Правовое регулирование внешнеэкомических сделок. Международные договоры.

ВНЕШНЕЭКОНОМИЧЕСКИЕ СДЕЛКИ

Область внешнеэкономической деятельности — одна из немногих, где была проведена унификация не только коллизионных, но и материальных норм права на универсальном уровне. Это можно объяснить стремлением государств создать эффективный регулятор международных отношений между физическими и юридическими лицами, которые в конечном итоге обеспечивают благоприятный климат в сфере экономики для взаимоотношений самих суверенов.

Среди международных конвенций, содержащих коллизионно-правовые нормы, следует назвать две гаагские конвенции 1955 г. и 1986 г., имеющие один предмет регулирования (договоры международной купли-продажи товаров) и именуемые в публикациях на русском языке практически одинаково:

Конвенция о праве, применимом к международной купле-продаже товаров 1955 г. и Конвенция о праве, применимом к договорам международной купли-продажи товаров 1986 г. Россия не является участницей этих конвенций.

К международным источникам, регулирующим внешнеэкономические сделки посредством унифицированных материально-правовых норм, относятся Конвенция об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г. и Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г.

Конвенцию 1980 г. можно считать моделью компромисса государств, правовые системы которых предусматривают разное правовое регулирование сделок международного характера. Подготовленная Комиссией ООН по праву международной торговли (ЮНСИТРАЛ), она была принята на конференции в Вене 10-11 апреля 1980 г. и заменила две гаагские конвенции 1964 г. (Конвенцию о единообразном законе о международной купле-продаже товаров и Конвенцию о единообразном законе о заключении договоров международной купли-продажи товаров). В настоящее время участниками Конвенции 1980 г. являются более 60 государств, что подтверждает ее универсальность.

Международно-правовое регулирование сделок международного характера включает конвенционное регулирование и регулирование, осуществляемое посредством международных обычаев и обыкновений. Определенное регулирующее воздействие оказывает судебно-арбитражная практика. Рассмотрим основные положения трех международных конвенций, содержащих унифицированные материально-правовые нормы: Конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 г., Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров 1974 г. и Конвенции о международном финансовом лизинге 1988 г.

Конвенция ООН о договорах международной купли-продажи товаров (Вена, 1980 г.). Рабочая комиссия, принимавшая участие в подготовке проекта этой конвенции, учла недостатки двух предшествующих гаагских конвенций 1964 г. и положительный опыт региональных соглашений. В 1980 г. на дипломатической конференции ООН, на которой присутствовали представители 62 государств, был принят окончательный вариант Конвенции. Однако Конвенция вступила в силу лишь через восемь лет (с 1 января 1998 г.). Первого сентября 1991 г. к Конвенции присоединился Советский Союз, а с 24 декабря 1994 г. ее участницей стала Россия. Основанием явился тот факт, что Россия продолжила членство бывшего СССР в Организации Объединенных Наций и соответственно принявшая на себя в полном объеме ответственность по всем обязательствам и международным договорам СССР, включая Венскую конвенцию.

При присоединении к Венской конвенции СССР сделал заявление, что соответствующие положения Конвенции, допускающие заключение, изменение или прекращение договора купли-продажи не в письменной форме, не применимы, если хотя бы одна из сторон имеет свое коммерческое предприятие на территории СССР.

Структурно Венская конвенция состоит из четырех частей:

часть I — «Сфера применения и общие положения»

часть II — «Заключение договора»

часть III — «Купля-продажа»

часть IV — «Заключительные положения».

Причем II и III части имеют самостоятельное значение, и каждое государство при ратификации Конвенции может заявить, что оно не связано частью II или III (ст. 92).

В соответствии со статьей 6 Конвенции от ее положений могут отступить сами стороны внешнеэкономической сделки.

Таким образом, существует своего рода двухуровневая диспозитивность, которая на первом уровне предоставляет возможность государствам исключить «неприемлемые» для их правовой системы предписания, а на втором — уже непосредственно самим сторонам сделать соответствующую оговорку в контракте, исключив при этом либо вообще применение Конвенции, либо отдельных ее частей, глав, норм. Может оказаться, что российский участник при заключении международного контракта с иностранным партнером сделал арбитражную оговорку о применении российского права, позабыв при этом, что составной частью российского права является Венская конвенция. В этом случае Конвенция будет применяться в том «виде», в котором она существует после ее ратификации СССР.

