Экзистенциальные характеристики личности.

Экзистенциальная проекция бытия человека предполагает акцент на его уникальных, индивидуально-личностных свойствах и характеристиках. Начало их коренится в ситуации ценностного выбора, связанного с ответом на вопрос о смысле жизни, являющемся традиционной темой философии и культуры в целом.

Интерпретация этого вопроса в философии, как правило, связана с более фундаментальной темой о природе и смысле жизни человека.

Например, сторонники натурализаторской версии рассматривают человека как природное начало. Не имея над собой никаких высших авторитетов, кроме самой природы, человек, согласно этой позиции, должен ценить жизнь как таковую, где качество жизни и ее смысл измеряются величинами счастья (греч. eudemonia) и наслаждения (греч. hedone). Отсюда термины для обозначения такой позиции – этический гедонизм и эвдемонизм. В то же время в ряде современных концепций человек имеет право на личное счастье лишь при условии сохранения жизни как таковой, в силу чего его первейшей задачей становится забота не столько о себе, сколько о природе в целом.

В рамках религиозного персонализма истина и цель человеческого существования соотнесены не с земным, а с потусторонним (трансцендентным) бытием, земная история является лишь подготовкой, преддверием настоящей жизни в вечности.

Апелляция к вечности свойственна также и представителям рационализма, хотя и не на религиозных основаниях. Абсолютность законов разума, провозглашенная рационалистами, как бы дублирует абсолютность божественных заповедей. С рационалистической философией содержательно связаны также идеалы ригоризма, возводящего в ранг безусловного закона принцип долженствования, долг.

Ригоризм, абсолютизация долга характерны также и для представителей социологизаторских версий человека. Долг здесь правда отождествляется не столько с нравственной максимой поведения, сколько с необходимым основанием социальных отношений и взаимодействий.

Еще одна своеобразная интерпретация смысла жизни человека характерна философии экзистенциализма – постклассического философского направления XX века, в рамках которого работали выдающиеся немецкие мыслители Карл Ясперс и Мартин Хайдеггер, французские философы и писатели Жан-Поль Сартр и Альбер Камю и др.

Согласно экзистенциалистам, человек открывает себя в непосредственном переживании и постоянном самоопределении, конституируя себя в мире как конкретную индивидуальность. Человек живет «здесь и теперь», у него нет «плана на всю жизнь», какой-то сверхцели. Он живет не по алгоритму; это его и делает человеком. Человек в экзистенциализме предстает как «беспрерывная неустойчивость»; из всего сущего он выделяется способностью постоянно выходить за рамки, превосходить себя. Человек – это проект, он занимается самопроектированием и может меняться столько, сколько живет. Подлинное существование (оно-то и обозначается словом «экзистенция») – это уникальный опыт творчества, свободы и личной ответственности человека.

Экзистенциализм ориентирует человека на осознание уникальности каждой жизни и ее отдельного момента. Мир сам по себе не имеет никакого смысла, смысл нужен только человеку. Ищущий смысл жизни человек обречен на бесконечное «переписывание» себя, своего отношения к миру и, в конечном итоге, на переописание самого мира. Мир, не имеющий собственного (без человека) смысла, описывается понятием абсурда. В мире абсурда смысл может иметь лишь отдельное человеческое «Я», создающее для себя смысл существования, но никогда не довольствующееся уже найденным и достигнутым.

Решение вопроса о смысле жизни неизбежно предполагает необходимость определения соответствующего статуса смерти. Сам факт смерти «обесценивает» все попытки абсолютизировать жизнь и ее достоинства. Перед лицом неизбежности смерти, ее «случайности», с учетом того факта, что для многих людей она наступает «внезапно» и срывает все планы, жизнь как бы теряет всякий смысл. В жизни можно преуспеть больше или меньше, жить ради себя или ради других, но в конечном итоге смерть уравнивает всех, не проводя различий межу гением или злодеем, богатым или бедным. Если смерть – это естественное завершение всякой жизни, то, возможно, именно она и составляет наиболее глубинный смысл существования, делая абсурдными любые попытки противопоставить ей что-то более высокое и абсолютное.

Человек – это единственное существо, «знающее о смерти». Но вместе с тем вся логика человеческого отношения к смерти в истории культуры и философии шла по пути ее своеобразного преодоления. Наиболее радикально эту мысль в философии высказал Эпикур, заявив, что нечего бояться того, чего нет, поскольку пока есть мы, то смерти нет, а когда есть она, то нет уже нас.

Одновременно для всей классической культуры смерть выступает как переход к какому-то иному состоянию жизни, отсюда устойчивые традиции «готовиться» к смерти подобно тому, как собираются в дорогу, укладывая в узелок необходимые деньги и вещи. Но в современной культуре, в т.ч. под воздействием философии экзистенциализма и ее отражений в литературе, в искусстве, смерть утрачивает значение «перехода», но начинает восприниматься как действительный «уход», окончание и завершение жизни.

