Покорение и освобождение Латинской Америки 5 страница

Хуан О'Горман. Провозглашение независимости Мексики. 1960–1961

Латинской Америке придется еще не раз пройти через полосу поражений и измен. Здесь на одного Боливара, Идальго, Сан-Мартина, Хосе Марти, Сапату, Вилью, Перона, Кастро, Альенде чаще приходилось по десятку Диасов, Трухильо, Дювалье, Стресснеров, Батист, Сомос и Пиночетов. Правда, латиноамериканские патриоты рано или поздно всегда настигали своих палачей и предателей. В романе великого колумбийского писателя Габриэля Гарсиа Маркеса (1928—) «Осень патриарха» дается и фантастический образ такого диктатора, прожившего то ли сто пятьдесят, то ли двести лет в «эпоху Великого Шума». Этот драматический и одновременно гротескный образ вне времен и вне национальностей. Он с легкостью подойдет и под тип «отца-каудильо», и «отца народов», и «отца демократии» в новой России. Г. Маркес рисует вечного диктатора – «Генерала Вселенной», «властелина времени». Тот указывает истории, который час та должна показывать на своих часах, и даже приказывает смерти убраться восвояси. Но смерть в конце концов настигает тиранов и предателей, самых мерзких и коварных из его окружения. В образе немощного старика, ставшего фактически заложником окружения, легко узнается иная историческая фигура… Следующие строки романа не нуждаются в комментариях: «Новые клевреты обманывали его… чтобы окончательно превратить его в раба собственной власти, в какового он и превращался, впадая в старческий маразм, погружаясь в него все глубже. Он постарался не принимать обман слишком близко к сердцу и попытался примириться с реальной действительностью, издав декрет о восстановлении предприятий, выпускающих отечественную хину и другие лекарства, необходимые для процветания государства, однако действительность оказалась полна таких сюрпризов, которых он все же не ожидал; не ожидал, что так изменился мир, что есть в этой жизни нечто, совершенно не подвластное ему («Как восстанавливать какую бы то ни было промышленность, мой генерал, если у нас не осталось хинного дерева, не осталось какао, не осталось индиго, не осталось ничего за исключением ваших личных богатств, неисчислимых»). Все так же приватизировано, как и в современной России. Даже американские послы похожи. Посол Фишер решительно требовал, чтобы диктатор согласился на высадку в стране морской пехоты – «в соответствии с договором о взаимной помощи». Сторонники тирана выведены в образе прокаженных. Министры-компрадоры горячо советовали ему пойти на все условия могущественной державы: «Пусть возвращаются морские пехотинцы… пусть приходят и берут, что хотят!» (Берите, сколько утащите!). И вскоре у его страны «забрали море» – конечно, не Черное или Балтийское, а Карибское! Море аккуратно разобрали на части, пронумеровали, «чтобы собрать под небом Аризоны», и увезли к себе, в Америку. «Пусть отберут всю родину». Толпа же молча и равнодушно наблюдала за всем этим национальным позором. На улицы не вышел никто! И никто не прокричал: «Долой гринго!» – чтобы тем самым прекратить разграбление отечества. Власть теряла авторитет. Жизнь обездоленных людей проходила вдали от президентского дворца. А там царили обман, ложь, властолюбие, жадность, трусость. Только перед смертью диктатор, наконец, понял: «Никто нас не любит». Терпение народа не бесконечно. Народ, наконец, все же вышел на улицы, патриоты выловили в зданиях и офисах правительства и мэрии последних слуг режима и отдали их на волю стихийного правосудия масс (кого-то побили камнями, кого-то вздернули с «собственным половым органом во рту»). Власть перешла в руки кадровых офицеров. Они заменили старых генералов, прислужников жестокой тирании.^[157]

Волны бурного времени вынесли на гребень исторического процесса и фигуру Фиделя Кастро Рус. Порой его сравнивают с самыми выдающимися реформаторами и революционерами современности (Хо Ши Мином, Мао-Цзэ-дуном, Джавахарлалом Неру, Гамалем Абдель Насером). Действительно, этот великий кубинец стал знаменем всей Америки, солнцем бедняков, героем угнетенных народов. Когда-то Х. Марти писал: «Нации в критические моменты рождают людей, в которых они воплощаются: национальные личности». Такая выдающаяся личность и появилась в облике Кастро на Кубе, этом прекрасном острове песен, любви и вечной революции.

