Имперская рулетка. Первая мировая воина

Войны бывают разные: большие и малые, справедливые и захватнические, освободительные и колониальные, народные и антинародные, холодные и горячие, продолжительные и скоротечные. Бывают еще и абсурдные. Именно такой кровавой и жестокой бойней, унесшей миллионы жизней, в огне которой сгорели великие старые монархии Романовых, Габсбургов и Гогенцоллернов, стала та, что началась 15 июля 1914 г . с объявлением Австро-Венгерской империей войны маленькой Сербии. Россия, исстари являвшаяся покровительницей славян, приступила 17 июля к мобилизации. В ответ австрийская союзница Германия объявила 19 июля (1 августа) войну России. С этого момента война стала мировой.

Это была схватка имперских амбиций. Все давно шло к такому лобовому столкновению, о котором много и часто говорили еще с весны, а уже в июне, после убийства в г. Сараево наследника австрийского престола эрцгерцога Франца-Фердинанда, признаки надвигающейся войны стали вполне различимы. «Выяснение отношений» между крупнейшими европейскими континентальными державами — Австро-Венгрией и Германией, с одной стороны, Россией, Францией и Англией — с другой, как-то само собой становилось неизбежным.

Разговоры о неотвратимости войны велись уже несколько месяцев. Политическая обстановка в Европе была напряженной, однако она мало влияла на внутреннюю жизнь России — общественная ситуация оставалась относительно спокойной, экономическое положение стабильным. Русская армия была в состоянии реорганизации, которая уже давала свои результаты. Начальник германского генерального штаба генерал фон Мольтке писал в феврале 1914г., что «боевая готовность России со времени русско-японской войны сделала совершенно исключительные успехи и находится на никогда еще не достигавшейся высоте».

Россия втянулась в войну, которой никто не хотел и возможность которой у многих вызывала опасения и страх. Цели войны были отвлеченными, доступными пониманию лишь ограниченного круга лиц, и призывы защитить братьев-славян, отстоять престиж империи, завоевать Черноморские проливы и водрузить крест на соборе Святой Софии в Константинополе (Стамбуле) не могли вызвать глубокого отклика в народе. Подавляющая часть населения даже не представляла, где находится Австро-Венгрия или Германия и почему с ними надо воевать. Русскому крестьянину были неведомы никакие Дарданеллы и он не мог понять, почему надо за них идти на войну и смерть. Но случилось то, чего избежать в тех условиях было невозможно.

В начале июля 1914 г . царь с семьей, как обычно, отдыхал на императорской яхте «Штандарт» в финских шхерах. Погода стояла жаркая, но неровная: страшная духота чередовалась с ураганными ветрами и проливными дождями. Николай II наслаждался красотами пейзажа и тихими семейными радостями. 7 июля с официальным визитом в Россию прибыл президент Французской республики Раймон Пуанкаре. Была устроена пышная встреча, символизирующая тесные союзнические отношения между двумя державами. Четыре дня прошли в череде переговоров, парадов, смотров, торжественных приемов и обедов.

Писатель и журналист Дон-Аминадо (Шполянский) уже в эмиграции, вспоминая те дни, писал: «Все было исполнено невиданной роскоши и великолепия незабываемого. Иллюминации, фейерверки, на много верст раскинувшиеся в зеленом поле летние лагеря. Пехотные полки, мерно отбивающие шаг; кавалерия, артиллерия, конная гвардия, желтые кирасиры, синие кирасиры, казаки, осетины, черкесы в огромных папахах; широкогрудые русские матросы, словно вылитые из бронзы. Музыка Гвардейского экипажа, парадный завтрак на яхте «Александрия». Голубые глаза русского императора. Царица в кружевной мантилье, с кружевным зонтиком в царских руках. Великие княжны, чуть-чуть угловатые, в нарядных летних шляпах с большими полями. Маленький цесаревич на руках матроса Деревенько. Великий князь Николай Николаевич, непомерно высокий, худощавый, статный, движения точные, рассчитанные, властные. А кругом министры, камергеры, свитские генералы в орденах, в лентах, и все залито золотом, золотом, золотом». Никто не мог предположить тогда, что «русская сказка» скоро кончится, что XIX век (реальный, а не календарный) близится к концу, а впереди — другие времена, «иные песни и цвета».

