Модели подходов к телесным и психическим феноменам в психотерапии и гештальт-терапии

В начале своего развития психотерапия акцентировалась в основном на психических аспектах проблематики клиентов и пациентов (представлениях, оценках, снах) и даже чувства, несмотря на их явную представленность в теле, рассматривались как чисто психические явления. Телесные феномены не были интегрированы в терапевтический процесс в такой степени, в какой были интегрированы слова, интеллект, рассудок и поступки пациентов. Как ни странно, то, что мы живем, двигаясь, принимая различные позы и жестикулируя, принимая пищу, прикасаясь друг к другу, испытывая ощущения и боль во внимание почти не принималось

Традиционной целью психотерапии было влияние на психику как на нечто отдельное от тела, и большее внимание (до развития холистического подхода) уделялось чисто вербальной методологии (психоанализ, когнитивная терапия). Лечение психоанализом базировалось на символической интерпретации физического симптома. В большинстве случаев «Я» отождествлялось с психикой (состоящей из сознательного и бессознательного), которая помещалась в теле. Об эффекте терапии в этих подходах судили по изменению психических процессов или структур. Вслед за учением Фрейда целые поколения психологов потеряли контакт со своим телом и телом своих пациентов (Rudolf, 1997).

В полярной позиции находились чисто телесные методы воздействия – рольфинг, метод Фельденкрайза, техника Александера и др. Последние полвека характеризовались нарастанием интереса к телесным феноменам и бурным развитием телесных практик. В таких методах акцент делался на телесном, однако эти соматические подходы обращались «с физическим как с существенно отделенным от психического», хотя и связанным друг с другом. Перекос пошел уже в другую сторону: если психоанализ и когнитивная терапия базировались на вербальных методах, то терапевты, предпочитающие телесные практики, почти не использовали слов, занимаясь телесными симптомами, мышечным панцирем или специфическими позами и медитациями.

Во всем этом проявлялась дуалистичность отношения к человеческому организму: подходы были ориентированы только на один аспект личности и способствовали обособлению и разрыву «Я».

Еще одним важным шагом в развитии интереса к телесным феноменам в психотерапии была концепция А. Лоуэна. Александр Лоуэн (1996) дал детальное описание различных телесных структур и связи их с характером. Он сфокусировался на том, как хроническое мышечное напряжение создает различные энергетические и мышечные паттерны, становящиеся структурой тела и основой способа, которым личность обращается со своими чувствами. Он исследовал то, как характерологическая организация фиксирует реальность человека, которая влияет на различные аспекты внутренней и внешней жизни – на то, как личность дышит, двигается, чувствует, вступает в отношения или делает карьеру.

Согласно медицинской модели психотерапии личность состоит из двух главных частей – тела и психики. Хотя психика находится в теле, эти части рассматриваются как отдельные и не связанные между собой явления, хотя они и могут влиять друг на друга. Классический медицинский взгляд заключается в убеждении, что психологический конфликт является причиной физических симптомов. Например, психические стрессы влияют на тело, «повышая» кровяное давление. Или физическая травма или соматическая болезнь может повлиять на психику и вызывать депрессивное состояние.

Существуют три основные ветви теории «личности как частей» – монизм, дуализм и параллелизм.

Монизм рассматривает психику как продукт функционирования мозга, то есть личность приравнивается к функционированию мозга и проблемы решаются путем излечивания мозга. Этот аспект характерен для современного химиотерапевтического подхода к лечению психических расстройств.

В дуалистическом подходе психика и тело полностью отделены друг от друга. Требуемое лечение должно соответствовать их особенностям – вербальная терапия для психических проблем и физическая – для телесных. Наиболее желательно лечение в той области, где «скрываются» настоящие проблемы.

В параллелистской модели «владения» тела и психики считаются раздельными, но связанными вместе. Проблемы в одной области ведут к нарушению функционирования в другой, изменение в одной сфере влечет за собой реакцию в другой. Согласно этой модели психологический стресс влияет на тело, вызывая физиологическое возбуждение, соматические проблемы возникают в результате эмоциональных конфликтов, а телесное недомогание вызывают эмоциональный сдвиги.

Одним из способов объединить в терапевтической работе психическое и соматическое стало чередование типов вмешательства. Названия этих подходов часто содержат предлог «и». Например, метод Дарбонна – биоэшфгетика, рольфинг и гештальт-терапия (Дарбонн, 1976), метод Рубенфельда – метод Александера, Фельденкрайза и гештальт-терапия.

