ТЕОРИЯ ТЕМПЕРАМЕНТОВ

Три понятия — конституция, характер и темперамент — получили для нас в течение нашего исследования следующий смысл.

Под конституцией(1) мы понимаем сумму всех индивидуальных свойств, которые покоятся на наследственности, т.е. заложены генотипически.

При этом ясно, что практический исследователь конституции никогда не сможет строго исключить из понятия конституции модификации наследственного предрасположения, вызванные внешними раздражениями, в особенности приобретенные в раннем возрасте, — во избежание получения совершенно фиктивных, неплодотворных и в основе своей даже нелогичных определений, ибо все конкретное, живое является всегда продуктом взаимодействия конституции и среды. Благоразумнее будет сказать только, что в слове конституция, в его обычном употреблении, центр тяжести переносится больше в сторону наследственного предрасположения, что иногда оно может заключать в себе самостоятельные видоизменения чрезвычайно пластического наследственного предрасположения, вызванные в самом раннем возрасте раздражениями среды, и что во всяком случае целесообразнее будет исключить из понятия конституции такие главным образом случайные продукты среды, как, например, результаты более позднего ранения или инфекции.

Мы положили в основу наших исследований только часть конституциональных факторов, а именно взаимоотношение между строением тела, предрасположением личности и психической и соматической заболеваемостью. Понятие конституции является психофизическим, общебиологическим и относится как к телесному, так и к психическому. Понятие характера, напротив, — психологическое.

Под характером мы понимаем сумму всех возможных реакций человека в смысле проявления воли и аффекта, которые образовались в течение всей его жизни, следовательно из наследственного предрасположения и всех экзогенных факторов: соматических влияний, психического воспитания, среды и переживаний(2).

Выражение “характер” выделяет из аффективной сферы целостную психическую личность. При этом, разумеется, интеллект остается неотделимым. Понятие “характер” имеет много общего с понятием “конституция”, а именно, в унаследованной части психических качеств: оно абстрагирует от телесных коррелятов, ко-

--------------

(1) Здесь мы присоединяемся к взглядам Кана в его работе (Constitution, Erbbiologie und Psychiatrie. "Zeistchr. f. ges. Neurologie u. Psychiatric", 45, 1920.

(2) Подробнее об этом в моей книге: Liber den sensitiven Beziehungswann. Berlin, Julius .springer, 1918.

[199]

торые заключаются в понятии конституции, но, с другой стороны, в него входят как составная часть экзогенные факторы, особенно результаты воспитания и среды, чуждые понятию конституции. Помимо этого тяжелые болезненные душевные состояния не относятся к характеру.

Кроме этого точно отграниченного значения можно пользоваться выражением “характер” для построения личности, не придавая существенного значения различию между конституциональными и экзогенно развивающимися факторами.

Выражение “темперамент” не является для нас строго установленным понятием, а лишь эвристическим термином, который должен стать отправным пунктом для главной диференцировки биологической психологии.

Мы представляем себе пока два главных, переплетающихся между собой круга действий(3).

1. Психические аппараты, которые называют также психической рефлекторной дугой, следовательно факторы, которые, вероятно, по филогенетически проторенному пути, способствуют переработке, в смысле образов и представлений, психических раздражении от чувственного раздражения до моторного импульса. Их телесный коррелят — мозговые центры и пути — находятся в неразрывной связи с органами чувств и двигательными инстанциями — словом, аппарат чувств, мозга и движений.

2. Темпераменты. Они, как мы это твердо эмпирически знаем, гуморально обусловлены химизмом крови. Их телесным представителем является аппарат мозга и желез. Темпераменты составляют ту часть психического, которая, вероятно, по гуморальному пути, стоит в корреляции со строением тела. Темпераменты, давая чувственные тона, задерживая и стимулируя, проникают в механизм “психических аппаратов”. Темпераменты, поскольку это возможно установить эмпирически, имеют очевидно влияние на следующие психические качества: 1) на психэстезию — чрезмерную чувствительность или нечувствительность по отношению к психическим раздражениям; 2) на окраску настроения — оттенок удовольствия и неудовольствия в психических содержаниях, — прежде всего на шкалу веселого или печального; 3) на психический темп — ускорение или задержку психических процессов вообще и их специального ритма (цепко держащийся, неожиданно соскакивающий, задержка, образование комплексов); 4) на психомоторную сферу, а именно на общий двигательный темп (подвижный или флегматичный), а также на специальный характер движений (параличный, быстрый, стройный, мягкий, закругленный).

