Задачи и формы клубной работы

В этом разделе будут обсуждены различные аспекты особой формы групповой психологической работы – Клуба, объединяющего в течение продолжительного периода времени людей с последствиями детского аутизма и их близких.

Клуб «вырос» из спонтанного общения детей при посещении регулярных индивидуальных психологических и педагогических занятий и при проведении совместных праздников, прежде всего встречи Нового года. Известно, что аутичные дети нуждаются в таких мероприятиях, которые помогают им осмыслять, эмоционально проживать события годового цикла. Поначалу Клуб объединял 8 мальчиков в возрасте от 11 до 18 лет с довольно разной клинико-психологической картиной аутизма. В большинстве случаев это была третья и четвертая группы РДА, в одном – вторая. Для всех участников Клуба было характерно отсутствие значительного интеллектуального снижения и наличие в разной степени развитой активной речи. С каждым из этих ребят к тому времени достаточно долго (не менее 2—3 лет) велась индивидуальная работа, что обеспечило значительное продвижение в развитии контакта и взаимодействия. При объединении детей в группу мы старались использовать эти возможности, включая в нее ребенка вместе с работавшим с ним индивидуально психологом (педагогом).

Формой клубной работы на первых порах была избрана общая интеллектуальная игра с использованием атрибутов популярных телевизионных игровых шоу («Что? Где? Когда?», «Поле чудес» и т. п.). Этот выбор не случаен: многие дети и подростки с аутизмом, как, впрочем, в большой степени и их нормально развивающиеся сверстники, были захвачены телевизионными впечатлениями. Телевизионные игры имеют четкую структуру, определяют порядок и форму взаимодействия (что крайне важно для человека с аутизмом), содержат эффектные, но привычные и предсказуемые моменты азарта и яркого сенсорного подкрепления, сами стереотипно воспроизводятся, становясь частью привычного порядка жизни.

В условиях дефицита реального общения, щадящего учебного режима (многие из подростков обучались на дому), трудностей произвольной организации деятельности телевизор становился для них одним из основных средств структурирования времени, а для некоторых – еще и одной из немногочисленных возможных тем общения. Ребята очень любили рассказывать о своих телевизионных впечатлениях и спрашивать любого собеседника о том, что он смотрит по телевизору.

Клубная игра поэтому получила название «Колесо фортуны», а центральным игровым атрибутом стало вращающееся колесо, поделенное на сектора. Во время игры на нем выпадали определенные номера, каждому из которых соответствовало то или иное задание, а далее эти задания по принципу лото распределялись между участниками. Жесткая структурированность клубных встреч облегчала задачу удерживания вместе участников игры, «владения» их вниманием, мобилизовала эмоционально.

Настойчиво и систематично проводились в жизнь Клуба определенные правила социального взаимодействия, которые никому нельзя было нарушать. Важнейшим правилом, например, была очередность ответов: помогать товарищу, отвечать за него можно только в том случае, если он об этом сам попросит. Как известно, игры с правилами пользуются большой популярностью у детей старшего дошкольного и младшего школьного возрастов, в эти периоды дети с удовольствием и осознанно следуют правилу в игре. Такие игры несут огромный развивающий потенциал, в частности способствуют развитию произвольности, самоконтроля, концентрации внимания, планирования деятельности (Л.Ф. Обухова, 1995). Можно сказать, что игра «Колесо фортуны» помогала ее участникам, хотя и запоздало, но все же получить важнейший опыт действия по правилам в игровой ситуации (а не «по обязанности» – как, например, это происходит в классе).

Игра «Колесо фортуны», кроме того, развивала сферу общения в целом: ребята учились не только говорить сами, но и слушать друг друга, уступать. Часть заданий была составлена так, что участникам нужно было что-то делать совместно; возникала необходимость принимать какие-то общие решения, касающиеся клубных встреч. Все это способствовало развитию группы, ее сплочению.