Чередующие подходы связывают тело и психику, но разделяют эти воздействия во времени. Типы вмешательства также чередуются – терапевт работает с помощью вербальных техник, а затем с помощью телесно-ориентированного подхода в течение одной терапевтической сессии. Но проблема в том, что когда существует такая разорванность вовне, внутри она тоже может сохраняться. «Неразрывность психических и физических процессов не может быть полностью сохранена, когда рабочий метод обращен к одному аспекту личности в определенное время» (Дж. Кепнер, 1996). При этом клиенту трудно ощущать смысл единства нашего существования.

Это не означает, что данные подходы совсем не эффективны, однако эффект их в значительной степени зависит от способностей клиента к интеграции аспектов себя. У некоторых клиентов ощущение разорванности «Я» и дистанция между телесными и психическими аспектами «Я» может только увеличиться, поскольку чередущие подходы «не строят мостов» между ними.

«Послойный» подход специально в литературе не выделяется. Он является следствием недостаточной методологической компетентности конкретных психотерапевтов, которые убеждены в том, что занимаются объединением аспектов «Я». Терапевт, например, использует диалог между частями «Я», одновременно работая над присвоением тела клиента. Однако психический и физический методы «остаются отдельными голосами, хотя работают вместе». Совпадение методов не тождественно совпадению опыта. Однако «послойный» подход можно воспринимать и как стадию процесса развития терапевта, как фундамент интеграции клиента.

Кроме того, использование вместе разных подходов (например, телесный компонент подхода Райха и вербальный компонент гештальт-терапии) может быть методологически несовместимо по тем признакам, которые эти подходы отличают. Различия во взглядах на личность, работу с сопротивлением и т. п. будет приводить либо к игнорированию этих различий, либо к изменению до неузнаваемости одного из подходов.

По-настоящему целостный подход базируется на объединении методологии и взглядов на личность. Например, интегрированная телесная психотерапия фокусируется на энергетическом, соматическом и эмоциональном опыте, формирующем сырой материал, из которого психика создает образы, мысли и убеждения. Этим она отличается от подходов, акцентирующих когнитивный или интеллектуальный инсайт. Вместе с чувством self появляется широкий спектр возможностей, в котором личность имеет большую свободу выбора (Rand, Fewster, 1995). Основатели современной телесно-ориентированной гештальт-терапии (включающей биоэнергетический анализ Лоуэна, подход Келемана, теорию коммуникации Сатир и т. п.) также подчеркивают интегративность своего подхода (Alpert, 2001, Lubin-Alpert, 2001). В последние годы и российские телесно-ориентированные терапевты (Федоров, Сергеева, 1999) акцентируют роль техники чувственного сознавания, всегда используемой гештальт-терапевтами.

Целостный подход гештальт-терапии связывает в «Я» и физическое, и психическое, а также стремится взглянуть на любой процесс (независимо от того, физический он или психический) как на часть большего целого. Психологические процессы (конфликты, убеждения) имеют свои телесные выражения. Физические процессы (поза, мышечный панцирь, соматические симптомы) рассматриваются как значимые выражения личности. И физические, и психологические процессы воспринимаются как аспекты одного целого – личности. А поскольку тело, мозг и дух – это принципиально неразделимые аспекты бытия (разделяемые нами только ментально), то терапевтический процесс должен включать все эти параметры в единой интегрированной манере.

Например, такой физический симптом, как боль в шее, является частью целого, включающего психологический контекст. Боль может сдерживать руки, чтобы клиент не поддался импульсу оттолкнуть кого-то и установить свои границы. Терапевтическая работа в этом случае происходит с некой незавершенной ситуацией, которая вызывает в клиенте страх и напряжение, освобождая его руки для агрессивного движения. Переживая напряжение в плечах, осознавая агрессивный импульс и чувствуя страх в связи утверждением своих прав, клиент обретает ту целостность существования, которая была им утеряна и проявлялась только в виде одного из возможных вариантов – боли. Работа начинается с ощущения себя состоящим из частей, осознавания этих частей и затем объединения их в одно целое.

Итак, в отличие от всех вышеприведенных моделей, гештальт-терапия воспринимает тело как «Я» – в том смысле, что телесные процессы рассматриваются в контексте целостной личности, а не как изолированные феномены. Последнее отражает достаточно давно существующие социокультурные особенности нашей эпохи – дуализм тела и духа. Духовное в религиозных и философских практиках считается более ценным, чем телесное. В большинстве случаев мы говорим «мое тело», а не «я – тело», культура и язык не предоставили нам способа интеграции духа и тела. Наше «Я» «имеет» тело и относится к нему как к объекту; способность отождествлять «Я» и тело – интегрированное чувство себя – была утеряна нами в процессе исторического развития этого «Я». Поэтому мы привыкли считать свое тело чем-то отличным от «Я» (self) и не относящимся к нему, несмотря на прямые свидетельства их интегрированного существования. Однако клиенты, находящиеся в трудной жизненной ситуации, просят терапевта избавить их... не от мыслей и убеждений, а от ощущений и чувств – напряжения в теле, головных болей, сердцебиений и одышки, скованности, страха и гнева.