При этом следует эмпирически установить, что силы, которые влияют на все эти факторы, очевидно, имеют значение для образования типов восприятия и представления — для того, что мы называем интеллектом и психическим предрасположением. Мы уже обращали внимание на это в отдельных главах, особенно по поводу ученых и художников. Мы еще не в состоянии установить, в какой степени действуют, при абстрактном и наглядном мышлении, оптических и акустических представлениях, влияния темперамента и структурные особенности специальных мозговых аппаратов, тем более, что не исключена возможность, что гуморальные действия гормонов оказывают влияние на анатомическое строение мозга и на строение тела вообще, вследствие чего весь вопрос приобретает необычайную сложность. Поэтому будет правильно группировать понятие темперамента вокруг психических факторов, которые легко реагируют на острые химические действия

-------------

(3) Подробнее об этом в моей книге: Medicinische Psychologie. Leipzig, Theme, 1922.

[200]

как экзогенного (алкоголь и морфий), так и эндокринного характера, — следовательно вокруг аффективности и общего психического темпа.

В частности, по поводу биологической основы наших представлений о темпераментах надо сказать следующее: мозг остается заключительным органом для всех действий, относящихся к темпераменту, даже и таких, которые исходят от химизма крови. Экспериментальные наблюдения над травмами мозга показывают, что непосредственные воздействия на мозг могут вызвать резкие изменения темперамента. Этот очевидный факт следует особенно подчеркнуть, чтобы не впасть вновь из анатомической односторонности в гуморальную, тем более, что при современных течениях таковая опасность существует. В настоящее время мы не можем решить вопрос, насколько мозг наряду со свойствами заключительного органа обладает еще первичными, активными функциями при возникновении таких психических качеств, как окраска настроения и общий психический темп. В отношении различных сенсорных и психомоторных типов функций — типов образования представлений и восприятии — мы пока не сможем дать ответа на вопрос, что из этих различных психических функций репрезентируется в отдельных анатомических мозговых аппаратах и что обусловливается лишь переключениями того же аппарата вследствие различных химически-гуморальных влияний. Но мы будем уже считать достижением, если эти вопросы будут поставлены и формулированы. Этим существенно модифицируется одностороннее направление мышления, которое имеет тенденцию локализовать все психическое в мозговых центрах. Во всяком случае эта постановка вопроса не вымышлена нами, но навязывается нам ходом наших эмпирических исследований во всей этой книге.

Коснемся теперь желез с внутренней секрецией. Что эндокринная система имеет существенное влияние на психику, особенно на качество темперамента, является эмпирическим фактом, установленным в отношении щитовидной железы врачебными наблюдениями при кретинизме, микседеме, cachexia strumipriva и базедовой болезни, а в отношении половой железы — благодаря экспериментам с кастрацией.

Мы вновь видим у больших шизотимических и циклотимических групп корреляцию между строением тела и темпераментом, то есть биологическое взаимоотношение, которое нам бросается в глаза, если мы рассматриваем параллелизм между психическим уродством и гипопластическим строением тела у кретинов или параллелизм между ростом в длину костей конечностей и сдвигом в темпераменте у молодых кастратов и евнухоидов, то есть вещи, которые можно закономерно-биологически проследить вплоть до высших животных. Что касается гипофиза, то влияние его на рост тела особенно ясно выступает в заболевании акромегалией; параллельное влияние на темпераменты можно установить при некоторых акромегалиях, но вопрос этот еще недостаточно разработан клинически. Уже совсем ясно можно видеть при полигландулярных симптомах, как грубые нарушения функций желез действуют на строение тела, на трофику тканей, на психические функции.

Напрашивается мысль, что нормальные типы темпераментов циклотимиков и шизотимиков в своей эмпирической корреляции со строением тела могут возникать аналогичным, параллельным гуморальным действием; при этом мы не должны думать односторонне о железах с внутренней секрецией в узком смысле, но о всем химизме крови, который вообще обусловливается большими внутренними железами и в конце концов каждой тканью тела. Мы вместо одностороннего параллелизма — мозг и душа, выставим сознательно и уже окончательно другой —

[201]

тело и душа. — метод мышления, который все больше и больше укореняется в клинике.

