Дион Кассий Кокцеян. Римская история. Книга XLVIII. Пер. В.В. Рязанова.

1. Так погибли Брут и Кассий, убитые теми же мечами, которыми они убили Цезаря. Также и другие участники заговора против него были все, кроме очень немногих, уничтожены — одни перед этим, другие в это же время, и некоторые впоследствии. Правосудие и Божественная Воля, казалось, сделали так, что убили и самих себя люди, ранее убившие своего благодетеля, того, кто достиг такой высоты одновременно благодаря собственной доблести и доброй судьбе. (2) Что касается Цезаря и Антония, с другой стороны, то они в это время получили преимущество над Лепидом, потому что он не разделил с ними победу; однако вскоре им суждено было обратиться против друг друга. Ибо трудно для трех людей, или даже двух, равных в звании и в военных успехах, взявших под контроль такие обширные интересы, быть единого мнения. (3) Следовательно, хотя они какое-то время извлекали пользу из совместных действий с целью свержения своих противников, теперь они начали использовать все приобретенное для борьбы друг с другом. Таким образом, они немедленно перераспределили империю, так, чтобы Испания и Нумидия отошли к Цезарю, Галлия и Африка к Антонию; далее они согласились, что, в случае, если Лепид выкажет свое недовольство этим, они должны будут уступить ему Африку. 2. Только эти провинции они распределили между собой, так как Секст по прежнему занимал Сардинию и Сицилию, а другие области вне Италии были все еще в хаосе. Относительно самой Италии я, конечно, ничего не могу сказать, поскольку она всегда исключалось из таких распределений; ибо они никогда даже не говорили, что боролись, чтобы получить ее, но как будто защищали ее. (2) Так что они оставили Италию и провинции, удерживаемые Секстом, в общей собственности, а Антоний взял на себя задачу ослабить тех, кто боролся против них и собрать деньги, необходимые для выплат, обещанных солдатам; Цезарь же должен был лишить власти Лепида в случае, если он сделает любой враждебный ход, вести войну против Секста (3) и распределить между ветеранами, достигшими возрастного предела, обещанную им землю; этих они сразу же уволили со службы. Кроме того, он послал с Антонием два своих легиона, а Антоний обещал вернуть ему в обмен столько же легионеров из числа находившихся в то время в Италии. (4) Когда эти соглашения были достигнуты, подписаны и запечатаны, Антоний и Цезарь обменялись копиями документов, чтобы в случае какого-либо нарушения оно могло быть доказано записями. Вслед за этим Антоний отправился в Азию, а Цезарь в Италию.

3. На обратном пути Цезарь был так надломлен болезнью, что люди в Риме даже ожидали его смерти. Они считали, однако, что он так долго мешкал не столько из-за болезни, сколько из-за того, что замышлял какое-то очередное зло, и готовились испытать всевозможные бедствия. (2) Все же они не только присудили победителям в честь их победы множество почестей, которые были бы даны, конечно, и их противникам, одержи те победу (в таких случаях каждый всегда отвергает проигравшего и удостаивает победителя), но постановили также, хотя и против своего желания, устроить в течение почти целого года благодарственные празднования в честь Цезаря, прямо приказавшего им сделать это в одобрение мести, настигшей убийц. (3) Пока Цезарь медлил, ходило множество слухов, вызывавших самые разнообразные чувства. Например, некоторые распространяли сообщение, что он умер, и это вызвало радость многих людей; другие говорили, что он замышляет некое зло, и наполнили многих людей опасением. (4) Поэтому некоторые продолжали прятать свою собственность и защищать себя, а другие решили, что только бегством они могли бы сделать возможным свое спасение. Другие, которых было большинство, не способные даже придумать план из-за чрезмерного страха, готовились встретить гибель. (5) Число храбрых людей было незначительно и чрезвычайно мало; поскольку в свете прежних огромных насилий над жизнью и собственностью они ожидали, что может случиться что-нибудь подобное или еще худшее, ибо теперь они были окончательно побеждены. (6) Поэтому Цезарь, опасавшийся, что они могут начать восстание, тем более, что там был Лепид, отправил письмо к сенату, убеждая его членов быть в хорошем настроении, и далее обещая действовать в умеренном и гуманном духе, по примеру своего отца.

4. Вот что тогда происходило. На следующий год консулами считались Публий Сервилий и Луций Антоний, но в действительности ими были Антоний и Фульвия. Она, теща Цезаря и жена Антония, нисколько не считалась с Лепидом из-за его пассивности и управляла делами самостоятельно, так что ни сенат, ни народное собрание не могли провести никакого решения вопреки ее воле. (2) Во всяком случае, когда Луций потребовал, чтобы ему позволили праздновать триумф над народами, живущими в Альпах, на том основании, что он победил их, Фульвия какое-то время выступала против него, и никто не противился ей, но когда Луций добился ее покровительства и она дала разрешение, все голосовали за триумф единодушно; (3) поэтому, хотя номинально именно Антоний […] и праздновал триумф над народами, которых, по его словам, победил (в действительности, он не сделал ничего заслуживающего триумфа и даже вообще не имел командования в тех областях), все же это был фактически триумф Фульвии […]. Во всяком случае, она получила большее могущество, чем он, (4) ведь дать разрешение на проведение триумфа значит больше, чем отпраздновать триумф, полученный из чужих рук. Хотя Луций получил триумфальные одежды, колесницу и выполнил другие обряды, принятые в таких случаях, казалось, что именно Фульвия устраивала зрелище, используя его только как помощника. (5) Это происходило в первый день года, и Луций хвастался, что он, подобно Марию, провел триумф в первый день того месяца, в котором начал исполнять консульские обязанности. (6) Мало того, он ликовал даже больше, чем Марий, заявляя, что добровольно сложил триумфальные одеяния и собрал сенат в гражданской одежде, тогда как Марий сделал это неохотно. И он добавлял, что Марию достался один-единственный венок, тогда как сам он получил множество от народа, от каждой трибы, — честь, которой не удостаивался ни один из прежних победителей, — в его случае вследствие влияния Фульвии и денег, которые он тайно раздавал различным людям.

5. В этом году Цезарь прибыл в Рим; предприняв обычные шаги, чтобы отпраздновать свою победу, он обратился к управлению и ведению государственных дел. Лепид не прибегал к революционным мерам, отчасти потому, что боялся Цезаря, и отчасти потому, что у него недоставало решимости; а Луций и Фульвия сначала сохраняли спокойствие, ибо рассчитывали на родство с Цезарем и партнерство в осуществлении власти. (2) Но через некоторое время они поссорились: Луций и Фульвия — из-за того, что при распределении земли они не получили долю Антония, Цезарь — из-за того, что не получил от них войска. Поэтому брак, закрепляющий их родство, был расторгнут, и они перешли к открытой войне. (3) Поскольку Цезарь не мог выносить трудный характер своей тещи и предпочитал иметь разногласия скорее с ней, чем с Антонием, он отослал назад ее дочь, заявив, что она все еще девственница, — подтвердив это присягой, — не заботясь о том, подумают ли люди, что он планировал это заранее, готовясь к будущим событиям, или что она столь долгое время оставалась в его доме девственницей по иным причинам. (4) После этого между ними больше не существовало никакой дружбы, но Луций вместе с Фульвией попытался взять в свои руки контроль над делами, притворяясь, что делает это от имени Антония, и ни в чем не уступал Цезарю (чтобы подтвердить преданность брату он взял имя Pietas); (5) в то время как Цезарь, со своей стороны, не предъявлял никаких открытых обвинений против Антония, опасаясь сделать того своим врагом, пока он управляет азиатскими провинциями, но обвинял тех двоих и предпринимал меры, чтобы сорвать их решения, на том основании, что они действовали во всех отношениях вопреки желанию Антония и стремились к собственному господству.