Положения I части уже ранее были рассмотрены при выявлении характерных признаков договора МКПТ; IV часть относится больше к процедурным вопросам действия настоящей Конвенции. С учетом этого следует подробнее остановиться на положениях II и III частей, которые, по существу, заменили содержание двух предшествующих Гаагских конвенций 1964 г.

Основные нормы, сформулированные во II части, касаются вопросов порядка и формы отправки оферты и акцепта. В круг таких вопросов входят: требования к содержанию оферты, момент вступления оферты в силу, условия отмены и отзыва оферты; требования к акцепту и момент вступления его в силу, условия отмены акцепта, момент заключения договора. Кроме того, во II части содержится норма, регулирующая форму договора МКПТ. Однако данная норма, как уже было замечено, действует для России с оговоркой об обязательности письменной формы.

Согласно положениям Конвенции к оферте предъявляются три требования:

1) адресованность оферты конкретному лицу или кругу лиц;

2) определенность оферты;

3) содержание оферты должно свидетельствовать о намерении оферента считать себя участником договора в случае акцепта отправленной оферты.

По общему правилу Конвенция регулирует случаи, когда заключение договоров МКПТ происходит путем обмена оферты и акцепта. Как известно, далеко не в меньших случаях заключение договора происходит путем подписания сторонами международного контракта. В связи с этим следует обратить внимание на то, что при составлении договоров, подписываемых сторонами в виде единого документа, их заключение будет регулироваться нормами национального права. Что касается остальных вопросов (регулирование самой купли-продажи: обязательств покупателя, продавца, принятие поставки и т.п.), то они будут регулироваться соответствующими нормами Конвенции, при условии, конечно, что заключенные договоры входят в сферу действия Конвенции.

Одним из основных положений Конвенции является определение момента заключения договора МКПТ: договор считается заключенным с момента получения акцепта оферентом. Данное положение является важным, поскольку правовые системы государств континентального и англо-американского права придерживались разных позиций в этом вопросе: первые — «теории получения» (вступление акцепта в силу связывалось с получением его оферентом), вторые — «теории почтового ящика» (для вступления акцепта в силу достаточно было его только отправить).

Учитывая обязательность письменной формы договоров МКПТ для участников, коммерческие предприятия которых находятся на территории России, важно понимать, что понятие «письменная форма», определяемое нормами Конвенции, не совпадает с аналогичным понятием, закрепленным в российском законодательстве. Согласно статье 1 3 Конвенции, помимо обычной письменной формы, к таковой относятся сообщения по телеграфу и телетайпу. Российское законодательство к письменной форме, помимо указанных в Конвенции способов, приравнивает также еще и такой способ, как обмен документами посредством почтовой, телефонной, электронной или иной связи, позволяющей достоверно установить, что документ исходит от стороны по договору (п. 2 ст. 434 ГК РФ).

Таким образом, понятие «письменная форма» для участников, коммерческие предприятия которых находятся на территории Российской Федерации, определяется нормами российского законодательства и является более «широким» по сравнению с конвенционным.

Важность III части Венской конвенции, имеющей, так же как и II часть, самостоятельное значение, определяется следующими положениями:

• регламентацией обязательств продавца и покупателя;

• включением новелл о существенном нарушении договора (ст. 25) и о предвидимом нарушении контракта, позволяющим соответствующей стороне сделать заявление о расторжении договора или приостановить исполнение своих обязательств (ст. 71—73);

• закреплением специальных норм, регулирующих основания ответственности и случаи освобождения от ответственности.

Завершая обзор Конвенции, знание которой имеет большое практическое значение для российских предпринимателей, следует обратить внимание на правильное определение границ ее действия (сферы действия, учет диспозитивности, правильное определение круга вопросов, регулируемых нормами Конвенции и нормами национального законодательства).

Конвенция об исковой давности в международной купле-продаже товаров (Нью-Йорк, 1974 г.). 14 июня 1974 г. Советский Союз подписал ее, но так и не ратифицировал (в отличие от предыдущей). Россия в Конвенции 1974 г. также не участвует.

Целью принятия Конвенции было стремление государств утвердить в международной торговле единообразные правила, регулирующие исковую давность в договорах МКПТ.

