Политическая система. В годы военного коммунизма продолжалось строительство советского государственного аппарата

В годы военного коммунизма продолжалось строительство советского государственного аппарата. Важнейшей чертой этого процесса советские историки называли широкое привлечение в органы власти рабочих и крестьян. Происходит так же изменение национального состава госслужащих — после октября в их ряды шире, чем прежде начинают вливаться представители многочисленных народов прежней Российской империи. Тем не менее, в советских госучреждениях продолжало работать немалое количество старых чиновников, начавших службу ещё при Временном правительстве или даже при царском режиме.

Гражданская война и опыт государственного управления заставляли большевиков постоянно совершенствовать систему органов власти, закреплённую Конституцией 1918 г. Определённые изменения происходят, в частности, в деятельности ВЦИК и Совнаркома. Прежде всего происходит дальнейшее разграничение их функций. В результате Совнарком окончательно складывается как высший исполнительный орган (советское правительство), тогда как ВЦИК сосредотачивается на законотворчестве. Если прежде ВЦИК являлся постоянно действующим органом и собирался на свои заседания иногда по нескольку раз в месяц, то VII съезд Советов установил сессионный порядок его работы. Отныне ВЦИК собирался на свои заседания раз в два месяца. В свою очередь VIII съезд Советов расширил состав ВЦИК с 200 до 300 членов.

Военный коммунизм сказался и на местных советских органах, в том числе нередко негативно. Так, опасаясь потерять своё влияние на Советы, большевики не редко затягивали или вовсе замораживали их перевыборы. В Сормово, Ижевске, Воткинске, Туле, Ярославле и некоторых других городах после поражения большевиков на выборах в местные Советы, их итоги аннулировались, а сами Советы распускались и назначались перевыборы. В некоторых городах, например в Воронеже, выборы в Совет подолгу не проводили вовсе не из-за репрессий, а из-за полного абсентеизма рабочих, не желавших приходить на избирательные участки. Другой характерной болезнью местных органов власти этих месяцев становится стремительное перетекание властных полномочий от самих Советам к их Исполкомам — т.е. от представительной к исполнительной вертикали власти.

Помимо этого, обострение гражданской войны вызвало к жизни возникновение чрезвычайных органов власти, не предусмотренных Советской Конституцией. В центре происходит создание Совета Рабочей и Крестьянской Обороны, учреждённого декретом ВЦИК 30 ноября 1918 г. В апреле 1920 г. он был преобразован в Совет Труда и Обороны (СТО). Председателем совета со дня его рождения становится В.И. Ленин. Лишь в конце гражданской войны правовой статус СТО был приведён в соответствие с конституционными нормами — согласно решению VIII съезда Советов СТО в был преобразован в комиссию СНК по руководству народным хозяйством.

На местах функции чрезвычайных органов власти выполняли т.н. ревкомы, которые многие историки в прошлом называли приемниками военно-революционных комитетов периода Октябрьской революции. Правовой статус ревкомов был закреплён 24 октября 1919 г. совместным постановлением ВЦИК и Советом Рабочей и Крестьянской Обороны. Установление диктатуры ревкомов означало серьёзное ограничение демократических норм: как правило их не избирали, а назначали, что делало ревкомы практически неподконтрольными ни населению, ни местным советским органам.

Для многих в годы гражданской войны советская власть отождествлялась не с демократически избранными Советами рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, а с карательными органами — революционными трибуналами и ВЧК. Органы, первоначально созданные для борьба за “революционную законность”, постепенно превращалась в основные механизмы для проведения в жизнь политики “красного террора”. 16 июня 1918 г. было обнародовано постановление Наркомата юстиции, которым ревтрибуналы наделялись правом применения высшей меры наказания — расстрела. Внесудебные репрессии, в случае контрреволюционных выступлений против советской власти, могли применяться ВЧК.