6. Обе стороны возлагали самые большие надежды на право распределения земли, и, следовательно, этим и было вызвано начало их ссоры. Цезарь желал действовать самостоятельно при распределении земель между всеми, кто участвовал в кампании под командованием его и Антония, согласно договору, заключенному между ними после победы, чтобы завоевать их поддержку, (2) в то время как Луций и Фульвия потребовали право самим распределить между своими солдатами выделенные им земли и колонизировать города, чтобы обеспечить себе влияние на эти колонии. Обеим сторонам казалось самым простым дать войскам, которые сражались за них, имущество невооруженных. Но, вопреки их ожиданиям, поднялось большое волнение, и дело начало двигаться к войне. (3) Поскольку сначала Цезарь продолжал отнимать у владельцев и раздавать ветеранам земли всей Италии (кроме тех, которыми владели старые солдаты, получившие их как подарок при отставке или купившие землю у правительства), вместе с рабами и всем имуществом; люди, лишавшиеся своей собственности, были страшно разгневаны на него. (4) Вслед за этим Фульвия и консул изменили свои планы, надеясь получить большую власть, защищая угнетенных, и, следовательно, пренебрегли теми, кто должен был получить имущество, и обратили свое внимание к другому классу, более многочисленному и воодушевленному справедливым негодованием из-за ограбления, которому он подвергался. (5) Затем они стали поддерживать дело этих людей индивидуально, помогая им и объединяя их, так что люди, которые ранее боялись Цезаря, теперь стали храбрыми, найдя вождей, и больше не уступали ничего из своей собственности, так как предполагали, что Марк также одобрял политику консула. 7. Луций и Фульвия, соответственно, завоевывали симпатии этого класса и в то же самое время не сталкивались со сторонниками Цезаря. Ибо вместо того, чтобы притворяться, будто бы солдаты не нуждаются в распределении, они пытались доказать, что имущества тех, кто боролся против них, достаточно для солдат, (2) особенно указывая на большое количество земли и предметов роскоши, из которых, как они объявляли, то, что еще не распродано, следует непосредственно распределить между людьми, а стоимость уже распроданного — выплатить им. Если даже это не удовлетворяло их, они пытались обеспечить их привязанность, возлагая надежды на Азию. (3) Таким образом очень быстро получилось, что Цезарь, насильственно забиравший собственность тех, кто чем-либо обладал, и из-за этого причинявший неприятности и опасности всем, наносил вред обеим партиям; тогда как Луций и Фульвия ни у кого ничего не отнимали и показывали тем, кто должен был получить подарки, что обещания, данные им, могут быть выполнены без конфликта, с помощью ресурсов, имеющихся в наличии, и тем самым покорили оба класса. (4) Из-за всего этого, а также из-за голода, который мучительно угнетал их в это время, поскольку море у Сицилии контролировалось Секстом, а Ионийский Залив — Гнем Домицием Агенобарбом, Цезарь оказался в тяжелом положении. (5) Ибо Домиций был одним из убийц Цезаря, и, спасшись после сражения при Филиппах, собрал маленький флот и стал на какое-то время хозяином Залива, нанося очень большой вред делу противников.

8. Все это стало очень беспокоить Цезаря, так же, как и то, что в спорах между ветеранами и сенаторами и классом землевладельцев в целом — а эти споры росли в огромном количестве, так как борьба шла за огромную награду, — он не мог примкнуть к ни к одной стороне без опасности. (2) Для него невозможно было, конечно, угодить обеим, поскольку одна сторона желала разжечь бунт, другая — сохранить порядок, одна сторона стремилась захватить чужую собственность, другая — удержать свою. И каждый раз, отдавая предпочтение интересам той или иной партии — в зависимости от того, что находил необходимым, — он навлекал на себя ненависть другой; и встречал не столько благодарность за дарованные милости, сколько ненависть за отказ сделать уступки. (3) Ибо один класс принимал как должное все, что ему давали, и не расценивал это как благодеяние, в то время как другой был возмущен тем, что у них отнимали их собственность. И в результате он продолжал оскорблять или одну группу, или другую и подвергался упрекам то за что, что он друг народа, то за то, что он друг армии. (4) Таким образом, он не добился никакого успеха и узнал по собственному опыту, что оружием не превратить враждебное отношение в дружеское, с помощью оружия можно лишь истребить непокорных, но нельзя вынудить их любить того, кого они не желают любить. (5) Вслед за этим он неохотно уступил и не только стал воздерживаться от лишения сенаторов их собственности (раньше он считал возможным отбирать у них имущество, спрашивая: «Из какого еще источника мы должны тогда выплатить ветеранам их награду?» — как будто они поручили ему вести войну или давать огромные обещания солдатам), но также и не захватывал и иной частной собственности, такой как приданое или участки земли, которые были меньше обычного надела, обещанного каждому ветерану.

9. Когда он начал так действовать, сенат и прочие, кто теперь не лишался имущества, стали благожелательны к нему, но ветераны были возмущены, чувствуя, что Цезарь щадит имущество и честь других за счет их собственного имущества и чести, так как они получат меньше. (2) Они убили многих центурионов и прочих, защищавших Цезаря и пытавшихся предотвратить беспорядки, и чуть не убили самого Цезаря, ища любой предлог для удовлетворения своего гнева. (3) И они не прекращали свои волнения до тех пор, пока их собственным родственникам, а также отцам и сыновьям погибших в сражении, не была возвращена вся та земля, которой они владели. В результате солдаты вновь стали более дружественными к Цезарю, в то время как по той же причине народные массы были снова возмущены. (4) Они неоднократно вступали в столкновения и между ними продолжалась непрерывная борьба, так что с обеих сторон было много раненых и убитых. Одна партия была сильнее благодаря имеющемуся у нее оружию и военному опыту, другая — благодаря огромной численности и применяемой тактике обстрела противников с крыш в уличных боях. (5) В результате многие здания сгорели, и арендная плата для проживающих в городе была снижена до максимума в две тысячи сестерциев, в то время как для живущих в остальной части Италии, она была уменьшена на четверть в течение одного года. Ибо подобная борьба происходила во всех городах, везде, где эти две партии сталкивались друг с другом.

10. Так как эти события продолжались, а солдаты, посланные Цезарем в Испанию, восстали в Плаценции и не успокоились, пока не получили денежных подарков от жителей города, и так как, кроме того, Кален и Вентидий, владевшие Трансальпийской Галлией, не давали им перейти Альпы, (2) Цезарь стал бояться, что его постигнет бедствие, и решил примириться с Фульвией и консулом. И когда ему не удалось этого сделать самостоятельно, он обратился за помощью к ветеранам и через них попытался достичь примирения. (3) Луций и Фульвия обрадовались этому, и, так как они привлекли к себе тех, кто потерял землю, Луций объезжал их по всем направлениям, организуя их и отдаляя от Цезаря, в то время как Фульвия с сенаторами и всадниками из ее сторонников, с которыми она обычно совещалась, заняла Пренесте, даже посылая распоряжения в разные места. (4) И стоит ли удивляться этому, когда она, будто в насмешку, сама появлялась с мечом, раздавала пароль солдатам, и в многих случаях произносила речь перед войском, всем этим еще больше оскорбляя Цезаря? 11. Он, однако, не имел никакой возможности победить противников, уступая им не только в численности войск, но также и в авторитете среди граждан; поскольку он причинял бедствия многим, тогда как они наполняли каждого надеждой. Поэтому он часто через друзей предлагал Луцию и Фульвии примирение, и когда они не ответили ему ничего, он отправил к ним посланников из ветеранов. (2) Он хотел таким способом, если возможно, получить желаемое примирение, чтобы преодолеть существующие трудности и извлечь пользу, сравняв их силы в будущем; но в случае, если посольство потерпит неудачу, он полагал, что, во всяком случае, возложит ответственность за ссору на противников. (3) Так и случилось. Поэтому, когда он не добился ничего даже через солдат, он отправил сенаторов, показывая им договор, который Антоний заключил с ним, и просил их суда для преодоления «разногласий». (4) Но это тоже не было выполнено, так как его противники сначала выдвинули много встречных требований, которые Цезарь, как они были уверены, не сможет выполнить, и затем заявили, что все время действовали согласно приказу Марка Антония; вслед за этим Цезарь еще раз обратился к ветеранам.

