XI.1. Воображение как фактор поведения (Р.Г. Натадзе).

Одной из специфичностей человека, резко отличающей его от животного, является способность действовать соответственно воображаемой, представляемой и притом нередко совершенно отличной от данной, т.е. от воспринимаемой ситуации, что дает возможность человеку, в противоположность животному, сознательно преодолеть “ситуационную ограниченность”, “скованность данной ситуацией”, преодолеть детерминирующее его поведение влияние лишь “здесь” и “сейчас” данной ситуации.

Прежде всего эта способность проявляется в так называемой проспективной деятельности: для человека характерна способность действовать согласно ожидаемой им в будущем ситуации, он планирует свои действия и развивает напряженную активность, направленную соответственно предполагаемой в будущем, пока лишь воображаемой ситуации: готовь сани летом, а телегу зимой.

Стимулирующую деятельность человека роль играет воображение, создающее образы мечты, т.е. мечтание, которое Писарев характеризовал как “побудительную причину”, заставляющую человека “предпринимать и доводить до конца обширные и утомительные работы в области искусства, науки и практической жизни”. Стимулирующее действие воображения проявляется и в непроизвольном импульсивном действии слабовольного человека, ярко представляющего привлекательность стимулирующего это импульсивное, отклоняющее его от поставленной цели, нарушающее принятое решение, действия! Во всех этих случаях налицо активирующее, стимулирующее поведение субъекта действие воображения!

С другой стороны, общеизвестно и обратное - снижающее активность человека-мечтателя действие воображения, как бы удовлетворяющего в мечтах потребности человека и тем самым снижающего его целеустремленность. В этом случае воображение, проявляющееся в своей пассивной форме, опять-таки является одним из факторов поведения, но фактором негативным, поскольку воображаемое достижение цели, удовлетворяя в какой-то мере потребность “аутистически” замкнутого в мире своих мечтаний человека, находящего убежище от реальных трудностей в воображаемом мире своих мечтаний, тем самым подрывает силу мотивации реального поведения, силу побуждения к реальному действию.

Но воображение как фактор поведения проявляется не только в самостоятельной форме “чистого” представления воображения, как это имеет место при представлении нового для субъекта, никогда им не воспринимавшегося, или при представлении того, нереальность чего сознает субъект, но и в качестве лишенного самостоятельности - “связанного” компонента других форм деятельности человека - как познавательных процессов, так и практической деятельности: нет области в повседневной деятельности, где бы не проявлялось, хотя бы и неосознанно, участие фантазии.

Но во всех этих проявлениях воображения как фактора, обусловливающего то или иное проявление активности субъекта, резко различаются две формы его, детерминируемые противоположным отношениемсубъекта, целостной личности к представляемому; это переживание воображаемого, с одной стороны, при полной уверенности субъекта в реальной данности представляемогои, с другой стороны, при знании о его нереальности, когда субъект твердо знает, что представляемое в действительности не дано, что это лишь нечто воображаемое. Именно это противоположное отношение субъекта к создаваемым воображением представлениям и является основанием коренного различия в обусловливающей поведение человека функции воображения, в проявлении воображения как фактора поведения.

Активность человека, его поведение обусловлено, во-первых, какой либо потребностью его, являющейся источником активности, проявляющейся если не непосредственно, то хотя бы в качестве основы мотива его поведения и, во-вторых, данной ситуацией, обусловливающей конкретную форму поведения. При наличии потребности данная ситуация мобилизует субъекта соответствующим единству этих факторов образом, т.е. вызывает в субъекте, как в целостном индивиде, готовность к адекватному действию - соответствующую установку.

Что касается воображения как фактора поведения, как известно оно в известной мере стимулирует поведение субъекта и тогда, когда ему твердо известна нереальность воображаемого. Воображаемая сценическая ситуация стимулирует убедительное для зрителя своей естественностью поведение актёра на сцене. Вообще так называемые “несерьёзные”, или “парящие”, чувства, возбуждаемые представлением прочитанного художественного произведения, вызываются при наличии знания о нереальности содержания, которое вызывает эти чувства!

Конечно, надо полагать, что в обычных условиях воспринимаемое скорее создаёт, и создаёт более сильную установку, чем только воображаемое, хотя бы при уверенности а его соответствии реальности, но это не всегда так. Ведь известны же случаи, когда ожидаемая неприятность или опасность и даже несчастье переживается сильнее и побуждает человека к большей и более бурной активности, чем реальная происшедшая эта же неприятность или несчастье.

Прежде всего, необходимо ответить на вопрос, может ли являться фактором человеческого поведения такое воображаемое, о несоответствии которого реальной действительности хорошо известно субъекту?Ведь зная о нереальности представленной ситуации, субъект тем самым знает и то, что представленная ситуация, поскольку она реально не существует, не может удовлетворить его потребности! Но, с другой стороны, ведь фантазия - это “отлёт от действительности”, и в этом смысле несоответствие объективной действительности является существеннейшим признаком воображения, поскольку для работы фантазии наиболее характерно создание новых для субъекта представлений, образов никогда не воспринимавшихся им объектов,иначе представления фантазии не отличались бы от представлений памяти.

Дело в том, что создание нового образа и “отлёт от действительности” имеют несколько существенно различных проявлений: в одном случае это творчество, это стремление к преобразованию действительности: созданный “отлетом” фантазии образ стимулирует субъекта к его осуществлению; субъект относится к нему не как к уже к данной реальности, а как к подлежащей осуществлению в реальной действительности идее,что , естественно и мобилизует человека к соответствующей активности. Это наиболее активная форма “проспективного” целенаправленного действия, и, следовательно, обязательно предполагающая возникновение сильной установки на деятельность, направленную на осуществление“запроектированного” преобразования действительности и тем более сильного, чем сильнее потребность субъекта в создании этого нового, в этом преобразовании действительности.

В другом случае отрыв от действительности означает уход от действительности, бегство от реальности в создаваемое воображением убежище - в мир фантазий. Это потеря “чувства реальности”, это вышедшее за пределы нормы поведения Дон Кихота, относящегося к воображаемому, как к реальной объективной действительности. В этом случае возникновение установки на основе воображения также несомненно, как и установочное действие галлюцинации или иллюзии восприятия, принимаемой субъектом за действительность. Установка возникает, ибо субъект относится к образам своего воображения как к действительности.

Но существует и третий вид “взлета”, отрыва от реальной действительности, когда субъект представляет себе то, отсутствие чего в действительности ему известно, когда субъект не сомневается в нереальности представленного.

Основной вопрос, который мы экспериментально изучаем на протяжении многих лет - вопрос о том, вызывает ли установку и, следовательно, является ли фактором поведения такая воображаемая ситуация, т.е. ситуация, о нереальности которой мы твердо знаем, и даже больше - воспринимаем другую, реальную, отличную от воображаемой ситуацию,иесли такая воображаемая ситуация, о вымышленности которой мы знаем, вызывает соответствующую установку то, какие факторы обусловливают ее возникновение при отсутствии отношения к ней как к реальности и каковы особенности ее проявления?