Стержнем советской политической системы в годы гражданской войны и военного коммунизма становилась РКП (б). Большевики составляли руководящее ядро во всех центральных и в большинстве местных государственных органов. Подчиняясь партийной дисциплине, они проводили через органы, в которых работали, партийные решения. Другое дело, что сама большевистская партия в годы военного коммунизма представляла собой довольно многоликое объединение различных фракций, часто остро конфликтовавших друг с другом по самым принципиальным вопросам государственного строительства. В самой большевистской партии, даже в самые тяжёлые моменты, сохранялись традиционные демократические принципы внутрипартийной жизни, что серьёзно ограничивало тенденции бюрократического перерождения нового режима.

Вместе с тем, те чрезвычайные условия, в которых жила страна, не могли не сказаться и на характере партии. Постепенно она превращалась в своеобразный воюющий орден, партийный аппарат стремительно сращивался с государственным, методы чрезвычайщины, военно-приказной стиль управления начинали определять стиль работы многих партийных руководителей, целых партийных организаций. В партийной жизни выросла роль аппарата, практиковавшего военные методы работы. Вместо выборных коллективов на местах чаще всего действовали узкие по составу оперативные органы. Демократический централизм — основа партийного строительства — заменялся системой назначения. В правящую партию устремилось немало карьеристов, которые дискредитировали ее в глазах масс.

Практика эпохи военного коммунизма повлияла и на идеологию большевиков. Военный коммунизм помог им одержать победу в гражданской войне. В следствие этого многим партийным лидерам военный коммунизм начал казаться подлинным коммунизмом или кратчайшей дорогой к его построению. Военно-коммунистическим иллюзиям была характерна абсолютизация административных методов управления, принуждения, насилия и террора. Так, Л.Д. Троцкий, в годы гражданской войны открыто называл такие крайности, как милитаризация труда, универсальным методом хозяйственного руководства, пригодным для всего периода строительства социализма. Другой апологет военного коммунизма Н.И. Бухарин убеждённо настаивал, что принуждение, начиная от расстрелов и кончая трудовой повинностью, является основным методом формирования коммунистического человечества, оставшегося в наследство от прежней эпохи.

Происходившие негативные процессы самым непосредственным образом сказывались на авторитете партии. В июле 1919 г. на заседании МК РКП (б) шел разговор о разложении в рядах коммунистов и усилении в рабочих районах негативного отношения к партийцам. При перевыборах завкомов рабочие проваливали кандидатов от РКП (б). С возмущением говорили о злоупотреблениях партийных чинуш, их карьеризме, взяточничестве, моральном разложении. В партийную жизнь вошли чистки. Первая такая чистка прошла в 1919 г. Она была призвана освободить партию от морально разложившихся и духовно ей чуждых людей.

Тем самым, под воздействием чрезвычайных условий военного времени в стране начала складываться жёсткая военно-приказная система, характерными признаками которой становится предельная централизация, процессы огосударствления всех сфер общественной жизни, рост чиновничьей иерархии с огромным числом служащих, ограничение демократических начал в жизни общества, и, как следствие всего перечисленного, снижение роли масс в государственном строительстве, отчуждение их от власти. Вместе с тем, созидательный потенциал революции 1917 г. полностью растрачен не был, что в дальнейшем позволило стране в кратчайшие сроки залечить полученные в годы военного лихолетья раны и начать строительство мирной жизни.