12. После этого ветераны в большом количестве собрались в Риме, объясняя это желанием обратиться к народу и сенату. Но, не затрудняя себя этим бессмысленным делом, они собрались на Капитолии, и, приказав зачитать договор, заключенный Антонием и Цезарем, утвердили эти соглашения и потребовали назначить себя судьями в разногласиях между ними. (2) После того, как это решение было записано на табличках и запечатано, они отправили таблички девам-весталкам на хранение и приказали Цезарю (который присутствовал) и другой партии (через посольство) явиться для суда в Габии в назначенный день. (3) Цезарь выказал готовность подчиниться суду, и Луций с Фульвией обещали быть там, но не явились, либо потому, что боялись, либо потому, что считали это ниже своего достоинства; во всяком случае, они, чтобы высмеять ветеранов, называли их среди других названий senatus caligatus, из-за военных ботинок, которые они носили. Так что ветераны осудили Луция и Фульвию как виновных в раздоре и поддержали сторону Цезаря; (4) и затем, после дальнейшего обсуждения, они вновь вступили в войну и энергично начали приготовления к ней. В частности, они собрали деньги из всех источников, даже из храмов; они забирали все священные дары, которые могли быть обращены в деньги, как в самом Риме, так и в остальной части Италии, которая была под их контролем. (5) Деньги и солдаты прибыли к ним также из Ближней Галлии, которая была включена к этому времени в территорию Италии, чтобы никто не держал солдат к югу от Альп под предлогом управления провинцией.

13. Как Цезарь делал свои приготовления, так и Луций с Фульвией собирали запасы и войска. Тем временем обе стороны отправляли посольства и посылали солдат и офицеров во всех направлениях, и каждой удалось захватить некоторые области, хотя в других они встретили сопротивление. Большинство этих операций, особенно те, что не имели особого значения и не являлись незабываемыми достижениями, я буду пропускать, но отмечу кратко места, наиболее достойные упоминания.

(2) Цезарь совершил набег на Нурсию, в Сабине, и покорил сабинов, и разбил гарнизон, расположенный перед городом, но был отражен от города Тизиеном Галлом. Поэтому он перебрался в Умбрию и начал осаду Сентина, но не сумел захватить его. (3) Луций тем временем сначала под разными предлогами посылал солдат своим друзьям в Риме, а затем внезапно сам пошел против Города, разбил отряд конницы, который вышел ему навстречу, отбросил пехоту назад за стены, (4) и после этого захватил Город, ибо солдаты, прибывшие туда ранее, атаковали защитников изнутри, и ни Лепид, которому была поручена охрана Рима, не оказал никакого сопротивления из-за его свойственной ему пассивности, ни Сервилий, консул, который был слишком беспечен. Узнав это, Цезарь оставил Квинта Сальвидиена Руфа продолжать осаду Сентина и направился в Рим. (5) Когда Луцию стало об этом известно, он отступил до прибытия Цезаря, проведя через народное собрание решение, позволяющее ему оставить город, чтобы начать войну; речь перед народом он произнес в военной одежде, чего до сих пор еще никто не делал. Таким образом Цезарь вошел в столицу без боя, преследовал Луция, но не сумел захватить его, затем вернулся в Рим и установил более надежную стражу. (6) Тем временем, как только Цезарь покинул Сентин, а Гай Фурний, защищавший город, совершил вылазку и преследовал его на большое расстояние, Руф неожиданно напал на город, захватил его, разграбил и сжег. Жители Нурсии заключили соглашение, не пострадав; однако, когда, похоронив павших в сражении с Цезарем, они написали на могилах, что те погибли, сражаясь за свободу, то были наказаны огромным штрафом, так что им пришлось отказаться от своего города и всей своей земли.

14. Тем временем Луций, как я уже говорил, отступил из Рима и отправился в Галлию; найдя дорогу закрытой, он отклонился к Перузии, этрусскому городу. Там он был перехвачен сначала полководцами Цезаря, а позже и самим Цезарем, и осажден. (2) Осада оказалась длительным предприятием, ибо это место было от природы хорошо укреплено и в изобилии снабжено припасами; а конница, посланная Луцием прежде, чем он был полностью окружен, очень беспокоила осаждающих, в то время как многие другие быстро прибыли на его защиту из различных частей Италии. (3) Много вылазок было сделано после прибытия этого подкрепления и много сражений произошло у стен, но сторонники Луция, хотя и добивались успеха, были вынуждены сдаться из-за голода. Полководец и некоторые другие получили прощение, но большинство сенаторов и всадников были обречены на смерть. (4) Рассказывают, что их не просто убивали, но приносили в жертву у алтаря старшего Цезаря — три сотни всадников и много сенаторов, среди них Тиберий Каннуций, который ранее во время своего трибуната созывал народное собрание для Цезаря Октавиана. (5) Жители Перузии и прочие захваченные там в большинстве своем погибли, а сам город был полностью уничтожен огнем, кроме храма Вулкана и статуи Юноны. (6) Эта статуя, каким-то чудом сохранившаяся, была привезена в Рим в соответствии с видением, явившимся Цезарю во сне, и он дал право заселять город любому, кто желал жить там, хотя они и не получили ничего из его территории за пределами первой мили.

15. После захвата Перузии в консульство Гнея Кальвина (вторичное) и Азиния Поллиона другие районы Италии также перешли к Цезарю, некоторые насильственным образом, а некоторые по собственной воле. По этой причине Фульвия с детьми бежала к мужу, (2) и многие из известных людей последовали или за ней к Антонию или к Сексту на Сицилию. Юлия, мать Антониев, сначала отправилась туда и была принята Секстом с необычайной добротой; позже он послал ее к ее сыну Марку с предложениями дружбы между ним и Секстом и в сопровождении послов. (3) Среди тех, кто в то время покинул Италию и нашел убежище у Антония, был Тиберий Клавдий Нерон. Он отвечал за гарнизон в Кампании и, когда партия Цезаря получила преимущество, бежал со своей женой Ливией Друзиллой и сыном Тиберием Клавдием Нероном. (4) Это было еще одной из самых странных прихотей судьбы; та Ливия, что когда-то бежала от Цезаря, позже станет его женой, а Тиберий, который тогда обратился в бегство со своими родителями, унаследовал от Цезаря титул императора.

16. Это, однако, произошло позже. В описываемое время граждане Рима вновь надели мирные одежды, которые ранее сняли без какого-либо декрета, под давлением народа; они устроили празднества, приняли в городе Цезаря в триумфальных одеждах и удостоили его лаврового венка, дав ему также право носить их постоянно. (2) И после того, как Италия была подчинена, а Ионийский Залив очищен (Домиций, отчаявшийся в возможности удержать его без поддержки, отплыл к Антонию), Цезарь продолжил приготовления к экспедиции против Секста. Однако, узнав о силе этого противника и о том, что тот вел переговоры с Антонием с помощью его матери и послов, он испугался, что будет вынужден воевать на два фронта. (3) Поэтому, предпочтя Секста как более заслуживающего доверия, или, возможно, как более сильного, чем Антоний, он послал к нему его мать Муцию и женился на родственнице тестя Секста Луция Скрибония Либона в надежде, что с помощью этой услуги и этого родства он мог бы сделать его другом.

