Социально-гуманитарное познание (специфика и важнейшие проблемы).

Как утверждает Степин, необходимо отдавать себе отчет в том, что познание в социально-гуманитарных науках и на­уках о природе имеет общие черты именно потому, что это научное познание. Их различие коренится в специ­фике предметной области.

В социально-гуманитарных науках предмет включает в себя человека, его сознание и часто выступает как текст, имеющий человеческий смысл. Фиксация такого предмета и его изучение требу­ют особых методов и познавательных процедур. Однако при всей сложности предмета социально-гуманитарных наук установка на объективное его изучение и поиск законов является обязательной характеристикой научного подхода.

Это обстоятельство не всегда принимается во внимание сторонниками «абсолютной специфики» гума­нитарного и социально-исторического знания. Его проти­вопоставление естественным наукам производится под­час некорректно. Гуманитарное знание трактуется пре­дельно расширительно: в него включают философские эссе, публицистику, художественную критику, художе­ственную литературу и т.п.

Но корректная постановка проблемы должна быть иной. Она требует четкого разли­чения понятий «социально-гуманитарное знание» и «на­учное социально-гуманитарное знание».

Первое включа­ет в себя результаты научного исследования, но не сво­дится к ним, поскольку предполагает также иные, вне-научные формы творчества.

Второе же ограничивается только рамками научного исследования. Разумеется, са­мо это исследование не изолировано от иных сфер куль­туры, взаимодействует с ними, но это не основание для отождествления науки с иными, хотя и близко соприка­сающимися с ней формами человеческого творчества.

Если исходить из сопоставления наук об обществе и человеке, с одной стороны, и наук о природе - с другой, то нужно признать наличие в их познавательных проце­дурах как общего, так и специфического содержания. Методологические схемы, развитые в одной области, мо­гут выражать некоторые общие черты строения и дина­мики познания в другой области, и тогда методология вполне может развивать свои концепции так, как это де­лается в любой другой сфере научного познания, в том числе и социально-гуманитарных науках. Она может пе­реносить модели, разработанные в одной сфере позна­ния, на другую и затем корректировать их, адаптируя к специфике нового предмета.

При этом следует учитывать по меньшей мере два об­стоятельства. Во-первых, философско-методологический анализ науки независимо от того, ориентирован ли он на естествознание или на социально-гуманитарные науки, сам принадлежит к сфере исторического социального познания. Даже тогда, когда философ-методолог имеет дело со специализированными текстами естествознания, его предмет - это не физические поля, не элементарные частицы, не процессы развития организмов, а научное знание, его динамика, методы исследовательской дея­тельности, взятые в их историческом развитии. Понят­но, что научное знание и его динамика являются не при­родным, а социальным процессом, феноменом человече­ской культуры, и поэтому его изучение выступает осо­бым видом наук о духе.

Во-вторых, необходимо учитывать, что жесткая демар­кация между науками о природе и науками о духе имела свои основания для науки в XIX столетии, но она во мно­гом утрачивает силу применительно к науке последней трети XX века. Об этом будет сказано более подробно в дальнейшем изложении. Но предварительно зафиксиру­ем, что в естествознании наших дней все большую роль начинают играть исследования сложных развивающихся систем, которые обладают «синергетическими характери­стиками» и включают в качестве своего компонента чело­века и его деятельность. Методология исследования та­ких объектов сближает естественнонаучное и гуманитар­ное познание, стирая жесткие границы между ними.

Выбор в качестве исходного материала развитых в тео­ретическом отношении наук представляет собой лишь первый шаг исследования. Один и тот же материал мо­жет быть рассмотрен с различных точек зрения, в резуль­тате чего могут быть обнаружены различные аспекты структуры теории. Поэтому необходимо определить ис­ходную позицию анализа научных текстов, установить, какие стороны языка науки будут учитываться в ходе анализа и от каких сторон можно будет абстрагироваться.