От войны к миру

В период окончания гражданской войны Россия всё явственней вступала в глубокий, системный кризис охвативший практически все сферы общества: от экономики до политики, даже идеологии. В тяжёлом состоянии находилась промышленность. Уже в 1919 году из-за отсутствия хлопка почти остановилась текстильная отрасль. В 1920 г. из 287 национализированных текстильных фабрик работало 77, остальные стали. В 1919 г. в стране потухли все домны. Россия фактически не производила металлов, а жила имевшимися запасами. В начале 1920 г. удалось задуть 15 доменных печей, и они дали около 3% металлов, выплавлявшихся в царской России накануне войны. В целом же, по сравнению с “эталонным” 1913 г. промышленное производство упало в 7 раз. По добыче нефти и угля Россия была отброшена к 90-ым гг. XIX века. Больным местом народного хозяйства был транспорт. На 1920 г. 58% паровозного парка вышли из строя. Не лучше дела обстояли с вагонами. Железнодорожные артерии постепенно отмирали. Страна переживала острый финансовый кризис. По декрету СНК РСФСР от 4 марта 1920 г. страну наводнили дензнаки номиналами в 5 и 10 тыс. рублей. За коробок спичек, сельдь, несколько картофелин людям приходилось отдавать “целые состояния”, исчисляемые тысячами и миллионами обесценившихся рублей.

Разорение, хотя и не в таких масштабах, охватило деревню. Официальный лозунг, что базисом российской революции является рабоче-крестьянский союз на деле пока не принёс крестьянству ни воли, ни хлеба, а лишь землю. Валовой сбор зерновых культур в 1920 г. снизился по сравнению с 1909—1913 гг. более чем на треть. Значительная часть продуктов питания потреблялась самой деревней. Притом, что на рубеже 1920—1921 гг. продразвёрстка составляла 80% поступлений в госбюджет (что в два раза превышало все сельскохозяйственные выплаты в 1913 г.) естественные возможности этого источника финансирования государства резко сокращались из-за нежелания крестьянина впустую расширять своё производство.

Уже в конце 1920 г. стало ясно, что причиной переживаемых страной бед была продолжавшаяся и после Гражданской войны политика Военного коммунизма. Даже такие апологеты Военного коммунизма, как Бухарин, позже признавали его паразитический характер. Такая экономическая модель оказалась оправданной в условиях вооруженного противоборства, теперь же, она являлась опасным анахронизмом.

Экономический кризис дополнялся кризисом управляемости общества. Он был обусловлен бюрократизацией аппарата управления. Прежде всего, бюрократизм нанёс удар по самой партии. РКП (б), которая, по мысли своих вождей, обязана была служить как противовес бюрократическому механизму управления, всё больше превращалась в одну из его частей. В октябре 1920 г. председатель Курского губисполкома К. Юренев так обобщил происходившее — первоначально большевики надеялись построить новую власть силами партии, “опартиить” государство; но на деле пришлось “огосударствить” саму партию. По мнению Юренева, переход партии к работе “по-государственному” ознаменовал собой начало её болезни. Государство, даже самое советизированное, имеет свою логику, и соприкосновение с ним не может пройти даром для коммунистов — полагал он. Когда же вдобавок верхи стали злоупотреблять привилегиями, многие заговорили о расколе прежнего большевистского “революционного монолита “ на две партии.

Кризис заставлял руководство страной озаботиться поиском путей стабилизации. Со своими предложениями в разное время выступали такие деятели, как Л.Д. Троцкий, Т.В. Сапронов, Г.И. Мясников, Н. Осинский И ДР. Первой серьёзной попыткой выхода из создавшейся ситуации стал проходивший в декабре 1920 г. VIII съезд Советов. Однако основными защитниками “мягкой” крестьянской политики, а так же приверженцами демократизации политической системы Советской России на нём выступали находившиеся в оппозиции умеренные социалисты, а не правящая большевистская партия.

Важное место в идейных исканиях, которые были направлены на преодоление кризиса военного коммунизма, занимала дискуссия о профсоюзах. Она развернулась в конце 1920 г. и продолжалась в течение нескольких месяцев. Завершилась она только на X съезде РКП (б), принявшем решение о переходе к НЭПу. На первый взгляд в ходе этой дискуссии речь шла о сравнительно узком вопросе — развитии массовых рабочих организаий. Однако на самом деле проблема стояла шире. Рабочий класс оставался титульным для Советской власти. Расширение его демократических прав означало бы расширение демократии в жизни общества в целом. Дискуссия о профсоюзах касалась и народнохозяйственных вопросов. Главное, что она помогла понять советскому руководству, что без выхода из системы военного коммунизма преодоление охватившего страну кризиса не возможно.