17. Нужно пояснить, что Секст, выехав из Испании в соответствии с договором с Лепидом, немного позже был назначен командующим флотом; и хотя и был лишен должности Цезарем, однако удержал флот и осмелел настолько, чтобы приплыть в Италию. Но когда сторонники Цезаря захватили контроль над страной, (2) и он узнал, что был осужден ими как один из убийц отца Цезаря, то покинул материк и плавал среди островов, снабжая себе продовольствием без обращения к преступлениям. Поскольку он не принимал участия в убийстве, то ожидал, что сам Цезарь восстановит его в правах. (3) Когда, однако, имя Секста было выбито на табличках и стало известно, что проскрипционный эдикт относится также и к нему, он отчаялся в восстановлении в правах и приготовился к войне. Он продолжил строить триремы, принимать дезертиров, добиваться поддержки пиратов и принимать под защиту изгнанников. (4) Этими средствами он скоро достиг могущества и стал властелином моря у Италии, совершал набеги на ее гавани, угонял суда и участвовал в грабежах. Поскольку дела Секста шли хорошо и его деятельность снабжала его солдатами и деньгами, он приплыл в Сицилию и без труда захватил Милы и Тиндариду, хотя и был отражен от Мессаны Помпеем Вифиником, губернатором Сицилии. (5) Однако он не покинул остров, но наводнил страну отрядами, прервал импорт продовольствия и склонил на свою сторону тех, кто хотел оказать помощь сицилийцам, вселяя во многих опасения подобной судьбы и устраивая засады для других и вредя им. Он также привлек к себе квестора, завладев его фондами, и наконец получил контроль над Мессаной и также Вифиником, заключив соглашение, по которому последний должен был обладать равной с ним властью. (6) Вифинику он тогда не причинил вреда, но у граждан изъял оружие и деньги. Его следующим шагом было покорение Сиракуз и некоторых других городов, где он набрал еще больше солдат и очень сильный флот. Кроме того, Квинт Корнифиций прислал ему значительное войско из Африки.

18. Пока Секст становился все сильнее, Цезарь какое-то время ничего не предпринимал в отношении него, и потому что пренебрегал им, и потому что был занят текущими делами. Но когда много людей в городе стало умирать от голода и Секст сделал попытку высадиться также в Италии, Цезарь наконец начал снаряжать флот и послал Сальвидиена Руфа с армией вперед к Регию. (2) Руф сумел вытеснить Секста из Италии, а когда Секст был отброшен на Сицилию, начал строить лодки из кожи, подобные тем, что используются на океане. Он делал внутренний каркас из легких прутьев и покрывал его бычьей кожей, на манер круглого щита. (3) Когда над ним начали смеяться и он решил, что пересекать пролив на этих лодках будет опасно, то отказался от них и рискнул переправляться с флотом, который уже был готов и только что прибыл; Но это оказалось невозможным, так как многочисленность и превосходящий размер его судов были бессильны перед опытом и отвагой противника. (4) Цезарь сам был свидетелем сражения, ибо эти события происходили, когда он отправлялся в Македонию, и крайне огорчился, особенно потому что впервые был побежден в столкновении. По этой причине он не рисковал снова переправляться с главными силами, хотя главная часть его флота была сохранена, (5) но предпринял много попыток сделать это тайно, чувствуя, что, если бы он мог бы ступить на остров, то его пехота была бы значительно сильнее. Однако, через некоторое время, убедившись, что у него ничего не получается из-за бдительной охраны, установленной со всех сторон, он приказал, чтобы другие следили за Сицилией, а сам отправился на встречу с Антонием в Брундизии, ибо тот в сопровождении своего главного флота пересек Ионийский Залив.

19. После этого Секст занял весь остров и предал смерти Вифиника, которого обвинил в подготовке заговора. Он также произвел триумфальное действо и устроил морское сражение пленников в проливе неподалеку от Регия, — чтобы его противники могли это видеть, — приказав маленьким деревянным лодкам сражаться с кожаными, в насмешку над Руфом. (2) После этого он построил еще больше судов и господствовал над окружающим морем; он также приобрел дополнительную славу и гордость, называя себя сыном Нептуна, так как его отец некогда управлял всем морем. Так он поживал, пока существовала сила Кассия и Брута; (3) но когда они погибли, Луций Стай и другие нашли у него убежище. Секст сперва был рад привлечь его на свою сторону, поскольку он привел с собой войска, которыми командовал; но позже, видя, что это активный и мужественный человек, казнил его по обвинению в предательстве. (4) Таким образом укрепленный флотом Стая и также множеством рабов, которые продолжали прибывать из Италии, он получил огромную силу; ибо так много рабов бежало в то время, что девы-весталки приносили жертвы, чтобы их бегство прекратилось.

20. По этим причинам и потому что, Секст принимал изгнанников, укреплял дружбу с Антонием и разграбил большую часть Италии, Цезарь желал договориться с ним; но когда ему это не удалось, он приказал Марку Випсанию Агриппе готовить войну против Секста, а сам отправился в Галлию. (2) Однако, когда Секст узнал об этом, то дождался, пока Агриппа не оказался занят в Аполлоновых играх; поскольку он был претором в то время и не только возвеличивал себя различными способами на основании своей близкой дружбы с Цезарем, но, в частности, устроил двухдневное празднование Цирковых игр и гордился проведением игры под названием «Троя», в которой участвовали знатные юноши. И в то время, как он был таким образом занят, Секст переправился в Италию и находился там, совершая опустошительные набеги, пока не прибыл Агриппа; тогда он оставил гарнизоны в нескольких местах и отплыл обратно. (3) Что касается Цезаря, то, как я сказал, он ранее пытался получить во владение Галлию через различных агентов, но это было невозможно из-за Калена и других сторонников Антония. Но когда он узнал, что Кален заболел и умер, то без труда занял ее и захватил его армию. (4) Тем временем, видя, что Лепид раздражен потерей своей провинции, Цезарь отдал ему Африку, желая, чтобы тот получил область как подарок от него одного, а не от Антония также, и стал бы таким образом лучше расположенным к нему.

21. Римляне, как я отмечал, имели две провинции в этой части Африки. Перед созданием триумвирата наместниками были Тит Секстий в Нумидии и Корнифиций с Децимом Лелием в другой; первый был дружественным Антонию, а другие два — Цезарю. (2) Какое-то время Секстий ждал, боясь, что другие, имевшие большие силы, вторгнутся в его область, и готовился противостоять им там. Но когда они задержались, он начал презирать их; и был еще более воодушевлен, когда корова, как рассказывают, заговорила человеческим голосом и предложила ему отложить другие дела, (3) и затем он видел сон, в котором, бык, захороненный в городе Тукка, казалось, приказал выкопать его голову и нести ее на шесте, намекая, что таким образом Секстий сможет победить. Тогда, отбросив колебания, особенно после того, как нашел быка в том самом месте, где ему было указано во сне, он взял на себя инициативу, вторгнувшись в Африку. (4) Сначала он занял Гадрумет и некоторые другие места, захватив их врасплох при внезапном нападении; но позже, утратив бдительность вследствие этого успеха, был разгромлен квестором Корнифиция, потерял большую часть своей армии и отошел в Нумидию. И так как он был разбит тогда, когда при нем не было головы быка, он приписал свое поражение этому факту и сделал приготовления, чтобы вновь выступить в поход. (5) Противники опередили его, вторгшись в его провинцию, и в то время как другие осаждали Цирту, квестор Корнифиция с конницей пошел против него, одолел его в нескольких конных сражениях и победил квестора Секстия. После этого Секстий получил свежее подкрепление, снова рискнул пойти на сражение, в свою очередь победил квестора, и запер Лелия, вторгшегося в страну, в пределах его укреплений. (6) Он обманул Корнифиция, который намеревался прийти на защиту коллеги, дав ему понять, что Лелий схвачен, и приведя его таким образом в уныние, победил его; и убил в сражении не только Корнифиция, но также и Лелия, сделавшего вылазку, чтобы ударить врагу в тыл.