Для подкрепления способа рассмотрения темпераментов с точки зрения химизма тела служит еще следующий эмпирический материал со стороны эндогенных психозов как крайних заострений нормальных темпераментов: прежде всего тот факт, что как при маниакально-депрессивном психозе, так и при шизофрении анатомические находки, несмотря на тщательные исследования, не дали значительных результатов, а у циркулярных они даже оказались отрицательными; если иногда и существуют изменения в мозгу, то они могут быть обусловлены вторично-гуморальным действием ядов. Поэтому и клиническое понимание этих психозов все больше и больше склоняется к гуморальному.

Затем при шизофрении мы установили целый ряд специальных фактов в строении тела, сексуальном инстинкте и клиническом течении (см. главу 6), которые, вместе взятые, действуют весьма отягощающим образом на половую железу. Нам здесь не приходится думать о грубых моносимптоматических расстройствах половой железы, которые как известно не вызывают шизофрении, но о сложных дисфункциях половой железы в корреляции со всем эндокринным аппаратом и мозгом. Пока необходимо соблюдать крайнюю осторожность, так как вообще невозможно делать определенных заключений на основании эмпирического материала, в особенности в том направлении, что половая железа должна принимать участие во всех случаях; ведь вполне возможно, что различные эндокринно-химические комбинации могут оказывать те же психотические действия. Кроме этих частных фактов, подозрительных в смысле зародышевой железы, нам в отдельных случаях попадались соматические находки, которые указывают на грубые полигландулярные расстройства (см. главу 5). Эти грубые находки составляют лишь незначительную часть и помимо того в психиатрическом отношении стоят на той границе, где более тонкая шизофреническая симптоматология переходит в простые дисгландулярные формы слабоумия и в состояние грубого отупения. Напротив, нам до сих пор не удалось у циркулярных установить такие соматические факты, которые можно поставить в аналогию с действиями кровяных желез. Мы могли лишь констатировать ясные взаимоотношения с общей экономией организма, прежде всего с весом тела и жировым обменом. Здесь следовательно, предпосылая гуморальную этиологию вообще, придется думать скорее о других факторах химизма крови, как, например, о больших железах внутренностей, а не думать в первую очередь о болезнях желез внутренней секреции в специальном смысле этого слова.

В этом отношении любопытно также, что известные до сих пор психические влияния отдельных кровяных желез вращаются преимущественно в психэстетической шкале, между тем как в диатетическом отношении они менее очевидны. Кастрация, например, уже при массовом эксперименте над домашними животными имеет не столько влияние на эйфорию, сколько ясное действие на психэстетическое состояние в смысле известного флегматического притупления темперамента. Душевная жизнь евнухоидов находится в тесной аналогии с известными шизоидными группами. В равной степени грубые выпадения функций щитовидной железы у человека при кретинизме и микседеме влекут за собой психэстетическую тупость. Напротив того, чрезмерная продукция щитовидной железы при базедовой болезни создает эксквизитно-гиперэстетическую нервозность, и настроения при половом созревании, которые сопровождаются усиленным функционированием половой железы, выражаются в типичных аффектах: пафос, сентиментальность с

[202]

их альтернативным и эксцентрическим характером соответствуют качественно известным пропорциям шизотимиков.

Хотя и существуют взаимоотношения между более узкой эндокринной системой и диатетическими аффектами (инволюционная меланхолия, психозы при базедовой болезни), но они менее ясны, и установить эту непосредственную связь труднее, потому что более острые психэстетические перемещения вторично сопровождаются интенсивными ощущениями удовольствия и неудовольствия.

Во всяком случае мы легко можем себе представить, что темперамент человека, безотносительно к состоянию его мозга, зависит от двух химических гормонных групп, из которых одна стоит в связи с диатетической, другая — с психэстетической шкалой аффектов, или, лучше сказать, одна сочетается с циклотимическим типом, другая — с шизотимическим. У среднего человека, можно полагать, что обе эти группы гормонов смешаны, и соотношения между ними изменчивы, в то время как типичные циклотимики и шизотимики с односторонним усилением одной гормональной группы могут возникать или благодаря отдельным наследственным вариантам, или благодаря последовательному культивированию их среди определенных семей.