Каждая клубная встреча включала и менее структурированную часть: это было совместное с родителями неторопливое чаепитие, за которым «ведущие» (специалисты) и «участники» объединялись, в разговоры вовлекались родители. Такой более расслабленный период был необходим после эмоционально напряженной игры, важно и то, что за чайным столом во взаимодействие включались родители, которые могли видеть своих детей в необычных условиях, по-своему «открывая» их.

Подобные клубные встречи включали как средства очень интенсивной, но при этом комплексной и сбалансированной эмоциональной стимуляции аутичных детей и подростков, так и многоуровневой их организации в формах, адекватных возможностям и уровню развития. Остановимся на этом несколько подробнее.

Стимуляция и формы организации первого уровня. Можно отметить эффект сосредоточения на вращении пестрого колеса, переживание гармонии и соразмерности круга (во время игры все сидели в кругу). Важно, что каждый участник имел возможность найти комфортную дистанцию и дозировать степень включенности в происходящее. Никому не запрещалось во время игры выйти из комнаты, передохнуть, а затем вернуться; даже если участник выходил из круга надолго и его звали (приглашали) обратно, при желании он мог остаться за пределами игрового взаимодействия.

Кроме того, каждая встреча имела свою естественную комфортную «драматургию». Так, сначала все участники неторопливо собирались, при этом опоздать на некоторое время было совсем не страшно. Кто-то в это время мог готовить помещение для игры – подносить стулья и т. д. Кто-то садился за любимые компьютерные игры; несмотря на то, что дети и подростки с аутизмом склонны к чрезмерному погружению в подобные занятия, компьютер во время клубных встреч был доступен, и место перед ним становилось одним из плацдармов спонтанного, без вмешательства взрослых, взаимодействия участников. Другие начинали рассматривать любимые и знакомые книги на полках. Одним словом, каждый из пришедших по-своему осваивался в пространстве, привыкал, настраиваясь на предстоящее переживание. Так же постепенно происходило и прощание.

Стимуляция и формы организации второго уровня. Это, в первую очередь, отчетливое переживание тепла и уюта в обжитом безопасном помещении (очень важно было создать максимально возможную домашнюю атмосферу). Наиболее ярким из впечатлений второго уровня было, конечно, совместное чаепитие.

Следует отметить, что драматургия каждой встречи позволяла каждому участнику и пластично войти в нее, и опереться на освоенный порядок: игра, чаепитие, разговоры. Порядок задавался и каждой встречей, и их годовой цикличностью. Кульминацией года всегда был совместный новогодний праздник: по-своему отмечался «конец сезона» – последняя игра с награждением участников. Начало года (сентябрь-октябрь) и конец (май-июнь) также были отмечены своими неповторимыми событиями, как правило, совместными поездками за город (о роли таких «выходов» речь пойдет ниже). Таким образом, работа Клуба с самого начала была организована так, чтобы, кроме всего прочего, вызвать переживание устойчивого годового цикла, движения времени.

Стимуляция и формы организации третьего уровня. Сама ситуация игры с неопределенным финалом предполагает активное включение уровня аффективной экспансии. Игра заставляла участников мобилизоваться, напрягаться эмоционально и интеллектуально, вознаграждая ощущением победы, успеха, гордости. Поскольку участники подспудно были уверены в безопасности всей ситуации игры в целом, то сложные задания работали на повышение терпимости к новому, неизвестному, вызывали столь необходимое (и столь бурно развивающееся в норме у детей – старших дошкольников и младших школьников) переживание азарта в предвкушении сложной задачи.

В дозированной степени ведущие стимулировали и конкурентность между ребятами: за успешный ответ каждый участник получал определенное количество баллов, материализованных в особых фишках, и каждый в конце игры подсчитывал свой результат. Некоторые из участников даже запоминали количество заработанных очков от встречи к встрече (что само по себе было для них достижением), сравнивали свои результаты; фактически для каждого из них оказалась психологически значима мера успешности в серии игр.

Другая сторона работы третьего уровня связана с развитием такого важнейшего личностного конструкта, как уровень притязаний. Каждый игрок, сталкивавшийся со сверхтрудным для него заданием, вставал перед дилеммой – пытаться справиться самому или «обратиться за помощью к Клубу» (обратившийся за помощью игрок также поощрялся фишками), решал важную психологическую задачу оценки своих сил.

