ВНЕНАУЧНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ДЕМИУРГЕ, ТВОРЦЕ МИРОЗДАНИЯ, СОЗДАТЕЛЕ ЧЕЛОВЕКА.

Достигнутые в конце второго тысячелетия результаты исследований не только опровергли вненаучные представления о разумных силах космоса, напротив усилили интерес ученых к ним. Подводя итоги пройденного человечеством пути нельзя не заметить, что мы подошли к такому рубежу в развитии нашей цивилизации и культуры, который предполагает серьезное отношение не только к моделям мироздания, созданным посредством научных средств и методов познания, но и к картинам бытия, построенным вненаучными способами. Возникший еще в эпоху Нового времени оптимизм, связанный с абсолютизацией науки в период ее небывалого развития в ХХ веке заметно уменьшился, а вытесненные на периферию иные формы постижения бытия начинают вновь обретать особую значимость.

В условиях глобальных экологических и социальных проблем особо четко осознается, что центральное положение научного знания, его лидерство не избавляет человечество от катастроф, не устраняет зло из жизни. Современный человек много знает об окружающем мире, но мало “живет” в этом знании, не “переживает” свою взаимосвязь с природой. В отличие от науки вненаучные формы постижения бытия ориентированы на человека, на его отношение с природой и самим собой. Преодолевая односторонность научного видения мира, вненаучные формы постижения бытия дополняют его иными картинами мироздания, показывают неправомерность монополии науки на истину. История нескольких десятилетий развития нашего общества убедительно свидетельствует о том, что социальная система не может нормально существовать без достаточного веера моделей знания, картины мироздания, ценностных ориентаций, дающих человеку реальную возможность самоопределения, позволяющих ему выбирать пути самосовершенствования. Для реализации потенциальных способностей личности необходима не только наука. Для самоутверждения, для гармонизации своего отношения с обществом и природой человеку необходимы и магия, и религия, и искусство, и философия, и мифология, длительная история существования которых обусловлена причинами отнюдь не поверхностного характера.

Несмотря на стремительное развитие науки, иные формы постижения бытия усиливают свою роль в познавательной культуре. Не только в России, но и во всем мире наблюдается процесс, охарактеризованный П. Сорокиным переходом от сенситивного типа ментальности к идеациональному. Как и предвидел русский мыслитель основанная на чувственном восприятии мира человеком отрицающая внечувственную реальность огромная сенситивная культурная суперсистема переживает глубокий кризис. На смену ей идет основанная на принципе сверхчувственности и сверхразумности Бога унифицированная система идеациональной культуры, в которой духовные, а не материальные ценности являются определяющими.

Идеациональная культура имеет свои глубокие корни в восточной традиции. Примечательно, что первоначально направленность познающего мышления быта ориентирована на внутренний, духовный мир человека. Итогом было синтезированное понимание мира, представлявшегося в виде гигантской целостной системы, в основании которой находится духовное начало. Хотя при этом понятие “Высший разум” не употреблялось, но подспудно разумность мира всегда подразумевалась в самых древних религиозно-философских учениях. В представлениях о случайности, цикличности, во взглядах на потенциальное и непроявленное, в идее “все во всем” просматривается принципиальная родственность восточного мировосприятия и типа мышления с современным системно-синергетическим подходом. Но в целом в западно-европейской духовной традиции, по мнению У.Р. Эшби: “До последнего времени стратегию научного поиска составлял преимущественно анализ и расчленение сложного целого на простые части» (Эшби У.Р. Общая теория систем как новая научная дисциплина//Исследования по общей теории систем. - М.: Прогресс, 1969.-С.126).

При таком подходе многие явления не принимались во внимание, человек изучался в отрыве от Макрокосмоса, его сущность сводилась только к природным и социальным процессам, тонкие взаимосвязи духовного характера игнорировались.