СПЕЦИФИКА ПОЗНАНИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ЯВЛЕНИЙ.

Долгое время анализ науки и научного познания моделировался по естественно-математическим методам познания. Его характеристики приписывались науке в целом как таковой, о чем наглядно свидетельствовал позитивизм. В последние годы резко возрос интерес к социальному (гуманитарному) познанию. Когда речь заходит о социальном познании как одном из своеобразных видов научного познания, то следует иметь ввиду два его аспекта:

1) любое познание в каждой из своих форм всегда социально, потому что представляет собой общественный продукт и детерминировано культурно-историческими причинами;

2) один из видов научного познания, который имеет своим предметом социальные (общественные) явления и процессы - общество в целом или его отдельные стороны: экономику, политику, духовную сферу и др.
При исследовании недопустимо как сведение социальных явлений к природным (попытки объяснить общественные процессы только законами естествознания), так и противопоставление природного и социального, вплоть до полного их разрыва.

В первом случае социально-гуманитарное знание отождествляется с естественно-научным и механически, некритически сводится (редукция) к нему. Это натурализм, выступающий в формах механицизма, физикализма, биологизма и др.

Во втором случае налицо противопоставление естествознания и наук о культуре, сопровождаемое нередко дискредитацией "точных" наук ("гуманитаристика").
Оба типа наук - ветви науки как целого, характеризующиеся единством и различием. Каждая из них, при тесной взаимосвязи, имеет свои особенности. Специфика социального (гуманитарного) познания проявляется в следующем:

1.Его предмет - "мир человека", а не просто вещь как таковая. А это значит, что данный предмет имеет субъективное измерение, в него включен человек как "автор и исполнитель своей собственной драмы", он же и ее исследователь. Гуманитарное познание имеет дело не с реальными вещами и их свойствами, а с отношениями людей. Тут тесно переплетается материальное и идеальное, объективное и субъективное, сознательное и стихийное и т.п. Здесь сталкиваются интересы и страсти, ставятся и реализуются определенные цели и т.д.

Поскольку общество - деятельность людей, постольку социальное познание исследует ее многообразные формы, а не природу. Обнаружение законов этой деятельности есть вместе с тем открытие законов общества и, на этой основе, законов и принципов самого познания, мышления.
2. Социальное познание неразрывно и постоянно связано с предметными (оценка явлений с точки зрения добра и зла, справедливого и несправедливого и т.п.) и "субъективными" (установки, взгляды, нормы, цели и т.п.) ценностями. Они определяют человечески весомое и культурное значение определенных явлений действительности. Таковы, в частности, политические, мировоззренческие, нравственные убеждения человека, его привязанности, принципы и мотивы поведения и т.д. Все указанные и им подобные моменты входят в процесс социального исследования и неизбежно сказываются на содержании получаемых при этом знаний.
3. Характерной чертой социального познания является его преимущественная ориентация на "качественную окраску событий". Здесь явления исследуются главным образом со стороны качества, а не количества. Поэтому удельный вес количественных методов в гуманитарных науках намного меньше, чем в науках естественно-математического цикла, хотя их применение становится все более широким. При этом главное внимание уделяется анализу единичного, индивидуального, но на обнове общего, закономерного.
4. В социальном познании нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами, ни тем более сложнейшим техническим оборудованием. Все это должна заменить сила абстракции. Поэтому здесь исключительно велика роль мышления, его форм, принципов и методов. Если в естествознании формой постижения объекта является монолог (ибо природа "молчит"), то в гуманитарном познании - это диалог (личностей, текстов, культур и т.п.). Диалогическая природа социального познания наиболее полно выражается в процедурах понимания. Оно как раз и является погружением в "мир смыслов" другого человека, постижением и истолкованием (интерпретацией) его чувств, мыслей и стремлений, Понимание как приобщение к смыслам человеческой деятельности и как смыслообразование тесно связано с самопониманием и происходит в условиях общения людей.
5. В силу указанных выше обстоятельств в социальном познании исключительно важную роль играет "хорошая" философия и верный метод. Их глубокое знание и умелое применение позволяют адекватно постигать сложный, противоречивый, сугубо диалектический характер социальных явлений и процессов, природу мышления, его форм и принципов, их пронизанность ценностно-мировоззренческими компонентами и их влияние на результаты познания, смысло-жизненные ориентации людей, особенности диалога (немыслимого без постановки и разрешения противоречий-проблем) и т.д. Это тем более важно еще и потому, что для социального познания характерны отсутствие общепризнанных парадигм (ведущее зачастую к "теоретическому анархизму"), подвижность и расплывчатость его эмпирического базиса, сложная природа теоретических обобщений (связанная прежде всего с включенностью в них ценностных компонентов и "личных модальностей").
Это вкратце все о предмете и специфике научного познания.

