Понятия уголовной безответственности, разумения и воспитуемости

Разумение и воспитуемость в правосудии для несовершеннолетних и в реализации их уголовной ответственности рассматриваются западными криминалистами в качестве принципов ювенального уголовного права[63].

Концепция уголовной безответственности была первой в истории человечества, предусмотревшей юридическую защиту детей и подростков (по преимуществу малолетних), которые совершили опасные и противоправные деяния, подпадающие под уголовную ответственность и наказание. Внимание обращалось на возраст детей и подростков и на имеющиеся в связи с этим объективные, причем именно возрастные, препятствия рассматривать несовершеннолетних как лиц, способных осознавать совершаемое ими зло. Как уже говорилось, оценка возраста несовершеннолетних существовала в Законах XII таблиц и Кодексе Юстиниана.

Эти и иные упомянутые выше историко-правовые памятники решали вопрос об уголовной безответственности не так, как принято сегодня. В них (по смыслу) речь шла о применении наказания, а не о признании несовершеннолетних невиновными. Поэтому не возникал вопрос об охранительной процедуре в суде или хотя бы об отдельных правилах такого рода.

Уголовная безответственность возникла и развивалась в течение длительного исторического периода как чисто уголовно-правовая концепция (доктрина), не оказывая влияния на правосудие, когда в его орбите был несовершеннолетний. И все-таки стоит подчеркнуть, что уголовная безответственность сыграла положительную роль, так как вывела из сферы "кары за преступление" малолетних детей (это могли быть дети 6—7-летнего возраста, в отношении которых могла применяться и смертная казнь). Именно тогда был заложен фундамент будущей персональной подсудности ювенальной юстиции — на базе возраста уголовной ответственности и его нижней и верхней границ.

Принцип разумения тоже уголовно-правовой как по его историческим корням, так и по современному его содержанию. Однако его связь с ювенальной юстицией несколько иная, так как его реализация в судебном процессе относится к дискреционным полномочиям суда (судейскому усмотрению). В законах разных стран, где говорится о действиях (бездействии) обвиняемого с разумением или без него, понятие разумения не расшифровывается, поскольку презюмируется, что этот вопрос правомочен решить суд на основе анализа и оценки личности несовершеннолетнего и обстоятельств конкретного дела.

Из сказанного явствует, что раз речь идет о судейском усмотрении, то закон должен гарантировать защиту прав несовершеннолетнего от теоретически возможного произвола. Ясно и другое: вопрос о гарантиях прав личности в таких случаях должен быть отражен в соответствующих правилах судебной процедуры, в требованиях неукоснительного соблюдения процессуальных гарантий личности при оценке доказательств, изучении признаков личности. Именно при использовании принципа разумения на первый план выходит специфика ювенальной юстиции с ее принципами максимальной индивидуализации судебного процесса и его социальной насыщенности. Можно даже утверждать, что введение в уголовное право принципа разумения способствовало зарождению и развитию в будущем и самой ювенальной юстиции.

Термин "разумение" возник на рубеже XVIII—XIX вв. Естественным будет вопрос: что представляет собой принцип разумения и почему он возник в уголовном праве и правосудии для несовершеннолетних при наличии принципа уголовной безответственности несовершеннолетних?

Дело в том, что при возникновении понятия "разумение" ему было противопоставлено понятие "отсутствие разумения". Речь сразу пошла о действиях с разумением или без него (в его отсутствие). Известные западные исследователи проблем уголовной ответственности несовершеннолетних — представители континентальной школы уголовного и судебного права — Ф. Робер, Ж. Стефани и Ж. Левассер, Ж. Шазаль, Ж. Прадель; англосаксонской — X. Джонс, У. Кавена, Э. Моррисон, X. Гилберт, Э. Лоте, Э. Пул, касаясь понятия разумения, обращают внимание на два обстоятельства: на взаимосвязь двух понятий — разумения и его отсутствия; на охранительные задачи, которые должны решаться в отношении несовершеннолетних при применении этих понятий в судопроизводстве.

То, что указанные понятия — антонимы (противоположные) и не могут использоваться изолированно, очевидно. Нельзя с уверенностью утверждать, что подросток действовал с разумением, обоснованно не отведя предположение, что он действовал без разумения. В этом смысле введение в закон и в судебную практику принципа разумения считалось решающим для осуществления функции юридической защиты прав несовершеннолетних в уголовном праве. Но нельзя отвлекаться от других обстоятельств, а именно:

— принцип возник вслед за уголовной безответственностью, а потому его не могли рассматривать только как принцип охранительный. На правовое поле вышел принцип, который был акцентирован на понимание, осознание несовершеннолетним содеянного и его последствий, что и рассматривалось судом как основание уголовной ответственности ("разумел — подлежит уголовной ответственности");

— принцип разумения действовал только начиная с нижней границы возраста уголовной ответственности. Ниже этой границы вопрос о разумении не стоял, ибо несовершеннолетние младше этого возраста сохраняли привилегию уголовной безответственности;

— охранительная функция принципа разумения могла действовать в отношении лиц, достигших возраста уголовной ответственности, поскольку они могли быть признаны действовавшими без разумения, по этой причине освобождаясь от уголовной ответственности.

