Субъективная сторона преступления

Уголовное право периода гуманизации признавало, что субъект преступления должен быть виновен в совершении преступного деяния. В период государственных, устрашающих наказаний при установлении виновности и наказуемости слишком преувеличивалась ценность нарушенных прав и недостаточно обращалось внимания на субъективную сторону преступления. Поэтому при ложном взгляде на степень важности разного рода преступлений в уголовном праве этого периода воровство наказывалось наравне с убийством, изгнание плода (аборт), даже сокрытие беременности, наравне с умышленным убийством. Иногда даже мнимые преступления, как, например, колдовство, подвергались самым тяжким наказаниям, наравне с самыми тяжкими государственными преступлениями.

Вольтéр с возмущением рассказывает о случае, когда 18-летняя девушка была повешена за кражу 18 салфеток у своей хозяйки - владелицы кабака, которая не платила ей жалованья. «Каков же результат этого бесчеловечного закона, - спрашивал Вольтéр, - который на одну чашу весов кладёт, таким образом, драгоценную человеческую жизнь, а на другую - восемнадцать салфеток?». Ч. Беккариа говорит о том, что жизнь фазана ценилась несоизмеримо дороже жизни крестьян (см. с…..).

Наука периода гуманизации стремилась установить правильную лестницу виновности и наказуемости с учётом тяжести преступления и степени виновности, стремилась к индивидуализации наказания. Например, она поставила кражу по наказуемости ниже разбоя, разбой ниже убийства и т. д.

В науке уголовного права и в законодательстве утвердилось деление вины на умысел и неосторожность. Неосторожность понималась как непредвидение доступного предвидению последствия при осуществлении воли. Постепенно утвердилось деление неосторожности на два вида: неосознаваемую - небрежность и сознаваемую - самонадеянность. Принимая двухчленное деление вины - умысел и неосторожность, европейские уголовные кодексы давали определения умысла и неосторожности в общей части, или же говорили о формах вины в особенной части при описании отдельных преступлений, предоставляя разработку общих определений науке. Вторая система явно преобладала. Она была впервые установлена французским кодексом 1810 г. и ей следовали и многие другие кодексы, в том числе и германский кодекс 1871 г.

В общей части Французского уголовного кодекса не было определения форм вины. Во многих статьях особенной части кодекса содержатся указания на виновность. Например, статья 217 кодекса гласила: «Как виновный в измене карается тот, кто будет возбуждать к нему посредством произнесённых в публичных местах или собраниях речей, либо посредством печатных сочинений». Наиболее чётко представления о формах вины можно проследить на примере статей, устанавливающих ответственность за убийство. В статье 295 речь шла об умышленном убийстве: «Умышленное лишение жизни почитается умышленным убийством». Кодекс выделял всякое умышленное убийство и убийство предумышленное или из засады. «Всякое умышленное убийство, совершённое с предумышлением или из засады, почитается предумышленным убийством» (ст. 296). Статья 297 раскрывала понятие «предумышленное убийство»: «Предумышление состоит в сложившемся до совершения самого действия намерения посягнуть на личность определённого лица или того, которое будет найдено или встречено, если даже это намерение было поставлено в зависимость от какого-либо обстоятельства или условия». Например, лицо, намеревающееся совершить кражу в обитаемом помещении, предвидит возможность, что его обнаружат, и запасается оружием, чтобы убить лицо, обнаружившее его. Предумышленное убийство предполагало умысел, возникший предварительно, за достаточно большое время до совершения преступного деяния. «Засада состоит в поджидании лица в течение более или менее продолжительного времени в одном или различных местах с целью причинить ему смерть либо произвести над ним насильственные действия» (ст. 298).

Различие между умышленным и предумышленным убийством имело то значение, что давало возможность применять смертную казнь лишь к незначительной части убийств. Кодекс выделял неосторожное убийство: «Тот, кто по неловкости, неблагоразумию, невнимательности, небрежности или несоблюдению правил неумышленно лишит кого-либо жизни или будет невольной причиной этого, карается тюремным заключением на срок от трёх месяцев до двух лет и штрафом от 50 до 600 франков».

Германский уголовный кодекс различал предумышленное и умышленное убийство. Предумышленное убийство налицо, когда виновник совершал убийство обдуманно, простое же умышленное убийство - когда он совершал его необдуманно (§ 211). Предумышленное убийство наказывалось смертной казнью, а умышленное убийство - заключением в крепость на срок не менее 5 лет (§ 211-212). Кодекс предусматривал наказание за неосторожное убийство: «Кто причинит неосторожностью смерть человеку, будет наказан тюрьмою до 3 лет» (§ 222). При этом кодексом устанавливал квалифицированную неосторожность, когда несоблюдённая заботливость «особенно вменяется в обязанность действующему лицу в силу должности, профессии или ремесла»: «Если совершитель был особенно обязан к той внимательности, которую он упустил из виду, самою своею должностью, занятием или промыслом, то наказание может быть увеличено до заключения в тюрьму на 5 лет» (§ 222).