22. После этих успехов Секстий занял Африку и управлял обеими провинциями в безопасности, пока Цезарь, согласно договору, заключенному им с Антонием и Лепидом, не принял командование над этими областями и не поручил Гаю Фуфицию Фангону управлять ими; и после этого Секстий добровольно уступил провинции. (2) Однако, когда после сражения с Брутом и Кассием Цезарь и Антоний перераспределили мир, Цезарь получил Нумидию за его долю Ливии, а Антоний Африку, — ибо Лепид, как я отмечал, управлял ими только номинально, и часто даже не назывался в документах, — (3) когда, говорю я, это произошло, Фульвия приказала Секстию возобновить его правление Африкой. Он в это время все еще оставался в Ливии под предлогом зимнего сезона, но на самом деле очень хорошо зная, что предстоит новая революция. Не убедив Фангона удалиться из страны, он связался с местными племенами, которые терпеть не могли Фангона, ибо тот служил в наемных войсках — многие из них, как я говорил уже в моем рассказе, были избраны в сенат, — и правил аборигенами ужасно. (4) При таком повороте событий Фангон отправился в Нумидию, где плохо обошелся с жителями Цирты, потому что они презирали его ввиду существующих обстоятельств. Он также лишил царства некоего Арабиона, князька соседних варваров, которые сначала помогали Лелию, но позже примкнули к Секстию; это он сделал потому что Арабион отказался заключить с ним союз. (5) Когда князек сбежал к Секстию, Фангон потребовал его выдачи, после отказа рассердился, захватил Африку и разорил часть страны; но когда Секстий против него начал войну, Фангон был побежден в небольших, но многочисленных стычках и снова бежал в Нумидию. (6) Секстий двинулся за ним и надеялся относительно скоро его победить, особенно при помощи конницы Арабиона, но начал подозревать Арабиона и предательски убил его, после чего уже ничего не смог совершить, так как конница, разгневанная смертью Арабиона, оставила Секстия и в большинстве своем перешла на сторону Фангона. 23. На некоторое время Секстий и Фангон заключили союз, согласившись, что причина для войны между ними устранена; позже, однако, Фангон дождался, пока Секстий не почувствовал себя в безопасности из-за перемирия и затем вторгся в Африку. (2) Вслед за этим они вступили в сражение друг с другом, и сначала у обоих один фланг победил, а второй был разбит; поскольку у Фангона была сильнее его нумидийская конница, а у Секстия — гражданская пехота, они разграбили лагеря друг друга не зная, какая судьба постигла их товарищей. (3) Затем, когда они отступили и поняли, что случилось, они вновь вступили в бой, нумидийцы были разбиты, а Фангон бежал в горы; но ночью мимо проходило множество беглецов, и, думая, что это конница врага, он совершил самоубийство. (4) Таким образом, Секстий без помех получил власть над всеми другими районами и подчинил голодом Заму, которая оборонялась в течение долгого времени. После этого он снова управлял обеими областями до прибытия Лепида. (5) Против него он не предпринимал никаких мер, — либо потому что думал, что это решение одобрено Антонием, либо потому что был далеко не так силен, как Лепид; вместо этого, он сохранял спокойствие, действуя, как будто его благосклонность к Лепиду сама собой разумелась. Таким образом, Лепид получил во владение обе области.

24. Но довольно об этом. В это же время, после сражения при Филиппах, Марк Антоний прибыл на территорию Азии, где налагал штрафы на города и продавал должности; многие районы он посетил лично, в другие послал агентов. (2) Тем временем он влюбился в Клеопатру, которую встретил в Киликии, и после этого уже не думал о чести, но стал рабом египетской женщины и посвятил все свое время страсти к ней. Это заставило его сделать много возмутительных вещей, и прежде всего вырвать ее братьев из храма Артемиды в Эфесе и предать их смерти. (3) И, наконец, он оставил Планка в провинции Азия, Саксу в Сирии, а сам отбыл в Египет. Этот поступок был причиной многих беспорядков: жители острова Арадос не приняли во внимание агентов, посланных к ним, чтобы собрать деньги, и даже зашли так далеко, что убили некоторых из них, и парфяне, которые и ранее были активны, (4) теперь нападали на римлян больше чем когда-либо. Их вождями были Лабиен и Пакор. Последний был сыном царя Орода, а первый — сын Тита Лабиена. Вот как Лабиен оказался у парфян и стал действовать заодно с Пакором. (5) Он был союзником Брута и Кассия, пославших его до сражения к Ороду, чтобы добиться подкрепления, был задержан им на долгое время, в то время как царь ожидал поворота событий, не решаясь присоединить свои войска к их силам, но опасаясь и отказаться. (6) Позже, когда новости о поражении достигли его, и, казалось, победители были намерены не пощадить никого из тех, кто им сопротивлялся, Лабиен остался среди варваров, предпочтя жить среди них, чем погибнуть дома. Теперь, как только Лабиен узнал о деморализации Антония, о его страсти и о его отъезде в Египет, он убедил парфянского царя напасть на римлян. (7) Ибо он заявил, что их армии или полностью уничтожены или ослаблены, а остальные войска мятежны и скоро опять возьмутся за оружие; поэтому он советовал царю подчинить Сирию и соседние районы, ведь Цезарь был занят в Италии борьбой с Секстом, а Антоний потворствовал своей страсти в Египте. (8) Он обещал принять командование в войне и уверил Орода, что если следовать этим путем, то он отделит от Рима многие провинции, поскольку они сами уже отложились от римлян из-за постоянно испытываемых притеснений.

25. Такими доводами он убедил Орода поручить ему ведение войны и получил в свое распоряжение большие силы и Пакора, сына царя. С ними он вторгся в Финикию, и двинулся против Апамеи, был отражен от ее стен, но без сопротивления привлек гарнизоны страны на свою сторону. (2) Эти гарнизоны состояли из отрядов, служивших у Брута и Кассия; Антоний включил их в свои войска и в то время назначил их на гарнизонную службу в Сирию, потому что они знали страну. Лабиен легко привлек всех этих людей, так как они были хорошо знакомы с ним, за исключением Саксы, их тогдашнего командира, который был братом полководца Саксы, а также квестором и поэтому, единственный из всех, отказался перейти на другую сторону; (3) а полководца Саксу он победил в генеральном сражении благодаря превосходству в количестве и качестве своей конницы, и когда тот позже сбежал ночью от своих солдат, то преследовал его. Причина бегства Саксы была в том, что он боялся, что его союзники перейдут на сторону Лабиена, пытавшегося переманить их посредством памфлетов, которые он постоянно подбрасывал в лагерь Саксы. (4) Теперь, когда Лабиен настиг беглецов, он убил большинство из них, а затем, когда Сакса спасся в Антиохию, он захватил Апамею, которая больше не сопротивлялась, так как жители считали Саксу мертвым; впоследствии он заключил договор и с Антиохией, когда Сакса ее покинул, и наконец, после преследования беглеца в Киликии, захватил самого Саксу и предал его смерти. 26. После смерти Саксы Пакор объявил себя властителем Сирии и покорил все города, кроме Тира; но тот город уже был занят спасшимися римлянами и симпатизировавшими им местными жителями, и ни убеждение не могло справиться с ними, ни сила, так как Пакор не имел флота. (2) Поэтому они продолжали сопротивляться нападавшим, но Пакор удерживал всю остальную часть Сирии. Затем он вторгся в Палестину и сверг Гиркана, который в это время правил там, получив назначение от римлян, и утвердил в его землях его брата Аристобула из-за вражды, существующей между ними. (3) Тем временем Лабиен занял Киликию и обеспечил покорность всех городов на материке кроме Стратоникеи, тогда как Планк, опасаясь его, бежал на острова; большинство мест он подчинял без борьбы, но за Миласу и Алабанду ему пришлось сражаться. (4) Хотя эти города и приняли гарнизоны от него, но во время праздника истребили их и восстали; за это Лабиен наказал людей Алабанды, когда захватил этот город, и снес до основания город Миласу после того, как он был оставлен. Что касается Стратоникеи, то он осаждал ее долгое время, но никак не мог захватить.