Принцип разумения служил защите прав несовершеннолетних в суде тогда, когда в законе той или иной страны не было прямого указания на уголовную безответственность несовершеннолетних. В качестве примера такой ситуации можно привести Францию. В период действия во Франции Уголовного кодекса Наполеона (1810 г.) ни в нем, ни в других законах не был указан принцип уголовной безответственности несовершеннолетних. Однако судья, занимавшийся делами несовершеннолетних, был обязан после решения вопроса об уголовной ответственности и до объявления меры наказания решить вопрос и о том, действовал ли подросток с разумением, т.е. сознавал ли, что совершает преступное деяние. Отрицательное решение этого вопроса означало оправдание несовершеннолетнего подсудимого. При положительном его решении несовершеннолетний приговаривался к наказанию, которое должно было быть менее строгим, чем соответствующее наказание взрослого преступника[64]. Кодексы Наполеона действовали во Франции вплоть до правовой реформы 1958 г. и принятия Конституции Пятой республики (действующей сейчас).

Англосаксонский вариант принципа разумения с самого начала базировался на презумпции английского общего права о том, что ребенок в возрасте до 14 лет считается doli incapax (неспособным быть виновным), иными словами, не достигшим возраста, с которого он считается действующим осмотрительно. Однако эта презумпция может быть не принята судом, если он сочтет, что ребенок знал, что поступает неправильно. И такая правовая ситуация с учетом приоритета в странах англосаксонской системы судебного прецедента есть и в действующей английской ювенальной юстиции.

Вопрос о выяснении судом факта осознания несовершеннолетним общественной опасности и противоправности совершенного им деяния как основы решения вопроса о его действии с разумением мы найдем в законах многих современных западных стран. Вспомним германский УК 1871 г., действовавший в ФРГ, а затем в объединенной Германии (с некоторыми изменениями и дополнениями). В нем принцип разумения формулировался как способность быть виновным. Принцип разумения существовал в УК Польши с 1930 г.

Указанные выше правила, касающиеся признания или непризнания действий несовершеннолетнего с разумением, не были обеспечены специальной пенитенциарной (тоже ювенальной) системой. В той же Франции до появления специальных воспитательно-исправительных учреждений для несовершеннолетних подростки, оправданные судом как действовавшие без разумения, направлялись для применения к ним принудительных воспитательных мер (такой институт тоже стал зарождаться) в обычные тюрьмы, где они содержались вместе со взрослыми осужденными[65], не говоря уже о признанных действовавшими с разумением и осужденных несовершеннолетних. Последние содержались в общих со взрослыми пенитенциарных учреждениях, и иное законами тех времен не было предусмотрено[66].

Закон 1912 г., создавший во Франции систему судов по делам несовершеннолетних, официально установил возраст уголовной ответственности 16 лет и снял обязанность суда решать вопрос о действиях с разумением (или без него) в отношении подростков моложе 13 лет. По этому закону в отношении несовершеннолетних в возрасте до 13 лет восстанавливался принцип абсолютной уголовной безответственности. К несовершеннолетним в возрасте от 13 до 18 лет принцип разумения был сохранен, и по усмотрению суда они могли быть привлечены к уголовной ответственности и приговорены к уголовному наказанию. Здесь возникла определенная коллизия уголовно-правовых норм, касающихся этой возрастной категории несовершеннолетних: закон (ст. 66 и 67 УК Франции) предписывает применять к несовершеннолетним от 13 до 16 лет не наказание за содеянное, а принудительное воспитание. Те же статьи разрешают суду с учетом обстоятельств дела использовать свои дискреционные полномочия признать несовершеннолетнего действовавшим с разумением и применить к нему уголовное наказание.

Надо сказать, что во французской юридической литературе имеется весьма скептическое мнение и об уголовной безответственности несовершеннолетних, и о принципе разумения. Так, известный французский юрист Жан Шазаль, исследователь проблем правосудия для несовершеннолетних, отмечал, что при назначении судом подростку принудительного воспитания, и уголовная безответственность, и признание его действовавшим без разумения теряют смысл и превращаются в юридическую фикцию. По мнению Ж. Шазаля, в указанных случаях несовершеннолетний должен быть освобожден от уголовной ответственности, а значит, защищен законом от последующих принудительных мер воздействия[67].

