Преодоление бытовых трудностей

Немалые невзгоды и лишения, что выпали на долю российских беженцев, выброшенных за пределы родной земли, не сломили у абсолютного большинства их них волю к жизни, а только укрепили стойкость, полученную в наследство от предков. Значительную роль в преодолении тягот жизни на чужбине сыграли и такие замечательные традиции россиян, как православная благотворительность и общинная взаимопомощь. К сожалению, документальная база для освещения этого вопроса, имеющаяся в государственных архивах, весьма ограниченна, а главное рассредоточена по многим личным фондам, содержащим переписку современников. Что же касается сведений, дошедших до нас по мемуарной литературе, то они крайне отрывочны и несут на себе конъюнктурную печать того времени, когда были написаны и изданы те или иные воспоминания.

Гораздо лучше обстояло дело с информацией по данному вопросу в армейской среде российской эмиграции. Из доклада генерала Е. Миллера в 1924 г. на конференции Национального союза в Париже мы узнаем о положении в частях бывшей вран-гелевской армии. Поначалу личный состав этих частей продолжал вести казарменную жизнь под наблюдением начальства и получал казенный паек, приобретаемый на средства, отпущенные совещанием послов бывшего Временного правительства. С 1922 г. врангелевские части перешли на самообеспечение, и фактически должны были разойтись по городам и деревням Болгарии и сопредельных балканских территорий в поисках работы. И тем не менее, по сообщению генерала Е. Миллера, в этих частях, как правило, сохранились организованность, дисциплина и те традиционные обычаи армейской взаимовыручки, что служили «на пользу не только общего дела, осуществления идей» (подразумевалась идея борьбы за освобождение России от большевистского режима. — Авт.), «но и на благо каждому чину армии в отдельности».

В частности, понимая, что в новых условиях нет материальной возможности сохранять структуры полковых организаций, офицеры и солдаты этой армии решили помочь П. Врангелю сохранить армию и полки. И с той поры все работающие стали ежемесячно добровольно посылать своему командиру полка денежные средства (в размере 15 лев) «в безотчетное его распоряжение на нужды полка» на содержание и работу бесплатно лазаретов, бань, а также столовых, где безработные могли питаться по льготным ценам. «Внесение этой лепты вдовицы, — подчеркивал Миллер, — свято соблюдается не только живущими в Болгарии, но и работающими во Франции, в Венгрии, в Сербии — вдали от всякого непосредственного влияния их начальников».

В свою очередь, командование армии по мере сил старалось поддерживать своих солдат и офицеров. И когда из-за плохих условий работы на Балканских территориях участники бывшей врангелевской армии начали перебираться во Францию, Бельгию и другие страны, командование армии «чем могло, содействовало этому улучшению личного положения.., помогало денежными средствами на переезд, содействовало получению виз, сговору с министерствами труда и иностранных дел для получения виз и обеспеченного заработка».

И как бы в порядке ответа на возможные упреки тех, кто считал, что это поведет к распылению армии, генерал Миллер сослался на два факта, случайно ставшие ему известными. Вот суть первого из них: в начале марта 1923 г. из Болгарии на угольные копи в Деказвиль (Франция) «в поношенных френчах» прибыла «первая сборная рабочая офицерская партия». «Через месяц в апреле из первого же своего скудного заработка, раньше, чем подумать о себе, о необходимости завести себе хотя бы белье и штатский костюм, — продолжал рассказывать Миллер, — каждый офицер послал к Пасхе по 15–16 франков в свой полк для улучшения разговления своих однополчан, собира-ющихся в полк для встречи Светлого Праздника». Другой факт: недавно (а говорилось об этом 13 сентября 1924 г.) «временно командующий одним из полков в Болгарии донес командиру полка сюда, в Париж, что из 1100 человек, находящихся на работах в Болгарии, небольшая группа из нескольких десятков человек, получила разрешение французских властей для переезда во Францию на работы, но скопленных сбережений недостаточно для оплаты путешествия. Командир полка собрал старших офицеров, из живущих в Париже, и предложил им немедленно со всеми офицерами полка, здесь работающими: через несколько часов 5000 франков лежали на столе у командира полка. И это дали не богачи, а люди тяжелым трудом зарабатывающие по 500–600 франков в месяц. Один за всех и все за одного».

Конечно, в обоих случаях речь шла о поступках людей, среди которых многое определялось не только корпоративной спайкой, но и моралью, офицерской честью. Но, думается, что генерал, поведав об этих примерах, не лукавил, спросив слушателей, а могли ли они среди беженцев, сплоченных в свои профессиональные и иные организации указать много случаев «такой солидарности, такой спайки не на словах, не в блес-тящих речах за стаканом вина или с кафедры под гром аплодисментов, а на деле, в кругу своих, без шума, скромно». В архиве, где хранится доклад Е. Миллера, не сохранилось документов, показывающих, как участники конференции реагировали на этот вопрос.