Методология психологии: немного истории

Методологическое знание – во всяком случае в психологии – всегда представлялось значимым. Несомненно, что уже «отец» психологии – великий грек Аристотель - отдавал себе отчет в сложности методологических проблем. Уже второй абзац его известного трактата «О душе» посвящен сложностям метода познания души. Аристотелевский же «органон» есть не что иное как попытка разработать универсальный инструмент, приводящий к истинному познанию. Впрочем, справедливо мнение, согласно которому подлинный интерес к вопросам методологии начинают проявлять мыслители нового времени (прежде всего Ф.Бэкон, Р.Декарт, Д.Локк и др.). В рамках настоящего пособия нет возможности рассмотреть (хотя бы в самых общих чертах) эволюцию методолого-психологических идей, поэтому ограничимся здесь лишь самыми необходимыми замечаниями. Отметим, что анализ истории психологической методологии представляется очень важной и перспективной задачей: по нашему мнению, восстановление, реконструкция подлинных методологических оснований, лежащих в фундаменте тех или иных психологических теорий, позволит во многом по-новому представить саму историю психологической мысли.

Психология еще очень молодая наука. Ее оформление как самостоятельной научной дисциплины произошло, как известно, во второй половине XIX столетия, когда Вильгельм Вундт обосновал физиологическую психологию в качестве «новой области в науке», независимой от философии. В предисловии к первому изданию «Оснований физиологической психологии» Вундт в марте 1874 года писал: «Предлагаемый публике труд имеет целью ограничение новой области в науке. Я хорошо сознаю, что моя попытка может быть сочтена преждевременною. В самом деле, даже анатомо-физиологические основания излагаемой науки еще не достаточно утверждены, а экспериментальная разработка психологических вопросов едва лишь начата. Но известно, что ориентировка в действительном состоянии науки, хотя бы только возникающей, есть лучшее средство для выполнения существующих в ней пробелов. Чем несовершеннее будет в этом отношении моя попытка, попытка, надо сказать, первая, тем скорее она вызовет труды ее дополняющие и исправляющие. Кроме того именно в этой области решение многих проблем существенно зависит от связи их с фактами, которые на первый взгляд часто кажутся не имеющими сюда никакого отношения, так что только ближайшее рассмотрение этих проблем может показать верный путь к их разрешению» (Вундт, 1880, с. III). Довундтовская психология представляла собой философскую дисциплину. Обоснование психологии как самостоятельной философской дисциплины было осуществлено в тридцатые годы XVIII столетия немецким философом Христианом Вольфом, который выделил рациональную и эмпирическую психологии (Wollf, 1732, 1734). Для темы нашей работы важно акцентировать, что роль методологии в философской психологии выполняла рациональная психология: именно она определяла, что собой представляет душа, как она связана с телом и т.д. Кант подверг рациональную психологию уничтожающей критике. Кантовская критика психологии привела к тому, что психология (в самом благоприятном случае) могла рассчитывать лишь на статус эмпирической науки. Можно полагать, что судьбу психологии во многом предопределили кантовские слова, которые представляются своеобразным методологическим требованием к психологии, если она захочет быть наукой. Действительно, создается устойчивое впечатление, что многие психологи последующих поколений принимали «вызов», стараясь с удивительным упорством решать именно эти две задачи: экспериментировать и вычислять. Кант пишет в «Метафизических началах естествознания» (1786): «эмпирическое учение о душе должно всегда оставаться далеким от ранга науки о природе в собственном смысле, прежде всего потому, что математика неприложима к явлениям внутреннего чувства и к их законам... Но даже в качестве систематического искусства анализа или в качестве экспериментального учения учение о душе не может когда-либо приблизиться к химии, поскольку многообразие внутреннего наблюдения может здесь быть расчленено лишь мысленно и никогда не способно сохраняться в виде обособленных [элементов], вновь соединяемых по усмотрению; еще менее поддается нашим заранее намеченным опытам другой мыслящий субъект, не говоря уже о том, что наблюдение само по себе изменяет и искажает состояние наблюдаемого предмета. Учение о душе никогда не может поэтому стать чем-то большим, чем историческое учение и – как таковое в меру возможности – систематическое учение о природе внутреннего чувства, т.