Гуманистические идей произведений Д.Н. Мамина-Сибиряка, В.М. Гаршина.

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк (1852-1912). «Воистину русским писате­лем» (А. М. Горький) выступает Д.Н.Мамин-Сибиряк и в ли­тературе для детей, адресуя им рассказы, сказки, очерки. Как и Горький, Чехов, Короленко, Мамин-Сибиряк исследует тему обездоленности ребенка из бедной семьи, ребенка-сироты.И шире — тему лишения ребенка, казалось бы, бесспорного его права иметь детство — рассказы: «Кормилец» (1885), «В ученье» (1892), «Вертел» (1897), «В глуши» (1896), «Богач и Еремка» (1904) ), «Зимовье на Студеной» (1892), «Емеля-охотник» (1884) и др.

В первом из названных рассказов «Кормилец» двенадцатилетний маль­чик, единственный кормилец семьи, гибнет, став жертвой тяжелых условий фабрично-заводского труда.

Лишение детства — объективная предопределенность для крестьянских и городских детей, родившихся в бедности, — ведущий мотив и рассказа «В глуши», очень характерного для Мамина-Сибиряка.

Герои ряда рассказов — бедные крестьяне-рыбаки, охот­ники, обитатели зимовок, заброшенных в глухих местах, — в суровой природе Урала находят несравнимый источник ду­шевной устойчивости. («Емеля-охотник», «Зимовье на Студеной».Герои этих и других рассказов овеяны глубокой симпа­тией автора. Он поэтизирует их привлекательность: доброду­шие, трудолюбие, отзывчивость на чужие страдания. Елеска ухаживает за тяжело больным охотником-вогулом, оказавшим­ся в глухом лесу без всякой помощи. Сердечная доброта Еме­ли проявляется и в случае на охоте: он не решился стрелять в маленького олененка, зная, с каким самоотвержением любая мать защищает свое дитя.

Люди, о которых пишет Мамин-Сибиряк, отличаются каждый своим особым пониманием природы, хотя все они чувствуют ее краски, голоса, запахи. Все внутренне как бы слиты с дыханием леса, реки, неба... Рассказ о любви старика Тараса(«Приемыш») к спасенному лебедю подобен лирической песне. Тарас не просто знает все места вокруг своего жилья верст на пятьдесят. Он душой по­стиг «всякий обычай лесной птицы и лесного зверя». Он любуется птицей, счастлив в общении с природой, ценит ее открытость, непостижимое богатство ее красок, ее способ­ность успокоить, насладить голодающую по ласке душу.

Близок к рассказу «Приемыш» интонационно и по замыс­лу рассказ«Богач и Еремка». Здесь как бы в роли выхоженного лебедя — зайчишка с переломленной лапкой: его не стал брать зубами охотничий умный пес Еремка; в него не смог выстрелить старый опытный охотник Богач, хотя жил он именно тем, что продавал заячьи шкурки. Победа истинного великодушия над всеми другими прагматическими расчетами — основная мысль рассказа, его пафос — в способности чело­века и собаки любить слабого, нуждающегося в защите...

Писатель передает природную предрасположенность че­ловека к защите слабых. Это состояние души, эта особен­ность человеческого отношения к природе и ко всему окру­жающему в названных произведениях передается прежде всего через чувства и конкретные действия стариков и детей, про­диктованные этими чувствами. Так подчеркивается природность, естественность человеческой предрасположенности: в детстве и старости человек открытое, естественнее в чувствах и мыслях, в действиях.

Природа в произведениях Мамина-Сибиряка — не фон для раскрытия чувств, душевных состояний, порывов человека. Природа — полноправный, полнокровный герой произведений, выразитель авторской позиции и эстетичес­кой, нравственной и социальной. Пейзаж, как и портрет героев, живописен, изменчив, краски в движении — переходы одного оттенка к другому гармонич­ны изменению душевного состояния. Вот картина дождливо­го летнего дня в лесу. Под ногами ковер из прошлогодней палой листвы. Деревья покрыты дождевыми каплями, кото­рые сыплются при каждом движении. Но выглянуло солнце, и лес загорелся алмазными искрами: «Что-то праздничное и радостное кругом вас, и вы чувствуете себя на этом праздни­ке желанным, дорогим гостем» («Приемыш»).

Язык произведений Мамина-Сибиряка — народный, живописный, меткий, образный, богат пословицами, поговорками. «Ищи ветра в поле!» — говорит Богач об убежавшем зайчике. «Вместе тесно, а врозь скучно», — замечает он, наблюдая поведение собаки, подружившейся с зайцем.

«Аленушкины сказки»(1894 — 1897) писались Маминым-Сибиря­ком для его маленькой дочери Елены. Девочку, родившуюся в 1891 году, ждала трудная судьба: мать умерла родами, отец был уже немолод, а ее серьезная болезнь мешала рассчитывать на бла­гополучный удел. Отцу предстояло подготовить свою Аленушку к жизни, к ее суровым сторонам, а главное — научить ребенка лю­бить эту жизнь. «Аленушкины сказки» полны оптимизма, светлой веры в добро.

Герои сказок — муха, козявочка, комар, заяц, игрушки, цве­ты — подчеркнуто малы, слабы, незаметны среди больших и силь­ных существ; но все действие сказок направлено к их победе. Сла­бые одерживают верх над сильными, незаметные обретают нако­нец свое место в жизни. Вместе с тем писатель тактично подмеча­ет, что слабые существа нередко заражаются мелочным эгоизмом, желают, чтобы весь мир принадлежал им, и, не в состоянии до­стичь этого, обижаются, делаются несчастными. Подспудная мысль сказок сводится к тому, что невозможно переделать мир себе в угоду, но можно изменить себя и свое отношение к окружаю­щему ради своего же блага.

