Россия на пороге ХХI века (1995 г.)

Данный раздел Концепции содержит только негативные характеристики предыдущего развития России (СССР), дифирамбы либеральной экономике и непонимание сути решений ООН на Конференции в Рио-де-Жанейро в 1992 г.

Например: «… Россия, освобождающаяся от старых идеологических догм …, выходит на новый путь развития». Отметим, что Китай в этот же период, не «освобождаясь», а развивая наши «старые, идеологические догмы», выходит через (2011-1996) = 15 лет действительно на передовые экономические позиции в мире. А Россия за этот же период, «выходя на новый путь развития», скатилась с места второй державы экономического мира на 38 место по величине внутреннего валового продукта по доходам на душу населения.

Следующее положение, характеризующее Россию авторами раздела: «… российская экономика оказалась структурно-деформированной и не эффективной». Заметим, что премьер–министр Англии Маргарет Тэтчер в ноябре 1991 г. (всего за 4 года до этого) на заседании американского нефтяного Института сказала: «Советский союз – это страна, представляющая серьезную угрозу для западного мира. Я говорю не о военной угрозе. Её, в сущности, не было. Наши страны достаточно хорошо вооружены, в том числе ядерным оружием. Я имею в виду угрозу экономическую. Благодаря плановой политике и своеобразному сочетанию моральных и материальных стимулов Советскому Союзу удалось достигнуть высоких экономических показателей. Процент прироста валового национального продукта у него был примерно в 2 раза выше, чем в наших странах. Если при этом учесть огромные природные ресурсы СССР, то при рациональном ведении хозяйства у Советского Союза были вполне реальные возможности вытеснить нас с мировых рынков. Сложилась весьма трудная для нас ситуация» («Завтра», 2009 г. от 21–28 ноября).

Может быть, английская разведка представила своему Премьеру недостоверные данные о состоянии СССР или Премьер сама хотела преувеличить экономическую мощь СССР? Или же цифры об экономическом росте СССР в словах М. Тэтчер всё-таки объективные? Ответы на эти вопросы на совести составителей текста данного раздела Концепции. Кстати, она в последней инстанции рассматривалась в Минэкономразвитии, возглавляемом в то время Г. Грефом – активным антисоветчиком.

Следующее положение концепции: «… осуществляемые ныне реформы создают предпосылки для развития позитивных процессов… и вхождения России в ХХI век с качественно новым потенциалом». Напомним, что «развитие позитивных процессов» привело к следующим показателям – по данным ООН (2010 г.) Россия занимает: 67 место в мире по уровню жизни (методика ООН), 97 место в мире по доходам на душу населения, 111 место по средней продолжительности жизни, 127 место в мире по показателям здоровья населения. А качественно новый потенциал России выразился в формировании абсолютно сырьевого придатка Европы (в первую очередь по энергоресурсам) и США. Об этом говорил Президент США Клинтон на совещании Комитета начальников штабов в октябре 1995 г. (т.е. в момент написания авторами Концепции этого положения) говорил: «Да, мы затратили на это (на устранение СССР) миллиарды долларов, но они уже сейчас близки к тому, что у русских называется самоокупаемостью. За 4 года мы и наши союзники получили различного стратегического сырья на 15 млрд. долларов, сотни тысяч тонн золота, драгоценных камней и т.д. Под несуществующие проекты нам переданы за ничтожно малые суммы свыше 2 тыс. тонн цезия, бериллия, стронция и т.д.». «… сокращение доли государственной собственности позволяет создать экономические условия, обеспечивающие высокую деловую активность. При этом повышается роль государства – гаранта сохранности окружающей среды и экологической безопасности, действенность государственного управления». Данное положение свидетельствует о полном непонимании смысла концепции устойчивого развития, провозглашённого в Рио–92. Именно «высокая деловая активность» негосударственных хозяйствующих субъектов, в т.ч. и транснациональных корпораций, привела к кризису современной парадигмы развития и к необходимости перехода на Концепцию устойчивого развития. Как может государство быть гарантом сохранения окружающей среды на территориях с частными лицензионными участками, например, в районах нефтедобычи (Западная Сибирь)? Здесь загрязнено (а точнее уничтожено) около 120–170 тыс. га природных ландшафтов (Государственные Доклады ЯНАО и ХМАО, 2008‑2010 гг.), из 64 тыс. пробуренных скважин работают 47 тыс. А действенность государственного управления заключается в ежегодной выдаче местному коренному населению (ханты, манси) по 110 тыс. рублей на 1 человека для нейтрализации недовольств и протестов именно по экологическим причинам.