В период государственных, устрашающих наказаний неосторожные преступления подлежали по общему правилу наказанию. В период гуманизации область наказуемой неосторожности уменьшилась. Преступления и проступки, совершённые по неосторожности, стали наказываться только в случаях, специально законом указанных. При совершении нарушений общим правилом признавалась их наказуемость. Из этого общего правила допускались в отдельных случаях изъятия, указанные законом. Для нарушений форма вины, степень злой воли не имеет особого значения, так как здесь важен сам факт нарушения закона. Например, нарушение правил дорожной езды.

Невменяемость была признана обстоятельством, исключающим преступность деяния. С конца XVIII - начала XIX вв. с возникновением современной психиатрии психические расстройства стали рассматриваться как болезненные состояния. Душевно больные стали признаваться невменяемыми и уже не подвергались наказаниям даже за тяжкие преступления. Решение о помещении человека без его согласия в психиатрическое учреждение стало применяться судом по заключению эксперта - психиатра. В этих учреждениях душевно больных стали лечить.

Статья 64 Французского уголовного кодекса гласила: «Нет ни преступления, ни проступка, если во время совершения деяния обвиняемый был в состоянии безумия или если он был принужден к тому силой, которой он не мог противостоять». ФУК полностью исключал ответственность невменяемого лица. Однако для определения невменяемости кодекс пользовался в основном медицинским критерием - наличием психического заболевания (безумия). Германский уголовный кодекс указывал на такой признак субъекта преступного деяния, как вменяемость. Причём содержание данной статьи позволяло говорить о том, что при определении невменяемости должны были учитываться и медицинский и юридический критерий: «Действие не наказуемо, если лицо, совершившее действие, находилось во время совершения деяния, в состоянии беспамятства (бессознательности) или болезненного расстройства умственной деятельности, благодаря которому было исключено свободное определение его воли» (§ 51).

В 1843 г. в Англии некий Даниэл Макнатен убил Эдуарда Друммонда, ошибочно принятого им за премьер-министра Великобритании Роберта Пиля. Как было установлено в судебном процессе, Макнатен, североирландский протестант, страдал манией преследования и полагал, что Р. Пиль возглавляет заговор против его жизни совместно с Рисским папой и орденом иезуитов. Чтобы избавиться от якобы угрожавшей ему смерти, Макнатен решил убить премьера, однако по ошибке, не зная как выглядит Пиль, причинил смерть его секретарю Друммонду. Он был оправдан судом по причине вследствие душевной болезни (шизофрения с бредом преследования) и последующие 22 года вплоть до своей смерти провел в лечебнице для душевнобольных.

Это решение породило общественное недовольство, в числе выразивших свою обеспокоенность была и королева Виктория, на жизнь которой не раз имели место покушения со стороны душевнобольных, и стало предметом обсуждения в палате лордов английского парламента. Судьи Суда королевской скамьи сформулировали ответы на поставленные лордами вопросы. При этом они выдвинули положение, которое с тех пор стало общепризнанной формулировкой критерия невменяемости, воспринятого не только английским правом, но и уголовным законодательством многих государств англо-саксонской системы права. В частности, как указали судьи, «во всех процессах присяжных следует инструктировать, что каждый человек презюмируется (предполагается) вменяемым и обладающим достаточной мерой разумности, чтобы отвечать за свои преступления, до тех пор, пока противное не будет доказано для них (т. е. для присяжных); и что для обоснования основания защиты вследствие невменяемости должно быть очевидно доказано, что в момент совершения деяния обвиняемый находился под воздействием такого повреждения разумения вследствие душевной болезни, что не осознавал характер и свойства совершаемого им деяния или что если осознавал последнее, то не осознавал, что совершаемое им является неправдой».

В период гуманизации утвердилсяпринцип индивидуализации наказаний. Уголовную ответственность должны нести только виновный и его соучастники. Поэтому ни в каких преступлениях семья не отвечает за своего члена - преступника. Раньше этот принцип применялся только к преступлениям против частных лиц, за исключением государственных и религиозных. Конфискация имущества была признана наказанием несправедливым, так как при её применении страдала невиновная семья преступника.