Исковая давность является одним из важнейших институтов правовых систем, обеспечивающих возможность защиты нарушенных прав и по существу влияющих на правовой результат разрешения спора. Рассматривая вопросы о возникающих в МЧП скрытых коллизиях, не случайно использовался хрестоматийный пример с исковой давностью. Различное понимание исковой давности в правовых системах разных государств приводит к тому, что в системе романо-германских стран, где исковая давность относится к институту материального права, стороны могут рассчитывать на защиту их прав, даже если срок для защиты уже истек, поскольку существует возможность его восстановления в судебном порядке. В странах общего права исковая давность исторически относится к институту процессуального права, и лицо теряет право на защиту, которая в данном случае будет толковаться как право на обращение в суд.

В Конвенции устанавливается общий 4-летний срок исковой давности по всем требованиям продавца и покупателя, который не может быть изменен соглашением сторон (ст. 8).

Специальные нормы Конвенции посвящены определению начала течения, перерыва и продления срока исковой давности. Представляет интерес статья 22, в силу пункта 1 которой срок исковой давности и порядок его применения не могут быть изменены соглашением сторон. Вместе с тем пункт 2 определяет, что должник в течение срока исковой давности может подать письменное заявление кредитору о продлении срока. Таким образом, срок исковой давности может быть изменен путем подобного волеизъявления должника.

В 1980 г. был принят Протокол с изменениями положений Конвенции об исковой давности в международной купле-продаже товаров. В основном изменения касались процедурных вопросов: порядка применения норм Конвенции 1974 г., сферы действия, положений о вступлении в силу заявлений, сделанных в соответствие с Конвенцией. Принять Протокол было необходимо для приведения Конвенции 1974 г. в соответствие с Венской конвенцией 1980 г., чтобы обеспечить взаимосогласованное функционирование двух Конвенций. В частности, целью принятия Протокола было обеспечение соблюдения единообразного толкования таких вопросов, как определение сферы действия, перечень товаров, на которые действие конвенций не распространяется, порядок внесения и допустимость заявлений со стороны государств, ограничивающих или исключающих отдельные нормы Конвенций.

Конвенция 1974 г. восполняет некоторые пробелы в сфере Венской конвенции, решая практические задачи в области международной купли-продажи. Однако до настоящего времени, в отличие от Венской конвенции 1980 г., круг ее участников сравнительно немногочислен (21 государство). Интересно, что из стран СНГ участниками данной Конвенции являются Украина и Республика Беларусь, а Россия так и не ратифицировала Конвенцию.

Конвенция о международном финансовом лизинге (Оттава, 1988 г.). Разработка специальной конвенции, регулирующей вопросы финансового лизинга, была начата еще в 1974 г. Она осуществлялась в рамках Международного института по унификации частного права в Риме (УНИДРУА). В подготовке проекта конвенции принимали участие представители Европейской федерации ассоциаций лизинговых компаний, Банковской федерации Европейского сообщества. Проект неоднократно обсуждался на различных встречах, симпозиумах с приглашением региональных лизинговых ассоциаций. Наконец, 26 мая 1988 г. на дипломатической конференции, проходившей в Оттаве, был принят окончательный текст Конвенции под названием «О международном финансовом лизинге». Она вступила в силу с 1 мая 1995 г., а тремя годами позже ее участницей стала Российская Федерация (Федеральный закон от 8 февраля 1998 г. «О присоединении Российской Федерации к Конвенции УНИДРУА «О международном финансовом лизинге»).

Разрабатывая Конвенцию, ее авторы подчеркивали, что унификация всех аспектов лизинга невозможна, поэтому они стремятся лишь к правовому регулированию основных элементов лизинга. Исходя из этого, следует остановиться лишь на основных положениях, отраженных в Конвенции.

Согласно Конвенции финансовый лизинг опосредуется путем заключения двух соглашений: договора лизингодателя с поставщиком (или продавцом соответствующего оборудования) и договора лизингодателя с пользователем. При этом подразумевается связь двух договоров: пользователь должен одобрить условия первого договора, а поставщик должен быть информирован о заключении второго договора.

Конвенция применяется к сделкам финансового лизинга на любое оборудование, за исключением оборудования, используемого для личных и семейных целей пользователя.

Важным положением Конвенции является характеристика лизинга как трехсторонней сделки, участниками которой являются поставщик оборудования (или продавец), лизингодатель (покупатель оборудования для пользователя) и лизингополучатель (пользователь). В соответствии с пунктом 1 ст. 10 Конвенции поставщик по договору поставки имеет обязанности не только перед покупателем (лизингодателем), но и перед пользователем (лизингополучателем), хотя пользователь не является стороной в договоре, заключаемом между поставщиком и лизингодателем. Это положение означает, что пользователь может предъявлять претензии не только лизингодателю, но и поставщику оборудования. При этом в Конвенции оговаривается, что поставщик не несет ответственности одновременно перед лизингодателем и пользователем за один и тот же ущерб.