(5) Теперь вследствие этих успехов Лабиен продолжил налагать штрафы и грабить храмы и называл себя императором и Парфянским, в последнем случае действуя вопреки римской традиции, так как он брал имя от тех, кого вел против римлян, как будто парфянам, а не своим соотечественникам он наносил поражение. 27. Что касается Антония, то, хотя он был информирован обо всех этих событиях, как, без сомнения, и о происходящем в Италии, все же он в обоих случаях не сумел вовремя принять защитные меры, ибо был настолько опьянен страстью, что не думал ни о союзниках, ни о врагах. (2) Это правда, что Антоний искренне посвящал себя исполнению своих обязанностей, пока находился в подчиненном положении и стремился к высшим почестям, но теперь, войдя во власть, он больше не уделял внимания делам, а следовал роскошному и непринужденному образу жизни Клеопатры и египтян до тех пор, пока не был полностью деморализован. (3) И когда, наконец, он был вынужден лично вмешаться в ход боевых действий, то приплыл к Тиру, чтобы оказать ему помощь, но видя, что остальная часть Сирии уже была занята до его прибытия, предоставил жителей их судьбе под тем предлогом, что он должен был готовиться к войне против Секста; а свою медлительность в отношении последнего оправдывал, ссылаясь на парфян. (4) И таким образом, как он оправдывался, он не оказал никакой помощи союзникам в Азии — из-за Секста, а Италии — из-за своих азиатских союзников, но проплыл вдоль всей Азии и переправился в Грецию. (5) Там, после встречи с матерью и женой, он объявил Цезаря своим врагом и заключил союз с Секстом. После этого он приплыл в Италию, захватил Сипонт, и приступил к осаде Брундизия который отказался прийти с ним к соглашению.

28. Пока он был занят этим, Цезарь, уже прибывший из Галлии, собрал свои силы и послал Публия Сервилия Рулла к Брундизию, а Агриппу — против Сипонта. Агриппа взял город штурмом, но Сервилий был внезапно атакован Антонием, убившим и взявшим в плен многих из его людей. (2) Эти два лидера, таким образом, начали открытую войну и посылали сообщения различным городам и ветеранам, повсюду, откуда они надеялись получить помощь; и вся Италия была вновь ввержена в хаос, особенно Рим; и некоторые уже выбирали одну сторону или другую, а другие колебались. В то время как сами лидеры и те, кто помогал им в войне, находились в состоянии неопределенности, умерла Фульвия, остававшаяся в Сикионе. (3) И хотя Антоний считался виновным в ее смерти из-за своей страсти к Клеопатре и ее экстравагантности, однако, когда эти новости были объявлены, обе стороны сложили оружие и пришли к соглашению, либо потому что Фульвия действительно была причиной их вражды до настоящего времени, либо потому что они использовали ее смерть как предлог, ввиду страха друг перед другом, поскольку их силы, так же как и амбиции, были равны. (4) В соответствии с этой договоренностью Цезарь стал хозяином Сардинии, Далмации, Испании и Галлии, а Антоний получил все области, принадлежавшие римлянам за Ионийским морем в Европе и Азии; что касается областей в Африке, то ими владел Лепид, а Сицилией Секст.

29. Так они вновь разделили империю и затем решили предпринять совместную войну против Секста, хотя Антоний через послов клялся, что будет выступать вместе с Секстом против Цезаря. (2) И в основном по этой причине Цезарь объявил общую амнистию тем, кто бежал к Антонию после войны с Луцием, братом Антония, — и среди них Домицию и некоторым другим из убийц Цезаря, — а также всем тем, кто был внесен в проскрипционные списки или сотрудничал с Брутом и Кассием, а позже встал на сторону Антония. (3) Поистине, так велика порочность, царящая в борьбе партий и войне; ибо власть предержащие не принимали во внимание справедливость, но их вражда и дружба определялись их личными интересами в данный момент, так что они расценивали одних и тех же людей, то как врагов, то как друзей, в зависимости от ситуации.

30. Достигнув этого соглашения в лагерях в Брундизии, они устроили друг для друга приемы, Цезарь в военном и римском стиле, а Антоний — в азиатском и египетском . (2) И теперь, когда они примирились, солдаты, бывшие в то время с Цезарем, окружили Антония и потребовали деньги, которые Цезарь и Антоний обещали им перед сражением при Филиппах; ведь он был послан в Азию, чтобы собрать как можно больше денег. (3) И когда он не смог им ничего дать, они, конечно, нанесли бы ему какой-то вред, если бы Цезарь не остановил их, вдохновив новыми надеждами. После этого они отправили ветеранов в колонии, чтобы защитить себя от дальнейших мятежей, и затем принялись за войну, (4) поскольку Секст высадился в Италии в соответствии с соглашением, которое он заключил с Антонием, намереваясь вместе с Антонием вести войну против Цезаря. Но узнав об их договоре, он возвратился на Сицилию, и приказал Мене, своему вольноотпущеннику, к которому он был чрезвычайно привязан, отправиться вдоль побережья с частью флота и уничтожать имущество его противников. (5) Мена разорил многие районы Этрурии и захватил Марка Тития, сына Тития, который был одним из объявленных вне закона и находился тогда на стороне Секста; этот сын собрал много судов в целях собственного могущества и базировался в Нарбоннской провинции. (6) Этот Титий нисколько не пострадал благодаря своему отцу, а также благодаря тому, что его солдаты носили имя Секста на щитах: его жизнь было сохранена, однако он не отблагодарил своего спасителя по справедливости, но напротив, победил его в сражении и наконец убил его, так, что этот его поступок помнили среди наиболее известных примеров такой неблагодарности. (7) Совершив все это, Мена приплыл в Сардинию и сражался с Марком Лурием, наместником острова; сначала он был разбит, но позже, когда Лурий преследовал его без опаски, он выждал его нападения и развернул свои силы против Лурия, одержав над ним неожиданную победу. (8) Вслед за этим Лурий покинул остров, а Мена занял его; все города сдались ему, кроме Каралиса, который он брал осадой, так как многие беглецы после сражения нашли там убежище. Он выпустил без выкупа нескольких пленников, в том числе Гелена, вольноотпущенника Цезаря, пользовавшегося большим расположением своего господина, — таким образом обеспечивая себе благожелательность Цезаря и готовя себе убежище под рукой Цезаря, на случай, если когда-либо будет в этом нуждаться.

31. Вот чем занимался в то время Мена; что касается людей в Риме, то они больше не хранили спокойствие, поскольку Сардиния была в руках врага, побережье разграблялось и поставки зерна были прерваны, тогда как голод, множество различных налогов, а также дополнительные сборы, например, с владельцев рабов, очень их раздражали. (2) Насколько они были довольны соглашением Антония и Цезаря, — ибо думали, что согласие между этими людьми означает мир и для них, — настолько или даже больше они были рассержены войной, которую эти два человека продолжали против Секста. (3) Совсем недавно они впустили этих двух правителей в город на лошадях, как будто в триумфе, предоставили им триумфальное платье — такое же, как у тех, кто праздновал триумфы, — разрешили им наблюдать за представлениями, сидя на государственных скамьях и предложили Антонию жениться на овдовевшей сестре Цезаря, Октавии, хотя она и была беременна, (4) теперь же они значительно изменили свое поведение. Сначала, встречаясь на сходках или собираясь на представлениях, они торопили Антония и Цезаря заключить мир и при этом подымали громкий ропот; и так как эти лидеры не слушали их, они все более отдалялись от них и поддерживали Секста. (5) Они не только постоянно роптали, чтобы способствовать его интересам, но даже во время игр в Цирке удостоили громкими аплодисментами статую Нептуна, которую несли в процессии, таким образом выражая свое великое восхищение Секстом. И когда в некоторые дни ее не было в процессии, они набрали камней, выгнали магистратов с Форума, сбросили статуи Цезаря и Антония, и наконец, когда даже этим способом им ничего не удалось добиться, яростно бросились на властителей, как будто собираясь убить их. (6) Цезарь разорвал на себе одежды и принялся умолять их, хотя его сопровождающие были ранены, Антоний же пытался применить к ним насилие. И когда по этой причине народ разъярился и появились опасения, что они совершат впоследствии и другие акты насилия, эти двое были против своего желания вынуждены послать к Сексту мирные предложения.

32. Тем временем Цезарь и Антоний сместили преторов и консулов, хотя оставалось недолго до завершения года, и назначили других, нисколько не заботясь о том, что им придется исполнять служебные обязанности всего несколько дней. (2) Одним из тех, кто в это время стал консулом, был Луций Корнелий Бальб, гадитанец, который настолько превзошел людей своего поколения в богатстве и щедрости, что после смерти оставил в наследство по сто сестерциев каждому римскому гражданину. (3) Они не только сделали это, но и, когда в последний день года умер эдил, выбрали другого на несколько остающихся часов. Именно в это же самое время в Риме был построен водопровод — Aqua Iulia, как он назывался, (4) и консулы провели праздник, который обещали устроить после завершения войны против убийц Цезаря. Обязанности, возлагаемые на коллегию септемвиров, были выполнены понтификами, так как не присутствовало ни одного ее члена. Так же поступали и в многих других случаях впоследствии.