Такие трансформации французского уголовного и уголовно-процессуального законодательства были важны не только для самой Франции. Вся континентальная судебная система отразила переход от принципа разумения в отношении несовершеннолетних к принципу воспитуемости, который и стал довольно скоро приоритетом как в ювенальном уголовном праве, так и в ювенальной юстиции. Но об этом речь пойдет ниже.

Возвращаясь к принципу разумения, отметим, что он имел широкое распространение в разных странах мира, особенно до создания системы судов для несовершеннолетних.

В России как стране континентального права уголовное законодательство предусматривало институт разумения, уголовно-процессуальное законодательство включало правила назначения наказания несовершеннолетним, действовавшим с разумением, и определения дальнейшей судьбы несовершеннолетних, признанных судом действовавшими без разумения (подробнее об этом см. в лекции II).

Как известно, принцип разумения и уголовной безответственности в уголовном и уголовно-процессуальном законодательстве СССР и его союзных республик не был отражен. Не получал он поддержки длительное время и в правовой теории. Однако уже в модельных кодексах — уголовном и уголовно-процессуальном — формулировались положения об ограничении уголовной ответственности несовершеннолетних в связи с определенными признаками их личности, несмотря на общественно опасный и противоправный характер совершенного деяния. Однако речь не шла об ограниченной вменяемости — институте, привычном и для англосаксонского, и для континентального уголовного права.

К сожалению, в России до сих пор не принято соответствующее дополнение к УПК, предусматривающее проведение психологической экспертизы для определения уровня психического развития подростка.

Концепция российского варианта разумения (она стала завоевывать вновь свои позиции) исходила из таких социально-психологических свойств личности подростка, которые даже при наличии (достижении) возраста уголовной ответственности ставили под сомнение его уголовно-правовую дееспособность и способность осознавать общественную опасность и тяжкие последствия совершенного им деяния.

До принятия ныне действующего УК РФ предложения об учете возрастной уголовной дееспособности были сформулированы в Модельном кодексе УПК РСФСР, а именно выяснение при производстве предварительного следствия и судебного разбирательства уровня интеллектуального, волевого и нравственного развития и других черт его личности, имеющих значение для индивидуализации ответственности и наказания несовершеннолетнего обвиняемого. Впервые был поставлен вопрос об обязательности в таких случаях проведения судебно-психологической экспертизы.

В УК РФ 1996 г. спорный вопрос разрешен, причем более четко, чем в законах стран, где принципы уголовной безответственности и разумения применяются давно. В части 3 ст. 20 УК сказано, что, если несовершеннолетний достиг возраста уголовной ответственности (14 или 16 лет), но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности. Обратите внимание, что в данной статье речь идет не только о разумении или его отсутствии. Закон провозглашает уголовную безответственность несовершеннолетних, если установлены признаки личности подростка, перечисленные в ч. 3 ст. 20 УК. Что касается принципа разумения (он в законе не упомянут), то его применение можно предположить, если не установлены признаки уголовной безответственности и несовершеннолетний привлечен к уголовной ответственности. Здесь ситуация остается сложной: были сомнения относительно психического здоровья данного несовершеннолетнего, но они не дали оснований для его освобождения от уголовной ответственности.

По поводу применения к нему уголовного наказания сомнения у суда могут остаться. Очевидно, что признаки личности подростка, не освобожденного от уголовной ответственности по основаниям, указанным в ч. 3 ст. 20, также должны учитываться судом. Многие вопросы здесь решаются судом еще при установлении обстоятельств, имеющих значение для дела (предмет доказывания), в том числе определения возраста несовершеннолетнего, условий его жизни и воспитания (ст. 68 и 391 УПК РСФСР). Во всяком случае, новое российское уголовное законодательство дает простор ювенальной юстиции, прежде всего ее принципу максимальной индивидуализации процесса.

В отличие от принципов уголовной безответственности и разумения принцип воспитуемости в ювенальном уголовном праве относят к современным, хотя некоторые его элементы можно найти и в истории. Напомню, что признание подростка уголовно безответственным по возрасту, освобождение несовершеннолетнего судом от уголовной ответственности как действовавшего без разумения вовсе не освобождали его от дальнейшего воспитательного воздействия на него, причем воздействия принудительного. О правомерности такого обращения шли и идут споры в правовой науке, но принудительное воспитание несовершеннолетнего можно считать утвердившимся, главенствующим принципом в уголовном праве и правосудии для несовершеннолетних. О его содержании речь пойдет ниже.