Не следует при современном положении наших знаний придавать большого значения всем этим теоретическим соображениям. Необходимо и полезно только точно продумать все эти сложные точки зрения и возникающие при этом мысли применить предварительно на практике, считаясь с возможностью отказаться от этого в каждый данный момент. Ведь у каждого исследователя создается в конце концов какое-нибудь смелое представление о связи вещей, и тот кто как чистый эмпирик хочет избегнуть глубоких размышлений, впадает в самую мрачную мифологию мозга, что к сожалению имело место в прошлые десятилетия. Поэтому мы должны тщательно себя предохранять от всякой односторонности и от всяких догматов, и в нашем мышлении мы оставим место для церебральных каузальных моментов в отношении темпераментов и строения тела, хотя гуморальная точка зрения при современном состоянии знаний больше всего приемлема.

Большее значение, чем теория, имеет установление непосредственных эмпирических результатов наших исследований, из которых некоторые, наиболее важные, мы еще раз объединим в следующей таблице (см. табл. XXIII).

Темпераменты таким образом разделяются на две большие конституциональные группы шизотимиков и циклотимиков. Внутри обеих главных групп происходит дальнейшее разделение в зависимости от того, направлен ли циклотимический темперамент больше к полюсу веселого или печального, а шизотимический — к полюсу раздражительного или холодного. Множество индивидуальных оттенков темперамента объясняется уже диатетической и психэстетической пропорцией, т.е. из того отношения, при котором в пределах того же типа темперамента полярные противоположности перемещаются, наслаиваются друг на друга и сменяют друг друга. Кроме пропорций индивидуального темперамента нас интересуют его наслоения (Legierungen), т.е. те оттенки, которые приобретают значение господствующего типа темперамента в ходе наследственности благодаря элементам другого рода.

Это богатство оттенков еще увеличивается различиями психического темпа. Здесь мы имеем эмпирический факт, что веселые циклотимики в то же время и подвижны, а темпераменты с депрессивной окраской отличаются спокойной медлительностью. Нам уже давно из клинического опыта известна тесная зависимость между веселым возбуждением, вихрем идей и психомоторной легкостью в маниакальной картине — и между депрессией, задержкой мышления и воли в ме-

Таблица XXIII

Темпераменты

ланхолическом симптомокомплексе. У здоровых циклотимических темпераментов известное настроение связано с определенным психическим темпом, причем веселость и подвижность сочетаются с гипоманиакальным типом темперамента, тенденция к депрессиям и медлительность — с мрачным типом темперамента. Циклотимные средние состояния между обоими крайними полюсами мы вместе с Блейером называем синтонными темпераментами.

Напротив, у шизотимиков нельзя установить такие же стойкие взаимоотношения между психэстезией и специальным психическим ритмом: у нежных гиперэстетиков мы находим удивительную тягучесть в чувствованиях и желаниях и у совершенно равнодушных — порывистость. Следовательно нам приходится встречать все 4 комбинации — как чувствительную, так и холодную тягучесть, порывистую сентиментальность и капризное равнодушие.

Мы уже подробно говорили об отдельных диференцировках шизотимических темпераментов. Гиперэстетические качества обнаруживаются главным образом как болезненная уязвимость, как тонкое чувство в отношении к природе и искусству, как такт и вкус в личном стиле, как мечтательная нежность по отношению к определенным лицам, как чрезмерная чувствительность и ранимость повседневными трениями жизни, наконец, у более грубых типов, особенно у постпсихотиков и их эквивалентов, — как комплексная гневливость. Анэстетические качества шизотимиков обнаруживаются как резкая, активная холодность или как пассивная тупость, как сужение интересов отграниченными аутистическими зонами или как ничем непоколебимое равнодушие. Их порывистость сказывается то в невоздержанности, то в капризах; их настойчивость выражается характерологически в различных вариантах — в стальной энергии, своенравии, педантизме, фанатизме, систематической последовательности в мышлении и поступках.

[204]

Вариации диатетических темпераментов гораздо меньше, если оставить в стороне более сильные наслоения (кверулянтов, спорщиков, боязливых и сухих ипохондриков). Гипоманиакальный тип обнаруживает наряду с веселым еще и гневливое настроение. Он варьирует между быстро воспламеняющимся, горячим темпераментом, живой практичностью, суетливостью и солнечной веселостью.