е. описание природы души, но не наукой о душе, даже не психологическим экспериментальным учением» (Кант, 1966, с.60). Кантовские идеи оказали огромное влияние на последующее развитие психологии. К ним прислушивались и безоговорочно соглашались. Другие пытались учесть кантовскую критику: Гербарт был убежден, что психология становится наукой потому, что начинает использовать математику (в отношении эксперимента, Кант, конечно же, прав). С кантовской критикой вынужден был считаться и сам В. Вундт. И, возможно, именно кантовские утверждения заставляли Вундта направлять энергию психологов-экспериментаторов на фиксацию «элементов», о которой говорил Кант. И. Кант может считаться «вдохновителем» элементаризма и атомизма. Кант, таким образом, «негативно» задал направление развития психологической науки... Вундт провозгласил психологию чисто эмпирической дисциплиной, основанной на фактах. Физиологическая психология, по Вундту, - дисциплина, которая занимает «среднее место между естественными и гуманитарными науками». Вундт исходил из того, что психология может быть чисто эмпирической дисциплиной. С одной стороны, это было лозунгом, позволившим психологии отделиться от философии, а с другой - привело к необходимости определять собственный предмет (отличный от философского) и тем самым способствовало возникновению новой методологии психологии. Первой научно-психологической методологией явились вундтовские рассуждения о непосредственном опыте как предмете изучения и самонаблюдении как методе (эксперимент играл вспомогательную роль, обеспечивая оптимальные условия для «внутреннего восприятия», как правильнее было бы называть самонаблюдение по Вундту).[1] Здесь, правда, необходимо отметить, что Вундт постоянно корректировал свою систему, от издания к изданию «Основ физиологической психологии» менялись и его взгляды. Как уже было сказано, одним из условий выделения было провозглашение психологии «опытной» наукой, освобождение ее от метафизики. Одним из ре­зультатов выделения стало «ликвидирование» проблемы теоретичес­ких методов в психологии (в философской психологии, напомним, метод интерпретации был основным, см. об этом (Мазилов, 1998). Создатель научной психологии В.Вундт выразил это очень отчетливо, заявив, что «существует полное согласие между всеми представителями науки, которые не верят, как некоторые философы, в чудодейственную силу специфического метода» (Вундт, б.г., с.1). Теоретические методы сводятся В.Вундтом к логическим процедурам над данными опыта: «соединение данных содержаний опыта, составляющее сущность научной работы, должно безусловно подчиняться законам логического суждения и умозаклю­чения» (Вундт, б.г., с.1). Сейчас это выглядит временной (как мы увидим, сам Вундт очень скоро отказался от такой точки зрения) уступ­кой позитивизму. Во всяком случае опыт последующей философии и психологии науки свидетельствует, что дело, увы, обстоит совсем не так просто: теория не сводится к логическому упорядочиванию эмпирических данных, а теоретические методы (действительно не имеющие чудодейс­твенной силы) все же существуют. В конце жизни вундтовские взгляды на соотношение психологии и философии меняются кардинально. В статье «Психология в борьбе за существование» (1913) Вундт отмечал, что отделение от философии не может быть полным. Сегодня многим В. Вундт представляется ученым, создавшим новую научную дисциплину, основанную на опыте, широко использующую эксперимент, короче, «позитивную» науку, лишенную «всякой метафизики». Подобная картина далека от действительности. В. Вундт был не только эклектиком (напомню, У. Джемс уподоблял систему Вундта дождевому червю, утверждая, что, будучи рассеченной, она будет существовать в виде автономных частей), но и достаточно трезво мыслящим человеком. Он прекрасно понимал, что т.н. «экспериментальная психология» без «соединительной ткани» философии существовать просто не сможет. Поэтому отделение от философии пока может быть только декларативным (на словах, но не на деле). Впрочем, лучше предоставить слово самому В. Вундту: «Но те, более общие и потому наиболее важные для психологического образования вопросы столь тесно связаны с определенной, теоретико-познавательной и метафизической точкой зрения, что непонятно, как они когда-либо исчезнут из психологии. Именно этот факт ясно доказывает, что психология относится к философским дисциплинам, и что таковой она останется и после превращения в самостоятельную науку, так как, в конце концов, в основе такой самостоятельной науки могут лежать только метафизические воззрения скрытые и – если отделившиеся от философии психологи не будут обладать более или менее основательным философским образованием – незрелые. Поэтому никому это отделение не принесет больше вреда, чем психологам, а через них и психологии» (Вундт, 1913, с.117). Оценивая позицию позднего Вундта из сегодняшнего дня, можно отметить, что создание «скрытых метафизических воззрений» является одной из важнейших задач содержательной методологии психологической науки. Отметим, что аналогичных взглядов придерживались и мудрый американец Уильям Джемс, и непримиримый сторонник научности Эдвард Титченер, который полагал, что изощренная интроспекция, освобожденная от «ошибки стимула», позволит, наконец, раскрыть подлинные законы психологии. Итак, констатируем, что признанные классики психологии полагали, что без философских обоснований развитие психологии невозможно. На первых этапах развития психологии как самостоятельной науки именно философия выполняет методологические функции. Фактически это означало: основу психологической теории задает методология (здесь еще отождествляемая с философией).