Обратимся к истокам принципа воспитуемости. Они лежат в концепции ювенальной юстиции. Можно утверждать, что сам принцип воспитуемости — это порождение ювенальной юстиции — возник после создания в мире (точнее, во время создания) судов по делам несовершеннолетних. Таким образом, учитывая время, которое понадобилось для создания и утверждения системы этих судов, появление принципа воспитуемости как принципа ювенального уголовного права относятся к первой половине XX в.

Возникновение этого принципа, необходимость его провозглашения в рамках действующей ювенальной юстиции диктовались и самой спецификой ювенальной юстиции, ориентированной не на кару, а на воспитание, и необходимостью введения в законодательство специальных положений, касающихся исполнения принудительных мер воспитательного воздействия. Именно утверждение принципа воспитуемости стало формироваться специфические методы и формы обращения с несовершеннолетними (выбор меры воздействия, определение режима ее исполнения, постпенитенциарный режим).

Отметим, что уголовное законодательство, именно учитывая потребность ювенальной юстиции в реализации принципа воспитуемости, разработало: а) перечень принудительных мер воспитательного воздействия; б) уголовно-правовые основания их назначения; в) режим исполнения.

Общим для всех стран, где действуют суды для несовершеннолетних, стало признание необходимости преимущественного применения к лицам в возрасте до 18 лет (а иногда и к молодым взрослым, т.е. совершеннолетним от 18 лет и до возраста, указанного в национальном законодательстве) принудительных воспитательных мер, а не наказания (или вместо наказания). Уже упоминавшиеся Пекинские правила ООН 1984 г. восприняли позитивный национальный опыт стран в этой области и провозгласили воспитание в числе основных правил по отправлению правосудия для несовершеннолетних.

Содержательная характеристика принципа воспитуемости отчетливее всего видна в уголовном и процессуальном законодательстве Франции — классической представительницы континентальной ювенальной юстиции.

Принцип воспитуемости возник во Франции в результате формальной отмены Ордонансом от 2 февраля 1945 г. принципа разумения в отношении лиц в возрасте до 18 лет. Согласно ст. 2 Ордонанса суд по общему правилу должен был применить к ним не наказание, а "меры судебной защиты, помощи, надзора и воспитания, которые представляются подходящими". Исключения из этого правила, касающиеся возможности для суда применять к ним уголовное наказание в соответствии со ст. 66 и 67 УК Франции, рассмотрены выше. К сожалению, законы, формулирующие принципы права, нередко содержат исключения из них.

Ордонанс от 2 февраля 1945 г. устанавливает следующие меры воспитательного воздействия (по французской терминологии — воспитательного характера — caractere educative), которые может применить трибунал по делам несовершеннолетних в отношении подростков старше 13 лет, освобожденных от уголовной ответственности:

— возвращение подростка родителям, опекуну, лицу, которое по закону обязано его охранять, иному лицу, "достойному доверия";

— помещение подростка в учреждение (государственное или частное) воспитательного или учебно-профессионального характера;

— помещение его в медицинское или медико-педагогическое учреждение;

— помещение его в государственное учреждение надзираемого воспитания или исправительного (ст. 16 Ордонанса).

Статьей 17 Ордонанса установлено, что срок нахождения несовершеннолетних в этих учреждениях определяется судом, но не должен превышать срока достижения ими совершеннолетия.

Несовершеннолетних, достигших возраста 16 лет, трибунал и суд присяжных (по делам несовершеннолетних) могут по своему мотивированному постановлению поместить на режим судебной защиты (protection judiciaire) сроком не более пяти лет (ст. 16-бис ч. 1 Ордонанса). Эта мера является своеобразным видом судебного контроля за поведением подростка, находящегося под судебной защитой. Исполнение этой меры не состоит обязательно в лишении или ограничении свободы, однако поручается судом учреждениям надзираемого воспитания (в чем содержание их деятельности, см. раздел "Применение принудительных мер воспитательного воздействия"). Эти учреждения обязаны один раз в квартал направлять суду отчеты о том, как выполняется назначенная судом мера судебной защиты, каково поведение данного подростка, находящегося под судебной защитой. Если возникли обстоятельства, требующие изменения самой воспитательной меры или режима ее исполнения, это тоже указывается в отчете. Несовершеннолетнему может быть назначена одна или несколько мер судебной защиты. Судья для детей (напомню, что по законодательству Франции он является председателем трибунала по делам несовершеннолетних) решает данный вопрос. Он же может выбрать одну из мер, перечисленных в ст. 16 Ордонанса 1945 г., отменить одну из мер либо вообще прекратить их применение. Во всех случаях помещение на режим судебной защиты несовершеннолетнего в возрасте старше 16 лет не должно быть дольше достижения им совершеннолетия. Следовательно, общий срок действия судебной защиты таких подростков сокращается с 5 до 2 лет. Еще раз хотелось бы подчеркнуть: судебная защита по французскому уголовному праву — мера принудительного воспитания, а не наказания.