......................................................................................................

Что касается современного, ПОСТНЕКЛАССИЧЕСКОГО этапа развития науки, то для него характерны следующие основные МЕТОДОЛОГИЧЕСКИЕ НОВАЦИИ:
1. Изменение характера объекта исследования (им все чаще становится саморазвивающиеся открытые сложные "человекоразмерные системы") и усиление роли междисциплинарных, комплексных программ в их изучении.
2. Осознание необходимости глобального всестороннего взгляда на мир. Отсюда - сближение естественных и социальных наук (и обмен их методами), восточного и западного мышления, рациональных и иррациональных, научных и вненаучных подходов и т.п. Все более характерным для современной науки становится методологический плюрализм.
3. Широкое внедрение во все частные науки и научные дисциплины идей и методов синергетики - теории самоорганизации, ориентированной на поиск законов эволюции открытых неравновесных систем любой природы - природных, социальных, познавательных.
4. Выдвижение на передовые позиции таких понятий, как неопределенность (вид взаимодействий, лишенный конечной устойчивой формы), схоластичность, вероятность, порядок и хаос, нелинейность, информация и др., выражающих характеристики нашего неравновесного, нестабильного мира в целом и каждой из его сфер. Обрели вторую жизнь и плодотворно работают в современной науке категории случайности, возможности, развития и противоречия, причинности.
5. Внедрение времени во все научные дисциплины, все более широкое распространение идеи развития - "историзация", "диалектизация" науки.
6. Соединение объективного мира и человека, разрушение жесткого разветвления естественных и социальных наук, сближение и взаимодействие их методов, все более растущее значение "антропного принципа", устанавливающего связь между Вселенной и эволюции жизни человека на Земле.
7. Усиливающаяся математизация научных теорий и возрастающий уровень их абстрактности и сложности, повышение роли количественных формально-абстрактных методов познания. Этот процесс тесно переплетается с ростом значимости философских методов, без которых сегодня не может обойтись ни одна наука.
8. Повышение роли "понимающих методик" (аппарата герменевтики), "личностных методов" (например, биографического), ценностного и информационного подходов, метода социально-гуманитарных экспертиз, ролевых и имитационных игр, количественных и статистически-вероятных приемов и средств познания и др.

Дильтей репрезентирует для нас особую эпоху - эпоху в истории немецкой философской мысли, эпоху, возлагающую большие надежды на психологию. С чем же были связаны такие надежды? Прежде всего с тем, что именно в ней немецкие философы конца XIX - начала XX веков хотели найти методологическое основание для так называемых наук о духе.

