Судебное разбирательство

По окончании предварительного следствия дело разрешалось судом. Судебное разбирательство по существу представляло собой придаток к предварительному следствию, так как оно носило письменный и тайный характер. Письменный характер судебного разбирательства выражался в том, что суд выносил приговор только по письменным материалам, протоколам предварительного следствия («чего нет в актах, то не существует для мира - для судьи»), а не на основании непосредственного, живого в зале суда допроса подсудимого и свидетелей. Суд не допрашивал свидетелей, ограничивался чтением показаний свидетелей и лишь в очень ограниченных случаях допрашивал обвиняемого, обычно же выносил приговор, не видя обвиняемого.

Так как суд назначал одного из своих членов, следственного судью, для подготовки дела, для предварительного следствия, то считалось, что допрошенные этим представителем свидетели и даже обвиняемый могут вторично не вызываться в судебное заседание при итоговом рассмотрении дела - для этого достаточно ранее полученных протоколов и иных документов. Вера в письменные акты и в их мудрость основывалась на том мнении, что этим обеспечивается независимость и объективность суда, решающего дела: суд, будто бы, основывая своё решение исключительно на содержании письменных актов, следует лишь «мёртвым бумагам» и не может поэтому уклониться от цели - объективного приговора, так как, не зная обвиняемого, суд не может испытывать симпатии или антипатии в отношении обвиняемого и свидетелей.

При этом не учитывалось, что всякая запись субъективна и от судьи ускользает много очень важных мелочей, помогающих надлежащей оценке достоверности, правдивости доказательств. Например, тон свидетеля, выражение его лица, манера держаться могут свидетельствовать, что он даёт лживые показания (см. с……). При письменном предварительном следствии обыкновенно накапливалось столько письменного материала, что ознакомление с ним судей во всём его объёме становилось почти невозможным. Поэтому они решали дело на основании докладной записки, извлечения, выписок из дела, то есть данные, которые ложились в основание приговора, получались судом уже из третьих рук, с усиленным (двойным) субъективизмом и без надлежащей полноты. Дело окончательно разрешалось на основании доклада одного из членов суда. В сознании судьи проникали лишь те факты, которые счёл нужным сообщить кто-то другой - следственный судья или докладчик. Судья мог не понять того, что ему передали, и пожелать дальнейших пояснений. Неполнота и ошибка могут быть устранены, если возможно выслушать и допросить непосредственно тех, от кого показания исходят, что невозможно. Письменность судопроизводства вызывала безмерную затяжку процесса, и как результат причинение тяжких страданий тем, кто становится жертвами такого процесса.

Русский процессуалист И. Я. Фойницкий справедливо отмечал: «Как бы ни был высок нравственный уровень должностного лица, на обязанности которого лежит обличение виновного и собирание против него доказательств, оно не может быть по тому же делу беспристрастным судьей; его предшествующая деятельность, при которой оно было заинтересовано в раскрытии виновности, определила уже его взгляды, сделала их предвзятыми. Эта опасность отсутствия беспристрастия увеличивается ещё более, когда закон не допускает формальной защиты, возлагая на того же судью и обязанности защитника». ⁴⁶

Судебное разбирательство носило тайный характер, то есть проходило без участия не только публики, но и подсудимого с потерпевшим. Тайный характер судебного разбирательства позволял скрывать недостатки предварительного следствия и злонамеренные действия судьи.

Кроме того, боялись гласности судебного разбирательства, как условия, облегчающего для подсудимого возможность скрыть следы преступления, войти в соглашение со свидетелями, и как угрозы для народной нравственности.

Пересмотр приговора допускался в порядке обжалования по апелляции, жалобе, приносить которую могли потерпевший и прокурор - с одной стороны, и подсудимый - с другой. При этом принесение апелляции не приостанавливало исполнения приговора. Апелляционная инстанция, вновь рассмотрев дело по существу, выносила новый приговор. Кроме пересмотра судебных решений по обжаловании их, инквизиционный процесс, знал ревизионный порядок пересмотра, то есть некоторые приговоры, и без обжалования, непременно пересматривались вышестоящей инстанцией. В силу ревизионного порядка всякое судебное решение предполагалось сомнительным и подлежало обязательной и всесторонней проверке в вышестоящих инстанциях.