В странах англосаксонской системы, прежде всего в Англии и Уэльсе и в США, отсутствует столь детализированная регламентация применения принудительных воспитательных мер к несовершеннолетним. Вместе с тем именно англосаксонская система значительно раньше, чем континентальная, создала институты специального воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних правонарушителей, которые затем были восприняты в уголовном праве и в уголовном процессе стран континентальной системы. Речь идет об институтах пробации (воспитательного надзора) и пэроул (условно-досрочном освобождении под поручительство). О пробации речь уже шла неоднократно, причем в разных аспектах функционирования ювенальной юстиции (лекции II и III). Пэроул рассмотрим ниже, поскольку в российском УПК есть сходный институт. В целом это меры длящегося характера, назначаемые в странах Запада только судом и им контролируемые. Их общая задача — помощь суду в контроле за несовершеннолетним, в изучении необходимых для суда условий жизни подростка, особенностей его личности.

Начиная с 80-х гг. в Англии наметился очевидный переход к принципу воспитуемости. Особенно четко это отразилось в английском Законе о заботе о детях, принятом в 1980 г., а также в Законе о правосудии 1982 г., когда после ликвидации в Англии знаменитых борстальских (исправительных) учреждений для несовершеннолетних в этой стране были созданы специальные исправительно-воспитательные центры, куда по решению суда могли быть направлены подростки-правонарушители в возрасте 15—16 лет. Решение суда зависело от того, сочтет ли суд возможным перевоспитание несовершеннолетнего, исходя из уровня его педагогической и социальной запущенности. Если мы вспомним требования о применении к несовершеннолетним принудительных мер воспитательного воздействия по уголовно-процессуальному законодательству России, мы найдем и там отражение этих общих требований к возможностям воспитательного воздействия на несовершеннолетнего при замене ему наказания на принудительное воспитание.

Прецедентный принцип регулирования судебной процедуры в странах общего права, в том числе и в Англии, способствовал тому, что имеющееся в этих странах законодательство не отразило привычные для континентальной системы перечень самих мер воспитательного воздействия, процедуру их назначения и исполнения. Отметим, что такая неурегулированность судопроизводства была заложена в концепции ювенальной юстиции.

Таким образом, сравнительное изучение применения принципа воспитуемости в разных странах мира дает основание для вывода, что виды мер принудительного воспитания, формы их реализации во многом зависят от принципов построения всей судебной системы того или иного государства, определяемых его принадлежностью к той или иной системе права. К примеру, сравнение соответствующих статей упомянутого выше французского Ордонанса от 2 февраля 1945 г. и ст. 2 английского Закона о детях и молодежи 1963 г. (воспроизведенной в Законе 1969 г. (в ред. 1978 г.), в Законе 1986 г.) свидетельствует, что в английских законах говорится в общих чертах о понятии ребенка, нуждающегося в заботе, защите или контроле (это повторяет общее наименование серии английских законов о детях), и перечисляются условия, при которых в отношении конкретного ребенка, подростка могут или должны быть приняты соответствующие меры. Отметим, что в законах прямо не формулируется, что меры носят воспитательный характер, хотя упомянутый в ст. 2 Закона 1969 г. контроль за подростком, безусловно, имеет воспитательный характер.

Итак, согласно ст. 2 английского Закона о детях ребенок или подросток признается нуждающимся в заботе, защите или контроле, если:

• он не получает такой заботы, защиты или руководства, которые разумно было бы ожидать от хороших родителей;

• он находится вне контроля своих родителей или опекунов;

• он попал в плохое окружение или находится в моральной опасности;

• недостаток заботы, защиты или руководства доставляет ему ненужное страдание или серьезно влияет на его здоровье или его развитие.

Следует обратить внимание на одно очень существенное различие в формулировках законов: от 2 февраля 1945 г. (французского) и от 1963 г. (английского). Первый адресован несовершеннолетнему правонарушителю и его принудительному воспитанию, второй — защите детей и подростков, оказавшихся в опасности, хотя среди них есть и правонарушители. Но сравнение дало и много общих признаков применения указанных мер. Прежде всего все они назначаются только судом', применяются к несовершеннолетним, оказавшимся в неблагоприятных условиях жизни и воспитания; содержат элементы активного воспитательного воздействия на личность "воспитуемого", либо изымают подростка из неблагоприятной среды, либо ее оздоровляют; направлены на предупреждение совершения подростками более тяжких правонарушений и преступлений либо посягательств на их жизнь, здоровье, благополучие, их права со стороны других лиц (обычно речь идет о посягательствах со стороны взрослых преступников, о вовлечении ими подростков в совершение преступлений).

