Глава восемнадцатая. ТОЛКОВАНИЕ ПРАВОВЫХ НОРМ

Уяснение и разъяснение правовых норм. Способы толкования. Субъекты толкования. Виды толкования. Официальное и неофициальное толкование. Нормативное и казуальное толкование. Толкование при коллизии правовых норм.

При правоприменении на стадии выбора правовой нормы, как об этом упоминалось выше, особенно актуальным становится уяснение смысла и содержания этой правовой нормы. Иначе се можно применить ошибочно со всеми вытекающими отсюда печальными социальными последствиями: наказать невиновного, осуществив так называемое объективное вменение, освободить от ответственности преступника, разрушить сложившиеся имущественные отношения и т.п.

И наоборот, точный выбор правовой нормы по ее смыслу и содержанию, ее властное (в необходимых случаях) применение ведет к упорядочению соответствующих общественных отношений к их необратимому развитию. А сколько логических схваток бушует вокруг тех или иных конкретных обстоятельств правоприменения, сколько эрудиции, претензий на логическое и юридическое знание бросают участники конкретного правоприменения в спор о смысле и содержании той или иной Правовой нормы! Вот почему теория права традиционно выделяет из темы правоприменения тему «Толкование правовых норм», чтобы спокойно, основательно разобраться в этом важнейшем юридическом действе и прежде всего ответить на два вопроса: что такое толкование правовых норм и почему возникает сама необходимость в такой юридической деятельности?

Толкование правовых норм раскрывается как деятельность государственных органов, общественных организаций, должностных лиц, граждан по уяснению и разъяснению смысла и содержания правовых норм.

И тот, кто применяет правовую норму, и тот, в отношении которого применяется эта норма, должны убедиться, что ее смысл и содержание именно таковы, какими их определил законодатель.

Поэтому найти ту или иную норму для применения еще недостаточно. Надо еще понять, когда и почему она появилась, какие цели ставили приеепринятии, что, собственно, она устанавливает, определяет.

И нелегкая эта задача перед правоприменителем возникает объективно.

Прежде всего, она порождена общим характером правовой нормы, который не всегда учитывает, не может учесть все конкретные ситуации, хотя и рассчитан на их типизацию, на большинство из них.

В процессе правоприменения происходит оценка фактов и определение – подпадают ли эти факты под действие нормы? Иногдаэто действительно сложная задача.

Вот один из примеров. Имеется правовая норма, которая гласит, что в избирательной кампании для регистрации кандидата на должность Президента необходимо собрать и представить в Центральную избирательную комиссию один миллион подписей избирателей. Установлены соответствующим избирательным законом и требования к порядку сбора подписей, их оформлению. Казалось бы, все ясно.

Однако, когда происходила в ЦИК проверка оформления подписей, возникали сомнения, а был ли назначен соответствующий всем требованиям уполномоченный по сбору подписей, а существовал ли в действительности тот или иной сборщик подписей, а подписался ли сам избиратель или кто-то за него и т.д. Поэтому на всякий случай возможные кандидаты представляли списки с запасом, более одного миллиона подписей.

В свою очередь ЦИК, толкуя норму о порядке оформления подписей, стал на такой путь. Если возникали обоснованные сомнения в отношении личности уполномоченного, сборщика, то браковали все списки, заверенные сомнительным уполномоченным, составленные сомнительным сборщиком. Иными словами, при отсутствии в законе (правовой норме) точного порядка «выбраковки» подписей ЦИК не признавал все подписи, собранные сомнительными сборщиками. С этим не соглашались кандидаты и считали, что «выбраковке» должны подлежать лишь конкретные подписи, в отношении которых существовали доказательства их недействительности, фиктивности. Налицо разное толкование правовой нормы, происходящее из-заееобщего характера.