И более того, смерть имеет очень личностный характер. Можно жить «не своей» жизнью: притворяться, строить несбыточные планы, мечтать о том, что жизнь могла бы быть совсем другой…. Но именно смерть – всегда «моя»: она срывает все маски, и ее невозможно разделить ни с кем. Даже если, допустим, несколько человек умирают вместе, каждый их них умирает «для самого себя», один-на-один с миром и вечностью. Поэтому именно смерть обращает человека к осознанию уникальности собственного «Я», заставляет задуматься о глубинных смыслах и противопоставить их анонимной безликости всеобщих истин. При этом смерть выступает не только как финальная точка человеческого пути, но одновременно и как непременная составляющая каждого отдельного его фрагмента, всегда ускользающего из настоящего в прошлое, «умирающего» во времени, однако благодаря своей конечности приобретающего подлинный смысл и значимость.

Наряду с проблемами жизни и. смерти еще одну сущностную экзистенциальную проекцию человеческого бытия составляет феномен свободы. Уникальность каждой отдельной личности базируется на свободном выборе жизненного пути, симпатий и антипатий, решений и поступков. Казалось бы, сама природа человеческой деятельности и разума является лишь следствием глубинной свободы, позволяющей человеку преобразовывать мир в соответствии со своим замыслом, а не пассивно «вписываться» в среду. Но реализуя себя как свободные личности, мы в действительности очень многого не выбираем, предоставляя право решать за нас обстоятельствам и окружению.

Эволюция представлений о свободе в истории философии и культуры сопряжена с развитием идеи «Я» как истока уникальности человеческой личности. Фаталистические установки древних цивилизаций определялись пониманием человека как органичного элемента природы и космоса. Судьба (лат. «фатум» – отсюда «фатализм») при этом выступала не только как высшая сила, определяющая все метаморфозы человеческого пути, но и как общеприродный закон, гарант космической справедливости, распределяющий благо в масштабах Универсума.

Частичное преодоление фатализма происходит в средневековой культуре. Здесь человек как «образ и подобие» Бога наделяется субстанциальным свойством свободы воли – способности самостоятельного выбора между добром и злом. В то же время греховность человеческой природы могла быть побеждена лишь в случае соучастия божественных сил в свободном выборе, где Провидение дает немногим избранным стойкость в осуществлении добра, обеспечивая этим их право на вечное блаженство.

Рационализм новоевропейской философии обусловил радикальную переинтерпретацию христианских идей предопределения и свободы воли. Мышление и разум, ставшие здесь сущностными характеристиками человека, обусловливают свободный выбор суждения, лежащего в основании любого действия или поступка. Средневековый символ «свободы воли», акцентировавшей ее внутреннюю иррациональную природу, сменяется спинозовской формулой свободы как «познанной необходимости». Прежняя вера в неисповедимость Божественного промысла уступает место научной убежденности в возможности познания всех причинно-следственных связей бытия.

Отказ от приоритетов разума и «антропологический поворот» в неклассической философии подготовили своеобразную абсолютизацию свободы в культуре модерна. Свобода здесь – это то, что реализуется в человеке не благодаря, а вопреки общему закону и необходимости. При этом гарантами свободы являются иррациональные феномены воли и самосознания, глубоко враждебные унифицирующим конструкциям разума. Подлинная свобода возможна лишь как акт экзистенциального выбора, делаемого в соответствии с собственной шкалой ценностей. Свобода – это творчество, обращающее человека к новому пониманию себя, других, мира, возможное в силу своего имманентного характера в любых обстоятельствах и ограниченного лишь таким же внутренним чувством ответственности.

Философия постмодернизма, избегая говорить о свободе, предпочитает использовать более емкое понятие игры для описания механизмов человеческих действий и поступков. В пространстве игры находят примирение и судьба, вмешивающаяся в жизнь силой слепого случая, и закон, конкретизирующийся в обязательности игровых правил, и творчество, позволяющее человеку по-новому реализовать себя. Значимость личности при этом зависит от ее соответствия играемой роли и должной степени мастерства, а ее уникальность определяется лишь случайным своеобразием опыта, складывавшегося в индивидуальном сюжете жизни. В условиях «общества-спектакля» человек чаще всего оказывается лишь статистом в многообразных разыгрываемых шоу (политических, экономических, рекламных, образовательных и т. п.), особое коварство которых состоит в формировании иллюзии свободного выбора в спектре заманчивых предложений, каждое из которых обещает максимум потребительского комфорта и счастья.