С точки зрения МЧП представляет интерес определение международного характера лизинга. В Конвенции в качестве критерия закреплено различное местонахождение сторон договора лизинга. Это значит, что сделка будет иметь международный характер при условии, что пользователь и лизингодатель находятся на территориях разных государств. При этом местонахождение продавца оборудования значения не имеет.

Конвенция 1988 г., так же как и Венская конвенция 1980 г., имеет диспозитивный характер. Однако диспозитивность Конвенции 1988 г. имеет несколько иной характер: согласно пункту 1 ст. 5 применение Конвенции может быть исключено в случае, если каждая из сторон договора поставки и договора лизинга согласится ее исключить. Кроме того, стороны обоих договоров могут в своих взаимоотношениях отступать или изменять отдельные положения Конвенции, за исключением тех, которые в силу самой Конвенции изменять нельзя. Подробным образом в Конвенции регулируется ответственность всех трех сторон лизинговой сделки. В специальной статье предусматривается ответственность за существенные и несущественные нарушения договора со стороны пользователя. Интересно, что в Конвенции не дается определения «существенного» или «несущественного» нарушения, которое будет выявляться арбитрами исходя из конкретных обстоятельств.

Заключительные положения Конвенции (ст. 15—25) во многом аналогичны соответствующим положениям других международных конвенций и формулируют правила о том, что Конвенция не затрагивает другие международные соглашения.

Международные торговые обычаи. Теория “лекс меркатория”. Принципы международных коммерческих контрактов УНИДРУА.

В международных коммерческих контрактах широко применяются международные обычаи. В МЧП выделяют особую категорию правовых обычаев - обычаи делового оборота.

Обычай делового оборота - это "сложившееся и широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, не предусмотренное законодательством, независимо от того, зафиксировано ли оно в каком-либо документе" (ст. 5 ГК РФ). В постановлении Пленумов ВС РФ и ВАС РФ от 1 июля 1996 г. № 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" указывается, что обычай делового оборота - это "не предусмотренное законодательством или договором, но сложившееся, то есть достаточно определенное в своем содержании, широко применяемое в какой-либо области предпринимательской деятельности правило поведения, например, традиции исполнения тех или иных обязательств".

Среди обычаев делового оборота выделяется международный торговый обычай. Термин "международный торговый обычай" является обобщающим и охватывает все применяемые в международной торговле правила неюридического характера - собственно обычаи, обыкновения, заведенный порядок1. В доктрине отмечается, что определение классического международного торгового обычая закреплено в п. 1 ст. 9 Венской конвенции 1980 г.: "При отсутствии договоренности об ином считается, что стороны подразумевали применение к их договору или его заключению обычая, о котором они знали или должны были знать и который в международной торговле широко известен и постоянно соблюдается сторонами в договорах данного рода в соответствующей области торговли"2.

Международный торговый обычай - это единообразное правило поведения, сложившееся в практике международной торговли. Правило поведения можно квалифицировать как международный торговый обычай:

- это устойчивая, регулярная, освоенная, единообразная практика международной торговли;

- признание в качестве правовой нормы, т.е. санкционирован юридически обязательный характер.

Разрешение спора из международных коммерческих контрактов на основе торговых обычаев предусмотрено во многих национально-правовых и международно-правовых актах: "Третейский суд принимает решение в соответствии с условиями договора и с учетом торговых обычаев, применимых к данной сделке" (п. 3 ст. 28 Закона РФ о МКА). При разрешении дела "арбитры будут руководствоваться положениями контракта и торговыми обычаями" (п. 1 ст. VII Европейской конвенции о внешнеторговом арбитраже (1961)).

В международном публичном и международном частном праве часто употребляется термин обыкновение (торговое обыкновение). Обыкновение - это единообразное устойчивое правило, всеобщая практика, не имеющая юридической силы. Как правило, формирование обыкновения представляет собой первую стадию установления обычной нормы права. Процесс трансформации обыкновения в обычно-правовую норму предполагает его признание в качестве юридически обязательного правила поведения на международном или национальном уровне.