Стимуляция и формы организации четвертого уровня. Клуб с самого начала существовал на принципах взаимной терпимости и доброжелательности. Подростки уже были знакомы и благожелательно настроены по отношению друг к другу. Ведущие, как уже указывалось, старались всегда следить за соблюдением таких ключевых внутригрупповых норм, как взаимное уважение и очередность высказываний. Например, если более робкий и медлительный участник не успевал вставить слово в монолог более яркого и одержимого, ведущие старались предоставить слово первому и прерывали второго, апеллируя к групповой норме (каждый имеет право быть выслушанным). Таким образом стимулировалось развитие эмоционального механизма добровольной жертвы – пусть маленькой, но все же уступки другому.

Клуб изначально помогал прожить в неформальной группе, участники которой объединены общим интересом (выше уже говорилось, насколько дефицитен этот опыт у людей с аутизмом). Яркие совместно проведенные вечера сплачивали участников как малую группу, между ними завязывались спонтанные, без участия взрослых, контакты. Таким образом, как и другие формы психологической работы с аутичными детьми, Клуб обращался к переживаниям, эмоциональному опыту разных уровней системы аффективной регуляции и активизировал их, не давая «зациклиться» на переживаниях определенного уровня.

Общая игра с теми или иными дополнениями просуществовала в течение двух-трех сезонов. Одним из существенных изменений, в частности, в какой-то момент стала подготовка вопросов для игры не только сотрудниками, но и родителями участников и, по возможности, ими самими. Таким образом, теперь они активнее участвовали не только в процессе, но и в подготовке игры, лучше понимали «кухню» общего события. Смягчалась их позиция чистых «потребителей развлечения», вероятно, неизбежная на начальном этапе групповой работы. Кроме того, они узнавали не только друг друга, но и близких – как своих, так и сотоварищей (при предъявлении задания ведущие всегда называли его автора).

Наряду с общим игровым действием, клубные встречи постепенно принимали и другие формы, обычные для нормальных детей, но новые и захватывающие для аутичных подростков. Так, довольно ярким событием явился устроенный «смотр самодеятельности» – своеобразный праздник индивидуальных творческих возможностей. Подобная форма педагогической работы (публичное выступление перед доброжелательной аудиторией, вынос на суд зрителей результатов творческого увлечения ребенка) представляется очень насущной, дающей неоценимый опыт любому ребенку младшего и среднего школьного возраста. Ценность такого смотра в том, что каждый может оказаться и «в зрительном зале», и «на сцене», учиться не только находиться в центре внимания, но и быть заинтересованным радушным зрителем.

Естественно, для участников Клуба, с их многочисленными проблемами в социальной жизни, это был непрожитый опыт. Задача ведущих в данном случае заключалась в том, чтобы каждый участник оказался в чем-то «самым-самым», почувствовал свой успех даже при объективно малых возможностях творчества и деятельности вообще. В частности, недопустимо, чтобы тормозимые и медлительные ребята с аутизмом четвертой группы «затерялись» на фоне ярких и явно более продуктивных участников третьей группы. Вечеру самодеятельности предшествовала индивидуальная психологическая подготовка: каждому участнику предлагалось заранее подумать над тем, что бы он мог показать другим ребятам и родителям. Никаких «жюри», «мест» и сравнения успехов в этот вечер не было принципиально – таланты каждого принимались безоговорочно и каждому давалась возможность почувствовать себя в чем-то первым. Так, молодой человек М. – единственный наш участник, которого можно было отнести, скорее, ко второй группе (с огромными трудностями развернутой речи, социально-бытовой адаптации, принятия самых элементарных самостоятельных решений и т. д.), с успехом демонстрировал свою «врожденную грамотность», печатая сложные слова под диктовку всех желающих.