33. Помимо названных событий, случившихся в том году, Цезарь устроил общественные похороны Сферу, который был его слугой в детстве и затем получил свободу. Также он предал смерти Сальвидиена Руфа, которого подозревал в злоумышлениях. (2) Это был человек самого темного происхождения, и однажды, в то время, как он пас стадо, из его головы вырвалось пламя; но он был выдвинут Цезарем на должность консула, хотя не был даже членом сената, а его брат, умерший раньше него, был похоронен за Тибром, после того, как специально для этой цели построили мост. (3) Но ничто в жизни человека не постоянно, и он был, наконец, обвинен в сенате лично Цезарем и убит как враг Цезаря и всего народа. В связи с его казнью были принесены благодарственные жертвы и, кроме того, забота о городе была поручена триумвирам с общепринятым определением «…чтобы государство не потерпело никакого вреда». (4) В предшествующем году люди, принадлежащие к сословию всадников, убивали диких животных в Цирке по случаю Ludi Apollinares. И вопреки правилу был вставлен дополнительный день для того, чтобы первый день наступающего года не совпал с рыночным, который проводили каждые девять дней — это совпадение всегда строго предотвращалось с ранних времен Рима. Естественно, позже пришлось изъять день, чтобы календарь двигался согласно системе, изобретенной прежним Цезарем. (5) Владения Аттала и Дейотара, умерших в Галатии, были переданы некоему Кастору. Также Публий Фальцидий, бывший в то время трибуном, провел закон о порядке наследования, названный Lex Falcidia, который применяется в полную силу даже сегодня; согласно ему, если наследник почему-либо чувствует себя обремененным, он может получить четвертую часть завещанной ему собственности, отказавшись от остального.

34. Такими были события этих двух лет; в следующем году, когда Луций Марций и Гай Сабин были консулами, сенат ратифицировал все действия триумвиров со времени, когда они сформировали свою олигархию; (2) они учредили некоторые новые налоги, потому что расходы оказались гораздо большими, чем бюджет, созданный во времена прежнего Цезаря. Ибо, хотя они тратили огромные суммы на собственные нужды и особенно на солдат, но стыдились только одного — того, что эти расходы противоречили прецеденту. (3) Например, когда Цезарь теперь впервые сбрил бороду, он лично устроил великолепное представление помимо праздника, организованного для всех граждан за общественный счет. Впоследствии он не носил бороды, подобно остальным; ибо он уже начинал очаровываться Ливией и развелся с Скрибонией в тот самый день, когда она родила ему дочь. (4) Поскольку расходы становились гораздо большими, чем прежде, а доходы, в любом случае недостаточные, собирались в это время в даже меньших количествах из-за борьбы партий, триумвиры установили некоторые новые налоги; а также ввели в сенат очень много новых людей, не только из числа союзников, но и солдат, и сыновей вольноотпущенников, и даже рабов. (5) Во всяком случае, некий Максим, тогда собирающийся стать квестором, был узнан своим хозяином и стянут с трибуны; и хотя должность, на которую он осмелился претендовать, гарантировала ему неприкосновенность, все же другого раба, который был обнаружен на должности претора, сбросили вниз со скалы Капитолия, сначала освободив, чтобы наказание могло иметь надлежащее достоинство.

35. Экспедиция, которую Антоний готовил против парфян, послужила им некоторым оправданием для увеличения числа новых сенаторов. По этой же причине они распределили на много лет вперед различные магистратуры, включая консульство на восемь полных лет, чтобы таким образом отблагодарить тех, кто сотрудничал с ними, и привлечь других. (2) И они выбирали не двух ежегодных консулов, как требовала традиция, но теперь впервые выбрали нескольких в самый день выборов. И раньше, конечно, некоторые получали магистратуру, хотя их предшественники не умерли и не были смещены из-за лишения гражданских прав или по иной причине, но все эти люди становились должностными лицами в соответствии с решением магистратов, избранных на полный год; теперь же никого не избирали на весь год, но для различных частей года был назначен разный состав должностных лиц. (3) И люди, первыми занимавшие должность консула, давали имя всему году; других в период их службы называли консулами жители города и остальной части Италии, как это происходит и сегодня, но остальные граждане империи знали немногих из них или даже никого и поэтому назвали их «меньшие консулы».

36. Таковы были действия Цезаря и Антония дома. С Секстом они сначала договорились через посредников о том, как и на каких условиях может быть достигнуто примирение, и затем сами встретились с ним около Мизена. Эти двое расположились на суше, а Секст недалеко от них на окруженной водой насыпи, которая была построена в море с целью обеспечения его безопасности. (2) Здесь же был весь флот Секста и вся пехота тех двоих; мало того, силы одной стороны были собраны на берегу, а другой стороны — на кораблях в полном вооружении, и поэтому всем было совершенно очевидно, что они заключают мир из страха перед военной силой друг друга и по необходимости: два триумвира — из-за народа, а Секст — из-за своих сторонников. (3) Договор был заключен на тех условиях, что рабы, бежавшие к Сексту, должны получить свободу и все изгнанные должны быть восстановлены в правах, кроме убийц Цезаря. Конечно, они просто лицемерили, исключив из договора последних, так как в действительности некоторые из них уже были восстановлены в правах, и сам Секст считался одним из них. (4) Но, во всяком случае, было записано, что всем остальным, кроме убийц Цезаря, будет позволено возвратиться в безопасности и возмещена четверть их конфискованной собственности; что некоторые из них немедленно получат трибунские, преторские и жреческие должности; что сам Секст будет выбран консулом и принят в коллегию авгуров, (5) получит семьдесят миллионов сестерциев из состояния его отца, и будет управлять Сицилией, Сардинией и Ахайей в течение пяти лет; что он не должен принимать беглецов или увеличивать количество судов или держать гарнизоны в Италии, (6) но должен посвятить свои усилия обеспечению безопасности полуострова со стороны моря и посылать установленное количество зерна людям в городе. Они ограничили его власть этим периодом времени, потому что желали, чтобы казалось, что они также осуществляют временную, а не постоянную власть.

37. После составления и подписания этого договора они отправили его на хранение весталкам, а затем обменялись дарами и обняли друг друга. В тот же самый момент великий оглушительный крик поднялся на материке и на судах. (2) Большинство присутствовавших солдат и гражданских лиц закричали одновременно, будучи ужасно утомлены войной и с нетерпением ожидая мира, так, что даже горы содрогнулись; и вслед за этим среди них поднялась большая тревога, и многие умерли от страха, а другие были затоптаны или задохнулись. (3) Те, кто были в маленьких лодках, не ждали, чтобы достигнуть земли на них, но выпрыгивали в море, а те, кто были на берегу — кидались в воду. Они заключали друг друга в объятья, плавая, и обнимались, погружаясь в воду, что представляло необычайное зрелище. (4) Некоторые знали, что их родственники и друзья живы, и встретившись с ними, дали волю необузданной радости. Другие, считавшие дорогих им людей погибшими, теперь неожиданно увидели их и долгое время не знали, что делать, оставались безмолвными, не веря своим глазам и молясь, чтобы это оказалось правдой; и не могли поверить, пока не назвали их по имени и не услышали в ответ их голоса; (5) тогда, поистине, они радовались не меньше, чем если бы их друзья воскресли из мертвых, и, уступая приливу радости, не могли удержаться от слез. Те же, кто не знал о гибели своих близких и считал, что они живы и здоровы, ходили и искали их, спрашивая каждого встречного. (6) Пока им не удавалось узнать ничего определенного, они были подобны сумасшедшим и погружены в отчаяние, надеясь найти родственников и опасаясь, что они мертвы, не в силах ни оставить надежду, ни побороть горе. (7) Но узнав наконец правду, они рвали на себе волосы и раздирали одежды, призывая утраченных по имени, как будто голоса могли их достигнуть, как будто их друзья только умерли и находились у них перед глазами. (8) И даже если кто-нибудь сам не имел такой причины для радости или печали, на них, по крайней мере, воздействовали переживания остальных; ибо они или радовались с теми, кто был доволен, или огорчались с теми, кто был опечален, и даже будучи свободны от собственных переживаний, они все же не могли остаться безразличными из-за товарищества с остальными. (9) Так что они не были пресыщены радостью и не стыдились печали, ибо все вокруг испытывали то же самое, и потратили полный день и большую часть ночи на это проявление чувств.