Диего Ривера. Деталь фрески в здании Министерства образования

В Антильском, Антильском море —

Карибским зовут его также —

исхлестана злыми валами

и легкою пеной украшена,

Под солнцем – оно ее гонит,

а ветер назад отгоняет,

а слезы живут только в песне —

качается Куба на карте:

зеленая длинная ящерица

с глазами, как влажные камни.

Венец из колючих стеблей

ей плетет тростниковый сахар,

но он не похож на корону,

ведь носит его раба;

царица в плаще – если издали,

с изнанки плаща – служанка,

печальнее всех печальных

качается Куба на карте:

зеленая длинная ящерица

с глазами, как влажные камни.

Но ты, у берега моря

стоящий на крепкой страже

морской тюремщик, запомни

высоких копий сверканье,

валов нарастающий грохот,

язык языков пожара

и ящерицу, что проснулась,

чтоб вытащить когти из карты:

зеленая длинная ящерица

с глазами, как влажные камни.^[158]

Еще Колумба потрясла красота острова, и он предсказал ему большое будущее. Население состоит в основном из «белых» (белые составили 66 процентов в 1980 г., 22 процента – мулаты, 12 процентов – негры). Куба имеет долгую историю борьбы за свою независимость. Республика Куба была основана в 1902 г. Однако борьба различных групп, кланов и партий не утихала. Важными этапами борьбы стали периоды 1868–1898 гг. и революционное движение 1927–1933 гг. О суровости битв свидетельствует и такой факт: когда в 1958 г. произошла революция Кастро, шестидесятилетних мужчин на острове уже почти не осталось. Ярость битв за свободу Кубы объяснялась во многом тем, что на смену старому хозяину и властителю (Испании) вскоре пришел куда более могущественный и коварный противник – Соединенные Штаты Америки. Вытеснив Испанию в ходе войны 1898 г., янки фактически захватили Кубу, превратив ее в колонию. Только с 1898 по 1920 гг. правительство США четырежды осуществляло интервенцию против формально независимой Кубы. Курс был взят на полное подчинение экономики и политики страны американскому влиянию. И надо сказать, что только за первую четверть века (к 1926 г.) инвестиции США составили огромную сумму в 1,36 миллиарда долларов. Им принадлежало тут почти все: сахарная, табачная, горная промышленности, банки, железные дороги, торговля, недвижимость и т. д. Они контролировали электроэнергетику и весь внутренний рынок. Против такого экономического засилья выступал еще «апостол свободы» Хосе Марти. Он требовал «второй независимости» для испанской Америки, панамериканизма, но без янки. Не стоит и говорить, что в культурном отношении Куба также почти полностью зависела от установок и ценностей США. Американцы взирали на кубинцев как на расу второго сорта, считая их неспособными к созидательной деятельности и абсолютно некомпетентными. Так, сенатор Кэбот Лодж писал Т. Рузвельту в 1906 году: «Отвращение к кубинцам обычно, общее чувство такое, что их следует взять за шиворот и трясти, пока они не станут хорошо себя вести. Я думаю, что это заставило бы антиимпериалистов считать, что некоторые люди менее способны к единоличному управлению, чем другие».^[159]

Фидель Кастро Рус родился в крестьянской семье. Его отец был выходцем из испанской Галисии, пожалуй, самой бедной из провинций (половина испанских эмигрантов были галисийцами). Правда, к моменту его появления на свет отец, будучи предприимчивым человеком, сумел разбогатеть. Ему принадлежали довольно большие площади земли, где выращивали сахар. Его мать, Лина Рус Гонсалес, была крестьянкой. Это был уже второй брак отца. Ей Кастро и обязан тем, что получил прекрасное образование. Отец дома часто рассказывал ему о подвигах бойцов кубинской национально-освободительной армии (мамбисес). Учился он в иезуитских колледжах, так как там давали самое лучшее образование. Колледж «Белен», открывавший дорогу в Гаванский университет, сравнивали с английским Итоном. Кастро усердно изучал гуманитарные науки и выделялся как прекрасный спортсмен, будучи звездой баскетбола. Выписка из его школьного дела гласила: «Фидель Кастро Рус (1942–1945). Отличался всегда во всех дисциплинах, связанных с литературой. Его успехи блестящи. Великолепный атлет, всегда мужественно и с гордостью защищал честь колледжа на соревнованиях. Сумел завоевать любовь и восхищение своих товарищей. Он намерен изучать юриспруденцию, и мы не сомневаемся, что он заполнит блестящими страницами книгу своей жизни. Фидель – это великолепный материал, а художник для работы с таким материалом обязательно найдется». Отдадим должное иезуитам, воспитавшим Ф. Кастро.

