Рождение новых гнезд

В один прекрасный день (именно прекрасный, так как обязательно должно быть тепло и тихо) на поверхности каждого муравейника можно наблюдать необычное движение. Муравьи суетятся, собираются кучками, будто оживленно и срочно совещаются о чем-то крайне важном; многие бегают по травинкам, растущим у муравейника. И вот из темных выходов появляются крупные насекомые с широкими прозрачными крыльями, аккуратно сложенными вдоль спины. Это самцы и самки муравьев. Различить их можно по размерам: самки куда крупнее самцов, зато последние обычно более многочисленны (впрочем, в отдельных муравейниках бывает как раз наоборот — из них вылетают почти исключительно одни самки). Все они ползают по муравейнику, взбираются на высокие стебли трав, и кажется, что холмики и растения облеплены блестящей шевелящейся чешуей. Рабочие муравьи целыми свитами толпятся возле своих крылатых братьев и сестер, облизывают их: это они готовят счастливчиков к грандиозной воздушной «свадьбе».

Все это происходит в определенный день по какому-то неведомому нам сигналу, общему для всех без исключения муравейников округи. Иначе нельзя: вылетевшая в неурочный день самка останется неоплодотворенной. Вот график лёта крылатых Лазиус нигер, живущих в окрестностях Исилькуля Омской области, за несколько лет (по записям в моих «муравьиных» дневниках): 1966 г. — 7 августа, 1967 г. — 29 июля, 1968 г. — 5 августа, 1969 г. — 26 июля, 1970 г. — 11 августа, 1971 г. — 15 августа; 1987 г. — 1 августа.

День «свадьбы» приходится на разные числа июля и августа. Стало быть, муравьиный календарь построен по какому-то особому принципу, в котором, вероятнее всего, значительную роль играют погодные условия.

Никогда я не видел, чтобы в день лёта Лазиус нигер вылетали также самцы и самки муравьев каких-нибудь других видов. Выходит, у каждого вида свое расписание. А может быть, и одно общее, составленное с таким расчетом, чтобы в воздухе не происходило толчеи и путаницы. В 1971 г. рыжие мирмики роились в этой местности на три дня раньше лазиусов — 12 августа. Громадная их стая висела над деревьями, как небольшое темное облако. У лазиусов таких плотных роев не бывает.

Уловить признаки приближающейся «свадьбы» лазиусов внимательный наблюдатель может и заранее. Муравьи начинают усиленно надстраивать свои холмики, вынося наружу особенно много земли, что опять-таки происходит после дождя. Не это ли обстоятельство определяет день лета? Надстройки носят временный характер, так как они очень рыхлы и непрочны. А за день-два до вылета некоторые самцы и самки начинают ненадолго выходить из гнезда.

Четкость графика, впрочем, иногда смазывается вылетом отдельных крылатых муравьев, то ли слишком нетерпеливых, то ли специально выпущенных в опытном порядке; шансов на участие в продолжении рода у этих одиночек явно нет. После дня общего лёта также можно увидеть в воздухе немногочисленных самцов или самок, понадеявшихся, видимо, на общеизвестную истину «лучше поздно, чем никогда». В очень редких случаях, когда вторая половина лета засушлива и дождем не пахнет, вылет муравьев вообще растягивается на несколько дней, но при постоянном и внимательном наблюдении большого числа муравейников даже и тогда «день пик» бывает хорошо заметным.

Этот день муравьиную огромную страну будто облетает неведомый нам мощный сигнал. Расставив поблескивающие на солнце крылья, взмывают в небо десятки, сотни, тысячи крылатых «женихов» и «невест». Воздух наполняется огромным количеством муравьев, но из муравейника вылетают все новые и новые. Не будучи профессиональными летунами, они поднимаются в воздух тяжело и медленно. Все они стартуют почти вертикально, свечкой, и когда муравейник особенно богат крылатыми и лёт достигает максимума, то издали кажется, что из земляного холмика идет дым. Это буйство жизни обычно длится с полудня до самого вечера, и к исходу муравьиного праздника птицы и стрекозы до отвала наедаются крылатыми муравьями.

