Ограничения современной научной парадигмы организационной психологии

Рассмотренные выше традиционные подходы позволяют значительно улучшить многие аспекты организационной деятельности, но не всегда приближают нас к пониманию причин тотального организационного кризиса в России. На наш взгляд, серьезные трудности, с которыми столкнулись психологи в объяснении негативных явлений в российских организациях, обусловлены ограниченностью научной парадигмы, в рамках которой до сих пор развивалась организационная психология.

Понятие научной парадигмы получило широкое признание благодаря работам Т. Куна, который использовал его для обозначения совокупности теорий, концепций, методов и представлений, разделяемых научным сообществом в определенный период времени[25]. Парадигма представляет собой некоторый набор базовых правил и понятий, которые позволяют классифицировать и систематизировать реальный мир, определяют ключевые научные проблемы, очерчивают приемлемые формы их интерпретации и дают ответы на те вопросы, которые потенциально могут быть решены в этой парадигме. Парадигма устанавливает границы и направления научного исследования и таким образом позволяет объединять и концентрировать усилия исследователей.

В то же время парадигма накладывает ограничения на способность ученых исследовать факты и проблемы, не укладывающиеся в рамки признанной парадигмы или противоречащие ей. Строгое следование парадигме ведет к аккумуляции чрезмерно большого количества парадоксов и проблем, которые либо отвергаются, либо истолковываются неверно. Критическая масса аномальных фактов или явное несоответствие парадигмы изменившимся условиям ведет к «сдвигу парадигмы», т. е. к поиску и формулированию принципиально нового подхода, способного объяснять мир адекватно новым условиям.

В чем же состоит специфика традиционной парадигмы организационной психологии, которая столкнулась с множеством неразрешимых проблем в российских организациях? Основные этапы ее становления пришлись на период напряженнейшей конфронтации между так называемыми капиталистической и социалистической системами.[26] Это противостояние постоянно держало конфликтующие стороны в напряжении, заставляя предпринимать колоссальные усилия по консолидации общества и сглаживанию внутренних социальных конфликтов.

В рамках каждой из систем активное противопоставление «мы —они» способствовало формированию представлений о приоритетности целей противоборства двух систем перед другими общественными или индивидуальными целями: разве нельзя поступиться любыми «частными» намерениями, если стоит вопрос о стратегических интересах или даже самом выживании системы, частью которой ты являешься?

Иными словами, глобальная поляризация мира убеждала всех в безоговорочной приоритетности основной цели данной системы над всеми иными целями. Причем эта цель была как общей для системы в целом, так и индивидуальной, глубоко личной целью подавляющего большинства ее отдельных членов. В таком контексте мелкие противоречия и отклонения индивидуальных целей от общей цели могли вообще не приниматься во внимание.

На организационном уровне глобальная конфронтация общественных систем была выражена в стремлении создать единую организационную команду, объединенную общей целью и свободную от серьезных антагонизмов. В рамках решения этой задачи и формировалась организационная психология как наука: выбор предмета ее исследований, их границы и направленность, актуальность и важность научных проблем, приемлемые формы их объяснения — все это, в конечном счете, определялось сверхзадачей превращения организации в единый, бесконфликтный организм.

Западная организационная психология, как мы уже отмечали, добилась в этом направлении значительных успехов: накоплен огромный опыт практической работы, сформулированы многочисленные теории и концепции, проведен анализ разнообразных организационных проблем, разработан богатый арсенал конкретных, прикладных методов. Однако, несмотря на эти достижения, организационные психологи на Западе, так же как и в России, по-прежнему работают в рамках исходной парадигмы, сформировавшейся в эпоху глобальной конфронтации. По-видимому, стереотип конфронтационного мышления еще долго будет напоминать о себе и в науке, и в делах, и в мыслях людей. Достаточно вспомнить продолжающееся расширение НАТО и войну в Югославии, которые вряд ли можно обосновать какими-либо объективными причинами, кроме ностальгического желания восстановить прежнюю конфронтацию и былую внутриблоковую гомогенность.

В новой политико-экономической ситуации, когда мир из биполярного превращается в сложную многополюсную систему, конфронтационная парадигма страдает серьезными ограничениями на всех уровнях. Сегодня она слишком тесна для решения многих организационных проблем. Наиболее зримо неадекватность парадигмы проявилась в России: организации, которые выпали из системы плановых целей, объединенных общей идеей противостояния, потерялись в хаосе свободного рынка, растеряв и без того невысокую эффективность. Не менее серьезные проблемы возникают и у западных организаций: действия валютных спекулянтов, способных не только разорить любую организацию, но и обвалить денежную систему целой страны, уже давно заставили многих забыть о былом партнерстве по конфронтации. Или взять, к примеру, многочисленные слияния крупнейших нефтяных, автомобильных, табачных и прочих концернов, в которых внутриорганизационные интересы явно превалируют над национальными и никак не вписываются в конфронтационную схему.

Главным ограничением конфронтационной парадигмы на организационном уровне, на наш взгляд, является отрицание противоречивой природы организации, которая никогда не может быть абсолютно однородным образованием, и ее общая целенаправленность носит относительный характер. У каждого из ее членов в явной или скрытой форме, с большей или меньшей интенсивностью проявляется стремление к сопротивлению общей цели и следованию своим собственным индивидуальным целям. По-видимому, это противоречие является важнейшим источником организационного развития. Иными словами, организация выступает как непрерывное, динамическое противоречие, в котором следование общей цели неизменно сопровождается стремлением ее членов действовать в соответствии со своими собственными целями и интересами, нередко прямо противоположными общим устремлениям. Индивидуализация сознания, разнообразие личностных особенностей и все большее признание обществом права личности на свободный выбор взглядов, ценностей и собственных целей жизни — все это еще больше затрудняет объединение противоречивых индивидуальных устремлений в едином направлении.