Президентский дворец после нападения революционеров 13 марта 1957 г.

Кастро был всенародным любимцем. Перед ним была перспектива спокойной богатой жизни. Он мог сделать прекрасную карьеру внутри той или иной олигархической партии. Но он предпочел стать «постоянным возбудителем и агитатором студенческой массы», а затем и бойцом революции. «Дон Кихот университета» готовил себя к решающим битвам против предателей-президентов. Его любили батраки-поденщики, в хижинах которых он часто находил приют и стол (несмотря на более комфортабельную обстановку и сытную трапезу у себя дома). Его обожали товарищи-студенты, ради которых он всегда был готов жертвовать собой и своими интересами. Им восхищались соратники-революционеры. Казалось, само небо хранило его. Противники реакционных режимов на Кубе уничтожались сотнями. Он уцелел чудом. Мужеством молодого революционера, кстати, доктора юридических наук, просто нельзя было не восхищаться. Удивительно, с какой отчаянной смелостью он выступил против президента страны П. Сокарраса, чьи связи с гангстерами были общеизвестны. Кастро собрал на него компрометирующий материал. Он возбудил уголовное дело, обвинил президента в незаконном приобретении имущества, в нарушении основных положений трудового законодательства, в извращении функций вооруженных сил Кубы, в насаждении латифундий. Президент ежемесячно лично вручал главарям преступного мира по 18 000 песо. Он предоставил им в общей сложности 2000 важных постов в звеньях государственного аппарата. Гангстеры преспокойно получали зарплату, при этом даже не являясь на работу. В книге В. Бородаева и Н. Леонова «Фидель Кастро. Политическая биография» приводятся эти вопиющие факты и обвинения против президента страны, который «покупал и продавал убийства». Авторы далее пишут: «По свидетельству очевидцев, этот отчаянный шаг Фиделя Кастро заставил всех остолбенеть от ужаса. Отмечают, что в то время «никто не дал бы и сухой мухи за жизнь Фиделя»; полагали, что он будет убит в самое ближайшее время, потому что никто никогда не отважился сказать вслух даже тысячной доли того, что публично разоблачал Фидель. До сих пор кое-кто мучается в поисках ответа на вопрос, почему Фидель остался жив. Но наилучшей защитой Фиделю и на этот раз стала полная поддержка общественного мнения, не имеющая границ личная смелость Фиделя и его постановка вопроса в широкой политической плоскости. Фидель почувствовал, что общество, страна устали от политического террора, что в рядах самих гангстеров появились признаки брожения и недовольства той грязной ролью, которую им отводят политиканы, и нанес точно рассчитанный, сокрушительный удар».^[160]

Этот отрывок заставляет глубже задуматься над тем, а почему же в России, славной своими героями и мучениками за веру, не нашлось столь же мужественного борца, который бы столь же смело выступил против клики предателя-президента? Почему наши политические фигуры сотни раз болтали о «чемоданах компроматов» и т. д. и т. п., но так ничего и не произвели на свет?! Гору этих прохвостов и трусов, поставленных народом для защиты страны, родила мышь. Лишь единицы проявляют столь необходимую для страны смелость, называя вещи своими именами. Мужество и честность – верное оружие в борьбе с врагами народа. Напрасно ищут обаяние Кастро в бороде, голосе, манере, в чем-то еще. Сила его – в его народе.