Верховный Суд РФ по жалобам нескольких незарегистрированных кандидатов стал на позицию кандидатов и иначе, чем ЦИК, оценил факты, а также иначе истолковал правовую норму. По оценке суда получалось значительно меньшее количество непринятых подписей. Вся эта ситуация свидетельствует, что у суда иное, чем у ЦИК, понимание правовой нормы. При отсутствии в законе прямых указаний как поступать со всеми подписями при «сомнительности» сборщика, при нарушениях, допущенных уполномоченным, суд стал на позицию частноправового, а не публично-правового подхода к оценке подписей. Спор рассматривается на основе гражданско-правового судопроизводства. По мнению суда, каждая подпись должна быть проверена, хотя суд не разъяснил как это можно сделать физически. Но это уже были недостатки закона. Такой подход побудил Верховный суд отменить несколько решений ЦИК об отказе в регистрации кандидатам, у которых возникли проблемы с подписями.

Стоит заметить, что в этом случае уяснение содержания соответствующей правовой нормы («все» подписи бракуются или только конкретно установленные, «единичные») происходило по конкретным спорам, «разъяснение» давалось Верховным Судом также по конкретным спорам.

Кроме конкретизации общего характера нормы, наполнения его конкретным содержанием, толкования (уяснения и разъяснения) почти всегда требуют и так называемые оценочные понятия, широко используемые в понятийном аппарате юридических норм. «Производственная необходимость», «хищение в особо крупных размерах», «достоверная информация», «культурное наследие», «малоимущие», «каждый» и т.п. все это примеры так называемых оценочных понятий. Эти понятия охватывают количественное и качественное содержание правовых норм. Проверка возможности, обоснованности их распространения на те или иные фактические обстоятельства и становится объективной задачей при толковании правовой нормы.

Происходит детализация, конкретизация оценочных понятий, их примерка для распространения правовой нормы на конкретные фактические обстоятельства. Покажем это на некоторых примерах.

Например, в 1953 году появилось понятие «хищение в особо крупных размерах». И только после разъяснения, что речь идет о хищении свыше 25 000 рублей (в масштабе тогдашних цен), применение понятия о хищении в особо крупных размерах стало возможным. Произошла количественная конкретизация оценочного понятия. «Производственная необходимость» как основание временного перевода работника на другую, как правило, нижеоплачиваемую работу – еще один пример. Да, такое понятие в правовой норме имеется, но подходит ли конкретный случай к этой «необходимости»? В силу каких конкретных качественных обстоятельств от такого перевода выиграет производство (будет ли соблюден срок выполнения обязательств, будет ли достигнуто необходимое качество продукции и т.п.)? Из каких характеристик состоит вообще «производственная необходимость»? Не пострадает ли основная работа? Все это конкретизируется, раскрывается при оценке такого понятия, применительно к конкретной ситуации.

«Тяжкие телесные повреждения». Чем они отличаются от повреждений, повлекших легкое расстройство здоровья? Какой критерий лежит в основе отличия одних повреждений от других? Срок излечения, последствия? Что имеет место в конкретном случае? Все это также предмет толкования (уяснения).

Наконец, в текстовом, грамматическом изложении нормы могут быть неудачные, неточные формулировки, да и просто ошибки, неясности, проистекающие из различий между тем, что хотел сказать законодатель и что сказал на самом деле.

Разумеется, разрыв между мыслью и ее словесным выражением из-за огрубления, возможных неточных, и даже ошибочных формулировок – это проблема не только и не столько нормы права, сколько психологии, лингвистики, других наук. Это и философская проблема. Недаром говорится: «мысль изреченная – ложь». Но для теории права все эти аспекты являются собственной, специфической проблемой толкования правовой нормы.

И в этом случае уяснение смысла, цели, назначения нормы также является важнейшей юридической задачей. Причем – подчеркну – проверку текста правовой нормы всегда надо осуществлять по официальному тексту, т.к. неточности, в том числе даже опечатки, весьма распространены в различных сборниках нормативных актов, брошюрах, даже учебниках (даты, структурные обозначения и т.п.). Поэтому пользоваться надо официальными собраниями законодательства, кодексами, словом, официальными изданиями, если возникают сомнения в грамматическом выражении нормы.