Белое дело

4.4.1 Рождение Добровольческой армии. 1 -й Кубанский («Ледяной») поход

К моменту Октябрьского переворота в Быховской тюрьме оставалось 19 офицеров и 5 генералов: Л. Корнилов, А. Деникин, А. Лукомский, И. Романовский и С. Марков. Побег из заключения не представлял особых трудностей, тем более, что охраняли узников сочувствующие им войска. Недавно назначенный вместо М. Алексеева новый начальник штаба Верховного главнокомандующего генерал Н. Духонин также не скрывал своего расположения к Корнилову и его соратникам. Утром 19 ноября 1917 г. он распорядился освободить арестованных, и в ночь на 20 ноября будущие вожди Белого движения разными дорогами направились на Дон.

В это время на Дон со всех концов России съезжались офицеры, юнкера, студенты, гимназисты — будущие добровольцы — для того, чтобы здесь, в казачьей области, поднять знамя борьбы с «германо-большевизмом», за честь и достоинство Родины.

В Новочеркасске, столице Всевеликого войска Донского, уже находился генерал М. Алексеев, прибывший сюда из Москвы в начале ноября 1917 г.

М. Алексеев рассчитывал собрать на Дону не менее 30 тыс. офицеров, которые должны были составить ядро антибольшевистской армии. Сюда же прибыли и представители «Московского центра», известные политики и общественные деятели П. Милюков, П. Струве, М. Родзянко, князь Г. Трубецкой, М. Федоров.

6 декабря, пройдя в течение нескольких недель после побега через вражеские тылы, в Новочеркасске появился Л. Корнилов. Его приезд был воспринят неоднозначно. Если рядовые добровольцы восторженно приветствовали своего кумира, то со стороны Алексеева Корнилову был оказан весьма холодный прием. Неприязненные личные отношения между двумя вождями нарождавшегося движения имели давние корни. Корнилов, безусловно, помнил, кому он обязан был своим арестом после неудачного августовского выступления. Конфликт между двумя генералами представлял серьезную угрозу всем антибольшевистским силам на юге России. По словам А. Деникина, «ее хрупкий организм не выдержал бы удаления кого-нибудь из них: в первом случае (уход Алексеева) армия раскололась бы, во втором — она бы развалилась». В результате, по предложению Деникина, был принят компромисс: военная власть должна была перейти к генералу Л. Корнилову; гражданская власть и внешние сношения — остаться в ведении генерала М. Алексеева; управление Донской областью — за атаманом А. Калединым. Таким образом, был оформлен военно-политический триумвират Белого движения.

На Рождество, 25 декабря 1917 г., Корнилов вступил в командование Добровольческой армией. К февралю 1918 г. численность всех ее соединений достигла 3—4 тыс. человек. Во главе ее находился Л. Корнилов, пост начальника штаба занял А. Лукомский. Ядро армии составляла 1-я Добровольческая дивизия (командир А. Деникин, начальник штаба С. Марков) и полки: Корниловский ударный, Георгиевский, Ростовский добровольческий и 1-й офицерский.

Цели Добровольческой армии были изложены в двух документах: Декларации от 27 декабря 1917 г.и в так называемой январской (1918) «программе Корнилова». В первом из них говорилось о необходимости создания на юге России базы для борьбы с «немецко-большевистским нашествием», что рассматривалось белыми как продолжение Великой войны. После победы над большевиками предполагалось провести новые свободные выборы в Учредительное собрание, которое и должно было бы окончательно решить судьбу страны. Второй документ носил более пространный характер. В нем содержались основные положения Белого движения. В частности, провозглашалось равенство всех граждан перед законом, свобода слова и печати, восстановление частной собственности, объявлялось о праве рабочих на объединение в профсоюзы и стачки и сохранении за ними всех политико-экономических завоеваний революции, заявлялось о введении всеобщего начального обучения и отделении Церкви от государства. Решение аграрного вопроса оставалось за Учредительным собранием и до издания им соответствующих законов «всякого рода захватно-анархические действия граждан» признавались «недопустимыми». Январская программа требовала полного исполнения всех принятых Россией обязательств перед союзниками и доведения войны до конца в «тесном единении с нашими союзниками». За народами, входящими в состав России, признавалась широкая местная автономия, «при условии, однако, сохранения государственного единства».

