Языковая картина мира» и этнокультурная специфика слова

Само понятие было введено в лингвистический обиход В. фон Гумбольдтом, однако, несмотря на огромную популярность, оно пока не обрело терминологической определенности. Ю.Н. Караулов отмечает скованность лингвистов при оперировании этим понятием в строгом терминологическом смысле и в результате придания ему метафорического характера (Караулов, 1999: 99). Все это побуждает исследователей к более четкому определению самого термина и отграничению его от смежных категорий, таких, например, как «модель мира».

Используем прежде всего толковый словарь. Рассмотрение значений слова картина помогает выделить важнейшие свойства данного понятия. «Картина» в словаре С.И. Ожегова означает ?то, что можно видеть, обозревать или представлять в языковых образах?, а также ?вид, состояние, положение чего-нибудь?. Большой толковый словарь русского языка (БТСР) дополняет первое из представленных здесь значений: ?яркое и выразительное словесное изображение чего-нибудь?. При этом изображение толкуется через образ, а образ определяется как ?воспроизведение сознанием предметов и явлений внешнего мира?.

Следовательно, языковая картина мира несет в себе изображение мира при помощи языковых средств, которое и создает наглядное представление о предметах и явлениях окружающей действительности. В конечном итоге «языковая картина мира» есть воспроизведение в языке при помощи средств языка предметов и явлений окружающей действительности. Картина подразумевает целостное отражение, которое тем или иным способом воспроизводит положение, состояние предметов и явлений окружающего мира. Картина мира отражает действительность подобно тому, как отражает ее художественное полотно. Она отражает сами элементы в их различных состояниях, связях. Отражая мир в его бесконечном многообразии и целостности, языковая картина мира указывает на составляющие картины, их состояние, положение, т. е. связи по отношению друг к другу.

«Языковая модель мира» терминологически употребляется порою синонимично «языковой картине мира». Возможность их взаимозамены тем не менее не исключает необходимости выявить различия между ними. Модель может означать ?предмет, точно воспроизводящий в уменьшенном виде или в натуральную величину какой-либо другой предмет?, а также ?схему, математическое описание устройства какого-либо физического объекта или процесса, протекающего где-нибудь? (БТСР). Таким образом, модель воспроизводит другой объект, представляя его схему, описывая устройство. Соответственно языковая модель мира указывает на то, как мир устроен. Она акцентирует функциональный аспект данного типа представления. Языковая модель мира представляет возможное понимание устройства мира, выраженное при помощи языковых средств.

Представляется, что языковая картина мира и языковая модель мира – термины не взаимозаменяемые и даже разнопорядковые. Языковая картина мира представляет собой совокупность наивных знаний о мире, зафиксированных на разных уровнях (подуровнях) языковой системы: лексическом, фразеологическом, грамматическом. Такого рода вербализация знаний связана с этноязыковой концептуализацией мира. В лингвокультурологии ведется неустанный поиск «ключевых слов», означающих константы этноязыкового сознания – инвариантные концепты той или иной культуры (ее самобытное ядро).

По данным словаря Ю.С. Степанова, для русской культуры таковыми константами русской культуры являются мир, свои и чужие, Русь, родная земля, время, огонь и вода, хлеб, водка и пьянство, слово, вера, любовь, правда и истина, закон, совесть, отцы и дети, дом, уют, вечность, страх, тоска, грех, грусть, печаль. А. Вежбицкая ключевыми для русской культуры считает слова душа, судьба, тоска; в исследованиях А.Д. Шмелева – это простор, даль, ширь, приволье, раздолье; у других авторов – это авось, удаль, жалость, артельность, соборность, дом, жизнь, друг, дурак. Для английской культуры в качестве ключевых чаще всего называют сдержанность, закрытость, замкнутость и др. Ю.А. Сорокин европейское и восточное этносознание различает по преобладанию в них рациональных и экстравертных доминант[3]. В европейском этносознании, по данным его исследований, доминируют концепты, представляющие его рационалистичность и экстравертность, а для восточного – антирационалистичность и интровертность[4].

Модель мира представляет собою результат концептуализации мировоззренческих категорий культуры. И в этом смысле языковая модель мира есть некая абстракция. Языковая модель мира предполагает языковое воплощение модели мира как таковой. Модель мира относится к объектам исследования культурологии, философии. Языковая модель мира изучается лингвокультурологами с целью выявления особенностей языкового воплощения модели мира.

Языковая картина мира создается посредством анализа языкового материала. Лингвокультурология сведения о языковой картине мира черпает из лингвистики. Подобного рода суждения снимают вопрос о первичности / вторичности картины мира и модели мира. Думается, что первична модель мира; она может быть репрезентирована как в языке, так и в других медиаторных средствах. В широком смысле модель мира имеет объяснительную силу, картина мира – описательную, констатирующую. Однако в обоих случаях единицей объяснения и описания служит «концепт».

По выбору материала исследования в лингвокультурологии наблюдается несколько направлений изучения концептов. А. Вежбицкая использует «ключевые культурные концепты», обнаруживая национально-культурную специфику через семантические примитивы на материале неблизкородственных языков (Вежбицкая, 1996: 329). Преимущественно одноязычный анализ концептосферы языка представлен, например, в проекте «Логический анализ языка», студии Т.В. Булыгиной и А.Д. Шмелева. Их исследования прекрасно раскрывают сущность концептосферы русского языка.

Однако попытки некоторых авторов показать этнокультурное своеобразие языковой картины мира на материале одного языка не имеют доказательной базы. Если устранение концептов «материального мира» из поля зрения исследователя лишь ограничивает картину мира, то суждения о национально-культурной специфике, сделанные на одноязычном материале, вульгаризируют ее. Второе достаточно уязвимое место в лингвокультурологии – многоликость концепта и механический перенос его понимания из когнитивной психологии. А между тем интерпретация концепта во многом предопределяет выводы в лингвокультурологическом исследовании. Считается целесообразным закрепить за концептом статус оперативной единицы ментальности, которая на вербальном уровне обозначается словом, словосочетанием или фразеологизмом. Как ментальная единица концепт выполняет в структурировании картины мира роль стержневого элемента.

Для лингвокультурологии неприемлемо понимание концепта как образа исключительно абстрактной сущности. Видимо, поэтому было создано понятие культурного концепта. Намерения благие: спустить концепт с высот абстракции на осязаемую лингвокультурологическую почву. При этом обнаруживается другая крайность – попытка закрепить за культурным концептом исключительно этноцентрическое содержание. На наш взгляд, нет достаточных оснований причислять к культурным концептам лишь те объекты, которые обладают ярко выраженной национально-культурной спецификой. Только широкий подход к пониманию культурного концепта позволит не только развивать теорию взаимосвязи мышления, сознания, культуры и языка, но и приблизиться к когнитивно-дискурсивным тайнам порождения национально-культурного компонента в семантике языкового знака. Только в единстве лингвокультурологических и когнитивно-семиологических методик может быть решена проблема полномасштабного моделирования языковой картины мира, а также выявления тех механизмов, которые определяют ее этнокультурное своеобразие.