Блестящие успехи в области ядерной физики, квантовой механики, генетики, молекулярной биологии и т.п. позволили сформировать хорошо вычисленную и объясненную модель мира. Но, проявляя все большие способности интеллекта, человек, как и в прошлом, не способен посредством науки решить проблемы добра, красоты, любви, истины, смысла жизни, смерти, бессмертия. Именно поэтому торжество разума не мешает возрождению магии, оккультизма, не подавляет интереса к “Ведам”, “Тибетской книге мертвых”, диалогам Платона и т.п. Человек в однообразном мире причинно-следственных связей стремится узреть то, что покрыто завесой тайны, что относится к чуду. При этом обнаруживается неполнота, одномерность чувственного и рассудочного знания, необходимость его дополнить знанием, полученным в высшем интеллектуальном созерцании. У Н. Кузанского это знание определяется как интеллектуальная интуиция или интеллектуальное видение, способное в отличие от рассудочного, формально-логического знания схватывать бесконечность и совпадение противоположностей мира. Постижение непостижимого, познание мистическим образом осуществляется, по мнению Н. Кузанского, невидимым образом в смысле умственным способом, “так как невидимая истина, являющаяся предметом ума, не может быть усмотрена иначе” (Кузанский Н. Избранные философские сочинения. - М., 1937.-С.291).

Наряду с интеллектуальной интуицией в истории философии представлена и внеинтеллектуальная, иррациональная интуиция. Одним из центральных положений неоплатоновского мистицизма, например, является мистическое озарение, мистический экстаз, рассматриваемый как экстатическое состояние души, находясь в котором человек как бы мгновенно расширяет до бесконечности границы собственного духа и прорывает ограниченность собственного существа. Многие философские учения, несомненно, являются результатом мыслителей, интуитивно-рационального или интуитивно-иррационального усмотрения ими сути бытия, постижения сверхчувственных истин путем озарения.

В нашей философской литературе возможность познания бытия отличным от науки способом длительное время игнорировалась, рассматривалась как заблуждение разума. Резкое изменение жизни заставило ученых по-новому взглянуть на роль вненаучных форм постижения бытия. Прежде всего, глубже начала осмысливаться духовно-практическая деятельность людей и ее результат - духовно-практическое знание. В отличие от практического знания, которое говорит о том, как действовать в ходе преобразования природного и социального мира, оно “рисуя образ мира сквозь призму человеческих потребностей и интересов, учит тому, как следует относиться к этому миру, другим людям и самому себе. Поэтому едва ли не центральным элементом этого типа знания оказывается формулировка и демонстрация обобщенных образов поведения и мышления, для чего избираются не абстрактно-понятийные средства, но наглядно-образные - легенда, притча, культовое изображение, ритуальное действие” (Заблуждающийся разум: Многообразие вненаучного знания./Отв. ред. И.Т. Касавин.-М.: Политиздат, 1990.- С.24).

Духовно-практическое знание позволяет использовать резервные возможности нашего организма и психики, воспроизводить помимо внешнего уровня бытия глубинные связи и отношения мира, которые выражаются в понятиях добра и зла, жизни и смерти, души и духа. Не случайно поэтому в последние годы духовно-практическое знание стало предметом исследования многих ученых, пытающихся раскрыть подлинный смысл мифологических, религиозных и философских моделей человека, в которых он представлен как органический элемент мироздания, как связующее звено между видимой физической вселенной и невидимым духовным миром.

Представления о человеке как активном участнике процессов космического масштаба получают достаточно глубокое обоснование в ноокосмологии. Духовно-практическое знание воспроизводит внутренний опыт, связанный не просто с раскрытием образа мира человеку, а со смыслоопределением последнего, с постижением того звена, которое является общим и миру и человеку. В качестве объекта постижения поэтому выступают не только фундаментальные основания бытия, но и то, что находится за его пределами. В той или иной степени оно находит отражение в мифологии, религии, философии, искусстве, оккультизме (магии) и фольклористике. При чем в отличие от наличной реальности, обладающей всей полнотой существования, мир духовный воспринимается как смысл материально-эмпирического мира, существующий при этом лишь в воображении. Несмотря на то, что во вненаучных формах постижения бытия мир как бы искусственно “удваивается”, реальность духовного мира не становится менее значимой для человека, чем реальность физическая. Если структуры материального мира воспроизводятся через логику причинно-следственных отношений, то свойства мира духовного становятся достоянием нашей души в ходе его смыслопрочтения.