Толкование правовой нормы – это всегда процесс мышления, и состоит он из двух этапов. Первый – это уяснение смысла и содержания норм «для себя», для реального, физического, конкретного правоприменителя. Это, так сказать, процесс толкования «вовнутрь». Второй этап – это разъяснение смысла и содержания нормы «вовне», для адресатов правоприменения, для участников правоприменительного процесса. Разъяснение – это итог уяснения, выраженный субъектами толкования в соответствующих формах, которые мы рассмотрим чуть ниже.

Какие же способы толкования выделяет теория права?

Дореволюционная отечественная юридическая литература основное внимание уделяла грамматическому и логическому толкованию, сводя к этим двум способам и такие, как систематическое и историческое толкование. Но современная теория права рассматривает все четыре основных способа: грамматическое, систематическое, историко-политическое, логическое толкование.

Грамматическое толкование. Оно заключается, во-первых, в уяснении текста, его грамматических форм (число, род, падежи, окончания, даже запятые). Значение запятых показывает известный пример: знаменитое выражение, смысл которого зависит от места запятой, «казнить нельзя помиловать». Во-вторых, уяснение словесных, терминологических выражений и, прежде всего, уяснение терминов, например «конституционный строй», «узурпация» и т.д. Сюда же относятся и «оценочные понятия», о чем речь шла выше. В-третьих, специфические формы выражения правовых предписаний: вместо форм долженствования употребляются инфинитивные формы. Говорится «не должен», а то, что адресат «делает». Этот вопрос мы рассмотрели выше, в аспекте о прямом действии Конституции. В-четвертых, уясняются морфологические и синтаксические структуры. Например, когда мы встречаемся в Конституции со словом «гражданин», то понимаем, что речь идет о гражданине Российской Федерации, а когда со словом «каждый» (каждый имеет право...), то понимаем, что речь идет о гражданине Российской Федерации, иностранном гражданине, лице без гражданства.

Примером грамматического толкования явилось одно дело, связанное с правом гражданина другого государства учреждать в России газету.

Статья 7 Закона о средствах массовой информации устанавливает, что не может выступать учредителем газеты гражданин другого государства или лицо без гражданства, не проживающее постоянно в Российской Федерации. Возник вопрос об оговорке «не проживающее постоянно в Российской Федерации». Относится ли это только к лицу без гражданства или к гражданину другого государства? Заинтересованные лица полагали, что да, относится. Мол, если иностранный гражданин постоянно проживает в России, то он может учреждать газету.

Однако грамматический анализ официального текста показал, что использование законодателем окончания в единственном числе – «не проживающее постоянно» – относит право на учреждение газеты только к лицу без гражданства, а никак не к «гражданину другого государства». И по решению суда свидетельство о регистрации газеты, учрежденной гражданином другого государства, было признано недействительным.

Но грамматическое толкование – это еще иногда проверка грамотности, аккуратности при редактировании нормативно-правового акта. И дело при этом не ограничивается воспоминанием о «карать нельзя помиловать».

Странная история с еще одной запятой случилась в Указе Президента Российской Федерации «О мерах по развитию органов юстиции Российской Федерации» (1996 г.). В одном из абзацев уже разосланного текста этого Указа значилось: Министерство юстиции осуществляет «контроль за соответствием ведомственных нормативных правовых актов Конституции Российской Федерации федеральным законам, указам и распоряжениям Президента Российской Федерации». Получалось, что контроль осуществляется за соответствием Конституции федеральным законам. Оказывается, была пропущена запятая между словами «конституция» и «федеральным законам». Пришлось . отзывать первоначальный текст и заменять его другим, с запятой.