Действительно, не только философия, но и все уже начинающие выкристаллизовываться гуманитарные дисциплины сталкиваются в ХIХ веке с огромной трудностью: методологической беззащитностью перед лицом явного успеха естественных наук. Бесспорный прогресс естественных наук все больше склонял представителей наук о человеке к тому, чтобы принять и применить естественнонаучную установку к изучению душевной жизни человека. Впрочем, история развития гуманитарных наук в ХХ веке показывает нам, что вопрос о статусе гуманитарного познания не решен и по сей день, поскольку и поныне всякий заслуживающий философского интереса феномен человеческого имеет, как правило, два дисциплинарных коррелята: философия языка противостоит филологии, социальная философия -социологии, философская антропология - антропологии культурной и т.д. И дело здесь в том самом особом методологическом основании, которое по-прежнему, вслед за Дильтеем, науки о духе пытаются найти не в сфере естественнонаучного мышления, а в самих себе:

'Науки о духе должны, исходя от наиболее общих понятий учения о методе и испытывая их на своих особых объектах, дойти до определенных приемов и принципов в своей области, совершенно так же, как это сделали в свое время науки естественные'

В основе проекта Дильтея лежит понятие жизни или живой связи душевной жизни. Основное отличие наук о духе от естественных наук заключено для Дильтея в том, что объекты первых даются не извне, как объекты последних, и не в качестве единичных феноменов, а именно изнутри, и при этом в некоей живой связи. На основании этого подход к феноменам душевной жизни должен быть не объяснительным, то есть основанным на гипотезах и аксиоматических теориях, а описательным, то есть учитывающим тотальную взаимосвязанность душевных переживаний. Отсюда и отличие в методе естественных и гуманитарных наук: "Природу мы объясняем, душевную жизнь мы постигаем".

Каким же образом возможно постижение человека и его душевной жизни во всей ее полноте? Дильтей приходит к выводу, что науки, основанные на принципе гипотез, превращают предмет своего исследования в своего рода искусственную модель, которая не содержит в себе ничего от жизненности и конкретности изначального данного во внутреннем опыте переживания. Полнота душевной жизни, по Дильтею, должна не выводиться из неких элементарных процессов, но напротив - лежать в основе всякого подлинно психологического познания, и только в этом случае она может быть 'понята, описана и анализирована во всей ее цельности'. Душевная жизнь, несмотря на различные формы ее проявления и различные феномены, ее выражающие, содержит в себе некий единый принцип, некое 'неделимое единство одной функции'. Последнее и есть то, что не имеет никакой аналогии в мире природы, в мире телесного. Задача описательной психологии - усмотреть это единство душевной жизни и описать его. Не целое понимается исходя из складывания единичного, но единичное и отдельное становится доступным нам только на основании того, что описательная психология усматривает прежде внутреннюю связь целого.

Проблема соотношения части и целого была предметом рефлексий и традиционной герменевтики, берущей свое начало еще от схоластического искусства истолкования священных текстов. Позднее герменевтика стала развиваться как метод подхода к тексту вообще, особенно в работах Шлейермахера, который впервые освобождает герменевтику от догматических моментов и превращает ее во всеобщее учение о понимании и истолковании. Шлейермахер предлагает рассматривать текст не просто как совокупность выраженных в нем мыслей, но и как выражение душевной жизни самого автора текста. Описательная психология Дильтея по сути восходит к всеобщей герменевтике Шлейермахера.

Вместе с тем, герменевтика начинает развиваться и в еще одном направлении, становясь так называемой философской герменевтикой. Происходит это, по словам основателя философской герменевтики Г.-Г. Гадамера, благодаря тому онтологическому повороту, который был осуществлен в начале ХХ века М. Хайдеггером. Развитая Хайдеггером 'фундаментальная онтология' дает философской герменевтике возможность еще более расширить ее предмет. Теперь герменевтика занимается не только текстом и его автором, но касается мира вообще, поскольку сам мир рассматривается как своего рода текст:

'Здесь достигается такой поворотный пункт, в котором инструменталистский методический смысл герменевтического феномена должен был стать онтологическим. 'Понимание' не означает более одного из способов человеческого мышления, который может быть методически дисциплинирован и взращен до некоего научного метода, но выражает саму подвижность человеческого бытия'

