Ленивый разум» Готфрида Лейбница и как с ним бороться

Философское мировоззрение

Индукция и порочный круг

Например, мы уверены, что завтра опять взойдет Солнце. На основе чего мы это утверждаем? На основе наблюдения. Однако из того, что раньше было так, логически не следует, что потом все повторится. В том, что Солнце завтра не взойдет, нет логического противоречия. Восход Солнца нельзя обосновать дедуктивно, а только индуктивно. Однако индукция всегда опирается на неоправданное допущение. Например, «так было и будет всегда, ибо природа единообразна». Данное допущение о единообразии природы мы полагаем независимо от опыта, т.к. не можем наблюдать всю природу в ее прошлом и будущем. Однако, пытаясь оправдать предположение о единообразии природы, мы ссылаемся на свой опыт, а потом говорим, что так было везде и всегда. Мы попадаем в порочный круг. Например, барон Мюнхгаузен рассказывал небывалые истории, а в подтверждение своих слов, приводил «аргумент», что всегда говорит только правду. По мнению шотландского философа Дэвида Юма, наше мышление устроено таким образом, что, когда нам удается обнаружить некоторую регулярность, мы вынуждены верить в то, что эта регулярность сохранится в будущем. Каузально (индуктивно) эту веру обосновать невозможно, она у нас просто есть.

Как говорил по этому поводу немецкий философ Иммануил Кант: «...нельзя не признать скандалом для философии и общечеловеческого разума необходимость принимать лишь на веру существование вещей вне нас... и невозможность противопоставить какое бы то ни было удовлетворительное доказательство этого существования, если бы кто-нибудь вздумал подвергнуть его сомнению».

О знании

Я бросаю монету. Орел или решка? Я верю, что будет орел и говорю: орел. Так и есть. Означает ли это, что я знал, какой стороной упала монета? Нет, я просто угадал. Но я же верил, и моя вера оказалась истинной. Этого мало. А что еще требуется для знания? Обоснование. Следовательно, знание – это обоснованная истинная вера. Обоснованность имеет разные степени. Например, я вижу своего приятеля в дорогом костюме за рулем шикарного автомобиля. На основе этого я делаю вывод, что он обзавелся деньгами. Когда же он мне говорит, что у него есть еще вертолет и дом в Майами, мои основания подтверждаются. Однако проблема в том, что мой приятель солгал. Костюм и автомобиль он одолжил, чтобы произвести впечатление на свою знакомую, а вертолет и дом он просто приплел для большего эффекта. Следовательно, наши основания нуждаются в проверке, но тут мы сталкиваемся с проблемой регресса оснований, т.к. моя вера базируется на определенных основаниях, эти основания явились следствием другой веры, которую тоже нужно обосновать и так до бесконечности. Поэтому мы приходим к выводу, что должны существовать хотя бы некоторые убеждения, которые можно принять на веру и считать знанием без обоснования. Допустим, я обладаю телепатическими способностями и всегда угадываю, какой стороной упала монета. Я не могу привести обоснование своих знаний, следовательно, я не знаю причины этого, не могу привести каузальное обоснование, но я всегда говорю истину, значит – все-таки знаю. Это то, что называют «шестым чувством», «третьим глазом», интуицией, «бессознательной памятью» и т.п.

А какого обоснования требуют мировоззренческие вопросы? «Я не знаю, что со мной. Все мне кажется нереальным. Конечно, не в том смысле нереальным, что ничего нет. Все как всегда. Только нет самого главного: меня. Я себя теряю. Я оглядываюсь вокруг и не понимаю, зачем все это. Что происходит вокруг нас? Что делают эти люди, которые нас окружают? Куда они бегут? О чем они разговаривают? О чем думают? Куда бегу я вслед за ними? Чего я хочу от жизни, на что я могу надеяться?» Да, вопросов больше, чем ответов. Вы не боитесь таких вот «рефлексивных остановок»? Ведь, как знать, ответов на большинство этих вопросов у вас может так и не появиться. А что тогда? Бежать дальше? А зачем?

Все мы представители современного массового общества. Что это значит? Это значит одно, у нас не должно быть подобных вопросов. Но они возникают и никуда от них не деться. По мысли испанского философа Хосе Ортеги-и-Гассета, это говорит том, что у современного человека нет определенного духовного стержня, а, следовательно, в современном «массовом обществе» растет степень отчужденности человека. Из творца общественных отношений человек превращается в массового потребителя. Получается интересная картина: внешне общество необычайно интегрировано, монолитно, но внутренне индивидуалистично, рассогласованно. Сознание человека отпускается в свободный полет по информационному пространству, но при этом оно не в состоянии определить свои истоки. В условиях ожидания случайной информации сознание человека отвыкает трудиться над созданием личности, перестает быть направленным на восприятие внутренних переживаний. Главным состоянием человека становится «праздность души». Данное состояние порождает иллюзию доступности жизни во всех проявлениях; все дается мне только по праву моего рождения без каких-либо душевных усилий с моей стороны. Но, превращаясь в простого потребителя, я лишаюсь того «собственно человеческого», что поддерживает и воспроизводит культуру, что придает ей ценность.

