Разновидности политического перехода и стратегии, избираемые режимом

Как мы выяснили, процесс перехода к демократии представляет собой совокупность некоторых стадий развития. Но это отнюдь не делает все переходы похожими друг на друга, как две капли воды. Задачи либерализации и демократизации, проведения политических и экономических реформ решаются каждый раз по-разному, в различной последовательности и в различные временные сроки. В связи с этим в политической науке принято выделять несколько способов политического перехода. И хотя для демократизирующихся режимов редко характерна упорядоченность и взаимосогласованность, позволявшая бы без колебаний отнести их к тому или иному типу, выделение "чистых" способов политического перехода — несомненная помощь в анализе переходной динамики. Каждому из способов перехода присущи свои особенности решения возникающих в процессе перехода задач, обусловленные как характером доставшегося реформаторам авторитарного наследия, так и избираемыми ими стратегиями поведения. Для каждого перехода характерны свои особенности взаимоотношения основных политических акторов — масс и элит.

Во-первых, исследователи выделяют так называемые навязанные переходы (46). Отличительная особенность навязанных переходов — ярко выраженный элитный характер, причем элиты принимают решение о начале перехода в одностороннем порядке, без решающего давления со стороны оппозиции, и с готовностью используют все имеющиеся в их распоряжении средства (включая силу) для преобразования режима. Подобным образом переход начинался в Советском Союзе, Бразилии, Турции.

Следующая разновидность — пактовый переход, также элитный в своей основе, но отличающийся тем, что не навязывается одной из группировок политической элиты, а выступает как результат многостороннего элитного соглашения. В качестве примеров такого перехода обычно называют Испанию, Уругвай, Колумбию, Венесуэлу.

Третий вид перехода — реформа, на протяжении которой активными участниками политического процесса наряду с элитами выступают массы. В данном случае мобилизация масс ведет к компромиссному соглашению с правящей элитой без использования насилия с той или иной стороны. Подобным образом политический переход осуществлялся в ряде восточноевропейских стран, например, в Польше, Чехословакии, Югославии.

Наконец, четвертый вид перехода представляет собой революцию, т.е. насильственное ниспровержение прежнего авторитарного режима с активным участием массовых социальных слоев (47). В данном случае наиболее характерными примерами являются переходы, осуществлявшиеся в Румынии, Албании и — в августе 1991 года — в СССР.

Способы осуществления демократического перехода могут быть классифицированы и иначе. Например, А. Степан выделил не четыре, а десять таких способов, используя значительно более сложный набор критериев, включающих в себя и внешнее окружение режимов, и характер взаимодействия внутренних и внешних факторов в процессе перехода (48). Переходы, таким образом, могут весьма существенно различаться. Вновь подчеркнем, что такого рода различия отнюдь не могут быть сведены к различиям доставшегося реформаторам авторитарного наследия. Будучи весьма неблагоприятным, это наследие может быть успешно компенсировано адекватным лидерством и искусством реформистской части политического класса изыскивать новые, подчас неожиданные ресурсы для продолжения реформ и формирования коалиции в их поддержку. Напротив, ничто, даже наличие относительно высокого уровня жизни населения или расположенной к переговорам с режимом оппозиции, не спасет реформы от поражения, если режим оказался не способен выдвинуть из своих рядов Лидера, сформулировать набор жизненно важных, стратегически ценных идей по осуществлению перехода и не озабочен ничем иным, кроме сохранения status-quo. В этом отношении характерным примером может вновь служить разграничение ряда стран латиноамериканского и восточноевропейского континента. Теория предпосылок успешной демократизации учит тому, что переход к демократии будет более успешным, если он осуществляется от капиталистического авторитаризма (Юг, включающий в себя и Латинскую Америку), нежели в том случае, если его отправной основой выступает авторитаризм коммунистический. Однако прерывание процессов демократизации в ряде латиноамериканских стран и их упорное продолжение в странах Восточной Европы и бывшего Советского Союза, с одной стороны, побуждает к коррекции прямолинейных представлений о "предпосылках" демократизации и характере доставшегося реформаторам наследия, а с другой стороны, позволяет ответственным, всерьез озабоченным вопросами стратегии реформаторам увеличить собственные шансы на успех.