Если проанализировать «смотр самодеятельности» с точки зрения возрастной психологии, то можно предположить, что формы и методы нашей клубной работы были адекватны, изоморфны особенностям младшего школьного и предподросткового возраста. Иными словами, Клуб помогал нашим 12-, 15– и даже 18-летним подопечным прожить тот необходимый опыт, который нормально развивающиеся дети получают в гораздо более раннем возрасте в естественных условиях (дворовая компания, внеклассная работа в школе, спортивные секции, кружки по интересам). Вероятно, без обращения к психологическим задачам и хотя бы частичной проработки психологического опыта, присущих более ранним этапам эмоционально-личностного и социального развития детей, невозможно было бы двигаться вперед и решать психологические задачи, адекватные возрасту участников. Таким образом, высокую степень структурированности и четкий сценарий происходящего можно считать необходимыми условиями групповой работы с аутичными детьми и подростками, по крайней мере в ее начале.

Позднее, спустя 2—3 года встреч с преимущественно игровым сценарием, Клуб стал отчетливо и неуклонно двигаться в направлении меньшей структурированности и жесткой заданности происходящего, а значит – большей спонтанности и естественности общения. Задача удержания внимания участников постепенно становилась не такой важной, а на первый план выступала задача организации диалога. В соответствии с этим изменилась и форма встреч в Клубе: исчезла опора на игровое шоу, доминирующее место заняли разговоры, беседа знакомых людей на разные темы. При этом постепенно стиралась граница между позициями участников и ведущих-профессионалов.

Можно выделить несколько этапов в зависимости от степени регламентированности, структурированности общения.

Вначале работа шла преимущественно с опорой на интересы каждого из участников. Тема раскрывалась монологически: каждый желающий делал какое-то подготовленное заранее сообщение, это был своего рода и тренинг способности говорить публично. Задача ведущих во время таких сообщений сводилась к эмоциональной поддержке выступавших и к привлечению внимания слушателей к рассказу (здесь важно помнить о трудностях эмпатического вчувствования и концентрации внимания на собеседнике, эгоцентричное™). Для того чтобы привлечь внимание всех участников к выступлению и смягчить возможную резкость непосредственной оценки другого, была продумана система оценок каждого сообщения. Параметры такой оценки, среди которых были «знание темы», «насколько заявленная тема интересна другим», «отношение к слушателям», «личная увлеченность темой» и т. п., вырабатывались самими участниками. После каждого выступления аудитория обсуждала прозвучавшее сообщение, и по разработанной схеме каждый участник выставлял в письменном виде оценки выступавшему. Часто возникала необходимость «оформить мысли» ребят, делающих отзывы. При общем акценте на успехе сообщения, важной задачей мы считали помощь участникам в конструктивном и трезвом отношении к замеченным товарищами недостаткам.

Такое использование обратной связи от одноклубников, как и смотр самодеятельности, позволяло каждому участнику побывать в разных ролях – выступающего и слушающего. Иногда сообщения готовили ведущие – это было одним из способов сближения позиций всех, кто собирался за столом Клуба.

Конечно, многие ребята использовали возможность «официального» выступления, чтобы лишний раз «легально» поговорить на тему своих стереотипных, сверхценных интересов (поскольку окружающие, как правило, относятся к «пережевыванию» одной и той же темы неодобрительно). Следует подчеркнуть, что ведущие не должны были высказываться по этому поводу слишком строго – в конце концов, Клуб действительно базировался на принципе взаимной терпимости. Сообщения участников оценивались взрослыми только с позиции социальной приемлемости – так, табуировались нецензурные слова. Кроме того, на этапе подготовки сообщений ведущие с каждым участником индивидуально обсуждали, насколько это будет интересно ребятам. Но при этом каждый самостоятельно решал, о чем бы ему хотелось рассказать.

В дальнейшем форма клубных бесед еще больше приблизилась к обычной, незаданной беседе. Каждый участник заранее писал на бумажке, чему бы ему хотелось посвятить ближайшие встречи. Потом по принципу жребия вытаскивалась одна бумажка, и организовывалась беседа. На некоторое время «вытягивание бумажек из шляпы» стало привычным ритуалом Клуба. Естественно, разговор почти всегда спонтанно выходил за рамки заданной темы, что также было важно в смысле повышения терпимости ребят к изменению сценария, к новому, к неопределенности.