Гадамер, как и Дильтей, движим в своих размышлениях соотношением человека и его зеркала в науках. Основное произведение Гадамера носит название "Истина и метод". Это наименование не случайно, поскольку уже в нем выражается основная мысль Гадамера о том, что понятие истины в том виде, в котором оно дошло до нас в традиции, отнюдь не должно исчерпываться методом. А именно так и произошло в истории западноевропейской культуры, которая в определенном смысле сфальсифицировала древнегреческое понятие logos, превратив его исключительно в ratio. Тем самым греческое понимание науки было упрощено до новоевропейского метода. В этом Гадамер и видит проблему современного кризиса науки, влияющую не только на теоретическую установку ученого, но и на саму жизнь конкретного человека, так или иначе воспитывающегося в новоевропейской традиции. Древнегреческий логос теряет одну из своих основных функций, а именно - искусство ведения диалога.

Предлагаемый Гадамером проект философской герменевтики отнюдь не пытается занять место метода гуманитарных наук, как это пытался проделать Дильтей с описательной психологией. Гадамер стремится показать, что науки о духе должны восстановить все более утрачивающийся в истории культуры древнегреческий смысл науки как особой формы жизни человека, жизни из принципов бесконечных идей. Поэтому гуманитарное знание в равной мере может называться как наукой, так и искусством:

"Плодотворность познания, свойственного наукам о духе, кажется более родственной интуиции художника, нежели методическому духу исследования"

Неудовлетворенность исторической судьбой западноевропейской культуры явно прослеживается и в феноменологическом проекте Э. Гуссерля, считавшего роковой ошибкой произошедшую в истории трансформацию древнегреческой эпистеме до математизации знания в Новое время. Гуссерль пытается найти выход из сложившегося положения, вводя в философский лексикон современников понятие 'жизненного мира', который является как бы амбивалентным истоком как наших теоретических интересов, так и наших практических действий. Именно в забвении жизненного мира Гуссерль усматривает кризис современной науки. Задача философии в этом смысле - вернуть образованного человека к его почве, то есть к тому жизненному миру, который является основой всех его разумных действий.

Кризису европейских наук и как следствие кризису идеи европейского человека посвящен самый последний труд Гуссерля "Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология". Эта работа содержит два совершенно новых направления для самой феноменологической философии: тему истории и тему жизненного мира. Смысл обращения Гуссерля к таким новым для феноменологии темам может быть правильно понят, если обратить внимание на то, почему в кризисе для Гуссерля оказываются именно науки и именно европейские.

Кризис, о котором пишет Гуссерль, означает прежде всего кризис всей культуры, которая изначально связана с идеей европейской науки, ответственной за формирование в Древней Греции совершенно нового типа человека, живущего из принципов разума и ориентирующегося на решение бесконечных задач. Наука для Гуссерля означает в этом смысле не ту или иную конкретную науку и даже не их совокупность, но именно идею науки, 'научности'. Последняя сама есть особая форма практики, то есть практической жизни человека.

Как наука, так и повседневная жизнь человека имеют, по Гуссерлю, один и тот же источник - жизненный мир. Вместе с тем, в процессе истории западноевропейской культуры наука настолько отдаляется от жизненного мира, что становится противоположностью повседневности. Корень этого противопоставления науки и жизни Гуссерль усматривает в своего рода фальсификации идеи греческой науки. Эта фальсификация происходит в Новое время, когда наука начинает апеллировать не к вещам, окружающим человека, а к моделям этих вещей, которые достигаются путем математизации нашего жизненного мира.

Отсюда становится понятно, что кризис науки как идеи научности, давшей в греческом мире рождение совершенно особой (философской) форме жизни человека, свидетельствует о кризисе всей европейской культуры, теряющей тот идеал человека, который лежал у самих истоков западноевропейского сознания.

Использованы материалы с сайта http://istina.rin.ru/ .