В догадках, прозрениях, предвидениях объективно существующая реальность раскрывается со стороны ее смысла. Каждая вненаучная форма постижения бытия использует при этом свои специфические средства и способы формирования образа мира и человека. На определенном этапе развития общества возникла исторически первая форма постижения бытия - мифология, которая акцент делала не на специфике мира, а на образе жизни людей в общей структуре мироздания.

Рассматривая специфику мифологического знания, следует отметить, что мир в мифологии предстает в виде деяния богов, героев и людей. При этом бытие богов в мире носит не сверхъестественный характер. Боги, герои и люди живут единой жизнью. В коллективной деятельности первобытных людей с помощью накопленного опыта и воображения в мифологическом знании иногда воспроизводились такие тайны мира, которые впоследствии доказывала наука.

С появлением символизма деятельность воображения на основе знаний об эмпирической реальности усиливается, воображение создает имагинативные миры, “сила которых не в том, что они дублируют действительность, а в том, что они делают явным и характерным то, что скрыто в предметах и в их взаимоотношениях: они раскрывают действительность. Их сила в том, что эти имагинативные миры суть не столько отображенные образы вещей или людей, сколько образы идей и смыслов» (Голосовкер Я.Э. Логика мифа. - С.141).

Логика мифа действует не по законам рассудочного мышления и здравого смысла. В мифе человек переживает саму жизнь, а не рассуждает по поводу жизни и ее парадоксов. Размышляя о психологической подоснове мифа, Э.Кассирер делает вывод о том, что миф - это общее чувство жизни. “Взгляд первобытного человека на природу, - отмечает он,- и не теоретический, и не практический, он сочувственный» (Кассирер Э. Опыт о человеке. Введение в философию человеческой культуры// Философские науки.- 1994. - № 7.- С.108). Сочувственный в том смысле, что на самых ранних стадиях развития человек чувствует живой ток жизни, ощущает наличие в мире разумной энергетики, возможность взаимодействовать с ней и использовать в своих целях.

В древних сказаниях разных народов - мифах начало, происхождение, устройство мира, возникновение наиболее важных явлений природы, мировая гармония связывается с действием фантастических существ, богов, героев. Они участвуют в творении мира или способствуют постепенному его развитию из первобытного бесформенного состояния, упорядочивают из хаоса в космос, созидают мир путем преодоления демонических сил. В древнегреческой “Илиаде”, индийской “Рамаяне”, карелофинской “Калевале” и других мифах Космос и природные силы очеловечиваются, одушевляются. Все предстает слитным, не расчлененным в целостном миропонимании древних людей.

Как единственно возможный универсальный способ постижения мира мифология на ранних ступенях развития общества синкретически соединяла в себе реалистические знания, художественные образы, религиозные верования, социальные образцы и нормы. В мифах человек ощущает не столько проявление вселенского разума, сколько пульс космической жизни и свою принадлежность к ней. В процессе развития человека “миф перестает быть универсальным и единственным способом объяснения действительности. Вместо первоначального диффузного, синкретического мифологического комплекса появляются религия, искусство, мораль, политика, право, научные знания. Одни мифологические сюжеты дают начало народному эпосу и сказке, другие служат материалом, ассимилируемым религией, искусством и т.д. Однако сам по себе миф не исчезает. Механизмы мифологического сознания воспроизводятся и на последующих этапах истории, особенно на обыденном уровне» (Яблоков И.Н. Основы теоретического религиоведения.- М.: Космополис. 1994.- С.176).

Проявленное в мифологических знаниях чувство жизни особо сильно выражено в религии, которая выступает в качестве целостного феномена духовно-практической деятельности, служащего специфическим средством постижения бытия. С помощью этого средства происходит общение человека с Богом (богами), со сверхприродным миром. Определенное отношение человека к трансцендентному миру, особый вид диалогического общения, результатом которого выступает религиозный опыт, основаны на вере в реальное существование сверхъестественного. Вероучения не ограничиваются только констатацией этого сакрального мира, они рисуют грандиозные картины мироздания, в центре которых Бог (“Яхве”, “Ормузд”, “Брахман”, “Аллах” и т.д.), определяющий смысл человеческой жизни, вносящий в нее целесообразность, красоту, гармонию и добро.