С этого этапа встречи в Клубе приняли форму «круглого стола» – с самого начала участники, ведущие и родители (некоторые ребята ездили к нам самостоятельно, некоторые вместе с кем-то из близких) сидели все вместе. Важно отметить то, что с этого времени и до сих пор позиции участников Клуба, родителей и ведущих в принципе не различаются, все сидящие за столом равны. Это, безусловно, не означает, что общение в Клубе перестало быть специально организованным, однако ведущие и родители ребят высказываются наравне с участниками Клуба, ради которых он был организован, – от своего имени, как отдельные, ценные сами по себе личности. Это принципиально важно, потому что обогащает опыт, вносит в него новые смыслы.

В настоящее время общение на клубных встречах является не полностью заданным и спланированным, а в значительной степени непредсказуемым. Таким образом, оно все более и более становится тренингом переживания неопределенности, неожиданности. Участникам постоянно приходится соотносить то, чем хочется поделиться в данный момент (часто это что-то просто «клокочет» в душе!) с сиюминутной коммуникативной ситуацией: с общей канвой разговора, с фокусом внимания аудитории, даже с преимущественным уровнем громкости речи окружающих в данный момент. Как пойдет разговор дальше, не может сказать никто; если кто-то из ребят начинает говорить об интересующем его предмете (как правило, это монолог, участнику больше нужно выговориться самому, чем выслушать других), то часто эта тема подхватывается другими присутствующими, разговор переходит в иное русло – и участник поневоле втягивается в диалогическое общение со всей его непредсказуемостью.

Элементы неопределенности поджидают участников Клуба на каждом шагу; ведь в начале встречи неясно даже то, кто именно сегодня придет, и это создает почву для совместного переживания интереса: кто еще из знакомых заглянет сегодня на огонек? Этот совместно проживаемый интерес может вылиться как в радость («Ага, вот и...!»), так и в огорчение (кто-то сегодня не пришел, нет кого-то из ведущих – значит, будем надеяться, увидимся в следующий раз). Задача ведущих – помочь прожить напряженное ожидание, направляя чувства участников в конструктивное, «оптимистическое» русло.

Еще гораздо более мощное переживание встречи с неожиданностью дает посещение клубных встреч посторонними – гостями (часто это профессионалы-коллеги разного профиля, но не только). Приветствие «гостей» по всем законам гостеприимства – отнюдь не мелочь, а важная часть идеологии Клуба, решающая вместе с другими его составляющими определенные задачи. Никто из приходящих в Клуб посторонних не остается за пределами круга, как это иногда практикуется на групповых психотерапевтических сессиях. Вновь прибывший человек обязательно садится вместе со всеми за стол, становится полноценным участником разговора. Иногда, чтобы быстрее включить «новичка» в общение (независимо от того, пришел он на одну встречу или будет ходить регулярно), используется такой прием: новичок должен рассказать какую-нибудь интересную историю из своей жизни. Следует помнить, что при высокой социальной сензитивности, столь характерной для аутичных людей, неожиданный приход незнакомца может стать достаточно мощным стрессором. Для ведущих в такой ситуации важно сделать акцент на общей безопасности и стабильности происходящего, а также актуализировать групповую норму гостеприимства и открытости группы.

В настоящее время Клуб объединяет более 10 человек разного возраста; время от времени членом Клуба становится кто-то новый. Следует отметить, что как клинически, так и с позиции достигнутой социальной адаптации это по-прежнему довольно разнородная группа. Некоторые участники остаются «неорганизованными» после окончания школы, другие учатся в вузах или работают, третьи – еще школьники.

Возможности диалогического общения у них по-прежнему очень различны. Однако благодаря атмосфере общей терпимости на встречах обычно не возникает пренебрежения к тем, кому труднее поддерживать разговор, отвечать на вопросы и т. д.: в случае подобных проявлений ведущие сразу же апеллируют к групповым нормам равноправия и взаимоуважения. Например, когда говорит упоминавшийся выше молодой человек М. (ему около 30 лет, но он по-прежнему говорит очень медленно, нечетко, с трудом строит развернутое высказывание, в котором часто смешивает свой личный и групповой опыт, из-за чего его бывает трудно понять), обычно все терпеливо ждут.

