Процветание и упадок магии

ПЕРИОД ПРОЦВЕТАНИЯ

Едва ли когда-нибудь, раньше или позже, человек так глубоко верил в демонические силы, как в эпоху процветания веры в существование ведьм. Предполагалось, что не только многочисленные толпы демонов наносили вред здоровью, жизни и имуществу людей, но что они имели еще и среди людей множество покорных слуг, главной задачей которых было делать зло своим ближним. Человек был бессилен против этих вредных и все разрушающих существ, так как демоны, а также и их помощницы, ведьмы, имели силу делать то, чему ни один человек не в состоянии был воспрепятствовать. Но если люди, действительно, были совершенно бессильны, пока полагались на свои естественные средства, то нет ничего удивительного, что они схватились за сверхъестественные средства, чтобы иметь возможность хотя бы существовать на свете. Но так как число и сила этих средств неизбежно должны были находиться в соответствии с опасностями, которые они должны были отвращать, то легко понять, почему магия никогда раньше не играла такую важную роль во всех человеческих отношениях: просто потому, что до этого никогда еще вторжение демонов в человеческую жизнь не достигало таких размеров. Конечно, прежде всего была призвана церковь, чтобы принять под свое покровительство благочестивых и подать им руку помощи в борьбе против дьявола и его слуг. Но этого очевидно было не достаточно. Человек во всякий момент мог подвергнуться коварным замыслам ведьмы, священник же или какой-либо другой служитель церкви далеко не всегда был под рукой, чтобы отвратить ее козни, следовательно, сам народ должен был позаботиться о магических средствах, чтобы отвратить от себя зло. Таким образом, народная магия поднялась в то время на поразительную высоту. К ней мы по порядку сначала и обратимся.
Народная магия, согласно природе вещей, имела тройную задачу: открывать ведьм, чтобы предавать их суду, предупреждать несчастье, которое они могли бы навлечь, и, наконец, исцелять произведенный ими вред. Для этого существовало множество средств; но нет возможности проследить эти разнообразные магические операции до их первоначального происхождения. Притом они большею частью так бессмысленны, что являются скорее плодом больного ума, чем результатом исторического развития. Поэтому я ограничусь лишь тем, что приведу характерные примеры; полное же воспроизведение их потребовало бы целых фолиантов.
По чему узнают ведьму? Если через нее бросить нож, на котором изображен крест, тогда она должна открыться. Кто носит при себе найденный им зуб от бороны или зерно, бывшее в хлебе, увидит ведьму в церкви с подойником на голове. Если взять с собой в церковь на утро Светлого Воскресения яйцо, то можно узнать всех женщин, принадлежащих дьяволу; но и они знают об этом и стараются раздавить яйцо в кармане; если им это удается, то разрывается и сердце у того, кому принадлежит яйцо. Если намазать свиным салом детские башмаки, то ведьмы не могут выйти из церкви, пока в ней остаются дети. Кто во время обедни в день Рождества станет на скамейку, сделанную из нового дерева, тот может узнать всех ведьм общины, так как они поворачиваются спиной к алтарю; но и ведьмы его видят, и он рискует жизнью, если они успеют настигнуть его после службы, прежде чем он придет домой. Можно также узнать ведьму по тому, что изображение, которое видно в ее глазу, перевернуто. (Если смотреть в глаз другого человека, то увидишь свое собственное изображение в прямом виде). Если варить в одном горшке разные вещи, то этим можно причинить ведьме такую боль, что она придет и сама будет просить прекратить это кипяченье, и т. д.
Чтобы предупредить несчастье, которое ведьмы могут навлечь, существовало также множество средств.