Наука сегодня не может уклониться от поиска ответа на вопрос: почему на протяжении тысячелетий устойчиво существует вера человека в сверхъестественный мир? Почему для огромного числа людей и в конце ХХ века характерно особое настроение, переживание своего соприкосновения с “высшими силами” и поклонение им? До недавнего времени природа вероучений оценивалась в нашей литературе крайне упрощенно. Многие авторы, огрубляя смысл священных писаний, истолковывали их в виде системы “невежественных” представлений о человеке и мире. Но как в таком случае поступать с мнением тех выдающихся ученых, которых никак в разряд невежественных людей отнести нельзя?

Вероучения являются исторически неизбежным феноменом духовной культуры, оказывающим огромное влияние на все стороны человеческой жизни. По мнению Макса Планка: “История всех времен и народов весьма убедительно свидетельствует о том, что из непосредственной незамутненной веры, которую религия внушает своим последователям, живущим деятельной жизнью, исходили самые сильные стимулы и значительные творческие достижения, причем в области социальной не меньше, чем в области искусства и науки» (Планк М.).

Следовательно, освоение мира через удвоение, деление на видимый и невидимый, зачем-то необходимо и во многих случаях является важнейшей предпосылкой творческой деятельности. В мире существует не только причинно-следственная связь, но и свобода, действуют не только законы, но есть место тайне и чуду. При соприкосновении с ним они могут глубоко затронуть нас, завладеть нашим сознанием с огромной силой. И тогда интуиция и воображение позволяют духовно узреть, ощутить предмет поклонения, приобщиться к таинственным силам, почувствовать их реальное могущество в нашей жизни.

Вероучения позволяют лучше понять самого человека, само существование которого, по мнению Н.А. Бердяева, “есть разрыв в природном мире и свидетельствует о том, что природа не может быть самодостаточной и покоится на бытии сверхприродном. Как существо, принадлежащее двум мирам и способное преодолевать себя, человек есть существо противоречивое и парадоксальное, совмещающее в себе полярные противоположности“... (Бердяев Н.А. О назначении человека.- М.: Республика, 1993. С.55). Важнейшими из них являются божественное и демоническое начала, определяющие свободу выбора человека между добром и злом, его жизнь между прекрасным и безобразным.

Противоречивая, парадоксальная природа человека проявляется не только в религии, но и в искусстве, целью которого является художественное постижение бытия. С помощью особых средств изобразительности и выразительности художник в ракурсе конкретно-чувственных переживаний выражает свое мироощущение. Важное место в нем принадлежит вере.

Именно благодаря космическому началу вдохновленное сознание человека способно выразить то, что скрывается за внешним проявлением: вечные истины, суть своего времени, глубинные чувства.

В выдающихся произведениях искусства мир производится как акт его переживания человеком.

Чем емче и глубже творческий поток, тем ярче “схватывается” в медитативной практике художника тонкая взаимосвязь человека с окружающим миром и другими людьми. Выдающийся русский философ В. Соловьев отмечал: ”Все сколько-нибудь знакомые с процессом художественного творчества знают, что художественные идеи и образы не суть сложные продукты наблюдения и рефлексии, а являются умственному взору разом в своей внутренней целостности (художник видит их как это прямо утверждали про себя Гете и Гофман) и дальнейшая художественная работа сводится только к их развитию и воплощению в материальных подробностях... Если таким образом предметом художника не может быть ни частное явление, воспринимаемое во внешнем опыте, ни общее понятие, производимое рассудочной рефлексией, то это может быть только сущая идея, открывающая умственному созерцанию” (Соловьев Вл. Учение о Богочеловечестве. Т.III. СПб, 1913. С.65,68).

Искусству доступны тонкие взаимосвязи мира. Они воспроизводятся в скульптурно-архитектурных ансамблях, музыке, живописи, поэзии, прозе и т.п. Мировоззрение многих гениальных представителей искусства оплодотворено глубоко интимным ощущением спасительного присутствия в этом мире высших разумных сил. Оно является неиссякаемым источником справедливости, надежды и вдохновения. Вера в Творца при этом выступает основным мировоззренческим ориентиром творчества, наполняет создаваемый художниками мир смыслом и оптимизмом. Особую полноту и значимость приобретает и жизнь самих художников. “Я жил только тогда, - писал в своей “Исповеди” Л.Н. Толстой, - когда верил в Бога. Как было прежде, так и теперь стоит мне знать о Боге, и я живу; стоит забыть, не верить в него - и я умираю” (Толстой Л.Н. Полн. собр. соч. Т.23. М., 1957.- С.45).