Систематическое толкование. Каждая норма права должна рассматриваться в связи со всей системой правовых положений. Как отмечалось еще в дореволюционной юридической литературе, даже новые правовые нормы развивают зачастую уже существующие законы и понять, почему и как они их заменяют, – «святое дело» правоприменителя. Сюда же – к систематическому толкованию – относится выяснение места правовой нормы в системе других правовых норм. Допустим, анализ Конституции какого-либо государства показал, что местные суды (мировой судья) не находятся в Конституции в главе «судебная власть». Значит ли это, что данная категория судов вообще не относится к судебной власти? Систематическое толкование в данном случае дает основание для такого вывода и, соответственно, критических замечаний.

Историко-политическое толкование. Это аналитический процесс, когда рассматривается норма с учетом той историке-политической обстановки, в которой она принималась. При этом происходит и сопоставление нормы с существующей ситуацией.

Действительно, для полного понимания правовой нормы оказывается необходимым проследить, когда она возникла, как развивалась. Это не означает, что историческое толкование может исказить применение нормы или вообще приостановить процесс правоприменения. Разумеется, нет. Но историческое знание позволяет применить право целесообразно, справедливо, обоснованно, законно, словом, соблюсти все указанные выше принципы реализации права.

Логическое толкование. Это способ толкования предполагает использование законов формальной логики для уяснения смысла, содержания, нормы права, ее соотношения с другими нормами.

В этот процесс следует включать правила оперирования понятиями, чтобы иметь правильные суждения, делать правильные умозаключения. Совершенно недопустимы умозаключения ошибочные, которые могут просто искажать правоприменение. Впрочем, иногда это происходило к истории отечественной правовой системы преднамеренно, в угоду корыстным целям, борьбе за власть. Так, в конце 20-х начале 30-х годов и процессе коллективизации для «обоснования» выселения «кулаков» им – кулакам – предъявлялось обвинение но статье 107 УК РСФСР «уголовная ответственность за спекуляцию». Статья 107 устанавливала ответственность за скупку и перепродажу с целью наживы того или иного имущества. Поэтому делались умозаключения, что если у крестьянина находились запасы зерна (в действительности для посева, остатки урожая и т.п.), то это якобы было покушение на спекуляцию, т.е. приготовление к продаже с целью наживы. В приведенном примере в основу легли «заданные», конъюнктурные умозаключения. Оказывается, даже произвол, злодейства, а в данном случае вся коллективизация – это, как оказалось в конечном счете, было, по существу, геноцидом против собственного народа – «нуждаются» в каком-либо правовом обосновании.

Весьма часто правовая норма формулируется таким образом, что устанавливаются исключения из правил – и тогда логический анализ должен направляться на выяснение условий этого исключения.

Логический способ толкования в результате приводит к определению объема толкования – он может быть буквальным, либо расширительным, либо ограничительным. Пример расширительного толкования, который в свое время сделал Госарбитраж СССР, – это приравнивание сделки, заключаемой с помощью ЭВМ, к письменной сделке. Пример ограничительного толкования – часть 2 статьи 38 Конституции РФ устанавливает, что «забота о детях, их воспитание – равное право и обязанность родителей». Очевидно, что в данном случае речь идет о несовершеннолетних детях, т.к. трудоспособные дети, достигшие 18 лет, должны сами заботиться о нетрудоспособных родителях. В данном случае правовая норма становится понятной в результате использования двух способов: логического и систематического.

Буквальное толкование имеет место тогда, когда объем толкования полностью совпадает с текстом правовой нормы, когда отсутствует расширительное и ограничительное толкование. Это все – процесс уяснения правовой нормы.

В свою очередь разъяснение «вовне» уясняемой правовой нормы осуществляется официально, т.е. специально уполномоченным на это государственным органом.

Такие разъяснения могут быть даны как при рассмотрении конкретного дела, так и при обобщении судебной практики. В соответствии со статьями 126 и 127 Конституции РФ официальные разъяснения по вопросам соответствующей судебной практики дают Верховный Суд РФ и Высший Арбитражный Суд РФ.