Хосе Марти сказал, что родина должна быть не пьедесталом для гордыни, а священным алтарем, на который каждый из нас, не задумываясь, готов принести свою жизнь. Когда у героя любовь к народу и отечеству сильнее тщеславия, алчности, карьеры, даже личной жизни, всего на свете, тогда революционер отважно идет на штурм казарм Монкада, как это сделал Ф. Кастро, захватывает дворец тирана-президента, как глава Федерации университетских студентов Эчеваррия с его бойцами в 1957 г., сражается за свободу народов Латинской Америки, как Че Гевара. Тогда его не устрашат месяцы и годы тяжелейшей борьбы в горах Сьерра-Маэстра, и даже смерть. С гор Сьерра-Маэстры, на восьмидесятый день военной кампании, Фидель Кастро Рус пишет манифест народу: «Кампания в Сьерра-Маэстре показала, что диктатура, пославшая на театр военных действий свои лучшие войска и самое современное оружие, не способна подавить революцию. Она бессильна, а у нас в руках с каждым днем становится все больше оружия, все больше людей присоединяется к нам, растет военный опыт, расширяется поле наших действий, мы все лучше осваиваем местность, крестьяне все увереннее поддерживают нас. То, что выдерживаем мы день за днем и месяц за месяцем – голод, дожди, тяготы и жертвы, движимые высокими идеалами, основанными на правоте и справедливости нашего дела, не могут выдержать те, кто за мизерное жалованье в 70 песо должны защищать несправедливость и угнетение. Сыновья Батисты не идут в горы, сыновья Табернильи не идут в горы, сыновья милллионеров, наживающихся на солдатской крови, не идут в горы. Тирания идет неизбежно к поражению, начиная с того момента, когда не только политические партии, гражданские организации всего народа, но даже солдаты стали стремиться к патриотическому решению. Тирания смертельно ранена».

Ф. Кастро выступает с докладом на I съезде Компартии Кубы, декабрь 1975 г.

Победа кубинской революции 1959 г. стала лучом света для Америки. Г. Маркес говорил о ней как о важнейшем историческом событии после обретения Латинской Америкой независимости. Кастро оказал исключительное влияние на ход цивилизации… Во времена трусливых карликов, слабых людей он высится, как гранитная скала справедливости над земным шаром. Во многом он заменяет латиноамериканцам живого Христа. Куба для стран Латинской Америки сегодня, безусловно, значимее португальской или голландской империй XVII в., Британии – XVIII в. Успех Кастро после неудачного штурма казармы «Монкада», бегство диктатора Батисты внушают и нам веру в окончательную победу патриотов в России. Настанет день и час – и наши «батисты» побегут, бросая особняки и свои посты. Кастро на процессе 1953 г. сказал: «История меня оправдает». В эти слова должны вникнуть и наши политики, ибо и у нас возможны Сьерра-Ма-эстра и Монкада. Он сказал, что основной предпосылкой, на которой основывалась вера монкадистов в успех, были причины социальные, безграничная вера в народ. Далее он (Кастро) сказал: «Когда мы говорим «народ», мы имеем в виду не зажиточные и консервативные слои нации, которым по нраву любой угнетающий режим, любая диктатура, любой вид деспотизма и которые готовы бить поклоны перед очередным хозяином, пока не разобьют себе лоб. Под народом мы понимаем, когда говорим о борьбе, огромную угнетенную массу, которой все обещают и которую все обманывают и предают, но которая жаждет иметь лучшую, более справедливую и более достойную родину. Мы имеем в виду тех, кто веками рвется к справедливости, ибо поколение за поколением страдает от несправедливости и издевательств. Мы имеем в виду тех, кто хочет мудрых и больших преобразований во всех областях и готов отдать за это все до последней капли крови, когда верит во что-то или в кого-то, особенно если достаточно уверен в себе. Но чтобы люди искренне и от всей души уверовали в какую-то идею, надо делать то, что никто не делает: говорить с людьми с предельной ясностью и безбоязненно все. Демагоги и профессиональные политики хотят сотворить чудо, сохраняя во всем и со всеми хорошие отношения, при этом неизбежно обманывая всех и во всем. Революционеры же должны смело провозглашать свои идеи, определять свои принципы и выражать свои намерения так, чтобы никто не обманывался в них – ни друзья, ни враги».^[161]

Воздадим наши скромные слова признательности герою, одержавшему победу над тиранией спустя 5 лет, 5 месяцев и 5 дней после штурма казарм Монкада. Он стал кубинским Христом. Ему было 33 года. Фидель помог нам сохранить веру в справедливость, идеалы молодости. Он не предал Идею, как ее предали позорные вожди. Поэтому Кастро и стал живой легендой.

Как светлый Бог, неудержимо

Ты вел восставшей черни рать:

И реки повернули вспять,

И горы расступились зримо.

О Куба, все здесь сердцу мило…

Твоя земная благодать

Народу гордому под стать,

Под стать герою полумира.

