Абрамов Я.В.] Наш капитализм // Неделя. 1886. № 47.

Еще не так давно многие были убеждены, что в России невозможно капиталистическое производство, что некоторые незначительные проявления капиталистических порядков имеют место у нас лишь благодаря чисто внешней поддержке, что с устранением этой поддержки падает и капиталистическое производство. В подтверждение этих положений ссылались обыкновенно на то, что, несмотря на внешнюю поддержку, наш капитализм развивается слишком малоуспешно и представляет собою столь слабое создание, что не может выдержать самомалейшей заграничной конкуренции.

В этих утверждениях была известная доля правды. Нет сомнения, что наш капитализм пользовался и пользуется излишнею искусственною поддержкою, которая ускоряла его победу над разрозненным мелким производителем. Правда и то, что наш капитализм еще настолько не оперился, что не может с успехом выдерживать конкуренцию с более сильною капиталистическою промышленностью Запада. Но, как и всегда бывает при увлечениях какою-либо теориею, особенно если эта теория отвечает задушевным желаниям увлекающихся, пределы истины были перейдены, - и из естественной слабости молодого детища, нашего капитализма, сравнительно с его более зрелыми западноевропейскими собратьями, было сделано заключение о невозможности самого водворения капитализма в России. Много было притуплено перьев в спорах об этом предмете, много потрачено ума и энергии. А самый капитализм под шумок этих споров продолжал расти и развиваться. Мелкий производитель, которого противопоставляли капитализму, будучи предоставлен в жертву «естественному ходу вещей», все более и более уступал место капиталистическому производству. Происходящий в широких размерах процесс «освобождения крестьянина от земли» как нельзя более содействует росту капиталистического производства, освобождая необходимые для него свободные рабочие руки. Недостаток накопленных капиталов пополнялся и пополняется капиталами, нахлынувшими из заграницы, где в них оказывается избыток. Словом, у нас повторились и повторяются все те же самые детали развития капитализма, которые имели место и в каждой стране, признанной уже несомненно капиталистическою.

Недавно опубликованные данные о нашей промышленности показывают, что капитализм составляет в России уже в настоящее время явление весьма нешуточное. Именно оказывается, что, не считая Финляндии, Кавказа, Сибири и Средней Азии, наша крупная промышленность занимает около миллиона рабочих рук. Если же сюда присоединить рабочих указанных окраин, то цифра эта должна будет значительно увеличиться. Кроме того, в счет не вошли рабочие, работающие в горной промышленности, лесопромышленности, рыбопромышленности, в ремесленной промышленности, в которой капиталистические мастерские занимают весьма видное место, и т.д. Из массы кустарей также несколько сот тысяч человек носят только одно название кустарей, в сущности являясь наемными фабрично-заводскими рабочими, лишь работающими вне фабрик и заводов. Кроме того, надо иметь ввиду, что кроме рабочих, занятых непосредственно в самом крупном производстве, капиталистическая промышленность занимает массу побочных рабочих по доставке сырья, отправке продуктов производства и торговле ими. Далее идут крупные капиталистические предприятия в области транспорта – железные дороги, конно-железные линии, судоходные предприятия и т.д. Наконец, крупное производство приобретает все большее и большее значение и в области сельского хозяйства. Относительно последнего пункта среди наших публицистов существуют весьма значительные сомнения. Крупное сельское хозяйство признается у нас несуществующим, причем в подтверждение этого приводятся избитые анекдоты о помещичьем хозяйничанье с одной стороны и статистические данные о частном землевладении центральных губерний – с другой. Но ссылка на анекдоты имеет лишь ретроспективное значение, так как самые анекдоты почти исключительно относятся к богатому курьезами после-реформенному времени. Состав наших землевладельцев настоящего времени в значительной мере уже не таков, каким он был тотчас после уничтожения крепостного труда: значительная часть их приспособилась к настоящим условиям действительности, а те, кто не умел приспособиться, в большинстве уступили место другим. Громадное передвижение частной земельной собственности, начавшееся после 19-го февраля 1861 г. и далеко не закончившееся доселе, не может пройти бесследно; в области частного землевладения идет усиленный процесс «подбора». Что же касается приема, доказывающего отсутствие у нас крупного земледельческого хозяйства ссылками на статистические данные о частном землевладении центральных губерний, то он потому и не годится никуда, что ограничивается лишь центральными губерниями, на чахлой почве которых может кое-как вестись хозяйство почти исключительно лишь при условии непринимания в расчет стоимости затрачиваемого труда, как это и делают местные крестьяне. Совсем иное говорят данные, относящиеся к черноземным губерниям. Здесь крупное хозяйство играет роль, и чем далее на юг и восток, тем эта роль сильнее. Чтобы раз навсегда избавиться от неосновательного убеждения в том, что у нас крупное хозяйство «не существует», стоит только побывать на одном из южнорусских рынков летних полевых рабочих, где местные хозяева нанимают в один день иногда десятки тысяч рабочих рук: такой опыт в состоянии отрезвить самого пылкого фантазера. Капитал не то, что крестьянский труд, привязанный тысячами условий к определенному пункту; капитал идет туда, где он находит более выгодное применение. Естественно поэтому, что развитие капиталистического производства в области сельского хозяйства началось у нас с юга и востока, и нет сомнения, что с накоплением капиталов капиталистическое производство приникает и во внутренние губернии.

Если теперь мы примем во внимание все сказанное, а также то, что каждый занятый в крупном производстве рабочий содержит большее или меньшее число лиц нерабочего населения, то увидим, что уже в настоящее время весьма значительная часть населения России находится в полной зависимости от капиталистического производства в смысле приобретения средств к жизни. Как именно велика эта часть населения России, судить об этом нет данных, так как более или менее точные данные имеются лишь относительно фабрично-заводской промышленности, да и то не для всего пространства России, как это мы видели выше. Но все вышесказанное заставляет думать, что часть населения, поставленная в зависимость от капиталистического производства, весьма и весьма немала, - и во всяком случае рассуждения о том, что в России почти все население живет трудом за собственный счет, должны быть сданы в архив.

Признание факта водворения у нас капитализма должно изменить и самое отношение к вопросу. Пора перестать бесплодно рассуждать о невозможности укрепления капиталистических порядков в нашем отечестве и обратить все внимание на то, чтобы возможно более оградить население от печальных сторон этих порядков. В этом отношении у нас сделано кое-что лишь в области фабрично-заводской промышленности, но и здесь сделана лишь небольшая часть того, что должно быть сделано. Что же касается других отраслей крупной промышленности, то здесь капиталу предоставлена пока полная свобода в деле эксплуатации рабочей силы. Достаточно указать на то, что положение железнодорожных рабочих и служащих, составляющих в настоящее время по своей численности настоящую армию, решительно ничем не регулировано. Здесь открывается широкое поле для работ исследователей наших экономических отношений, и они, без сомнения, принесут на этом поприще несравненно более пользы, нежели занимаясь прорицаниями о предстоящей будто бы гибели нашего капитализма.

№ 3