В рамках настоящего текста, как уже отмечалось, нет возможности рассмотреть историю и развитие методологических идей в психологии. Поэтому констатируем, что методология психологии в собственном (узком) смысле слова как концепция, трактующая познание психики, появляется тогда, когда психология преодолевает «наивный позитивизм» и переходит к изучению того, что скрыто за непосредственно наблюдаемыми фактами (внешними или внутренними). На этом этапе специальная психологическая методология становится просто необходимой, т.к. неочевидные исследовательские процедуры должны быть специально обозначены и описаны. История свидетельствует, что подобного рода методологическая работа происходит в основных психологических школах. В отечественной психологической науке пионерами такой методологии были Л.С.Выготский и С.Л.Рубинштейн. Наиболее известно «методологическое исследование» Выготского (этим вопросам посвящена его книга «Исторический смысл психологического кризиса»). Выготский, как известно, настаивает на необходимости специальной психологической методологии. Рассуждая о методологии, Л.С.Выготский подчеркивает, что разработка методологии – дело будущего. «Какая будет эта методология и скоро ли она будет, мы не знаем, но что психология не двинется дальше, пока не создаст методологии, что первым шагом вперед будет методология, это несомненно» (Выготский, 1982, с. 422-423). По Выготскому, это должна быть «общая психология», совокупность принципов и «опосредующих теорий», «критики» психологии (Выготский, 1982, с.420-421). «Нужна методология, т.е. система посредствующих, конкретных, примененных к масштабу данной науки понятий» (Выготский, 1982, с. 419).

Отметим также, что развитие методологии психологической науки существенно стимулировал так называемый «открытый кризис» в психологии. Необходимость разобраться в причинах, породивших кризис, вызвала к жизни множество методологических работ, посвященных анализу психологического кризиса.

Повторим, здесь нет возможности анализировать ни захватывающую историю развития методологии психологии в целом, ни эволюцию методологических идей. Отметим только, что методологические исследования осуществлялись в отечественной и зарубежной психологии существенно по-разному: в советской (затем российской) психологии использовался термин «методология психологии», в зарубежной чаще всего предпочитали употреблять выражение «философия психологии». (В нашу задачу в настоящей работе не входит анализ различий между этими трактовками методологии, равно как и интереснейшей истории развития методологических идей в отечественной психологической науке – это тема специальной работы).