Последний император не хотел войны. После горького урока русско-японской кампании он прекрасно осознавал, что любой вооруженный конфликт непременно принесет страдания, лишения, смерть. В глубине души он был противником насилия, и если приходилось с ним сталкиваться, то он неизбежно испытывал сожаление, а часто и раскаяние. Он понимал, что неудачная война таит угрозу революционного взрыва, повторения кошмара, пережитого им и Россией в 1905—1906 гг. Он знал, что на пути победоносной и быстрой военной кампании много различных препятствий — начатое перевооружение русской армии еще в полном разгаре. Ее техническая оснащенность и огневая мощь существенно уступали германской. Все это Николай Александрович понимал. Однако пойти на предательство, совершить, по его мнению, такой аморальный поступок, как бросить на растерзание дружественную страну, теряя этим престиж и в России, и в мире, он не хотел и не имел права. Встать на защиту славян и России — в этом он видел свой долг, а монарший долг — святая обязанность, это угодное Богу дело. Как же можно уклониться от него! Безысходность диктовала военный выбор, и он был сделан.

Великий князь Константин Константинович со слов Николая II описал события, предшествовавшие войне: «19 июля, в день святого Серафима, столь почитаемого Государем, выходя от всенощной, он узнал от графа Фредерикса (министр императорского двора. — А.Б .), с которым для скорости говорил Сазонов (министр иностранных дел. — А.Б.), что у последнего был Пурталес (посол Германии. — А.Б .) с объявлением войны России Германией. При этом Пурталес вручил Сазонову бумагу, в которой содержались оба ответа германского правительства, как на случай благоприятного, так и неблагоприятного ответа России относительно прекращения мобилизации. Не знаю, что руководило послом — растерянность или рассеянность. Итак, нам была объявлена война. Государь вызвал к себе английского посла Бьюкенена и работал с ним с 11 вечера до 1 часа ночи. Государь совершенно свободно, как сам он выразился мне, пишет по-английски; но должны были встретиться некоторые технические термины, в которых он не был уверен. Бьюкенен тяжкодум и медлителен. С ним сообща Государь сочинил длиннейшую телеграмму английскому королю. Усталый, во 2-м часу ночи, зашел он к ждавшей его Императрице выпить чаю; потом разделся, принял ванну и пошел в опочивальню. Рука его уже была на ручке двери, когда нагнал его камердинер Тетерятников с телеграммой. Она была от императора Вильгельма; он еще раз (уже сам объявив нам войну) взывал к миролюбию Государя, прося о прекращении военных действий. Ответа ему не последовало».

Во главе армии был поставлен двоюродный дядя царя — великий князь Николай Николаевич (внук Николая I), давно причастный к военному делу: в 1895—1905 гг. состоял генерал-инспектором кавалерии, с 1905 по 1908 г . возглавлял Совет обороны, а затем стал командующим войсками гвардии и Петербургского военного округа. Этот Романов был хорошо известен в войсках, пользовался авторитетом в офицерской среде, что и определило его назначение на пост Главнокомандующего всеми вооруженными силами России.

Германия, объявив войну России, на следующий день оккупировала Люксембург, 21 июля объявила войну Франции. 22 июля германская армия начала крупномасштабные военные действия, вторгшись в Бельгию, нейтралитет которой германский канцлер Бетман-Гольвег назвал «клочком бумаги». В тот же день Великобритания объявила войну Германии, вслед за тем войну рейху объявили английские доминионы: Австралия, Новая Зеландия, Канада, Южно-Африканский союз. Война стала мировой. Уже в 1914 г . на стороне Антанты выступили Япония и Египет, а на стороне Центральных держав — Болгария и Турция. Всего в войне участвовало 33 государства.