Если мы обратимся к первому американскому Закону о суде для несовершеннолетних (Приложение № 1), то увидим очень сходное с только что рассмотренным положение: цель — забота, защита, контроль, однако очень нечеткое, расплывчатое определение "адресата" — несовершеннолетнего. Это общая черта англосаксонской судебной системы по делам несовершеннолетних и, кстати, отнюдь небезопасная для защищаемых законами подростков. Хотя, например, в английских законах о детях перечня принудительных воспитательных мер нет (нет их также и в законах США), но косвенные указания имеются в Законе о детях 1969 г. и в Законе об уголовном правосудии 1982 г., а именно: обычно мерами заботы, защиты или контроля является помещение подростков в закрытые воспитательные учреждения.

В литературе (западной и российской) не раз высказывалось мнение, что использование в законах и теоретических концепциях понятия несовершеннолетнего делинквента (Juvenile Delinquent) в силу недостаточно четкого его правового содержания неизбежно ведет к смешению понятий правонарушителя и неправонарушителя и как следствие к применению ко второй группе несовершеннолетних принудительных мер, нарушающих их права и законные интересы (например, помещение их в воспитательные учреждения закрытого типа). Отметим, что такую ситуацию мы наблюдаем сейчас и в России при анализе, например, нового российского Закона от 24 июня 1999 г. "Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних" (подробнее об этом см. в лекции VI).

Говоря о принципе воспитуемости в функционировании ювенальной юстиции в современных странах англосаксонской и континентальной систем, необходимо отметить еще одну тенденцию: трансформации содержания самих воспитательных мер. Речь идет об увеличении карательного содержания воспитательных мер и о наметившемся предпочтении выбора судом наказания тем несовершеннолетним, для которых закон предоставляет суду в рамках его дискреционных полномочий выбор между наказанием и принудительной мерой воспитательного воздействия. Речь идет о подростках, достигших возраста уголовной ответственности, признанных судом действовавшими без разумения; о тех подростках, к которым суд считает неэффективным применение принудительного воспитания в связи с их "воспитательной запущенностью". Выше читатели могли убедиться, что законы западных стран дают суду возможность такого выбора. Кстати, и законодательство России тоже формулирует условие применения таких мер к несовершеннолетним: возможность их перевоспитания без применения мер уголовного наказания.

Что касается увеличения карательного содержания принудительной воспитательной меры в отношении несовершеннолетних, то эта тенденция была замечена еще в 80-е гг. Упоминались рабочие лагеря для несовершеннолетних в США, школы-тюрьмы во Франции[68].

Таким образом, в современной западной ювенальной юстиции не является столь бесспорным принцип воспитуемости, каким он считался в первой половине XX в. Вспомним рассмотренные выше решения Верховного суда США, касающиеся права несовершеннолетнего требовать передачи его дела в общеуголовный суд по причине недостаточной защиты его прав в суде для несовершеннолетних. Это был удар по неформальному судебному процессу в этом суде и по принципу воспитуемости, на котором строился этот процесс. В конце последнего десятилетия нашего века на чаше весов ювенальной юстиции оказались воспитуемость и юридические гарантии прав несовершеннолетнего. В американском юридическом общественном мнении сейчас, пожалуй, больше сторонников гарантий[69].

Что касается России, то ее подход к принципу воспитуемости и его реализации в рамках уголовного права и правосудия для несовершеннолетних отличается от указанного скептического отношения американцев к проблеме перевоспитания несовершеннолетних правонарушителей.

Прежде всего уголовно-процессуальное законодательство (действующий УПК РСФСР 1960 г.) включало изначально ряд статей, предусматривающих право суда (и органов расследования) освободить несовершеннолетнего при наличии указанных в законе условий от уголовной ответственности и наказания, применив к нему принудительные меры воспитательного воздействия. Это право суда основывалось на положениях ст. 10 ранее действовавшего УК РСФСР 1960 г. С принятием УК РФ были введены в действие новые нормы материального уголовного права, ориентированные явно на воспитательное воздействие на несовершеннолетних, а не на их уголовное наказание. Соответственно Федеральным законом РФ от 21 декабря 1996 г., принятым в связи с введением в действие нового УК России, во многие статьи УПК были внесены серьезные изменения, которые в целом могут быть оценены как имеющие ярко выраженную воспитательную направленность.

