Общая дефиниция социальных систем

Этот беглый обзор некоторых современных достижений социологических исследований делает совершенно очевидным существование отдельного класса эмпирических данных, составляющих специальную область социологии. (...)

Следовательно, сейчас социологам самое время оставить устаревшие претензии на создание «синтетической» или «фундаментальной» науки об обществах и культуре и понять, что какие бы то ни было позитивные научные результаты, которые могут быть продемонстрированы в качестве заслуг, были достигнуты исключительно путем концентрации внимания на тех видах специфических данных, которые мы охарактеризовали выше как социальные действия, социальные отношения, социальные личности и социальные группы.

Логическим основанием для объединения этих данных в сфере одной науки и для отделения этой сферы от сфер других наук является то, что все они как культурные системы имеют существенное сходство композиции, в то время как отличаются по композиции от всех других культурных систем: технических, экономических, религиозных, лингвистических.

Чтобы избежать непонимания по этому вопросу, мы повторяем, что социолог не имеет дела с человеческими существами как природными сущностями, как они действительно есть — индивидуально или коллективно — в их психобиологических характеристиках; он оставляет их изучение психологу, физиологу, антропологу, этногеографу. Но при наблюдении над культурным миром он находит, что люди играют в этом мире двойную роль. Во-первых, это сознательные агенты или активные субъекты. Активный субъект как таковой недоступен научному наблюдению; все, что мы знаем о нем объективно,— это то, что он центр опытов и действий. Соответственно не может быть позитивной науки об «активных субъектах» или «сознательных агентах», она возможна только относительно их опытов и действий. Во-вторых, люди являются эмпирическими объектами активности, так же как технические материалы и инструменты, экономические ценности, произведения искусства и литературы, религиозные мифы, слова языка и т. д. Мы установили, что они имеют дело с людьми как объектами; то же самое остается верным и относительно других, более сложных видов социальных систем. Нам бы хотелось сказать языком старой психологии, что человеческие индивидуальности, каковы бы они ни были «сами по себе», существуют в культурном мире как «идеи» в умах других людей или как «репрезентации» других людей. Но было бы опасно пользоваться подобными терминами ввиду их субъективистских коннотаций, поэтому мы предпочитаем говорить, что они существуют как ценности, которые переживаются и модифицируются активными субъектами. Мы называем их социальными ценностями в отличие от экономических, технических, религиозных, эстетических и других ценностей. Человек как социальная ценность — это только «аспект» его самого как он является кому-то еще, кто активно заинтересован в нем, или даже самому себе, когда он рефлексирует относительно собственной личности и пытается контролировать ее практически. Социолог, можно сказать, имеет дело только с такими «аспектами» людей. Но эти «аспекты» являются реальностями, поскольку они действительно обусловливают человеческое поведение, так же как естественные вещи и процессы и иногда даже больше последних. (...)

Какие бы иные (кроме означенных четырех.— Прим. перев.) ценности не входили в состав социальных систем, они обусловлены отношением к этим фундаментальным, или первичным, социальным ценностям и рассматриваются как отдельные свойства, формы поведения, отношения тех, которые являются главным объектом активного интереса, и потому носят характер вторичных общественных ценностей. (...)

Допуская, далее, что системы, называемые нами социальными, состоят из социальных ценностей..., мы будем называть социальными тенденциями те активные тенденции, которые проявляются в этих системах. Сразу же можно заметить: притом что социальные тенденции составляют только специфическую разновидность культурных тенденций, существуют бесчисленные и многообразные факты взаимодействия между ними и другими разновидностями культурных тенденций. Очевидно, что наука, занимающаяся культурными системами, хотя и специализируется в этой области, не может быть изолирована от других наук о культуре.

Еще один важный вопрос должен быть поднят по поводу отношения к предмету научной специализации. Мы утверждаем, что социология — особая наука, ввиду того что композиция социальных систем отлична от композиции любой другой культурной системы. В этом мы следуем примеру других наук о культуре. (...)

Но нет ли существенных подобий в их структуре, могущих перекрыть различия в их композиции? Так, социальные действия, хотя и имеют дело с иными материалами и инструментами, достигая иных результатов иными методами, чем технические, экономические, религиозные действия, все-таки — будучи действиями— представляются имеющими значительное структурное сходство с последними. (...)

Ясна причина того, почему подобия и различия в композиции, а не в структуре образуют основу деления отдельных наук о культуре. Первые эмпирически даны всякому внимательному наблюдателю в самом начале его исследования, в то время как последние могут быть открыты только постепенно в ходе исследования и многие из них остаются еще неизвестными. Так, не требуется сколько-нибудь глубокого анализа, чтобы заметить сходство между простейшими и наиболее сложными религиозными феноменами, с одной стороны, и простейшими и наиболее сложными экономическими явлениями — с другой, а также разницу между двумя этими классами. Но структурное сходство между религиозной нормой святости и экономической нормой полезности открыть намного труднее, если только оно не усматривается — как делают это школы Дюркгейма и Самнера — в чисто внешнем обстоятельстве, состоящем в том, что обе нормы обычно санкционированы социальными группами. Пока в научное наблюдение постепенно входят новые данные, первичное разделение наук о культуре должно основываться на характере ценностей, составляющих системы, с которыми они имеют дело. Исследование структурных подобий, перекрывающее это первичное деление, может стать задачей новой группы наук или, может быть, простых подразделений новой науки — общей теории культуры, о возможности создания которой мы говорили выше.

Р. Макайвер РЕАЛЬНОСТЬ СОЦИАЛЬНОЙ ЭВОЛЮЦИИ¹

¹ Maclver R. The Reality of Social Evolution // R. Maclver. Society. Its structure and changes. N. Y., 1931. P. 423—449 (Перевод А. Гараджи).