Таким образом, оба документа явились идеологической основой Белого дела, в них нашли свое выражение два главных принципа зарождающегося движения:сохранение единства российского государства и «непредрешенчество» его дальнейшей политической судьбы. Антибольшевистская платформа должна была иметь, как казалось ее авторам, национально-освободительный характер и способность сплотить на борьбу различные силы — от крайне правых монархистов до умеренных социалистов. Это создавало реальные условия для широкого объединения всех противников коммунистического режима. Но в этом заключался и самый большой недостаток белых — внутренняя аморфность и слабость их организации, постоянная угроза раскола.

Между тем обстановка на юге России продолжала меняться. В начале 1918 г. большевики развернули наступление на Ростов и Новочеркасск. Казаки отказывались воевать против красных. Рабочие Донбасса открыто выступали против добровольцев и заявляли о поддержке Советской власти. 15 января в Ростове состоялось последнее совместное заседание «триумвирата». Каледин пребывал в подавленном состоянии духа, крайне пессимистично оценивая перспективы дальнейшей борьбы на Дону. Алексеев, пытаясь развеять мрачное настроение атамана, объявил о планах Добровольческой армии в случае необходимости уйти за Волгу и там собраться с новыми силами, но этим только усугубил тяжелое положение казачьего генерала.

28 января 1918 г. Корнилов, окончательно убедившись в невозможности пребывания его соединениям на Дону, где им без помощи казачества грозила гибель, решил покинуть область, о чем по телеграфу известил А. Каледина. На следующий день Каледин собрал свое правительство и, прочитав телеграмму от руководства Добровольческой армии, сообщил, что для защиты Донской области на фронте нашлось всего лишь 147 штыков. Объявив затем о сложении с себя полномочий войскового атамана, он поднялся в свой кабинет и застрелился.

Избранный новым атаманом генерал-майор А. Назаров пошел на решительные меры, ввел всеобщую мобилизацию казаков, но задержать продвижение красных войск В. Антонова-Овсеенко к Ростову, где рабочие уже подняли восстание, не смог. В таких условиях в ночь с 9 на 10 февраля 1918 г. добровольцы спешно покидали город и уходили за Дон, в степь. Так начинался 1-й Кубанский, или «Ледяной», поход, воспетый позднее его участниками как героический эпос Белого дела.

12 февраля в станице Ольгинская Корниловым был созван военный совет, на котором после долгих обсуждений было принято решение о продвижении на Кубань, к ее столице Екатеринодару, еще не захваченной большевиками. Там, в богатом казачьем районе, предполагалось создать новый очаг борьбы с Советской властью и укрепить армию.

Первый боевой поход белых продолжался три месяца. За это время добровольцы прошли около тысячи верст, причем половину пути в непрерывных боях и ожесточенных столкновениях. В них погибло более четырехсот человек, свыше полутора тысяч солдат и офицеров получили различные ранения. Среди погибших были: командир Корниловского полка полковник М. Неженцев, а также вождь и один из основателей движения генерал Л. Корнилов. Он был убит утром 31 марта 1918 г. при осаде занятого красными Екатеринодара. Новым командующим Добровольческой армии стал А. Деникин.

Деникин решил снять осаду с Екатеринодара, отвести войска и вернуться на Дон, где в апреле против большевиков начались массовые выступления казачества, недовольного коммунистической политикой. 30 апреля 1918 г. войска Деникина завершили свой боевой путь у станиц Мечетинская и Егорлыкская к юго-востоку от Ростова.