Ленивый разум» Готфрида Лейбница и как с ним бороться

Дело не в том, чтобы ясно мыслить и всегда совершать рациональный выбор; дело в том, что для такого выбора нужна энергия воли, а ее-то и может перебивать беспокойство повседневных желаний. В зазоры нашего мышления мгновенно внедряется мощный поток иррациональных мотивов и желаний, и мы подчиняемся ему, засыпая наяву и уносясь на крыльях грез. Внимание рассеивается, воля сменяется слепым желанием. Мы не хотим мыслить. Так обнаруживается «ленивый разум».

Что такое «ленивый разум»? Каковы его проявления? Во-первых, это наше нежелание мыслить. Во-вторых, это наше притворство (ведь мы осознаем, что спим наяву). В-третьих, это наша привычка не мыслить, мы не в состоянии побороть собственную лень.

Как бороться с «ленивым разумом»? Ответ один: нужно мыслить до конца. Если мы мыслим до конца, мы получаем особое наслаждение от процесса мышления, которое сохраняется в нашей памяти. Поэтому, помня об этой радости, мы вновь обращаемся к мышлению. Эта радость позволяет преодолевать естественный сон интеллекта, просыпаться в своем повседневном существовании, преодолевать зазоры, в которые вклиниваются наши повседневные иррациональные желания, и сохранять непрерывность существования. Именно память о том, как душа радовалась, когда мыслила, и склоняет нашу волю в пользу интеллекта, а не спонтанных желаний (Комаров С.В. «Ленивый разум» Лейбница и «ложные суждения» Локка // Человек. 2007. № 1. С. 102-104).

Если мы будем сейчас утверждать, что единственным действенным противоядием от «массовизации» духовной жизни будет занятие философией, то современные практичные люди нас не поймут. Конечно, современная культура не может в равной степени поддерживать все стороны человеческой жизни, в своих построениях она ищет более надежные опоры, чем «отвлеченные» конструкции философской мысли. Ведь если бы сам современный человек всерьез задумался над собственной природой и мышлением, то увидел бы перед собой лишь зыбкий и неустоявшийся образ, который отнюдь не внес бы ясности, а наоборот, породил бы страх и отчаяние. Но парадокс в том, что именно эта способность к рефлексии, развиваемая философией, и есть самое ценное, «собственно человеческое» в нем, это единственное его спасение.

«Положение философа в современном мире поистине трагично, – писал русский философ Николай Бердяев,– философа почти никто не любит. На протяжении всей истории культуры обнаруживается вражда к философии, и притом с самых разнообразных сторон. Поэтому философия есть самая незащищенная сторона культуры. Постоянно подвергается сомнениям самая возможность философии, и каждый философ принужден начинать свое дело с защиты философии и оправдания ее возможности и плодотворности. Философия подвергается нападению сверху и снизу, ей враждебна религия, и ей враждебна наука. Она совсем не пользуется тем, что называется общественным престижем. Философ совсем не производит впечатления человека, исполняющего социальный заказ». Чего же не могут простить философам? Прежде всего, не могут простить того, что философия кажется людям ненужной, неоправданной, существующей лишь для немногих, пустой игрой мысли. Но остается непонятным, почему «ненужная» и «неоправданная» игра мысли самой незначительной кучки людей вызывает такое недоброжелательство и почти негодование. Это психологически сложная проблема.

Современное массовое сознание относится к философии как к самой неопределенной и отвлеченной области знания наиболее удаленной от повседневной жизни. Конечно же – это заблуждение. Во-первых, каждый из нас, отдаем ли мы себе в этом отчет или нет, имеет какие-то философские воззрения. А во-вторых, даже в обыденной речи мы активно пользуемся такими терминами как «философия», «философски», «философствовать» и т.п. Может быть все-таки, причина непонимания заключается в нас самих, а за философию мы зачастую принимаем совсем не то, чем она является на самом деле. Философия, в переводе с древнегреческого, означает «любовь к мудрости». Но в том то и дело, что любви нельзя научить, как и нельзя заставить любить. Любовь – это чувство, которое возникает однажды. Это чувство нужно в себе развивать, о нем нужно заботиться.