Как океан – необозримый,

Как солнца луч – неуловим,

Ты вел бойцов своих дружин

На бой святой и справедливый.

Фидель, орел неукротимый,

Ты верен Правде до конца!

Нам бы такого храбреца —

Была бы Русь непобедимой.^[162]

Если кубинец Фидель Кастро стал в XX веке воплощением революции в политике, то три величайших мексиканских художника явились живым воплощением революции в живописи (Ороско, Ривера, Сикейрос). Хосе Клементе Ороско (1883–1949) считается основателем национальной школы настенно-монументальной живописи. Он родился в семье владельца мелких предприятий в Гусмане. Затем окончил школу при Педагогическом институте. Там же он постиг и первые уроки живописи, у художника Х. Посада, чья мастерская находилась неподалеку. Там пробудился его творческий дух, осознав существование искусства живописи. Он посещал вечерние классы Академии Сан-Карлос, главного художественного заведения Мексики. В 17 лет ему при взрыве оторвало кисть левой руки и повредило глаз. Однако это заставило его острее вглядываться в жизненные катаклизмы. Получив немалые знания в архитектуре, живописи, математике, он полностью отдался учебе в Академии художеств. Во время учебы он внимал словам известного ученого и живописца доктора Атля, жившего в Европе и рассказывавшего о великих фресках Возрождения, о Сикстинской капелле, о Леонардо. К тому времени в стране вспыхнула революция 1910–1917 гг. После падения режима Уэрты во главе академии стал доктор Атль. Первым «декретом» стало объявление: «Кирпичи тоже нужны революции». Это означало, что художник должен служить народу и быть строителем государства, а не его разрушителем или холодным лакировщиком. С тех пор Ороско крепко-накрепко связал свое творчество с исторической тематикой («Последние испанские солдаты, покидающие мексиканскую землю в 1825 г.»). Он пишет серию «Мексика в революции». В этом графическом документе эпохи нашли отражения страшные картины гражданской войны и самоуничтожения (расстрелы, конвульсии, разрушенные дома, повешенные, трупы). Уже тогда он сформулирует тему своей живописи: «Моя единственная тема – человечество». Он рисует всех – солдат, генералов, монахов, актеров, президентов, проституток, школьниц – и становится знаменитым. Все говорят о его персональной выставке (1916) и даже называют «мексиканским Гойя». В набросках «Мексики в революции» ощущаем тональность «Бедствий войны». Надежда на то, что художественный вкус в США более развит, развеялись. Американская таможня уничтожила 60 его работ, обвинив его в аморальности. Позже Сикейрос так описывал его жизнь в Нью-Йорке: «Он жил в страшной бедности и работал на фабрике кукол, раскрашивая лица из пульверизатора, а глаза и ресницы от руки». Вернувшись на родину, Ороско становится затворником. Многие даже стали называть его одиноким волком. Известны его стенные росписи. К тому времени уже существуют росписи Монтенегро, Риверы, Леаля и других, которые в свою очередь опирались в творчестве на древние росписи индейцев. Существовали и простонародные росписи в частных домах и пулькериях. «Истинно национальное, – писал Ороско в 1923 году, – может основываться не на театрализованном гардеробе того или иного вида, не на той или иной простонародной песне весьма сомнительного качества, а на взятом в полном объеме нашем научном, промышленном или художественном вкладе в цивилизацию». Можно сказать, что Ороско смог синтезировать знания и искусство великих мастеров итальянского Возрождения и природный вкус обитателей древних цивилизаций Месоаме-рики. К чести американцев, они предоставили ему в 1932 г. в полное его распоряжение 270 кв. м стен Бейкеровской библиотеки в Дартмутском колледже (штат Нью-Хэмпшир, США), которые он покрыл фресками. Ему дали профессорский оклад и предоставили деньги на поездку в Европу (Англия, Франция, Италия, Испания). Приступив к работе, Ороско создал обширную панораму деятельности человека на американском континенте. Так, эпос индейской части – начало освоения западного полушария – открывала сцена миграции монголоидов. Тут представлены ацтекские воины с серебряными штандартами и перьями, сцены с Кецалкоатлем, жертвоприношения жрецов богу войны, индейцы, вскапывающие землю на фоне побегов кукурузы, железные рыцари с крестом и мечом, Кортес, трупы и машины, символизирующие англоязычную Америку и машинную цивилизацию. Тут же он создает, используя уроки художника Джотто, удивительный образ мексиканского Христа. «Христос, разрушающий свой крест» предстает на фоне гор оружия, рядом с могилой неизвестного солдата. Этот потрясающий Христос с огромным топором в руках напоминает нам то ли лесоруба, то ли мясника, то ли восставшего ангела. Он всем своим видом говорит о готовности к битве. Это мужественный образ борца и революционера, готового повести в бой угнетенные массы своих приверженцев. Впечатление усиливает и расположенная рядом фреска «Заточение духа», символизирующая скованные и порабощенные международным капиталом и империализмом силы интеллигенции.