Обычай относится к устной категории источников права. Устная форма порождает различное толкование торговых обычаев и является основным недостатком их использования1. Необходимо отметить, что практически все международные и национальные правовые обычаи фиксируются в письменной форме (в судебной и арбитражной практике, путем установления обычных терминов проформ и типовых контрактов, в сборниках сведений о торговых обычаях, в "сводах" торговых обычаев, в частных неофициальных кодификациях международных обычаев).

С одной стороны, фиксация правила поведения в каком-либо документе неофициального характера (частный сборник, формуляр, стандартные условия) не означает, что оно приобрело письменную форму в юридическом смысле. С другой стороны, существование международного торгового обычая не зависит от его письменного закрепления. Письменный источник может рассматриваться как доказательство существования обычного правила.

Систематизацию обычаев делового оборота и международных торговых обыкновений в целях их единообразного толкования осуществляет МТП. Письменные сборники МТП (правила унифицированного толкования) не имеют самостоятельной юридической силы, однако могут опережать формирование обычая и приобретать по отношению к обычаям относительно самостоятельный статус.

МТП постоянно выпускает новые редакции унифицированных правил. Закрепление в очередной редакции какого-либо нового правила диктуется целесообразностью его применения в международной торговле. Не обязательно, чтобы данное правило уже было признано торговым обычаем или получило большое распространение. Таким образом, торговая практика формируется на основании рекомендаций МТП. Этот процесс можно обозначить как "сознательное формирование обычаев"3.

В практике международной торговли применяются Условия страхования грузов, разработанные Объединением лондонских страховщиков. Российское законодательство устанавливает, что условия, на которых заключается договор страхования, могут быть определены в стандартных правилах страхования, принятых страховщиком либо объединением страховщиков (п. 1 ст. 943 ГК). В договоре должна быть ссылка на эти правила, сами они должны быть изложены в одном документе с договором либо приложены к нему.

В доктрине подчеркивается, что это положение не применяется к общеизвестным правилам страхования, в частности к правилам Объединения лондонских страховщиков: если при заключении договора страхователь делает ссылку на указанные правила, то следует исходить из того, что они известны страхователю и нет необходимости прикладывать текст правил к договору.

По российскому законодательству обычаи делового оборота применяются только в той части, в которой они не противоречат нормам гражданского законодательства (императивным и диспозитивным) или договору (ст. 5, п. 5 ст. 421 ГК РФ). В отечественной доктрине подчеркивается, что применительно "к отношениям по договору международной купли-продажи следовало бы исходить из приоритета обычая делового оборота над диспозитивной нормой закона". Обычаи делового оборота должны учитываться судом для определения содержания договора при выяснении действительной общей воли его сторон. Обычаи делового оборота представляют собой подразумеваемые условия, которые стороны должны иметь в виду при заключении договора.

Во многих нормативных правовых актах подчеркивается "связанность" субъектов контракта обычно-правовыми нормами: "Если в договоре использованы принятые в международном обороте торговые термины, при отсутствии в договоре иных указаний считается, что сторонами согласовано применение к их отношениям обычаев делового оборота, обозначенных соответствующими торговыми терминами" (п. 6 ст. 1211 ГК РФ). Международный торговый обычай применяется к отношениям сторон как диспозитивная правовая норма, т.е. независимо от ссылки на него в контракте (п. 1 ст. 9 Венской конвенции 1980 г.).

Теория lex mercatoria обосновывает наличие специальной системы правового регулирования внешнеэкономических сделок, обособленной от национальных систем права.

Учитывая, что lex mercatoria представляет собой теорию, которая к тому же имеет различные направления, содержащие несколько подходов к определению таких вопросов, как источники правового регулирования ВЭС, круг сделок, относящихся к внешнеэкономическим, и т.п., — возможно лишь схематичное обозначение такого явления, как теория lex mercatoria.

Необходимость обращения к lex mercatoria объясняется не только повышенным вниманием к этой теории ученых (в большинстве своем — зарубежных), но и тем, что само понятие lex mercatoria довольно часто используется в международных документах, типовых договорах, сводах международных правил (например, в Принципах УНИДРУА).

Сущность теории lex mercatoria сводится к тому, что международная торговля прежде всего должна опосредоваться международными договорами и международными торговыми обычаями. Кстати, как уже было ранее отмечено, рассмотренные Принципы УНИДРУА также содержат ссылку на lex mercatoria как на основание применения самих Принципов. При этом отмечается, что содержание международного обычая охватывает обыкновения, типовые контракты, своды единообразных правил и различного рода другие нормы, которые не являются правовыми, но применяются в силу действия общих принципов добросовестности, обязательности, ответственности и т. п.