Многие из них являются подражанием действиям, упоминаемым в священном писании при различных частных случаях и признаваемым поэтому одинаково полезными и при других условиях. Сюда относятся церемонии, предписанные евреям при праздновании Пасхи: они должны были окропить кровью ягненка все косяки дверей и верхние балки и не оставлять у себя никакого мяса до следующего дня; остатки же должны были сжечь. Так как окропление дверных косяков служило главным образом для того, чтобы не допустить в дом ангела смерти, то, естественно, предполагалось, что эта же церемония может отвратить и другое несчастье; поэтому на дверных колодах рисовали мелом или углем кресты. Кроме того, старались ежедневно съедать все, что было съестного, а остатки воды и молока выливали. При других нравах, конечно, появились и другие точки зрения. Разумеется, всего опаснее считалось дать ведьме что-либо взаймы, ибо таким путем она легко могла внести в дом всякого рода несчастье при возвращении данного ей. Особенно же следовало остерегаться ссужать что-либо в те дни, когда происходили, как думали, перелеты ведьм. Отсюда с течением времени, говорит Преториус, развился тот взгляд, что ничего не следует давать взаймы утром. Да и для торговых людей было очень важно продать товар по возможности скорее. Поэтому первый покупатель получает товар несколько дешевле, чтобы таким образом облегчилась продажа и торговец скорее получил бы свою «выручку».
Возникновение других обычаев едва ли более объяснимо. Иногда втыкали во все углы комнат бузину или дикую вишню, а часто даже и снаружи в стену дома, чтобы ведьмы не могли войти в дом. Если из дому выходило лицо, подозреваемое в ведовстве, то хозяйка брала горячую золу из печки и бросала ему вслед. На Иванов день обыкновенно собирали девять трав, тщательно сохраняли их дома и. курили ими, если предвидели опасность быть околдованными. В некоторых странах считалось также опасным прясть по вечерам; во всяком случае, не следовало оставлять на ночь на веретене пряжу; в противном случае явились бы ведьмы и испортили бы ее вместе с другими вещами. Не было также недостатка в народных заклинаниях, имевших целью предотвратить колдовство ведьм; в Вестфалии 22 февраля перед солнечным восходом крестьянские работники старались колотить в дверь топором и пели:

Вон убирайся, птица нечистого; (Schwellenvogel)
Праздник св. Петра уж настал,
Строй себе дом и стойло, и двор,
Навес и овин, все, что надо тебе,
Чтобы не было здесь никакого вреда
На год, считая от этого дня.

Под именем «птицы нечистого» (Schwellenvogel) подразумевалось все: всякая погань, всякая мелкая тварь, терзающая человека, колдовство и т. д. После этого заклинания дом в течение года остается свободным от вреда; поэтому делали подарки тем, кто выполнял этот обряд.
Конечно, существовало также множество средств для устранения вреда, который был причинен ведовством. Почти все эти средства основаны на том, чтобы той или иной мистической операцией причинить ведьме такую неприятность, которая заставила бы ее уничтожить ее колдовство.
Один из способов этого состоял в том, чтобы в воскресенье перед солнечным восходом срезать во имя дьявола ореховую палку; затем вымести пыль из всех четырех углов дома или стойла, собрать ее в мешок, завязать его и, положивши на пороге двери, бить по нем палкой во имя дьявола. Каждый удар по мешку чувствуется сердцем ведьмы и таким образом вынуждает ее снять колдовство. Если от колдовства захворал человек, то делалось его изображение из воска, и заказывали священнику прочитать над ним в одну пятницу три мессы. Затем прокалывали изображение * в том месте, где больной чувствовал боль; тогда ведьма была вынуждена изгнать напущенную болезнь.

--------------
* Сравни изображения диких народов, стр. 19, и халдеев, стр. 29.

Если коровы мало дают молока, то, само собою, в этом виновата ведьма; поэтому собирают то небольшое количество молока, которое могли получить, кипятят его и во время кипения ко-лят в него ножом; это так мучительно отзывается на ведьме, что она бывает вынуждена возвратить молоко, и т. д.