В 1937 г. с приходом правительства Карденаса в Мексике начинаются важные социальные преобразования. Крестьяне получают во владение 25 млн. акров земли. В страну возвращаются три великих живописца – Ороско, Ривера и Сикейрос. В 1936–1939 гг. художник создает грандиозные фрески в Гвадалахарском университете, в правительственном дворце, в приюте Кабаньаса. Во фресках «Катарсиса» изображена толпа разгневанных и истощенных людей, которые предъявляют вожакам требования справедливой и достойной жизни. Те же указывают им на букву закона, раскрыв свои талмуды. А. Костеневич называет фреску «Фарисействующие вожди и страждущая толпа». Символичен и образ ученого с пятью обращенными в разные стороны лицами. Здесь не только символ неустанного научного поиска, обращенного во все стороны света, но и их готовность ответить на любой социально-политический или финансовый заказ. Надо бы отметить и фреску «Идальго-освободитель» в Правительственном дворце Гвадалахары. На этой фреске Идальго представлен в облике Прометея, с факелом в руках он освещает путь восставшему народу. Трудно даже перечислить все фрески великого Ороско. Тут и «Бесчеловечный труд» (1941), где согбенные фигуры рабочих подобны роденовским фигурам из «Страшного Суда», и «Правосудие» (1941) в Верховном суде, где изображена заснувшая фигура Закона, почти выронившего меч (она была бы очень к месту в Верховном Суде России), и «Апокалиптическая блудница» (1942–1944) из Церкви Иисуса в Мехико, фигура которой как две капли воды напоминает мадам Олбрайт, и «Расстрел» (1940) из библиотеки «Габино Ортис», восходящий к «Расстрелу в ночь со 2 на 3 мая 1808 г.» испанского живописца Гойи. В отношении его картин можно было бы сказать словами ацтекского поэта и правителя Нетсаулькойотля: «Книга картин – это твое сердце». Когда художника провожали в последний путь, Диего Ривера сказал в отношении всей его живописи: «Ороско поднял народные деяния и психологическую трагедию Мексики до выражения решительно монументального. Если однажды Мексика захочет исследовать свою карту болезни, чтобы попытаться излечиться от своих язв и развить свои лучшие качества, ничто не будет более полным и точным, чем творчество Ороско и Посады».^[163]

Традиции Ороско воплощали Сикейрос и Ривера. Альфаро Сикейрос (1898–1974) создал грандиозные росписи в Мехико – в клубе профсоюза электриков (1939), в Дворце изящных искусств (1945, 1950–1951), в «Полифоруме» (1971). В дни мексиканской революции он сражался капитаном в отрядах армии свободы, тогда как его отец был полковником на стороне диктатора. Затем он побывал в революционной Испании, не раз сидел в тюрьмах и находился в изгнании. Ренато Гуттузо писал: «Его цель была ясна: возобновить традиции монументального искусства доколумбовой эпохи и совместить их с живописью итальянского Возрождения. Взгляд Сикейроса простирался от ацтекских пирамид до Микеланджело и Тинторетто. Но он всегда проектировал мифы и легенды древней Мексики в современность. Ацтеки были для него символом революции и борьбы родины за независимость». Используя технику распыления красок, он искал новые законы перспективы, мечтая о волшебном инструменте, гигантской кисти, с помощью которой можно было бы создавать фигуры огромных размеров, как рисунки в пустыне Наска. Он создал грандиозное полотно в Зале конгрессов в Мехико. Это панно получило название «Путь человека на Земле и в Космосе» и посвящено героям человечества и его палачам. Площадь в восемь тысяч метров в три раза превышала площадь фресок знаменитой Сикстинской Капеллы. В президентском дворце-музее Кастильо де Чепультепек в Мехико им дана кровавая история битв человечества. В основу фресок легли документальные фотографии времен мексиканской революции. В скорбных шеренгах революционеров, несущих тела погибших бойцов, в их суровой решимости видна твердая вера, что победа будет за народом. И хотя к знамени родины тянутся руки тиранов и предателей, но всем объективным наблюдателям уже ясно: в итоге все равно победят революционеры-социалисты.