Ощущение органического единства с природой, мирозданием в целом, “океаническое чувство, по определению З. Фрейда, слитности микро- и макрокосмосов, восприятие сверхприродного в природном отличают мировидение магов и оккультистов.

Для них объективность познания недостаточна, так как не позволяет постичь невидимые разумом тонкие сверхъестественные связи бытия и человека. Сверхъестественное, таким образом, не над миром, а в самом мире и постигается оно не разумом, а интуицией и мистическим зрением. Мир внешний уподоблен внутреннему миру человека. Этим объясняется их сопричастность друг к другу.

Все органически взаимосвязано, природа воздействует на человека, но и человек способен непосредственно влиять на любой природный предмет и процесс. В магии такие способности человека рассматриваются как воздействие динамизированной человеческой воли на различные неживые и живые системы. Используемые колдуном, шаманом, магом и прочими лицами силы идентичны силам природы. В настоящее время силы, используемые динамизированной волей человека, рассматриваются в виде концентрированной биоэнергии.

Легче всего все, что непонятно и неподвластно разуму на том или ином этапе развития, объявить суеверием. Это часто и происходило в истории человечества. Однако такой подход сам по себе является суеверием, так как существующий на протяжении тысячелетий оккультно-магический способ постижения бытия объявляется предрассудком. В таком случае к суеверию можно отнести и огромную область философского знания, отражающего духовный мир. Одной из ипостасей, сторон философского познания является выход за границы возможного опыта, за пределы человеческого сознания, связанный с самоуглублением, с наличием определенного таинства, непостижимости для разума, трансрациональности, сверхчеловечности. В трансрациональном - чувственной и интеллектуальной интуиции, в постижении посредством целостного переживания - раскрывается недоступная для рационального познания сторона бытия.

Б. Паскаль об определенной ограниченности разума говорил следующее: “Все попытки разума оканчиваются тем, что он сознает, что есть бесконечное число вещей, превышающих его понимание. Если он не доходит до этого сознания, то это означает только, что он слаб” (Паскаль Б. Мысли.- М., 1888.). “Но это не означает принижение способности мыслить. Напротив. Все величие человека в его способности мыслить. В этом его главное достоинство, главное дело жизни. А главный долг в том, чтобы думать пристойно, то есть думать о себе, о своем Создателе и о своем конце“ (См.: Паскаль Б. Из “Мыслей”//Размышления и афоризмы французских моралистов XVI - XVIII веков.- Л., 1987.- С.233-238).

Сегодня особенно ясно осознается, что как бы ни поднимался разум, каких бы высот ни достигала основанная на нем наука человек по-прежнему окружен постижимо-непостижимым миром. Тайна везде - и за пределами человека, и во внутреннем его измерении. Но там, где бессилен разум, способно помочь трансрациональное. С его помощью человек постигает первооснову своей души и первоначало мира. Многие философы убеждены в наличии бесконечной воли и разума. В религиозном мистицизме высшая реальность открывается человеку под различными именами Бога. По мнению С.Л. Франка, “Бог есть творческая любовь, некий поток, постоянно переливающийся через края “самого себя”. Это реальность, которая всегда есть нечто большее, чем только она сама. Моя любовь к Богу есть лишь рефлекс его любви ко мне и обнаружение Его самого как любви. Связь между Богом и миром не есть ни причинно-временная связь, ни связь вневременно-логическая. Она есть нечто сущностно-иное существо, что стоит под знаком трансрациональности, непостижимости и что может быть постигнуто только по способу ведающего неведения“ (“Непостижимое” //Франк С.Л. Сочинения.- М., 1990.- С.518-519).

Анализ вненаучных форм постижения бытия показывает, что их возникновение и развитие обусловлено наличием помимо внешней рационально постигаемой реальности такой стороны бытия, которая дается лишь в сакральном внутреннем опыте человека и связана не столько с сознанием, сколько с переживанием глубинного фундаментального единства человека с миром и творцом.