Уходит к горизонту солнце, кончается и свадебное празднество лазиусов. Избежавшие птичьих клювов самки опускаются на землю, отламывают ненужные теперь крылья и еще день-два ползают по земле в поисках подходящих мест для новых жилищ. А потом исчезают. И никто, ни одна живая душа не знает, что в такой-то точке земли на глубине нескольких сантиметров, наглухо замуровавшись в небольшой круглой пещерке, молодая муравьиха-мать отложит свои первые яйца. Это величайшее таинство дано поглядеть лишь немногим, разве что терпеливому, опытному и изобретательному мирмекологу.

Рождается новый коллектив крохотных шестиногих тружеников — новая семья. Еще один маленький кружочек появился на огромной, неведомой никому муравьиной карте мира.

Муравейник зимой

Ну, а что все-таки зимой не в городе, конечно, а в лесу, в большом, многолетнем муравейнике?

...Оттепель — в декабре в наших краях изредка случается и такое. Ярко светит невысокое зимнее солнце. Тихо посвистывают снегири на вершинах деревьев. Изредка прошуршит под снегом лесная мышь или полевка.

На сверкающих полянах снег смерзся сверху корочкой наста,-под ней пустота: сугробы немного осели и снег отделился от корочки. Она прозрачная, как стекло, снизу на ней висят большие тяжелые капли. Нагнешься, приглядишься, и сквозь такую каплю былинки, соринки разные, что лежат на дне протаявших в снегу пещерок, видятся большими-большими, как через сильную лупу. Солнце пронизало насквозь хрустальные маленькие дворцы, сверкает, переливается радужными искрами, и чудится, что внутри тепло, уютно, весело, будто все там звенит и наполнено жизнью.

А наверху торчат из снега редкие стебельки сухих трав, четко вырисовываясь на ослепительно белом фоне. Затейливые кустики полыни, правильные соцветия зонтичных засохли еще в конце лета, и семена их давно лежат в земле, под толщей сугробов, дожидаясь весны. Но сухие травинки под снегом похожи на миниатюрные живые деревца, а тени от них синие-синие, будто тонкой кистью на снегу нарисованы.

В лесу снега поменьше, чем на поляне. Кое-где виднеются небольшие кругловатые сугробики. Наверное, это пеньки, занесенные снегом. Хотел было присесть на такой пенек отдохнуть немного, смел рукавицей снег, а это оказался не пенек, а холмик небольшого муравейника. Тем лучше: может, удастся подглядеть, как зимуют маленькие лесные строители.

Холмик весь земляной — значит, живут здесь муравьи-лазиусы. Как проникнуть в глубь маленькой крепости? Рукой не подкопаться: влажные с осени стены ее крепко смерзлись. Постучишь по стенке — отдается глухим звуком, значит, внутри пусто и сухо. Да, ведь у меня есть нож! Муравьев же я не обижу: они сейчас, зимой, глубоко внизу.

Срезан небольшой сектор вершины конуса. Действительно, внутри него земля посуше, но все еще довольно плотная. Снимаю еще один ломоть, и срез становится похожим на ноздреватую черную губку — это я, наконец, вскрыл муравьиные катакомбы. Чем глубже, тем гуще переплетения коридоров, тем меньше строительного материала: только тонкие перемычки отделяют галерею от галереи, и это уже не узкие проходы, а бесчисленные обширные сводчатые залы, сообщающиеся друг с другом. Они не просто вылеплены из земли: плотные стены их будто отлиты из темного бетонообразного раствора. По-видимому, муравьи, возводя их, тщательно перемешивали чернозем со своей слюной, а потом еще гладили их, облизывали. Делаю вертикальный срез: сейчас хорошо видно, что вся постройка делится на горизонтальные ярусы тонкими прочными перекрытиями. Сплошных переборок между залами здесь в глубине почти нет, их заменили ряды тонких, расширяющихся кверху и книзу столбиков — настоящие колоннады.