Методология психологической науки в нашей стране имеет весьма непростую историю. В отечественной психологии методологические традиции были заложены еще работами Н.Н. Ланге и В.Н. Ивановского. Особенно важно подчеркнуть, что это была именно содержательная методология психологии на исторической основе. Признанные классики отечественной психологической методологии Л.С. Выготский и С.Л. Рубинштейн явились, в частности, наследниками и этой важной традиции. Двадцатые годы ушедшего века представляли собой настоящий “торжество методологии”: можно назвать десятки публикаций, в которых ставились диагнозы и намечались пути выхода из методологического кризиса. Среди этих авторов М.Я. Басов и П.П. Блонский, Л.С. Выготский и В.А. Вагнер, А.Р. Лурия и С.Л. Рубинштейн, Б.Г. Ананьев и мн. др. (список легко продолжить, т.к. научная периодика того времени свидетельствует, что методологические проблемы решали едва ли не все активно работающие психологи). Наиболее глубокий методологический анализ состояния тогдашней мировой психологии был проделан, как хорошо известно, Л.С. Выготским (1927, опубл. в 1982) и С.Л. Рубинштейном (1934, 1935). В дальнейшем заниматься методологией психологии становится все сложнее. От­час­ти это свя­за­но с непростой (а в отдельные периоды и драматичной, и даже трагичной) историей развития психологии в нашей стране в двадцатые- восьмидесятые годы двадцатого столетия, когда методология оказалась в прямой и непосредственной зависимости от идеологии. Как хорошо известно, такая зависимость должна была хотя бы быть “обозначенной”. В этом отношении можно привести в качестве примера глубокие исследования известного советского методолога Э.Г. Юдина. Он (вслед за В.А. Лекторским и В.С. Швыревым) выделяет четыре уровня методологии: философский, уровень общенаучных принципов и форм исследования, уровень конкретнонаучной методологии и уровень методики и техники исследования. В частности, высший уровень образует философская методология. Ее содержание составляют общие принципы познания и категориальный строй науки в целом. “Очевидно, что эта сфера методологии представляет собой философское знание и, следовательно, разрабатывается специфическими для философии методами. Вме­сте с тем она не существует в виде какого-то особого раздела философии: методологические функции выполняет вся система философского знания”(Юдин, 1978, с.41).. Как от­ме­чал Э.Г. Юдин, “од­ной из кар­ди­наль­ных ме­то­до­ло­ги­че­ских про­блем, воз­ни­каю­щих в этой свя­зи, яв­ля­ет­ся оп­ре­де­ле­ние спе­ци­фи­ки раз­лич­ных сфер по­зна­ния, в осо­бен­но­сти спе­ци­фи­ки гу­ма­ни­тар­но­го по­зна­ния в срав­не­нии с ес­те­ст­вен­но­на­уч­ным. Эта спе­ци­фи­ка объ­яс­ня­ет­ся, в ча­ст­но­сти, фак­том не­по­сред­ст­вен­но­го уча­стия в гу­ма­ни­тар­ном по­зна­нии клас­со­вых, пар­тий­ных ус­та­но­вок ис­сле­до­ва­те­ля, его цен­но­ст­ных ори­ен­та­ций, а так­же не­об­хо­ди­мо­стью учи­ты­вать и да­вать со­от­вет­ст­вую­щую ин­тер­пре­та­цию слож­ной струк­ту­ре це­ле­со­об­раз­ной че­ло­ве­че­ской дея­тель­но­сти и ее ре­зуль­та­там”(Юдин, 1978, с.41).