Была и другого рода магия, стоявшая во всех отношениях на той же высоте, как и народная, т. е. столь же бессмысленная, создавшаяся благодаря потворству католических монахов, сделавших себе значительные доходные статьи из всякого рода магических операций; они читали мессы на все возможные и невозможные случаи, фабриковали амулеты, как, напр., Agnus Dei, ярлыки на зачатие и т. д.
Существует множество примеров такого рода, но для иллюстрации достаточно привести лишь несколько из них:
«Если священник говорит во время мессы следующие слова: «Не сокрушайте костей его» и при этом прикасается к зубам, то это есть средство от зубной боли.— При лихорадке священник умывает больному руки святой водой и при этом читает про себя 144-й псалом или же берет больного за руку и говорит: «Да будет тебе лихорадка так же легка, как Деве Марии рождение Господа нашего Иисуса Христа». Если это не помогает, то он берет три просвиры, на которых совершалась месса, пишет на одной: как есть Отец, так есть и жизнь; на другой: как есть Сын, так есть и Дух Святой; на третьей: как есть Дух, так есть и исцеление; — затем дает их съесть больному в течение трех дней одну за другой; при этом необходимо было наблюдать, чтобы больной ничего больше в эти дни не ел и каждый вечер читал бы по 15 раз «Отче Наш» и 15 раз «Богородице, Дево, радуйся»...
В особенности отличаются своим безвкусием различные заклинания.
Примеры взяты из бенедикционала капуцинов; следующая надпись сохраняет дом от огня:
«Гели, Гелоим, Софар, Эммануил, Саваоф, Агла, Тетраграмматон, Гагиос, Офнос, Исхирос, Афа-натос, Иегова, Адонаи, Садай, Мессия. Несотворенный Отец + несотворенный Сын + несотворен-ный Дух Святой + Иисус Христос, царь царствующих, да приидет в мире. Слово плоть бысть + , и Бог стал человеком. Христос + побеждает. Христос + царствует. Христос + повелевает. Христос да охранит и защитит этот дом от молнии и огня».
Дощечка с такой надписью окроплялась святой водой и прибивалась над домом или над воротами.
Чтобы защититься от преследований дьявола и ведьм, запасались освященными монетами, «благословенными деньгами», священными ярлыками, «ярлыками зачатия» и носили их при себе, обыкновенно в ладанке на шее. Таким образом, это были настоящие амулеты с большой торжественностью освящаемые. Освящение состояло в молитве и заклинании, произносимом над монетами. Последнее выражалось так:
«Вас, проклятых и навеки осужденных дьяволов, в силу слов: Мессия, Эммануил, Саваоф, Адонаи, Афанатос, Исхирос и Тетраграмматон, мы сковываем, обессиливаем и изгоняем вас из каждого места и дома, где будет положена эта монета. Далее мы приказываем вам, да не будет у вас власти вредить телу жителей чумой. Идите, проклятые, в геенну огненную; мокните в уготованных вам пучинах и впредь не дерзайте являться сюда. Так повелевает вам Бог Отец + Бог Сын 4- и Бог Дух Святой +. Мокните так, вы, дьяволы, навеки осужденные, во имя Господа Нашего Иисуса Христа, который приидет вновь судить живых и мертвых и всю вселенную огнем. Аминь».
Так же освящался и «ярлык зачатия»; поэтому излишне еще раз повторять об этой церемонии.
Но как ни нелепы эти заклинания, в них все-таки есть хоть тот смысл, что здесь с духовным существом, дьяволом, борятся духовными же средствами. Верхом абсурда является обращение такого рода заклинаний против мышей, саранчи и подобных им «немых бестий», однако и перед этим не отступили и не испугались.