Когда видишь кем-то разрушенный муравейник летом, то кажется, будто царит неописуемая суматоха, но это далеко не так. Муравьи спасают в первую очередь своих детей, нежных голых личинок и куколок в белых шелковистых коконах; другие рыщут вокруг гнезда, стараясь обнаружить и наказать врага, а третьи уже торопятся убрать с проходов остатки обвалившихся стен и перекрытий. Разглядеть внутренность жилища нет никакой возможности: муравьи кишат сплошной шевелящейся массой. А теперь зимой они спрятались в самых нижних этажах, и опустевшие лабиринты выглядят странно и необычно.

Только сейчас на поляне я видел, как тепло и радостно искрилось солнце в ледяных и снежных дворцах, но эти сводчатые залы, покинутые обитателями, вызывали совсем другое чувство. Вдруг вижу живое существо. Бледно-зеленое, на тонких суставчатых ногах, за спиной прозрачные радужные крылья. Непонятно, как оно осталось живым при такой температуре. Трогаю странную обитательницу муравьиных залов, крупную зеленую тлю концом ножа, и она начинает медленно-медленно переставлять ноги. Делает шаг, другой, замирает снова. Значит, в муравейнике не так уж и холодно. Воздух в его лабиринтах, да и сам строительный материал служат хорошей защитой от мороза. Выходит, средние ярусы муравейника зимой отнюдь не безжизненны. Но зачем и как попала сюда тля? Быть может, это муравьиная «коровушка», которой хозяева обеспечили теплую зимовку.

Осторожно вскрываю еще несколько галерей: так и есть, еще один квартирант, но уже не тля, а небольшой темный травяной клопик из семейства слепняков, тоже вполне здоровый. Почуяв холод, он отступает в глубину темного грота. Летом эти клопишки настолько быстроноги и прытки, что ловить их руками почти невозможно, а этого я успеваю вежливо, не торопясь взять пинцетом за ногу и вытащить. В пробирке (пинцет и пробирку я всегда кладу в карман на всякий случай даже зимой) уже два живых существа.

...Далеко за городом в снегу лежит ничком человек в пальто, почти неподвижный. Перед ним взрытый снег, комья черной земли. Рядом нож. Поглядеть со стороны — всякое можно подумать. Хорошо, что сейчас поблизости никого нет. У меня уже давно замерзли ноги, руки покраснели, пальцы почти не гнутся (в рукавицах такую тонкую работу не проделать). Но греться некогда, хочется узнать, что же там дальше.

Ножик вгрызается все глубже и глубже. Жаль разрушать чудесную постройку, но я утешаю себя мыслью, что трудолюбивые муравьи весной повреждение починят. Сейчас моя задача узнать, какие насекомые квартируют в муравейнике. Что это «квартиранты», можно уже не сомневаться: хозяева осенью ушли в глубь жилища, и им вовсе не жалко или просто невдомек, что через некоторое время в поисках зимних убежищ в муравейник проникнут насекомые других видов и временно займут пустующие зимой помещения.

А вот тля могла быть здесь на правах вполне законного жильца. Наукой установлено, что некоторые муравьи прячут у себя дома до весны не только взрослых тлей, но даже тлиные яйца. Кстати, это еще одна страничка из толстой книги кодексов муравьино-тлино-растениевого союза.

Клопиков-слепняков оказалось в муравейнике очень много, притом даже два вида. Попался черный жучок с предлинным брюшком и короткими красными надкрыльями из семейства стафилиновых. А потом я вытащил за ногу целого великана — стройного, голенастого наездника (из отряда перепончатокрылых). Он был совсем бодр: кусал пинцет и даже делал попытку улететь.

До хозяев — почти неподвижного скопления множества муравьев — я сознательно не докопался, чтобы не навредить им. Зато в пробирке, нагревшейся в кармане, вовсю бегало и барахталось десятка два разных насекомых.

Вырезав ножом ноздреватый кубик из середины муравейника, я осторожно завернул его в бумагу — будет хороший экспонат для моего домашнего музея. Самих же лазиусов, конечно же, тревожить не стал и тщательно присыпал раскоп землей, а сверху — снегом, чтобы население муравейника не вымерзло на открытом воздухе.