Ве­ро­ят­но, од­на из при­чин ут­ра­ты ин­те­ре­са к ме­то­до­ло­гии в современной отечественной психологии конца XX – начала XXI века кро­ет­ся в том, что ме­то­до­ло­гия для мно­гих ас­со­ции­ру­ет­ся имен­но с фи­ло­соф­ским уров­нем, ко­то­рый, как уже упо­ми­на­лось, в си­лу из­вест­ных при­чин имел “идео­ло­ги­че­скую” со­став­ляю­щую. “Ли­к­ви­да­ция” мар­ксиз­ма-ле­ни­низ­ма как “обя­за­тель­ной” фи­ло­со­фии при­ве­ла к фак­ти­че­ской “са­мо­ли­к­ви­да­ции” фи­ло­соф­ской ме­то­до­ло­гии. Ко­неч­но, о бы­лой клас­со­во­сти и пар­тий­но­сти ис­сле­до­ва­те­ля ни­кто кро­ме от­став­ных идео­ло­гов осо­бен­но жа­леть не бу­дет. Но фи­ло­соф­ской ме­то­до­ло­гии, ко­то­рая бы ре­аль­но ис­сле­до­ва­ла во­про­сы, свя­зан­ные со спе­ци­фи­кой по­зна­ния в об­лас­ти на­ук гу­ма­ни­тар­ных и ес­те­ст­вен­ных, яв­но бу­дет не хва­тать. Ибо по­че­му-то без спе­ци­аль­но­го об­су­ж­де­ния по­ла­га­ет­ся, что есть не­кая еди­ная об­ще­на­уч­ная ме­то­до­ло­гия, соз­дан­ная по об­раз­цу ес­те­ст­вен­ных на­ук. И она — эта об­ще­на­уч­ная ме­то­до­ло­гия — долж­на при­ла­гать­ся, в ча­ст­но­сти, к пси­хо­ло­гии. А это во­все не оче­вид­но. Бо­лее то­го, весь не­дол­гий путь раз­ви­тия на­уч­ной пси­хо­ло­гии сви­де­тель­ст­ву­ет, что пси­хо­ло­гии не­об­хо­дим свой путь. Она же — на­уч­ная пси­хо­ло­гия — до сих пор пы­та­лась ид­ти “пу­тем эм­брио­на”, т.е. вос­про­из­во­дя ло­ги­ку раз­ви­тия ес­те­ст­вен­ных на­ук (вы­де­лив­ших­ся из фи­ло­со­фии рань­ше все­го), а за­тем пы­та­ясь пой­ти по пу­ти, ука­зан­но­му ис­то­ри­че­ски­ми нау­ка­ми. Те­перь, ко­гда на­ко­п­лен ве­ко­вой опыт сле­до­ва­ния “чу­жой ко­лее”, не при­вед­ший, бу­дем че­ст­ны­ми, к ожи­дав­шим­ся ре­зуль­та­там, мо­жет быть, по­ра по­про­бо­вать стро­ить пси­хо­ло­гию на соб­ст­вен­ной ме­то­до­ло­ги­че­ской ос­но­ве? До сих пор еще не бы­ло пред­при­ня­то мас­штаб­ных по­пы­ток стро­ить пси­хо­ло­гию как осо­бую от­расль на­уч­но­го зна­ния, имею­щую вы­ра­жен­ное свое­об­ра­зие сво­его пред­ме­та. Карл Юнг по это­му по­во­ду за­ме­тил: “По­рой мне да­же ка­жет­ся, что пси­хо­ло­гия еще не осоз­на­ла объ­ем­но­сти сво­их за­дач, а так­же слож­ной, за­пу­тан­ной при­ро­ды сво­его пред­ме­та: соб­ст­вен­но “ду­ши”, пси­хи­че­ско­го, psy­che. Мы еще толь­ко на­чи­на­ем бо­лее или ме­нее яс­но осоз­на­вать тот факт, что не­что, по­ни­мае­мое на­ми как пси­хи­че­ское, яв­ля­ет­ся объ­ек­том на­уч­но­го ис­сле­до­ва­ния”(Юнг, 1994, с.12-13). У пси­хо­ло­гии свой путь, от­лич­ный и от пу­ти ес­те­ст­вен­ных, и от пу­ти гер­ме­нев­ти­че­ских дис­ци­п­лин.