Обыденное представление о философии отчетливо проявляется в контексте разговорной речи. Например, мы слышим: «Мне нравится твоя жизненная философия». Значит философия в этом смысле – это образ жизни, деятельности, мысли, способ поведения и т.п. Или: «Не переживай, относись к этому философски». В таком понимании философия – это принятие жизни такой, какая она есть, отстраненное, перспективное рассмотрение жизни. Или (с негативным оттенком): «Хватит философствовать, пора дело делать». То есть здесь философия – это абстрактное, оторванное от жизни рассуждение, неумение четко и логично выразить свои мысли и чувства. Образчик здравого смысла – «Словарь русского языка» С.И.Ожегова – дает следующие определения понятиям «философия», «философски», «философствовать». Например, «философ – это специалист по философии, а также вообще – мыслитель, занятый разработкой вопросов мировоззрения» (Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1989. С. 850). Или другое определение, на этот раз в переносном смысле: «Философ – это человек, который разумно, рассудительно и спокойно относится ко всем явлениям жизни, ко всем невзгодам» (Там же). Ну а понятие «философствовать» носит, как правило, негативный контекст: «философствовать – это мудрено или беспочвенно рассуждать, умствовать, рассуждать на отвлеченные темы» (Там же).

Обыденное представление о философе столь же противоречиво. В обыденном представлении философ фигурирует либо как мыслитель-теоретик, посвятивший себя созерцанию мировых проблем и созданию отвлеченных теоретических систем, либо как мыслитель-идеолог, который способен предвидеть будущее, способен давать рецепты счастья и благоденствия для всего человечества, а потому он должен нести ответственность за все хорошее и плохое, что происходит в жизни. Немецкий философ Фридрих Ницшеписал: «В самом деле, толпа долгое время не узнавала философа и смешивала его то с человеком науки и идеальным ученым, то с религиозно-вдохновенным, умертвившем в себе все плотское, “отрекшимся от мира” фанатиком и пьянчугой Божьим; и если даже в наши дни доводится услышать, что кого-нибудь хвалят за то, что он живет “мудро”, или “как философ”, то это означает не более как “умно и в стороне”».

В чем же заключается специфика понятия «философ»? Характерный для философа вид связи с миром и манера познания вновь и вновь проявляются во все времена и у всех философски одаренных людей. Философ – это тип человека, стремящегося к окончательной, всеобъемлющей ясности и истинности. «Наивный философ» рождается таковым и не связан ни с какими особыми жизненными обстоятельствами. Например, Сократ, Диоген Синопский.

Стержень философии можно обнаружить внутри нас. Однажды древнегреческого философа Сократа спросили с явной иронией, а стоит ли вообще заниматься философией, на что философ ответил вполне серьезно: «А стоит ли вообще жить, так и не разобравшись в жизни». Действительно, прежде чем поставить перед собой те или иные цели, вполне резонно спросить себя, насколько это важно и нужно для меня, какой в этом для меня видится смысл? В этих вопросах и ответах на них находится корень любого поступка человека, который может быть до поры до времени скрыт не только от других, но даже от него самого.

Занятие философией предстает, как правило, не как необходимость, а как то, что надлежит реализовать с помощью нашей собственной деятельности. По отношению к нашей свободе философия выступает в качестве задачи, которую предстоит решить, но не потому, что есть такое принуждение или необходимость, а потому, что философия может считаться за благо. Конечно же, можно жить не философствуя. Но жизнь, не знающая радости и свободы мышления, жизнь, когда человек не стремится стать хозяином своей судьбы – такая жизнь не является хорошей жизнью. Если для жизни, как таковой, философия есть излишество, то для подлинно человеческой жизни она как нельзя более необходима.

Философия, как уже говорилось ранее, – это «любовь к мудрости». Следовательно, философ любит не знания, а мудрость. То есть, вместо простого накопления массы разрозненных мнений и сведений, все это должно быть, во-первых, проверено на состоятельность, во-вторых, тщательно и всесторонне рассмотрено и, в-третьих, организовано в стройную логически непротиворечивую систему воззрений и жизненного опыта. Поэтому философия – это форма мировоззрения. Что можно сказать по этому поводу? Когда речь идет о мировоззрении, следует иметь в виду, во-первых, систему взглядов (воззрений) на объективный мир; во-вторых, совокупность взглядов не только на роль и место человека в окружающем мире, но и отношение человека к нему и к самому себе; в-третьих, обусловленные вышесказанным основные жизненно важные позиции людей и социальных общностей; их убеждения и ценностные ориентации и идеалы, а также принципы познания и деятельности. Последнее обстоятельство – свидетельство огромного практического смысла и значения мировоззрения для жизни человека.

Немецкий философ Вильгельм Дильтей различает три основных типа мировоззренческих систем: натурализм (человек понимается как биологическое существо, рассчитанное на удовлетворение влечений и подчиненное материальным условиям своего существования), волюнтаризм (свободная творческая самореализация, независимость человека), холизм (достижение гармонии человека и мира как целого). Однако ни одно из мировоззрений не обладает всей полнотой истины, а лишь выражает один ее аспект. Дильтей: «Мировоззрения коренятся в природе универсума и в отношении к ней духа, познающего в конечных формах. И каждое из них выражает в рамках нашего мышления одну сторону универсума. В этих пределах каждое истинно. Но каждое в то же время односторонне. Нам не дано увидеть единство всех этих сторон. Чистый свет истины доступен нам лишь в разложенном виде».