Психомоторная сфера циклотимиков характеризуется то быстротой, то медлительностью, но (не касаясь тяжелых, болезненных задержек) всегда закругленностью и естественностью и адекватной импульсу формой мимики и телесных движений. Между тем у шизотимиков мы встречаем часто психомоторные особенности, прежде всего в смысле отсутствующей адекватной непосредственности между психическим раздражением и моторной реакцией в форме аристократической сдержанности или парализованного аффекта, или, наконец, временной задержки — деревянности и робости.

В своей комплексной установке жизни и в своей реакции на среду циклотимики дают главным образом людей с тенденцией раствориться в окружающей их действительности, людей открытых, общительных, добросердечных и непосредственных, независимо от того, являются ли они живыми и предприимчивыми, или созерцательными, спокойными и мрачными. Отсюда возникают повседневные типы энергичных практиков или веселых прожигателей жизни. Среди высокоодаренных мы встречаем в отношении художественного стиля типы спокойно описывающих реалистов и душевно сердечных юмористов; в отношении научного способа мышления — типы наглядно описывающих и ощупывающих эмпириков, а также умелых популяризаторов; и в практической жизни — типы доброжелательного опытного посредника, живого организатора крупного масштаба и смелого борца.

Установка жизни шизотимических темпераментов, напротив, склонна к аутизму, к замкнутости, к созданию отграниченной индивидуальной зоны, внутреннего, чуждого действительности мира принципов и грез, “я” в противоположность внешнему миру, к равнодушному или сентиментальному уединению от людей или к холодному пребыванию среди них без всякого контакта с ними. Среди таких людей мы находим множество дефективных типов, угрюмых чудаков, эгоистов, бездельников и преступников.

Среди социально полноценных типов мы находим тонко чувствующих мечтателей, далеких от мира идеалистов, нежных и холодных в одно и то же время аристократов формы. Мы находим их в искусстве и в поэзии как художников формы и чистого стиля, как уходящих от мира романтиков и сентиментальных идилликов, как трагических патетиков вплоть до яркого экспрессионизма и тенденциозного натурализма, наконец, как остроумных людей иронии и сарказма. В их научном способе мышления мы находим склонность к схоластическому формализму и философской рефлексии, мистически-метафизическому и точной системе. Наконец из типов, которые проникают в практическую жизнь, шизотимики дают энергичные, непреклонные, принципиальные и последовательные, властные натуры, моралистов, чистых идеалистов, фанатиков, деспотов и дипломатически гибких людей холодного расчета.

Мы объединяем эти подробно описанные в 14 главе специальные дарования в одной табл. XXIV так, как они по нашему мнению биологически связаны между собой; подчеркиваем однако, что таблица объединяет лишь полноценные социальные варианты и из них лишь самые важные, следовательно эта таблица охватывает в общем только часть всех темпераментов.

[205]

Таблица XXIV

Специальные дарования

Мы кончили. Если мы иногда выставляли лишь предположения и не могли дать готового разрешения вопроса, то это объясняется обширностью проблемы, которая, не кончаясь, ведет в далекие глубины биологии и психологии. Наряду с прочными результатами нам иногда приходилось высказывать лишь предположения там, где материал оказывался недостаточным для окончательных выводов. Мы не имели намерения делать преждевременные заключения, но желали бы только приобрести соратников и дать стимулы для новых направлений мышления и исследования в отдельных затронутых нами науках. Благодаря такому коррегированию и работе призванных для этой цели исследователей могут быть достигнуты новые результаты не только в медицине и антропологии, но прежде всего в общей психологии и в известных эстетических, литературных и исторических вопросах. Если бы удалось таким путем естественнонаучное, биологическое мышление ввести в те области психической жизни, которые до сих пор были чужды ему, и, с другой стороны, если бы удалось расширить кругозор биологов в той сфере душевной жизни, которая до сих пор должна была казаться им слишком субъективной, колеблющейся и туманной, то этим можно было бы несколько спаять в одно целое наше современное мышление.

[206]

Компьютерный набор — Сергей Петров

Дата последней редакции — 02.07.00