Остается нерегламентированным присутствие участников именно за общим столом: тот, кто по каким-то причинам не включается в данный момент в происходящее, может свободно «дрейфовать» по комнатам, получая именно те впечатления, которые ему нужны.

Выбор тем клубных бесед не случаен. Наиболее популярные в Клубе темы составляют основу общего переживания. Среди таких тем можно назвать следующие.

Переработка детского опыта. Воспоминания присутствующих о детстве – очень благодатный материал для общего обсуждения, сравнения, сопереживания. Как правило, впечатления детства у людей с аутизмом глубоки, аффективно насыщенны: часты не изжитые до конца страхи или просто «впечатавшиеся» в память впечатления-штампы. Сравнение детских радостей, очарований, интересов, страхов всех участников помогает еще раз прожить и структурировать незавершенный опыт, как говорят в психотерапии, «завершить гештальт». Здесь особенно важно, что все сидящие за столом: родители, ребята, специалисты – находятся в равном положении, рассказывая о чем-то из своего детства. Тот факт, что, например, чей-то отец тоже чего-то боялся в детстве или пытался убежать из дому в поисках приключений, воспринимается некоторыми ребятами как феноменальное открытие. Сравнение впечатлений детства способствует появлению радостного чувства общности присутствующих.

Телевизионные впечатления. Большинство участников Клуба как были, так и остаются «телеманами». Конечно, относиться к этому факту с большим оптимизмом не стоит, он скорее говорит о неспособности занять себя, об отсутствии структурирующей жизнь деятельности. Однако, раз это так, то впечатления от увиденного по ТВ служат таким же основанием для группового обсуждения и сравнения, как и любые другие. Опыт показывает, что в такой групповой работе нельзя исходить только из деления интересов по художественному уровню на «высокие» и «низкие». Более того (и эта тема еще требует более подробного рассмотрения), юношей с аутизмом (как и вообще людей с незрелой психикой, легко заражающихся яркими впечатлениями) сильнее всего «цепляют» именно достаточно низкопробные образцы современной массовой культуры.

Когда какой-нибудь участник Клуба с жаром начинает изливать впечатления от очередного сериала или музыкального шоу, ведущим легко попасться в ловушку прямой «худсоветовской» оценки передачи. Однако даже при определенном уровне доверия неосторожные высказывания могут оказаться разрушительными. Вряд ли авторитетный взрослый в состоянии отговорить аутичного человека от просмотра «ненужных» ему передач. В таком случае лучше попытаться понять, что именно привлекает подростка или юношу, какие именно впечатления он получает от той или иной передачи. А это уже может служить основанием для диалога, сравнения впечатлений, т. е. работать на общность, на объединение, а не на разъединение.

Текущие политические события. Некоторые из входящих в Клуб ребят интересуются политикой и всегда рады поговорить об этом на очередной встрече. Дело в том, что политическая жизнь всегда эмоционально насыщенна. Мощный аффективный заряд несут в себе действия людей, находящихся у власти, журналистские репортажи о происходящих событиях и т. д. Вероятно, именно эта аффективная заряженность, «страстность» приковывает внимание некоторых участников Клуба к политике. В сущности, природа этого интереса та же, что и у характерного для детей третьей группы РДА аффективного влечения к страшному, запрещенному, грязному. Поэтому, когда речь заходит о политике, беседа строится примерно по тем же канонам, что и психо-коррекционная работа с аутичными детьми третьей группы. Например, образы популярных политиков дополняются множеством деталей: что они за люди, что ценят в жизни, чему радуются, а чего боятся. Кроме того, в силу мощной аффективности представлений ребят о политических реалиях им бывает полезно столкновение с аналитическим и слегка «прищуренным» взглядом на происходящее; роль таких аналитиков блестяще выполняют на Клубах некоторые родители. Благодаря столкновению с более сухой, трезвой и потому, возможно, более скучной точкой зрения чрезмерно страстный интерес ребят к политике слегка теряет свою напряженность, наполняется более конкретным и реальным содержанием. Для тех, кто не любит политических разговоров (для участников с высокой эмоциональной сензитивностью эта тема неприятна в силу ее аффективной заряженности), такие разговоры также, думается, небесполезны и выполняют десенсибилизирующую роль, в то же время реализуя на практике клубный принцип плюрализма тем и интересов.