Война изменила облик России, уклад жизни людей и семей, в том числе и императорской. Все стало работать на победу. Для Николая II, Александры Федоровны и их детей служить России было обязанностью, ради которой они отказались от многих приятных привычек семейного времяпрепровождения. За победу они молились, к ней были направлены все их помыслы! В первый день войны, 20 июля 1914г., принимая в Зимнем дворце высших чинов империи, Николай II обратился к ним со словами: «Я здесь торжественно заявляю, что не заключу мира до тех пор, пока последний неприятельский воин не уйдет с земли нашей». Этой клятве он оставался верен все месяцы войны и, вопреки циркулировавшим слухам, всегда был резким противником каких-либо сепаратных переговоров с неприятелем. Императрица Александра Федоровна, будучи наполовину немкой, никаких прогерманских настроений не имела, хотя в Германии осталось несколько близких родственников.

В первые месяцы войны порочащих власть слухов слышно не было. Всех объединил общий патриотический порыв. В стране проходили спонтанные манифестации — многотысячные толпы в разных городах России несли русские национальные знамена, портреты Николая II, цесаревича Алексея, великого князя Николая Николаевича, иконы. Звучали колокола, служились молебны, а русский национальный гимн «Боже, Царя храни!» непрерывно исполнялся и на улицах, и во всех собраниях. Почти вся печать заговорила о единстве нации перед лицом германской угрозы.

Хотя главой кабинета с конца января 1914 г . (после отставки В.Н. Коковцова) был старый бюрократ И.Л. Горемыкин, не любимый большинством общественных фракций и партий, видевших в нем неисправимого представителя сановного мира, но даже он после начала войны на какое-то время перестал быть мишенью для критических стрел. Когда 26 июля открылась чрезвычайная сессия двух палат, единение представительных и законодательных органов было полным. Государственная дума без колебаний утвердила кредиты и приняла законопроекты, связанные с ведением войны.

Царь всегда уделял особое внимание военным проблемам, а после 19 июля (1 августа) интерес к ним стал всепоглощающим, и положение на основных фронтах — Северо-Западном (против Германии) и Юго-Западном (против Австро-Венгрии), к концу года открылся еще и Кавказский фронт (против Турции) — было все время в поле его зрения. Военная кампания началась блестящим прорывом русских войск в Восточной Пруссии, но наступление через две недели закончилось разгромом.

На Галицийском направлении военные действия против Австро-Венгрии разворачивались значительно успешней. Русская армия заняла крупнейшие города Львов и Галич и осенью 1914 г . стала хозяйкой положения в этом районе. Однако вскоре на помощь австрийцам подошли германские силы, несколько потеснившие русскую армию. В конце 1914г. на фронтах установилось позиционное затишье. Первоначальные предположения о скором окончании войны, о том, что «будем встречать Рождество в Берлине», остались лишь мечтами. Приходилось готовиться к длительному и изнурительному противостоянию. В тылу оживились и стали вновь набирать силу противоправительственные настроения, угасшие было в первые месяцы войны. Крушение надежд на скорое победоносное завершение военной кампании способствовало возрождению старых распрей и противоречий. И события весны и лета 1915 г . дали им мощный толчок.

В 1915 г . на театре военных действий разворачивались важные события. Весной начались успешные операции русской армии на Юго-Западном фронте, и к марту австрийская армия потерпела серьезные поражения и вновь уступила всю Галицию. Возникла реальная угроза скорого выхода Австро-Венгрии из войны. Германия, стремясь предотвратить подобное развитие событий и воспользовавшись затишьем на Западном фронте, бросила против России значительные военные силы, оснащенные мощной артиллерией. С конца апреля события на фронтах развивались не в пользу России, хотя в сражениях были задействованы лучшие войска, в том числе цвет армии и опора монархии

— гвардейские части. Весной и летом 1915 г . русская армия участвовала в ряде кровопролитных сражений, однако понесла огромные потери из-за недостаточного обеспечения боеприпасами и современным вооружением, особенно артиллерией.