В отличие от УК РФ 1960 г. новый российский УК 1996 г. дал разностороннюю, детализированную характеристику оснований назначения несовершеннолетним принудительных мер воспитательного воздействия, их подробный перечень, порядок исполнения, освобождения от них (ст. 90, 91, 92 УК). Можно констатировать, что, хотя особое внимание к воспитуемости как принципу ювенального уголовного права и является несколько запоздалым по сравнению с законодательствами других стран, где функционирует ювенальная юстиция, правовой уровень регулирования института принудительного воспитания несовершеннолетних в российском законодательстве значительно выше. Важно и то, что нормы, корреспондирующие с нормами УК, сформулированы и в УПК России.

Согласно правилам п. 1 ст. 90 УК РФ несовершеннолетний, впервые совершивший преступление небольшой или средней тяжести, может быть освобожден от уголовной ответственности, если будет признано, что его исправление может быть достигнуто путем применения принудительных мер воспитательного воздействия.

Положения п. 1 ст. 90 говорят об освобождении от уголовной ответственности, очевидно имея в виду в данном случае и освобождение от наказания. Напомним, что наказание — следствие осуждения человека за совершенное преступление. Освобождение от уголовной ответственности не требует специального указания в законе об освобождении и от наказания.

Такая позиция ст. 90 УК РФ весьма сходна с принципом уголовной безответственности с тем различием, что в России этот принцип применяется в совокупности с принципом воспитуемости, а именно несовершеннолетний, указанный в данной статье, не освобождается от уголовной ответственности автоматически, а может быть освобожден, если суд сочтет его воспитуемым.

Статья 92 УК РФ трактует уже только принцип воспитуемости, поскольку относится к несовершеннолетнему осужденному, а значит, и уголовно ответственному. Согласно формулировке п. 1 ст. 92 суд может освободить несовершеннолетнего, совершившего преступление небольшой или средней тяжести, от наказания с применением принудительных мер воспитательного воздействия. Здесь закон не требует совершения такого преступления впервые. Нет и указания на то, что суд в таких случаях должен признать, что исправление несовершеннолетнего может быть достигнуто применением принудительных мер воспитательного воздействия. Это внешнее противоречие с требованиями п. 1 ст. 90 вполне объяснимо. Надо полагать, что если даже в отношении лица, впервые совершившего подобное преступление, закон требует от суда специального решения о воспитуемости подростка, то такое же требование тем более должно быть адресовано суду и в отношении осужденных несовершеннолетних, причем без указания обязательности факта совершения преступления впервые.

Как уже отмечалось, положения ст. 90—92 УК РФ отражены и в УПК России после принятия соответствующих изменений и дополнений.

Так, в ст. 401-2 УПК России ("Вопросы, разрешаемые судом при постановлении приговора несовершеннолетнему") сказано, что суд обязан обсудить вопрос об освобождении несовершеннолетнего от наказания в случаях, предусмотренных ст. 92 УК РФ. В этой же статье говорится и о соответствующей обязанности суда обсудить вопрос об условном осуждении несовершеннолетнего.

Обратите внимание на то, что применение судом принудительных мер воспитательного воздействия обусловлено важным процессуальным требованием: суд обсуждает вопрос об их применении после вынесения обвинительного приговора. В этом косвенное подтверждение приоритета принципа воспитуемости (виноват — осужден, но заслуживает снисхождения).

Юридической новеллой является и расширение УК РФ 1996 г. рамок применения к несовершеннолетним принудительных мер воспитательного воздействия. До принятия нового российского УК судебная практика стояла на позиции применения указанных мер вместо наказания в случаях совершения подростками малозначительных преступлений и тех, максимальный срок лишения свободы за которые не свыше одного года. Исходя из классификации преступлений по УК 1996 г., принудительные меры воспитательного воздействия могут уже быть назначены за преступления (в данном случае небольшой и средней тяжести), срок лишения свободы за которые не превышает двух или пяти лет. Таким образом, диапазон действия принципа воспитуемости по российскому уголовному и уголовно-процессуальному законодательству расширился и за счет распространения его действия на более тяжкие преступления.

Еще одним обстоятельством, свидетельствующим о повышении внимания в российском уголовном праве принципу воспитуемости, является новое правило ст. 89 УК РФ об учете при назначении наказания несовершеннолетнему условий жизни и воспитания несовершеннолетнего, уровня его психологического развития, влияния старших по возрасту лиц. Напомню, что уголовный закон ранее эти условия не предусматривал, но они входили и входят сейчас в предмет доказывания по уголовному делу несовершеннолетнего (ст. 392 УПК).

