В. Парето о методе социально-гуманитарных наук

В вопросах методологии науки В. Парето придерживается позитивизма. Он резко критикует догматическую трактовку социологии. Ученый считает, что социология есть наука не догматическая (гуманитарная, метафизическая), а «логико-экспериментальная». Это значит, что она может основываться только на наблюдении и опыте и строить на этом фундаменте логически безупречные выводы. Если метафизика продвигается от абсолютных принципов к конкретным фактам, то экспериментальная наука восходит от конкретных случаев не к абсолютным принципам (они для нее не существуют), а к общим принципам. Затем она устанавливает их зависимость от других, более общих и так далее до бесконечности.

При этом общие принципы следует рассматривать лишь как простые гипотезы, «цель которых – обеспечить нам познание синтеза фактов, связать их посредством теории, обобщить их. Теории, их принципы, их дедукции, целиком подчинены фактам и не имеют иного критерия истинности, кроме хорошего представления фактов».[52] Иными словам, логико-экспериментальный метод не дает знания о сущности вещей, о необходимых связях между ними. Этот метод дает вероятностное знание. Устанавливаемые в нем законы представляют собой лишь некоторые единообразные связи, строго ограниченные определенными, известными нам пространственно-временными рамками.

В наибольшей степени, по мнению В. Парето, эталону научности будет соответствовать та теория, которая более других согласуется с фактами прошлого, лучше других предсказывает факты будущего и объемлет большее количество фактов. Предметом науки должно быть исследование единообразия явлений, установление между ними функциональной взаимозависимости. В. Парето писал: «В науке нет предвзятых идей, страстей, она не принадлежит никакой партии, ее функция состоит в описании фактов, исследовании отношений, которые существуют между ними, и в открытии законов, которые составляют естественное единообразие».[53]

В. Парето выделяет следующие правила логико-экспериментального метода:

«1. Мы никоим образом не собираемся заниматься истиной, присущей какой бы то ни было религии, вере, метафизиче­скому, моральному или иному верованию. Это не значит, что мы полны презрения ко всем этим вещам; это значит, что они выходят за рамки, в пределах которых мы желаем оставаться. Религии, верования и т.п. мы рассматриваем только извне, в той мере, в какой они суть социальные факты, без их действительной ценности. Положение: «А должно равняться B в силу какого-то сверхопытного прин­ципа», – следовательно, нами не рассматривается; но мы изучаем, каким образом такое верование возникло, разви­лось и в каком отношении оно находится с другими соци­альными фактами.

2. Объектом нашей деятельности выступает исключительно сфера опыта и наблюдения. Мы употребляем эти понятия в том значении, какое они имеют в естественных науках – например, в астрономии, химии, физиологии и др., – а не в том, какое они получают в выражении «личный христиан­ский опыт», которое, почти не меняя слова, попросту вос­крешает самонаблюдение прежних метафизиков. Мы рассматриваем это самонаблюдение как внешний факт; изуча­ем его как таковой, а не как свойственное нам чувство...

4. Строя теории, мы исходим из фактов и всегда стараемся как можно меньше отходить от них. Мы не знаем, что та­кое сущность вещей, и не интересуемся ею, потому что ее изучение не наша задача. Мы занимаемся поиском едино­образий в фактах и сводим их к законам, но не факты под­чинены законам, а наоборот. Законы не неотвратимы, это гипотезы, служащие для краткого изложения большего или меньшего числа фактов и сохраняющиеся до тех пор, пока их не заменят лучшими.

5. Итак, все наши поиски случайны, относительны и дают ре­зультаты, лишь более или менее вероятные, самое боль­шее – очень вероятные... Все наши положения, включая чисто логические, должны приниматься с оговоркой: они ограничены тем временем и опытом, которые мы познали.

6. Мы рассуждаем исключительно о вещах, а не о чувствах, которые пробуждают в нас их названия. Сами эти чувства мы изучаем как простые внешние факты, т.е. мы отказыва­емся, например, спорить о том, справедлив или несправед­лив, морален или аморален поступок A, если сначала не вы­явлены реальности, соответствовать которым призваны эти термины. Но мы будем изучать как внешний факт то, что хотели выразить люди данной страны, принадлежащие в данное время к данному общественному классу, когда ут­верждали, что A – поступок справедливый или моральный.

7. Мы ищем доказательства наших положений так же, как их логических следствий, только в опыте и наблюдении, иск­лючая любое доказательство, основанное на согласии с чувствами, внутренней или внушенной сознанием очевид­ности.

8. Следовательно, мы будем пользоваться единственно слова­ми, соответствующими конкретным объектам, и со всем усердием позаботимся о том, чтобы придать им как можно более точное значение.

9. Мы действуем методом последовательных приблизитель­ных оценок, т.е. рассматриваем прежде всего феномен в целом, сознательно пренебрегая частностями, которые бу­дут приняты во внимание в последующих приблизительных оценках».[54]