Император был удручен. Положение ухудшалось, а надежда на скорое окончание войны исчезала. Оставалась лишь надежда на милость Всевышнего, и 21 июня он писал матери: «И Ты и Мы все здесь живем, очевидно, одними чувствами, одними мыслями. Больно отдавать то, что было взято с таким трудом и огромными потерями в прошлом году. Теперь к германцам и австрийцам подошли подкрепления, но и нашим войскам также посланы свежие корпуса, в том числе и гвардейский; итак, надо ожидать скоро большое сражение. Помог бы Господь нашим героям остановить их! Все от Бога и потому надо верить в Его милость».

Натиск «проклятых тевтонов» вынудил русскую армию отойти на Восток, оставив Галицию, Польшу и некоторые Другие районы. Пришлось срочно эвакуировать и Ставку Главнокомандующего из Барановичей. Она была перенесена в августе в г. Могилев. События лета 1915 г . походили на огромную военную катастрофу, и командование было на какое-то время просто деморализовано. Еще в мае, когда только разворачивалось наступление немцев, Николай II приехал в Ставку и застал там картину полного уныния: «Бедный Н. (великий князь Николай Николаевич. — А.Б.), рассказывая мне все это, плакал в моем кабинете и даже спросил меня, не думаю ли я заменить его более способным человеком».

Общественные деятели всех политических направлений требовали назвать конкретного виновника, и он был назван — военный министр В.А. Сухомлинов. Занимая эту должность с 1909 г ., он неоднократно публично заверял, что русская армия готова ко всем возможным испытаниям. Все сразу поверили, что этот человек повинен в преступной халатности, лихоимстве, а затем зазвучали голоса о его государственной измене. Министр был отрешен от должности 13 июня 1915 г . Однако отставка непопулярного министра никого не удовлетворила.

Особенно активизировались либеральные деятели кадетского толка, которые в первые месяцы войны, скрепя сердце, умерили свои нападки на власть, так как ситуация заставляла консолидировать усилия. Поражения армии в конце весны — начале лета 1915 г . вывели их из состояния оцепенения и предоставили прекрасную возможность «подать себя» в традиционной роли спасателей России.

Но волновались и выражали свое беспокойство не только либеральные деятели, эти чувства сделались всеобщими. Следовало предпринять действия, способные мобилизовать страну для отпора врагу, и довести войну до победного конца. Об этом много думал царь. 10 июня 1915 г . он выехал в Ставку, где провел серию совещаний с генералитетом и министрами и пришел к заключению о необходимости обновления высшей администрации. Были отправлены в отставку несколько влиятельных министров, известных своей правой ориентацией, — министр юстиции И.Г. Щегловитов, министр внутренних дел Н.А. Маклаков и обер-прокурор Святейшего Синода В.К. Саблер. Все эти меры носили паллиативный характер и ничего принципиально изменить не могли. К тому же во главе кабинета остался старый царедворец И.Л. Горемыкин.

Общественные деятели, приветствуя некоторые назначения, находили их недостаточными и выступали за создание ответственного перед Думой правительства. С лета 1915 г . этот лозунг стал главнейшим для ведущих политических деятелей и объединений. В августе несколько думских и околодумских общественных групп объединились в так называемый «Прогрессивный блок», центром которого стала партия кадетов. Их главным требованием стало создание «кабинета общественного доверия».

Лето 1915 г . — время многих окончательных решений Николая II, время бесповоротного избрания им своей судьбы. Груз проблем нарастал, а изменений к лучшему не происходило. Страну все явственней охватывала волна общественного недовольства. Критические оценки и суждения о положении дел в стране делались как бы общепринятыми: их уже высказывали не только представители думской фронды, но и простые подданные. Эти разговоры и настроения подогревали не только военные неудачи, слухи о «засилье темных сил», но и усугублявшиеся экономические трудности — нехватка сырья и энергии, свертывание ряда отраслей производства, инфляция, рост дороговизны, расстройство транспорта. Император надеялся на поддержку со стороны общественных деятелей, но не получил ее.