Особый вид толкования – это так называемое аутентичное толкование, когда разъясняет норму сам государственный орган, который принял эту правовую норму (закон, постановление и т.п.). Например Государственная Дума, приняв постановление о денонсации «Беловежских соглашений», заключенных в 1991 г., истолковала свое же постановление в особом постановлении таким образом, что, мол, юридических последствий постановление Думы не имеет.

Речь шла о постановлении Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 года, которым был денонсирован Договор от 1922 года об образовании СССР.

15 марта 1996 года Госдума отменила своим постановлением постановление Верховного Совета РСФСР от 12 декабря 1991 г., назвав свое постановление «Об углублении интеграции народов, объединившихся в СССР». А затем приняла постановление, смысл которого сводился к тому, что постановление от 15 марта 1996 года – это политическое заявление и юридических последствий не порождает.

Официальные, в том числе аутентичные, виды толкования являются легальными, вытекают, как правило, из возникающих крупных социально-политических проблем, которые создает сам законодатель. Так, например, приняв 27 декабря 1990 г. норму об объявлении 7 января в России (Рождество Христово) нерабочим днем, законодатель вынужден был затем разъяснить, как быть с этим нерабочим днем приверженцам других вероисповеданий (было разъяснено, что по желанию они также могут не работать в этот день).

Субъектами толкования могут быть специально уполномоченные государственные органы (суды, прежде всего), органы, сами принявшие правовую норму (если они имеют полномочия на аутентичное толкование). Возникает вопрос – а гражданин может быть субъектом толкования? Да, для себя, для уяснения смысла и содержания правовой нормы может. Однако толкование правовой нормы, осуществленное гражданином, не является официальным, не является обязательным, хотя может использоваться для правотворческой инициативы и других активных действий в правовой сфере.

Комментарии ученых, которые сопровождают кодексы, другие нормативно-правовые акты, являются важным, авторитетным, но также неофициальным толкованием.

Наконец, различают нормативное и казуальное толкование. В первом случае речь идет о формировании в процессе официального толкования общих, конкретизирующих и детализирующих норму правоположений (например, правоположения, которые содержатся в руководящих разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ).

Конкретизация при таком виде толкования ведет к формулированию также общих, нормативных положений, но более конкретных, чем те, которые сформулированы в правовой норме, особенно это касается оценочных понятий.

По конкретному делу в отличие от нормативного толкования может осуществляться казуальное толкование. Таковым было толкование по известному делу Мартынюка (1940 г.), которое, однако, привело к появлению в отечественной правовой истории института возмещения вреда из спасания имущества.

Особенные трудности возникают при толковании правовой нормы, когда надо восполнить пробелы в праве. Это тот случай, о котором речь шла выше, который мы называли «аналогией закона».

Еще одна проблема – толкование правовой нормы при прямом действии Конституции. Это проблема толкования конституционных норм. Они имеют весьма общее содержание, и всегда возникает вопрос об их прямом применении к конкретным ситуациям, подходят ли эти ситуации под действие конституционной нормы. Этот вопрос был освещен выше, в теме реализации права.

И, наконец, толкование при коллизии правовых норм. Такие ситуации возникают, когда разные нормы, с разным противоречивым содержанием регулируют одни и те же общественные отношения. Причины коллизий весьма различны: ошибка законодателя, несвоевременное обновление законодательств, акты, фактически утратившие силу (фусы), сохранение «старых» актов при принятии новых, конфликты норм международного права и национального права и т.д.

Теория права сформулировала несколько способов толкования в этих ситуациях, приоритет над нормами внутригосударственного права норм международного права (при одобрении, подписании, ратификации соответствующих договоров, деклараций, конвенций, в которых содержатся эти нормы), приоритет специальных норм над общими нормами, приоритет федеральных законов над нормами субъектов Федерации.

Развивающееся в рамках теории права новое направление – «логика права» – специально изучает логические приемы, с помощью которых осуществляется толкование права. Эта логика развивается на понимании права как деонтической (нормативно предписывающей) информации и имеет большие перспективы.