Ме­то­до­ло­гия пси­хо­ло­гии, как уже отмечалось, ны­не не слиш­ком по­пу­ляр­на. Это про­ис­хо­дит не­смот­ря на то, что в кон­це XX ве­ка в пси­хо­ло­гии на­ли­чие ост­ро­го ме­то­до­ло­ги­че­ско­го кри­зи­са не яв­ля­ет­ся оче­вид­ным раз­ве что для безу­держ­но­го оп­ти­ми­ста. Пути “редукции методологии” разнообразны. Не пре­кра­ща­ют­ся по­пыт­ки “све­сти” ме­то­до­ло­гию к со­во­куп­но­сти “тех­ни­че­ских” про­це­дур, свя­зан­ных с пла­ни­ро­ва­ни­ем, ор­га­ни­за­ци­ей, про­ве­де­ни­ем и об­ра­бот­кой ре­зуль­та­тов экс­пе­ри­мен­таль­но­го (ква­зи­экс­пе­ри­мен­таль­но­го) ис­сле­до­ва­ния. С дру­гой, за­мет­на тен­ден­ция ог­ра­ни­чить ме­то­до­ло­ги­че­ский во­про­сы пси­хо­ло­гии ана­ли­зом фор­маль­ных схем объ­яс­не­ния. О попытках “ликвидации” методологии в целом” психологии было сказано выше.

Кроме того достаточно часто встречается упрощенная, примитивная трактовка методологии психологической науки, сводящая методологию к “дежурному набору” из нескольких принципов. Такой подход к пониманию роли методологии психологии, на наш взгляд, совершенно недопустим, поскольку совершенно лишает ее возможности стать рабочим инструментом исследователя, позволяющим анализировать, сопоставлять, соотносить психологические концепции (что является одной из основных задач методологии).

Обратимся к отечественной психологии сегодняшнего дня. Психологическая наука, как и все человечество, вступила в новое тысячелетие. Отзвучали торжественные слова по поводу миллениума, произнесены юбилейные пожелания, озвучены приличествующие случаю надежды. На пороге нового тысячелетия редакция авторитетного журнала «Вопросы психологии» провела круглый стол «Психология XXI века: пророчества и прогнозы», где предполагалось обсудить ряд интересных вопросов: «Станет ли XXI век веком психологии?», «Сбылось ли пророчество В.И.Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру?» и ряд других. В заседаниях круглого стола приняли участие ведущие отечественные психологи. Удивительно, но праздничное настроение существенно не повлияло на оптимизм высказываний. Немногие из известных психологов ожидают, что их наука будет «наукой XXI века», а новый век соответственно «веком психологии». Такого рода оценки существенно отличаются от известных оптимистических предвидений Ж.Пиаже, Б.Г.Ананьева, А.Н.Леонтьева и других выдающихся психологов, согласно которым психология займет центральное место в структуре научного знания, станет ведущей научной дисциплиной и т.д. В чем причина такого рода расхождений во взглядах? Реальные процессы и тенденции в психологии, либо осознание кардинальных трудностей, возникших на пути развития этой науки?

Очевидно, впрочем, что на получение оптимистических ответов редакция особенно и не рассчитывала, т.к. последний восьмой вопрос направлен на выяснение того, в чем состоит смысл кризиса в психологии на рубеже XX и XXI веков. Если в науке кризис, то полезно выявить, в чем он состоит и проявляется. Тем более, если это кризис методологический. Представляется, что это одна из актуальных задач современной методологии психологической науки.

--------------------------------------------------------------------------------

[1] Здесь необходимо сделать важное уточнение. Необходимо различать методологию в широком и в узком смысле слова. Методология в широком смысле предполагает указания на то, как будет исследоваться тот или иной предмет. В этом смысле Аристотель, создавший психологию как учение о душе, несомненно, является и первым методологом, поскольку уже второй абзац его знаменитого трактата «О душе», как уже отмечалось, посвящен обсуждению сложностей исследования. Любое сочинение по психологии, таким образом, позволяет выявить в нем «имплицитную методологию» (даже в том случае, если она специально не артикулируется автором). С другой стороны, необходимо различать методологию в узком смысле как совокупность специальных положений, правил, норм, используемых при проведении исследования. Методология в узком смысле представляет собой концептуализацию процесса исследования, когда объектом анализа является сам исследовательский процесс. Характерно, что в творчестве Вундта – создателя научной психологии – можно обнаружить и одну и другую.