Если же посмотреть на личность с точки зрения целостности, то любой процесс (симптом, конфликт или жизненная тема) рассматривается как часть целого, которое включает и соматические и физиологические аспекты. «Если из телесных ощущений возникает первый шаг, ведущий к реальным изменениям, это трансформирует вас в целом. Это может быть как очень значительный, так и весьма небольшой шаг, но, тем не менее, он изменяет всю природу целого», – пишет Ю. Джендлин (2000). Любое психологическое явление (эмоциональная травма, незавершенное взаимодействие) есть часть «Я», включающая физиологическое выражение этого явления (напряжение, поза, дыхание). Или любой соматический симптом включает не только физические ощущения, но и существующую эмоциональную проблему, застывшую поведенческую форму.

Таким образом, ощущения нашего тела – это неотъемлемая часть нашего «Я», и отделяя телесные ощущения от себя, мы можем потерять значительную часть самих себя. «Чем больше мы отрицаем тождественность с нашим телом, тем больше вещей «кажутся случающимися» с нами. Мы выходим из-под контроля, мы чувствуем разорванность нашего «Я». Мы теряем связь с первоосновой человеческого опыта – с материальной реальностью», – пишет Кепнер. Эмоции и физический опыт помещаются во внутренней среде организма и воспринимаются через ощущения. Когнитивные процессы же необходимы для организации опыта этих ощущений, поскольку они создают комплексные личностные паттерны осознанной активности и смыслы. В основе всего этого лежит единая сущность – self.

Терапия, таким образом, это процесс развития и продвижения к ощущению целостности, и целью гештальт-подхода, как подхода холистического, является обретение и ощущение себя целостным. Этой целостности нельзя научить, ее можно только обрести в процессе терапевтической работы. Для того чтобы это стало возможным, необходимы некоторые условия (Кепнер, 1996):

1. Достаточная степень осознавания тела и телесных ощущений. Телесные ощущения являются существенными данными о себе, данными, которые создают целостность.

2. Достаточная степень осознавания связи своего «Я» с текущими проблемами жизни («это не случается со мной, я имею к этому отношение»).

3. Убеждение в связанности телесных процессов и психических явлений. Этого убеждения во многих случаях вовсе нет или оно просто принимается клиентом на веру (от врача). Однако когда осознавание тела и собственного психологического функционирования увеличивается, эта связанность начина просто ощущаться, и существовавший прежде интроект становится личным убеждением, основанным на собственном опыте.

Если этого нет, нельзя утверждать, что обращение к телу в работе терапевта невозможно вообще. С клиентом можно работать над осознаванием связей между ситуацией, чувствами и телесными ощущениями, связей его психологических и соматических проблем с тем, что он такое и как он относится к миру. И в этом смысле дуалистический, параллелистский или чередующий подходы могут быть подготовкой, стадией процесса развития, ведущего к интеграции и целостности клиента.

Напомним еще раз, что имеется в виду под понятием «Я» или self в гештальт-подходе. Функции «Я» могут быть описаны через возбуждение, ориентацию, манипуляцию, идентификацию-отчуждение. Прежде всего, self – это процесс, а не структура. Self – это интегратор опыта, имеющий специальные контактные функции (специальные способности). Там, где они проявляют себя, находится контактная граница «организм – среда». На контактной границе «организм – среда» могут находиться ощущения (Ид-функция), представления, мысли или оценки (функция личности) и выбор-идентификация («Я» – не «Я»). С помощью возбуждения мы ощущаем наши потребности, через ориентацию узнаем, где они могут быть удовлетворены, через манипуляцию действуем, удовлетворяя потребности. Через идентификацию организм либо усваивает что-то из среды, либо отвергает то, что не может быть усвоено.

Если контактные функции доступны для осознавания, организм гибко приспосабливается к меняющемуся миру для удовлетворения актуальных потребностей, если нет – какая-то часть опыта отчуждается и становится недоступной для осознавания. Соответственно ограничивается и творческое приспособление, часть потребностей организма не удовлетворяется, и он ведет «хронически голодное» существование.