В старинных бенедикционалиях, откуда взяты эти примеры, говорится следующее: «Бенедикция от мышей, саранчи, майских жуков, червей, змей, жуков, гусениц и других вредных Тварей, одобренная папою и часто употребляемая капуцинами». Против мышей приблизительно действуют так же, как и против дьявола; сначала монах произносит длинную молитву, а потом заклинает их:
«Заклинаю вас, вредные мыши (или саранча или черви и т. д.), Богом, всемогущим Отцом + и Иисусом Христом, его единым Сыном + и Духом Святым, от обоих исходящим + , да исчезнете вы немедля с наших полей и нив и впредь да не будете жить в них, но отправитесь туда, где вы никому не можете вредить» и т. д.
Всего труднее и опаснее был тот случай, когда человек был одержим каким-нибудь бесом. Конечно, беса можно было изгнать, но лишь после весьма продолжительной церемонии, причем и заклинания, и другие действия следовали одно за другим. Понятно, что это заклинание и изгнание дьявола из человека всегда совершались только служителями церкви; но даже не всякий священник был посвящен в это, как об этом ясно говорит старинная бенедикциональ:
«Кто изгоняет бесов, должен иметь очень чистое сердце и исполнять все это в высшей степени осторожно и умно. Если позволяют обстоятельства, то до этого он должен причаститься Святых Тайн» и т. д.
Затем следует длинное описание, как он в облачении должен приблизиться к бесноватому, как должен обвить конец облачения вокруг шеи; затем какие должен читать молитвы и т. д. Смысл всех этих заклинаний всегда тот же самый, с каким мы уже выше познакомились.

Кроме этих сверхъестественных духовных средств для борьбы с дьяволом и ведьмами, у церкви было еще и другое более земное и материальное средство, которое должно было служить не только для отвращения вреда, но также и для совершенного искоренения зла. Средством этим были процессы ведьм. Каждого, кого подозревали в ведовстве, обыкновенно привлекали на суд инквизиции, и если подозреваемый не умирал под пыткой, которой его подвергали, чтобы принудить его к признанию, то, без сомнения, он кончал свою жизнь на костре. Иной исход процесса о ведьмах был редкостью. Казалось бы, надо было ожидать, что столь действительный и радикальный образ действий положит конец существованию ведьм; между тем результат получился совершенно обратный. Чем ярче разгорались костры, тем многочисленнее становились ведьмы. Если б это была действительная еретическая секта и ее бы преследовали таким образом, то, вероятно, она бы скоро исчезла; даже многочисленные альбигойцы и вальденсы были, как мы видели, истреблены в короткое время. Но так как ведовство было только воображаемым преступлением, которого никто не знал, то естественно, что преследование произвело лишь то, что ужас охватил все народы. Чтобы защититься самому, доносили на своего соседа. Чем больше было приговоренных, тем больше делался страх, больше было и доносов. Таким образом, сами процессы о ведьмах укрепляли в народе веру в существование их чародейства.
Достаточно будет краткого исторического обзора развития процессов о ведьмах, чтобы доказать справедливость этого взгляда. Выше мы видели, как великий учитель церкви Фома Аквинский установил в середине XIII века тот взгляд, что дьявольская магия возможна. Инквизиция во Франции, намеревавшаяся истребить последние остатки еретических сект, приняла к сведению эту мысль — и начались обвинения как в ереси, так и в чародействе. Когда с еретиками все было покончено, продолжались преследования одних ведьм; таким образом, процессы о ведьмах процветали во Франции до 1390 г. В этом году французский парламент решил, что обвинения в чародействе должны впредь разбираться в светских судах, а не в духовных, как это велось раньше. А так как светские судьи не интересовались собственно самим ведовством, а главным образом рассматривали только вред, который происходил от него, то осуждения становились все реже и, наконец, совершенно прекратились. Конечно, такой ход дела был крайне неприятен инквизиторам, так как они получали значительный доход от конфискации имущества осужденных. Поэтому они нашли себе новую арену действий. Пока во Франции процветали процессы о ведьмах, смежные с нею страны оставались в покое, и подобные процессы бывали в них лишь в виде исключения.