1-й Кубанский поход имел важное значение на начальной стадии Белого движения. Общая численность выступивших с Дона добровольцев в феврале 1918 г. не превышала 3,5 тыс. человек. В обозе вместе с военными шли около тысячи гражданских лиц. Возвращавшаяся в конце апреля Добровольческая армия имела в своем составе 5 тыс. человек, обладавших ценным боевым опытом и твердо веривших в правоту своего дела. Хотя главную цель не удалось достичь (Екатеринодар белые так и не взяли), но последствия похода для всего движения были существенны. Организационно и идейно оформилось и сплотилось ядро антибольшевистских сил на юге страны — Добровольческая армия. В ходе боев была выработана новая гибкая тактика ведения войны: фронтальные атаки в лоб густыми цепями при минимальной артиллерийской поддержке, сочетавшиеся с неожиданными партизанскими вылазками и стремительными маневрами. Среди добровольцев выявились свои лидеры, отличавшиеся храбростью и мужеством: полковники Неженцев, Кутепов, генералы Марков, Богаевский, Казанович.

Вместе с тем, вполне отчетливо проступили отвратительные черты ужасного братоубийства: невероятная жестокость и беспощадность, расстрелы пленных и заложников, насилие над гражданским населением, неприятие любой формы инакомыслия, характерные для обеих противоборствующих сторон.

Насилие одних только умножало насилие других, порождало крайние формы зверства. Гражданская война прошла через семьи и поколения, искалечила людские судьбы, раскалывая народ. К тому же, в национальную трагедию России с весны 1918 г. все активнее стали вовлекаться внешние силы, использовавшие внутренние потрясения в стране в своих целях.

К осени 1918 г. в антибольшевистском движении все больше усиливались сторонники Белого дела. «Демократическая контрреволюция» с ее претензией на «третий путь», поддерживаемая чехословаками, переживала серьезный кризис. Сформированное в сентябре 1918 г. в Уфе «Всероссийское временное правительство» — Директория (эсеры Н. Авксентьев, В. Зензинов, бывший эсер П. Вологодский, кадет В. Виноградов и генерал В. Болдырев) не пользовалось популярностью среди военных, не без основания отождествлявших умеренных социалистов с их лозунгами «Вся власть Учредительному собранию» с обанкротившейся ранее и ненавистной многим «керенщиной».

В ночь с 17 на 18 ноября 1918 г. в Омске, куда из Уфы от наступающих большевиков перебралось «Всероссийское временное правительство», был совершен переворот. Члены Директории, эсеры Авксентьев и Зензинов, были арестованы, и к власти пришел недавно вернувшийся из-за границы адмирал Колчак.

В результате совершенного переворота вся полнота государственной власти в Сибири перешла к Колчаку, которому были присвоены титул Верховного правителяи звания Верховного главнокомандующего и полного адмирала.

Сам Верховный правитель стремился подняться над партийными интересами и стать выразителем общенациональной государственной идеи. Между тем ведущую роль в его правительстве играли кадеты, они же разрабатывали основные положения внутриполитического курса.

Ядром официальной идеологии режима Колчака стала идея возрождения великой государственности, с лозунгом «Единая и неделимая Россия».Ключевыми элементами политической доктрины белых в Сибири были патриотизм, антибольшевизм и внепартийность, т. е. отстраненность от политических течений во имя «национальной цели» — восстановление российской державы. Однако на практике конкретные правительственные меры не позволяли Колчаку создать стабильный, прочный тыл и целиком сосредоточиться на борьбе с красными на фронте. Так, законодательство правительства Колчака не предусматривало радикального разрешения аграрного вопроса в пользу крестьянства и откладывало его до окончания Гражданской войны. Поэтому крестьянство в основной массе было враждебно настроено к белым, что выразилось в широком размахе партизанского движения, охватившего многие районы Сибири. К лету 1919 г. в партизанских отрядах против Колчака сражалось по некоторым данным до 40 тыс. человек.