Литература и искусство. Средства культуры традиционно занимают важнейшее место как в реабилитации особых детей, так и в воспитании в целом. Поэтому книжные, музыкальные, художественные и другие пристрастия являются одной из излюбленных и культивируемых тем клубных бесед. Их обсуждение происходит в основном в той же самой форме сравнения впечатлений и интересов, образуя замечательное основание для развития диалогического общения. Такое сравнение – «что кому нравится» – позволяет находить и радоваться точкам соприкосновения, делиться опытом и впечатлениями, создавать «банк» общих, разделяемых многими впечатлений.

Путешествия. Известно, что путешествиям в другие края в самых разных культурах придавалось огромное значение, и они представляли собой незаменимый элемент социализации, особенно для людей возраста наших участников (М.В. Осорина, 1999). В рассказах ребят, которые где-то побывали (в данном случае не имеет значения, далекое это путешествие или нет), всегда есть масса ценного материала. Это, например, трудности и неудобства, которые пришлось преодолевать в путешествии; впечатления от архитектуры, природы, стиля жизни людей в других местах; неповторимое ощущение возвращения домой и т. д. Кроме того, рассказы о дорогах, как правило, эмоционально затрагивают других участников, служат хорошей основой для сравнения впечатлений и диалога.

Как мы стараемся поддерживать общую беседу, которая заинтересовала бы всех? В частности, важно акцентирование и проговаривание каких-то простых человеческих переживаний (опыт показывает, что именно вышеперечисленные темы особенно благодатны в этом отношении). Ведущие стараются вовлекать в общее проживание какого-то впечатления или события по возможности всех участников («А ты какой праздник больше всего любил, когда был маленький?», «А у тебя какая станция метро любимая?» и т. д.). Когда это необходимо, мы привлекаем и свой собственный опыт, говоря о своих предпочтениях, привязанностях и т. п. Однако ведущие не должны «перетягивать одеяло на себя», следя за тем, не теряется ли у ребят интерес, «эмоциональный резонанс» на их слова (таким же образом необходимо отслеживать и реплики родителей). Мы стараемся избегать, а точнее, не застревать эмоционально на определенных темах, которые могут оказаться чрезмерно аффективно заряженными или непонятными для участников, например, не поднимаем тему аутизма. Однако если что-то подобное возникает в беседе (чаще «с подачи» родителей, а не самих ребят), то здесь нельзя отделаться какой-нибудь «командирской» репликой («Мы про это не говорим»): в этом случае связанное с запретом напряжение отнюдь не смягчится, а привлекательность «нехорошей» темы только усилится. Лучше всего постараться отшутиться и мягко перевести разговор на другую тему.

Очень важно, что Клуб остается местом не только специально организованного общения за столом с ведущими, но и ситуаций спонтанного взаимодействия участников – местом, где можно просто поделиться новостями, расспросить других об их жизни и т. д. Такое постоянно происходящее взаимодействие представляется чрезвычайно ценным.

Далеко не сразу участники Клуба превратились в настоящую «компанию»: готовность слушать товарищей, терпимость к их слабостям, взаимная заинтересованность формировались годами. Сейчас можно с уверенностью сказать, что участники стали настоящей малой группой – со своим сленгом, юмором, с особыми внутригрупповыми социальными ролями каждого. Наряду с этими общими изменениями, практически у каждого можно отметить выраженную индивидуальную динамику: возросли заинтересованность в общении с людьми, выносливость и терпение в общении; у многих расширился круг интересов, улучшились коммуникативная речь, понимание человеческих отношений, юмора.