В Германии серьезные преследования ведьм начались только с 1448 г., когда два доминиканца, Иаков Шпренгер и Генрих Инститор, получили от папы Иннокентия VIII известную буллу «sumrais desiderantes», дававшую им полномочие преследовать и искоренять ведьм. Этот папский акт описывал союзы ведьм и чертей и все видимые деяния ведьм как действительные факты и предписывал всему духовенству оказывать содействие инквизиторам. Но, несмотря на это, процессы о ведьмах нелегко входили в обычай, так как никто не верил басням, которые возведены были в догмат главою римской церкви.
Народ, конечно, верил в чародейство и даже пользовался им, но в течение многих веков, когда церковь осуждала веру в возможность дьявольской магии, эта вера, вообще, не проявлялась в нем; надо было, значит, вновь пробудить ее. Этот труд взял на себя Иаков Шпренгер; с этой целью он издал в 1487 г. свое позорное произведение: Malleus maleficarum (Молот ведьм), названное так потому, что оно должно было сокрушать ведьм. В нем подробно были описаны ведьмы, союз их с дьяволом и прочие беззакония. В последней главе мы расскажем о том, как велись процессы. В судебной стороне дела были два пункта особенной важности. Чтобы привлечь ведьму к суду, не требовалось никаких обвинений, основанных на доказательствах, достаточно было одного лишь доноса (Oenunciatio). Благодаря этому обвинитель был вполне гарантирован в том, что он не будет в ответе, если бы его обвинение оказалось ложным, но такого случая почти никогда не было, так как несомненным доказательством считалось признание самой ведьмы, а оно вынуждалось пыткой. Но если, несмотря на все пытки, ведьма не сознавалась, то тем самым ее вина становилась еще очевиднее, потому что такое упорство она могла проявить, разумеется, только с помощью дьявола. Нечего доказывать, что эти два обстоятельства особенно способствовали процессам о ведьмах и что лишь немногие обвиняемые избегли смерти.
Когда «Молот ведьм» достаточно наставил народ, как надо смотреть на чары, а поднятые процессы вселили необходимый страх, то обвинения стали делаться все многочисленнее. Невозможно определить, сколько вообще людей было казнено в течение нескольких веков по подозрению в чародействе, но известно, что в течение одного года в одном только городе это дело велось так широко, что было умерщвлено тысячу человек, а когда прекратились преследования, то в Германии оказались целые округа, в которых остались в живых только две женщины; при этом надо заметить, что и мужчины далеко не всегда избегали такой же участи. Все компетентные в этих вопросах люди единогласно утверждают, что число сожженных ведьм доходит до нескольких миллионов.

Более детальное описание процессов о ведьмах выходит за рамки нашей книги. Нам нужно было лишь указать на значение этих процессов, как средства вызвать веру в ведовство, а это уже обнаруживается с достаточной ясностью из приведенных исторических фактов. Психологическое исследование о том, как эта вера при данных условиях постепенно все более и более утверждалась, мы должны отложить до другого места; но как доказательство того, что не только широкие слои народа, но и более образованные сословия,— духовенство и рыцари,— верили в справедливость такого рода обвинений, можно упомянуть о случае из одного процесса о ведьмах. Шесть женщин в городе Линдгейме были подвергнуты пытке, чтобы принудить их к сознанию в том, что они вырыли на кладбище труп новорожденного ребенка, чтобы употребить его для своей чародейской мази. Они сознались. Однако муж одной из этих женщин настоял на том, чтобы в присутствии всего суда могила была разрыта, и в ней, конечно, нашли ребенка в гробу нетронутым, но инквизитор утверждал, что нетронутый труп есть только дьявольское наваждение; а так как все женщины сознались в своем деянии, то их признанию придали больше значения, чем показанию собственных чувств, и, таким образом, все женщины были сожжены. Подобными случаями изобилуют акты процессов о ведьмах; читая их, создается впечатление, что если какая-нибудь из участвующих сторон и была во власти дьявола, то, во всяком случае, не обвиненные ведьмы, а преподобные инквизиторы.