Такой же яркой и несгибаемой фигурой был создатель национальной школы монументальной живописи Диего Ривера (1886–1957). Ему принадлежат циклы росписей в Министерстве просвещения (1923–1929) и Национальном дворце в Мехико (1929–1950). Известна история с фресками, которыми он расписал Рокфеллеровский центр. Весной 1933 г. ему предложили расписать стены и потолок главного вестибюля небоскреба в манере росписи храма, но в современном духе. Ривера считал Ленина кульминационным пунктом в истории человечества. Рокфеллеры собирались разместить в здании правление могущественной нефтяной компании «Стандард ойл». Рядом с Лениным лозунги: «Мы хотим работы, а не благотворительности!», «Долой империалистические войны!». Заказчик пытался подкупить художника. Но тот остался непреклонен. В конце концов портрет Ленина ночью тайно соскоблили. Сегодня в центре росписи находится фигура А. Линкольна. Впоследствии Ривера восстановил уничтоженную роспись на стенах дворца изящных искусств в Мехико. Ныне в стране великой революции ее дети и внуки спешат уничтожить везде, где можно, малейшие признаки эпохи, которая у других наций вызывает гордость.

Для коренных жителей Месоамерики фрески великих художников представляли собой не просто поэтические образы. Трагические последствия вторжения западной цивилизации на земли Америки известны. Некоторые народности, как было сказано, исчезли под напором белых поселенцев, создавших США. Тем не менее, опыт древних цивилизаций Месоамерики часто используют при анализе современных явлений и событий. К примеру, писатель А. Зиновьев сравнивал крах империи инков с крахом СССР, поставив эти события в один общий историко-цивилизационный ряд: «Колоссальный пример, я о нем начал говорить больше десяти лет назад, – это завоевание, разгром империи инков, когда 300 испанских воинов во главе с Писарро победили 300 тысяч инков, которые могли их затоптать просто в грязь. В течение нескольких минут эти тысячи были разгромлены!.. Если вы вспоминаете историю, Писсаро принял гениальное совершенно решение. Он бросился с группой воинов на фигуру бога инков – и все: когда те увидели, что бога их захватили и ничего особенного не произошло, армия капитулировала сразу».^[164] Здесь верно лишь одно: в обоих случаях речь идет, в конечном счете, о тотальном столкновении культур («цивилизаций»). Все остальное – блеф… Против СССР и России (отнюдь не против коммунизма) были брошены силы и богатства всей объединенной западной буржуазной цивилизации. В грандиозной битве культур русские только отступили. Отошли на время, как во времена вторжения Гитлера или Наполеона. Их культура и мысль не сломлены и не побеждены. Решающие сражения еще впереди. Заново перестроив наши ряды, усвоив лучшие достижения мира, сбросив ярмо ничтожеств и недоумков во власти, мы стремительно пойдем вперед, обгоняя старые корабли Запада и Востока, ибо как раз в духовном, культурно-нравственном отношении Русская Цивилизация является наиболее высокой и содержательной.

К концу XIX в. завершился раздел мира. Прогресс в области экономики, науки, образования, техники, культуры становится постоянным и все усиливающимся фактором, создавая прочную инфраструктуру мировой цивилизации. Мы показали, сколь велики заслуги Европы, Латинской Америки, Японии в формировании современной цивилизации. Это стало возможным во многом и благодаря универсальности культуры Запада. «Западный мир создал универсальные кристаллизации, обеспечивающие непрерывность в формировании образованности: imperium Romanum и католическую церковь. Оба эти института стали основой европейского сознания… – писал философ К. Ясперс. – Однако тенденция к созданию универсальных форм образованности не привела здесь к мертвой закоснелости духовной жизни».^[165] В XX веке всем странам Месоамерики, впитавшим через Испанию католицизм и культуру Европы, предстояло пройти и фазу индустриализации.