Луций Анней Флор. Эпитомы. Книга II. Пер. А.И. Немировского.

IV. 7. Могло показаться, что Брут и Кассий изгнали Цезаря с царского трона, как Тарквиния, но этим клятвопреступлением они погубили свободу, которую более всего хотели восстановить. (2) Совершив убийство и опасаясь, не без основания, ветеранов Цезаря, они сразу же покинули курию и стали искать защиты на Капитолии. У ветеранов не было недостатка в рвении отомстить за Цезаря, но отсутствовал вождь. (3) Когда же стало ясно, какая опасность угрожает государству, идея мести была отвергнута, но одобрения убийцы не получили. (4) По совету Цицерона была объявлена амнистия, однако, чтобы не оскорблять народного горя, заговорщикам дали провинции, намеченные им убитым ими же Цезарем, — Сирию и Македонию. Месть за Цезаря скорее отсрочили, чем отменили. (5) Итак, государственная власть была распределена между триумвирами скорее как было возможно, чем как следовало. Оставив Лепида охранять столицу, Цезарь с Антонием выступили против Брута и Кассия. (6) Те же, собрав огромные силы, заняли арену, оказавшуюся в свое время роковой для Гнея Помпея. Знамения с полной очевидностью предвещали неминуемое поражение. (7) Рой пчел сел на значки, и птицы, обычно питающиеся трупами, облетели лагерь, как бы считая его своим. (8) И эфиоп, встретившийся идущим на битву, был достаточно ясным гибельным знамением. Самому Бруту, когда он, по обыкновению, бодрствовал ночью с зажженным светильником, явился темный призрак, который на вопрос, кто он, ответил: "Твой злой гений" — и скрылся из глаз. (9) В лагере Цезаря птицы и жертвенные животные так же ясно дали лучшие предсказания. Не менее важным оказалось то, что лекарь Цезаря был предупрежден вещим сном, чтобы Цезарь покинул лагерь, которому угрожает захват. Он внял этому сну.

(10) И вот началась битва. Некоторое время сражались с равным пылом, хотя у одних полководцы присутствовали, а у других нет: кому помешала болезнь, кому страх и медлительность. Неумолимая Фортуна, как показал исход битвы, находилась то на стороне мстителей, то на стороне тех, кому мстили. Начало битвы было неопределенным, и обе стороны находились в одинаково критическом положении: (11) здесь был взят лагерь Цезаря, там — лагерь Кассия. Насколько же военное счастье действеннее доблести! И как верно то, что вырвалось из уст умирающего: "Доблесть существует только на словах, не на деле". Победу в этом сражении принесла ошибка. (12) Кассий во время отступления своего фланга увидел всадников, удаляющихся после захвата лагеря Цезаря, и, решив, что они бегут, отошел за холм. (13) Пыль, крики, надвигающаяся ночь помешали ему понять случившееся, к тому же запоздал посланный к нему лазутчик. Сочтя дело своей партии проигранным, он подставил голову одному из стоявших рядом и попросил ее отрубить. (14) Брут, лишившись Кассия, потерял и силу духа. Чтобы не отречься от того, в чем поклялся (было решено, что они не переживут поражения), он также приказал одному из своих спутников пронзить себя мечом. (15) Удивительно, почему эти мудрейшие и храбрейшие мужи не убили себя сами. Разве что они следовали принципам своей философской школы, которые запрещали храбрейшим и благочестивейшим мужам, решившимся на самоубийство, налагать на себя руки: предписывалось воспользоваться чужим преступлением.

Вопрос по тексту источника:

1. Сопоставьте оценки Плутарха и Флора одеятельности республиканцев Брута и Кассия.