38. После этого лидеры, так же как и остальные, принимали и угощали друг друга, сначала Секст на своем судне, а затем Цезарь и Антоний на берегу; ибо Секст настолько превзошел их в военной силе, что не высадился на сушу для встречи с ними, пока они не побывали на борту его судна. (2) И хотя такая договоренность давала Сексту возможность убить их обоих, когда они были в маленькой лодке с несколькими сторонниками, как Мена ему и советовал, он не пожелал так поступить. Разговаривая с Антонием, завладевшим домом его отца в Carinae (название района в Риме), (3) он весьма удачно пошутил, говоря, что принимает их в Carinae; ведь то же название носят кили судов. Однако он не действовал против них так, будто вспоминал о прошлом с горечью, но на следующий день не только пировал в свою очередь у триумвиров, но и обручил свою дочь с Марком Марцеллом, племянником Цезаря.

39. Эта война тогда была приостановлена; а война с Лабиеном и парфянами подошла к концу следующим образом. Сам Антоний возвратился из Италии в Грецию и надолго там задержался, удовлетворяя свои страсти и разоряя города, чтобы они перешли к Сексту в самом плачевном состоянии. (2) В это время он жил в многих отношениях вопреки традициям своей страны, называя себя, например, Новым Дионисом и настаивая, чтобы его так называли другие; и когда афиняне ввиду этого обручили с ним Афину, он объявил, что вступает в этот брак и потребовал от них в качестве приданого четыре миллиона сестерциев. Занимаясь этими делами, он послал Публия Вентидия вперед, в Азию. (3) Этот офицер, не дожидаясь Антония, напал на Лабиена и ужаснул его внезапностью своего появления и своими легионами, ибо Лабиен был без парфян и имел с собой только местных солдат. Вентидий обнаружил, что Лабиен даже не рискует вступать в сражение, вытеснил его из страны и преследовал во главе легких отрядов до самой Сирии. (4) Вентидий настиг его около гор Тавр и помешал ему идти дальше, но в течение нескольких дней они стояли там, не двигаясь, поскольку Лабиен ожидал парфян, а Вентидий свои тяжеловооруженные отряды. 40. Подкрепление, однако, прибыло одновременно к обеим сторонам; и, хотя Вентидий, опасаясь варварской конницы, остался в своем лагере на высоком холме, (2) парфяне, из-за своей численности и из-за того, что однажды уже побеждали, исполнились презрения к своим противникам и бросились на холм на рассвете, не дожидаясь даже соединения с Лабиеном; и когда никто не вышел им навстречу, двинулись прямо вверх. (3) Когда они были на подъеме, римляне помчались вниз и легко сбросили их вниз. Многие из парфян были убиты в рукопашном бою, но еще больше людей покалечило друг друга при отступлении, так как некоторые уже обратились в бегство, а другие все еще наступали; и оставшиеся в живых сбежали, не к Лабиену, но в Киликию. (4) Вентидий преследовал их до лагеря, но остановился, увидев там Лабиена. Последний выстроил свои силы как будто для того, чтобы предложить ему сражение, но понимая, что его солдаты удручены из-за бегства варваров, он не рискнул вступить в сражение, а ночью попытался выйти из окружения. (5) Однако Вентидий заранее узнал об этом плане от дезертиров и, расставив засады, убил многих пробиравшихся из окружения и захватил остальных, оставленных Лабиеном. Последний, сменив свои одежды, временно оказался в безопасности и некоторое время скрывался в Киликии, (6) но был впоследствии захвачен Деметрием, вольноотпущенником старшего Цезаря, которого в то время Антоний назначил управлять Кипром; Деметрий, узнав что Лабиен бежал, приказал искать его и схватил.

41. После того, как Вентидий вернул Киликию, он принял на себя управление провинцией, но послал Помпедия Силона с конницей вперед к Аману. (2) Эта гора находится на границе между Киликией и Сирией и имеет проход, настолько узкий, что некогда его перегородили стеной и воротами, и от этого место и получило свое название. (3) Силон, однако, не смог захватить его и чуть не потерпел поражение от Фарнапата, офицера Пакора, командующего гарнизоном в проходе. (4) Его спасло то, что во время сражения подошел Вентидий и напал на варваров, не ожидавших его и более малочисленных. Римляне убили Фарнапата и многих других. Таким образом, они без сражения завладели Сирией (так как парфяне бежали отовсюду), за исключением арадийцев, а так же без всяких трудностей заняли Палестину, изгнав из страны царя Антигона. (5) Помимо этого, Вентидий взыскал большие суммы денег с каждой провинции в отдельности, а также с Антигона, Антиоха и Малха Набатейского, потому что они помогали Пакору. Сам Вентидий не получил от сената никакой награды за свои свершения, так как не имел собственных полномочий, а действовал как подчиненный другого; но Антоний удостоил его хвалебными речами и благодарностями. (6) Что касается арадийцев, то они боялись, что должны будут заплатить штраф за свою смелость против Антония, и не желали прийти с ним к соглашению, но были захвачены другими после многих трудов.

Приблизительно в это время произошло восстание среди иллирийцев, но его подавил Поллион после нескольких сражений. 42.. В Испании восстали церретаны, но и они были покорены Кальвином после некоторых успехов и поражения — последнее потерпел его подчиненный, попавший в засаду варваров и брошенный своими солдатами. (2) Кальвин не предпринимал никаких действий против врага, пока не наказал этих дезертиров; собрав их вместе, как будто для другой цели, он окружил их остальными войсками, и затем предал смерти каждого десятого в двух центуриях и наказал многих центурионов, включая того, который был так называемым примипилом. (3) Совершив это и приобретя репутацию, подобную той, что была у Марка Красса, за приведение армии в порядок, он отправился против своих противников и без особых трудностей победил их. (4) И он получил триумф, несмотря на то, что Испания была назначена Цезарю; ведь властители могли предоставлять почести подчиненным по своему желанию. Золото, которое обычно дают города для триумфа, Кальвин собрал с испанских городов и потратил только часть на празднования, но большую долю на строительство Регии. (5) Она была сожжена, и теперь он восстановил и освятил ее, великолепно украсив различными предметами и статуями, часть из которых он выпросил у Цезаря, обещая вернуть. И когда Цезарь потребовал возврата, Кальвин не вернул их, отшутившись. Притворяясь, у него не хватает помощников, он сказал: «Пошли людей и возьми их». И Цезарь, боясь кощунства, позволил оставить их в качестве даров.

43. Вот что произошло в то время. Но в консульство Аппия Клавдия и Гая Норбана, которые впервые имели по два квестора в качестве помощников, народные массы восстали против сборщиков налогов, жестоко их угнетавших, и вступили в схватки с самими сборщиками, их помощниками и солдатами, помогавшими им собирать деньги; (2) и шестьдесят семь преторов один за другим были назначены и занимали должность. Один человек был выбран квестором, будучи еще мальчиком, и достиг совершеннолетия лишь на следующий день; другой, включенный в сенат, желал сражаться на арене как гладиатор. (3) Мало того, что ему это не позволили, но также был издан закон, запрещавший сенатору сражаться в качестве гладиатора, а рабу быть ликтором; запрещено было и сожжение тел в пределах двух миль от города.

(4) Также в это время случилось много зловещих предзнаменований, например, извержение оливкового