Надо сказать, что российская судебная практика до принятия нового УК РФ имела богатый опыт применения к несовершеннолетним принудительных мер воспитательного воздействия. Именно судебная практика выработала правила индивидуализации выбора конкретной воспитательной меры, порядок разъяснения ее судом при постановлении приговора или вынесении определения о применении принудительной воспитательной меры самому несовершеннолетнему, его законному представителю, присутствующим в зале судебного заседания. Несовершеннолетнему разъяснялись его обязанности по исполнению принудительной воспитательной меры, последствия ее неисполнения.

Значение принципа воспитуемости в российском ювенальном праве определяется еще и тем, что несовершеннолетние, к которым эти меры применены, не считаются судимыми, что позволяет им без лишних проблем вернуться в общество добропорядочных людей. Можно считать, что современное российское уголовное и уголовно-процессуальное ювенальное законодательство учло возможную стигматизацию несовершеннолетних и поставило ей заслон.

Говоря о принципе воспитуемости в ювенальном уголовном праве и в ювенальной юстиции, нельзя забывать, что принудительное воспитание, заменяющее наказание, является и фактором повышенной правовой защиты несовершеннолетних. Это подтверждается и правилами новой ст. 402-1 УПК о праве суда: постановив обвинительный приговор и освободив несовершеннолетнего от наказания в порядке ст. 92 УК РФ, установив, что цели наказания несовершеннолетнего могут быть достигнуты только путем помещения его в специальное воспитательное или лечебно-воспитательное учреждение, направить подростка в одно из этих учреждений до достижения им совершеннолетия. Данная статья регулирует и правила досрочного освобождения несовершеннолетнего из этого учреждения. Подчеркну: все окончательные решения о судьбе несовершеннолетнего принимает только суд. До принятия нового УК РФ и соответствующих изменений УПК это право предоставлялось следователю, прокурору, комиссии по делам несовершеннолетних.

Говоря о помещении несовершеннолетнего в воспитательные или лечебно-воспитательные учреждения, можно констатировать, что новое российское уголовное и измененное соответственно уголовно-процессуальное законодательство ввело институт судебного надзора за исполнением принудительных мер воспитательного воздействия в отношении несовершеннолетних в рамках указанных учреждений. Кроме упомянутых выше требований закона о назначении меры воздействия только судом ст. 402-1 УПК предусматривает направление в эти учреждения подростков по постановлению судьи. Вопрос о досрочном освобождении воспитанника воспитательного или лечебно-воспитательного учреждения (речь идет об учреждениях закрытого типа) разрешается в судебном заседании с вызовом несовершеннолетнего, его законных представителей, защитника, прокурора, представителя специализированного органа, ведающего исполнением назначенной принудительной меры воспитательного воздействия.

Этот новый порядок контроля за исполнением данной меры ориентирован на более глубокое, чем это предусматривалось прежним законодательством, изучение результатов воспитательного воздействия назначенной меры. Именно с этой целью в ст. 402-1 предусмотрено, что вопрос рассматривает судья того суда, который постановил приговор, или районного суда по месту жительства осужденного несовершеннолетнего. Такому судье будет виднее, каковы действительные результаты воспитательного воздействия на данного подростка назначенной меры и есть ли достаточные основания для ее прекращения или сокращения ее срока.

Завершая рассмотрение главных принципов ювенального уголовного права — уголовной безответственности, разумения и воспитуемости — в их взаимосвязи со специфическими принципами ювенальной юстиции, необходимо подчеркнуть, что все эти принципы являются серьезным достижением, победой гуманистических идей в проблемах уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних, идей их судебной защиты в рамках правосудия. Человечеству не следует от них отступать, ведь победа дорого стоила.

Контрольные вопросы

1. Объясните содержание понятия "ювенальное уголовное право".

2. Какова его связь с общим уголовным правом?

3. Какова его специфика по сравнению с общим уголовным правом?

4. Перечислите специфические принципы ювенального уголовного права и проанализируйте их соотношение со специфическими принципами ювенальной юстиции.

5. Дайте историко-правовую оценку принципу уголовной безответственности, рассмотрите его в рамках англосаксонской и континентальной судебных систем. Действует ли этот принцип сейчас? Если да, то какие его варианты существуют?

6. То же задание в отношении принципа разумения.

7. То же задание в отношении принципа воспитуемости.

8. Рассмотрите историческую и концептуальную связь ювенальной юстиции и ювенального уголовного права, выбрав для сравнения соответствующие принципы, рассмотренные в тексте лекции V.

9. Современное российское ювенальное уголовное право и ювенальный уголовный процесс. Развитие принципа воспитуемости в новом Уголовном кодексе РФ, в измененных и дополненных статьях УПК РФ. Сравните его с принципом воспитуемости и с его отражением во французском Ордонансе от 2 февраля 1945 г. и в английском Законе о детях и молодежи 1963 г.