Николай II не сомневался, что серьезные реформы, начатые 10 лет назад, надо продолжать и углублять. Но в то же время он понимал, что проводить их во время войны — безумие! Он видел, что война обострила старые проблемы и постоянно рождала новые, кроме того, срок ее окончания постоянно отодвигался, а с лета 1915 г . стал вообще неразличим. Он постоянно думал о том, что же предпринять, чтобы переломить ход событий и добиться победоносного мира. В конце концов он пришел к решению возглавить руководство армией. 23 августа 1915 г . был опубликован приказ по армии и флоту, в котором говорилось: «Сего числа я принял на себя предводительствование всеми сухопутными и морскими вооруженными силами, находящимися на театре военных действий. С твердой верою в милость Божию и с неколебимой уверенностью в конечной победе будем исполнять наш священный долг защиты Родины до конца и не посрамим земли русской». Ему оставалось править полтора года, и большую часть этого времени он провел в Могилеве.

Маленький заштатный Могилев стал на несколько месяцев главным центром страны, ее армии и тыла. Со второй половины 1915 г . положение на основных фронтах стабилизировалось, однако в тылу ситуация ухудшалась.

К 1916 г . патриотические восторги были позади, и в обществе царило глухое брожение, прорывавшееся наружу в повседневных разговорах о шпионах и предательстве. Государственная администрация все больше и больше погружалась в состояние оцепенения. Последний царский министр внутренних дел А.Д. Протопопов, говоря о заключительном периоде существования монархии, заметил: «Всюду было будто бы начальство, которое распоряжалось, и этого начальства было много, но общей воли, плана, системы не было и быть не могло при общей розни среди исполнительной власти и при отсутствии законодательной работы и действительного контроля за работой министров».

В начале 1916 г . на посту премьера И.Л. Горемыкина сменил Б.В. Штюрмер, бывший ранее губернатором в Новгороде и Ярославле, а затем занимавший много лет пост директора Департамента общих дел Министерства внутренних дел. На сессии Государственной думы 9 февраля 1916 г . в Таврическом дворце в первый и последний раз перед депутатами с кратким обращением выступил император. Он призвал думцев к совместной работе на благо отечества, и эти слова были встречены громом аплодисментов. Царь был удовлетворен и записал в дневнике: «удачный и оригинальный день». Овации в Думе отгремели, и все осталось по-старому: Николай II — в Ставке, в кругу военно-политических проблем, Александра Федоровна — в Царском Селе со своими страхами, сомнениями и «дорогим Григорием», а общественные деятели в своих гостиных и салонах продолжали распалять собственное воображение разговорами о «темных силах» и грядущих потрясениях, утверждая, что положение может спасти лишь «министерство общественного доверия».

Но был еще один, молчавший до поры, грозный и могучий мир, о котором все знали, от имени которого управляли и выступали, — страна с многомиллионным населением, Россия деревень, фабрик и заводов, в недрах которой черпались силы для ведения войны. Миллионы солдат, главным образом бывших крестьян, были брошены на фронт и разметаны на огромных пространствах от Балтийского моря до Закавказья. К концу 1916 г . общее число мобилизованных достигло почти 13 млн. Оторванные от привычного уклада жизни, загнанные в сырые окопы и холодные землянки, они мучились и погибали за цели, которые были от них весьма далеки. Многие из них почитали Бога и

Царя, знали урядника в своем уезде, земского начальника, может быть, губернатора, но ни о каких «радетелях» и «спасателях» слыхом не слыхивали, да и мало интересовались «забавами господ». Постепенно эти миллионы превращались в огромную асоциальную массу, где зрели страшные «зерна гнева», давшие такие разрушительные всходы.

В последний период существования монархии власть предоставила массу поводов для ярких и эффектных выступлений против себя. Совет министров больше походил на героев крыловской басни о лебеде, раке и щуке, чем на центральный административно-координирующий орган. Чуть ли не каждый министр вел «свою линию», интригуя против других, а некоторые искали популярности в либеральной среде, согласовывали там свою деятельность, хотя клятвенно обязались служить государю. Приближалась развязка. В ночь с 16 на 17 декабря 1916 г . во дворце Юсуповых на Мойке в Петрограде был убит Григорий Распутин, и эта весть вызвала одобрение во многих кругах. Некоторым показалось, что черные дни миновали, что теперь наконец-то все пойдет наилучшим образом, но это была лишь краткосрочная иллюзия.