Следует уяснить, что lex mercatoria – это, прежде всего, научно-теоретическая разработка модели «транснационального» права в области регулирования международных экономических отношений. Положительное начало в существовании этой теории сводится к тому, что круг практических вопросов, возникающих при осуществлении международных сделок, переносится в сферу науки, основное предназначение которой заключается не только в решении существующих, но и в прогнозировании будущих задач. По сути дела, lex mercatoria является «безвредной» теорией, хотя в литературе довольно часто встречаются высказывания, опровергающие это. Действительно, есть отдельные положения (например, о существовании «международного сообщества деловых людей»), которые не оказывают какого-либо положительного влияния ни на совершенствование правового регулирования, ни на развитие экономических связей. Однако такие положения не составляют ядро lex mercatoria, а являются своего рода ответвлениями от самой теории.

Для понимания сущности lex mercatoria можно обозначить ее основные положения:

• правовое регулирование международных экономических связей является автономным и не может опосредоваться национальным регулированием;

• источниками правового регулирования международных экономических связей могут быть только международный договор и международный торговый обычай. При этом понятия «международный договор» и «международный обычай» имеют более широкое содержание, чем их классическое толкование (включаются типовые законы, разрабатываемые в качестве моделей для национальных нормативных актов; понятие «обычай» включает не только обычные правила, но и судебные прецеденты);

• принципами lex mercatoria являются общие принципы права, такие, как добросовестность исполнения обязательств, принцип pacta sunt servanda;

• возможность расторжения договора в случае существенного нарушения его контрагентом и др.;

• наличие элемента саморегулирования в деятельности участников внешнеэкономических связей;

• включение в понятие «право» любых регуляторов социального поведения;

• обоснование существования «международного общества коммерсантов».

В области международных экономических отношений Международным институтом по унификации частного права в Риме (УНИДРУА)был разработан документ, содержащий, как указано в преамбуле, «общие нормы для международных коммерческих договоров». Этот документ имеет название «Принципы международных коммерческих договоров» (далее — Принципы УНИДРУА).

Принципы УНИДРУА, с одной стороны, могут рассматриваться как обычные нормы (обычаи), не требующие для их применения специальной ссылки на них в контракте. Это обусловлено тем, что большинство правил, содержащихся в тексте документа, на практике всегда и так применяются добросовестными участниками при заключении ВЭС. Но с другой стороны, отдельные положения Принципов имеют достаточно конкретное содержание и применяются лишь при наличии на них ссылки. Это нашло подтверждение в преамбуле Принципов УНИДРУА.

Принципы УНИДРУА, подобно своду правил, сформулированных в ИНКОТЕРМС, могут использоваться сторонами при заключении международного, контракта путем указания на их применение в тексте контракта.

Указание в контракте на применение Принципов УНИДРУА может быть выражено различными фразами: «договор регулируется общими принципами права», «применимым является lex mercatoria», «правовое регулирование осуществляется в соответствии с торговыми обычаями и обыкновениями» и т.п. Принципы УНИДРУА играют роль проводника между имеющимися правовыми нормами и существующими пробелами в правовом регулировании заключения международных контрактов.

Основные положения Принципов УНИДРУА:

1. Обязательность для сторон заключенного между ними договора.

2. Добросовестность и честная деловая практика — качества, вменяемые в обязанности сторон при заключении и исполнении договора международной купли-продажи.

3. Обязанность сохранения конфиденциальности при передаче одной из сторон информации, являющейся для нее секретной.

4. Основанием для одностороннего расторжения договора закрепляется явное чрезмерное преимущество одной стороны перед другой. Кроме того, закрепляется возможность расторжения договора (отказа от договора) в случае обмана, угрозы, вызываемых третьим лицом, за которое отвечает другая сторона.

5. Осуществление толкования договора в соответствии с общим намерением сторон. В случае, если намерение невозможно выявить, то договор толкуется в соответствии со значением, придаваемым договору другими «разумными лицами» при аналогичных обстоятельствах.

6. Правило, именуемое в самой статье «правилом contra proferentem»: если условия договора, выдвинутые одной стороной, являются неясными, то предпочтение отдается толкованию, которое противоположно интересам этой стороны.