Период военных успехов сибирских армий, пришедшийся на весну 1919 г., выдвинул А. Колчака на первое место среди иных вождей Белого движения. В качестве Верховного правителя его признали другие лидеры антибольшевистской борьбы: А. Деникин на Юге, Е. Миллер на Севере, Н. Юденич на Северо-Западе. Колчак был близок к дипломатическому признанию иностранными государствами, активно помогавшими омскому режиму, но оговаривающими свою помощь условиями, фактически означавшими расчленение прежней России. Для Сибири, по сравнению с другими областями, занятыми белыми, выделялось значительно больше финансовых средств союзников. Так, Великобритания предоставила белым правительствам около 100 млн фунтов стерлингов, более половины которых была передана Колчаку. Французские инвестиции в Сибирь только в течение 1919 г. достигли 700 млн франков. Во многом подобная щедрость Запада объяснялась тем, что в распоряжении Колчака оказалась часть золотого запаса Российской империи. Но была и сугубо политическая заинтересованность в поддержке Верховного правителя, контролировавшего огромную территорию страны и имевшего неплохие шансы на окончательную победу над красными.

Со своей стороны русский адмирал прекрасно понимал, что интервенция оскорбляет национальное достоинство народа, а предоставленная ему помощь далеко не бескорыстна. В отношениях с союзниками Колчак старался не допустить каких-либо непродуманных действий, способных нанести ущерб государственным интересам страны, или поставить под сомнение ее целостность и единство. Летом 1919 г., когда финский военачальник Маннергейм предложил Верховному правителю 100 тыс. солдат для поддержки наступления Юденича на Петроград в обмен на признание независимости Финляндии, Колчак отверг предложение этого бывшего царского генерала. С середины 1919 г. военная удача отвернулась от адмирала, и наступила пора горьких поражений и предательств, завершившаяся зимой 1919—1920 гг. стремительным падением Колчака и его личной трагедией.

После разгрома основных сил белых в Западной Сибири, в ноябре 1919 г. резиденция правителя была перенесена в Иркутск. Колчак был взят под охрану чехословаков и, несмотря на гарантии союзников его безопасности, в ночь с 14 на 15 января 1920 г., по приказу французского генерала Жанена, передан представителям Иркутского Политцентра, а затем в руки большевистского ВРК. После двухнедельных допросов А. Колчака и его премьера В. Пепеляева ранним утром 7 февраля 1920 г. расстреляли на берегу Ушаковки, а трупы убитых сбросили под лед реки. Колчак мужественно принял смерть, его поведение в тюрьме в последние дни жизни, отличались достоинством и стойкостью духа.

В образе Колчака отразились многие трагические стороны Гражданской войны. Его деятельность в качестве Верховного правителя отличалась непоследовательностью и противоречивостью. Будучи, как и другие вожди Белого движения, сугубо военным человеком, адмирал так и не сумел стать государственным или политическим деятелем. В его окружении постоянно плелись интриги, за влияние на него боролись различные группировки. Личное мужество, бескорыстность и честность многих сторонников Белого дела были не достаточными для того, чтобы повести народ за собой. Пытаясь консервировать сложившиеся отношения, белые лидеры оказались не способными предложить обществу новые ориентиры, заявив о «непредрешенчестве» главных вопросов русской жизни. Их пропаганда национальных идей и возрождения великой государственности в условиях иностранной интервенции и зависимости от союзников носила во многом декларативный характер и не находила отклика у многомиллионного населения России, жаждущего социальных перемен и обновления страны.

Лишь на заключительном этапе Гражданской войны белые смогли выдвинуть действительно крупную фигуру государственного и военного деятеля, попытавшегося исправить ошибки своих предшественников и решившегося на осуществление реформаторского курса.