Что же касается «высокой деловой активности», то она выражается в выходе России на 2 место по количеству долларовых миллиардеров при 97–м месте в мире по доходам на душу населения.

Ну и верхом невежества составителей данного раздела Концепции является следующее положение: «Рыночные механизмы в сочетании с мерами государственного регулирования должны сформировать экономические стимулы бережного отношения к природным ресурсам и окружающей среды для субъектов хозяйственной деятельности». Но, во-первых, в России наблюдается постоянное стремление к освобождению от любых мер государственного регулирования экономики. Во-вторых, в России в периоде после 1996 г. отсутствует «сочетание рыночных механизмов с мерами государственного регулирования для формирования экономических стимулов бережного отношения к природным ресурсам и окружающей среде». И, в‑третьих, о роли «рыночных механизмов» в мировом сообществе сформировалось вполне однозначное мнение (Рио–92; Рио+20).

Ещё Ф. Энгельс отмечал («Диалектика природы». Л., 1952), что главным мотивом капиталистического способа производства является прибыль, а не сами по себе товары, нужные большинству населения, и тем более не природоохранные мероприятия. Авторы одного из докладов Римского клуба Кинг и Шнайдер (1991) подчёркивают, что устойчивое общество никогда не возникает в рамках мировой экономики, которая опирается только на действие рыночных цен. Рынок плохо приспособлен к перспективным действиям, затрагивающим интересы будущих поколений. Решение этих проблем требует стратегического подхода с оценкой долгосрочных перспектив и задействования системы распределения, свойственной плановой экономике. Лауреат Нобелевской премии в области экономики Дж. Стиглиц (2003) подчёркивал опасность для мировой экономики руководствоваться принципами рыночного фундаментализма, основанными на несуществующем на практике свободном рынке и не допускающего государственною вмешательства.

Противоречия между рыночными силами и требованиями Концепции устойчивого развития очень серьёзны. Показательно, в частности, выступление Президента Франции Франсуа Миттерана на Всемирной встрече на высшем уровне по социальному развитию, состоявшейся в марте 1995 г. в Копенгагене. Обращаясь к участникам встречи, он акцентировал внимание на следующих вопросах: «Сумеем ли мы предотвратить превращение мира во всеохватывающий рынок, где господствует закон сильного, где главной целью является получение максимальной прибыли в кратчайшие сроки, где спекуляция за несколько часов сводит на нет плоды труда миллионов мужчин и женщин и подвергает опасности результаты таких длительных переговоров, как эти? Я спрашиваю себя – не отдаём ли мы будущие поколения игре этих слепых сил? Сумеем ли мы создать международный порядок, основанный на прогрессе, и, прежде всего, на социальном прогрессе?

Я хорошо знаю, что одновременно с этими звучат и иные призывы. Но надо ли предоставлять свободу действий тем, основное кредо которых выражается такими словами, как отказ от регулирования, развал достигнутого и даже забвение роли государства, когда мода требует высмеивать то, что служит цементированию демократических обществ (не к нам ли это, в частности, обращено?). Развитым странам необходимо учитывать возможные последствия социальной дезинтеграции, которые угрожают каждой из них, и одновременно сохранить обязательства солидарности по отношению к бедным странам».

Франсуа Миттеран и многие другие государственные деятели понимали и понимают неизбежность наращивания разумного государственного регулирования как противовеса негативным действиям «слепых рыночных сил».