Сказки Д.Н.Мамина-Сибиряка, подобно сказкам К.Д. Ушинского и Л.Н.Толстого, стилистически и по объекту ана­лиза реалистичны. «Сказка про храброго зайца Длинные Уши — Косые Глаза — Короткий Хвост» (1894) и «Сказка про Комара Немировича — Длинный Нос и про Мохнатого Мишку — Короткий Хвост» (1895), «Про Воробья Воробеичасозданы в традициях народных сказок о животных.

Герои его произведений — обыкновенные звери, птицы, насекомые, которых ребенок, как правило, знает в жизни. В них нет ничего редкостного, исключительного. Медведь, зайчик, воробей, воронушка, комар, даже комнат­ная муха — живут в сказках своей, свойственной им жизнью. Отличительные приметы внешнего облика сказочных героев легко распознаются ребенком: у зайца «длинные уши, корот­кий хвост», у комара — «длинный нос», у воронушки — «чер­ная головушка». Животные, птицы, насекомые — носители качеств, которые отличает в них и народная сказка: заяц тру­слив; медведь силен, но неуклюж; воробей прожорлив, наха­лен; комар назойлив.

Герои в них очеловечены, а характеры обрисованы как самобытные, «лично­стные», что отличает их от фольклорных героев — всегда обобщен­но-типизированных. Так, Комар Комарович и заяц-хвастун выде­ляются среди других комаров и зайцев своей настоящей или напуск­ной храбростью. Даже медведь и волк в конце концов уступают им, решая не связываться с необычным противником («И волк убежал. Мало ли в лесу других зайцев можно найти, а этот был какой-то бешеный»). Залогом победы слабых над сильными является не вол­шебство или чье-то заступничество, не хитрость или удача, а из­менение привычной внутренней позиции.

Действие в сказках, сюже­ты, как правило, строятся на веселых, забавных происшест­виях. Например, столкновение хвастливого зайца с волком или комара — с медведем. Забавна сцена, в которой трубо­чист Яша пытается справедливо рассудить спор между Воро­бьем и Ершом. В то время как он произносит свою речь, его обворовывают.

Сказки познавательны. Очеловечение персонажей помо­гает живее и ярче представить читателю-ребенку характер­ные свойства животных, их жизнь. Знакомя с тем, как и в чем проявляется трусость зайца, сила и неуклюжесть медведя, его свирепость, как трудно приходится воробью в зим­нюю пору, в какой суровой обстановке проводит свою жизнь воробей и как эта обстановка трагически складывается для «желтой птички-канарейки», писатель активизирует ассоциа­ции, воображение ребенка, обогащая и мысль и чувство. Раскрывая законы, которыми уп­равляется животный и растительный мир, Мамин-Сибиряк расширяет познавательные возможности литературной сказ­ки и ее границы как научно-художественного жанра.

В сказках, в отличие от рассказов, пейзаж занимает незначительное место. Здесь видно влияние фольклорной традиции, не знающей развернутого пейзажа. Его зарисовки кратки, хотя и очень выразительны: «Солнце сделалось точно холоднее, а день короче. Начались дожди, подул холодный ветер» — вот и вся зарисовка поздней осени («Сказка про воронушку»). Исключение составляет поэти­ческий сон Аленушки: «Солнышко светит, и песочек желте­ет, и цветы улыбаются», окружая кроватку девочки пестрой гирляндой, и «ласково шепчет, склонившись над ней, зеле­ная березка» («Пора спать»).

Особый интерес представляет «Присказка» — яркий образец «Мамина слога», как называли современники стиль детских ска­зок писателя. «Баю-баю-баю... один глазок у Аленушки спит, дру­гой — смотрит; одно ушко у Аленушки спит, другое — слушает. Спи, Аленушка, спи, красавица, а папа будет рассказывать сказ­ки». Присказка своей напевностью близка народным колыбель­ным. Пожалуй, впервые так ясно было выражено отцовское чув­ство, не уступающее в нежности материнской любви.

Трогательна история Серой Шейки — утки, оставшейся из-за болезни на зимовку. По законам природы гибель ее неизбеж­на, и даже сочувствующий ей заяц бессилен помочь. Полынья, ее единственное убежище, затягивается льдом, все ближе под­бирается хищница лиса. Но мир подчинен не только законам природы. Вмешивается человек — и Серая Шейка спасена. Автор­ская позиция убеждает читателя в том, что даже на краю гибе­ли надо верить и надеяться. Не стоит ждать чудес, но стоит ждать удачи. Особое место занимает сказка о царе Горохе, появившая­ся впервые в журнале «Детский отдых» в 1897 году. Она от­личается от остальных более сложным содержанием и раз­вернутым приключенческим сюжетом. Сказка сатирична и юмористична. В образе царя Гороха высмеиваются чванливость, жад­ность, презрительное отношение правящих верхов к про­стым людям из народа. Правдивы некоторые черты старорусского быта. Например, царевна Кутафья находится в беспрекословном послушании родителям; она не смеет даже заикнуться о выборе суженого: «Не девичье это дело — женихов разбирать!»

Сказки Мамина-Сибиряка — характерный способ разговора взрослого с ребенком о жизненно важных вещах, которые невоз­можно объяснить на языке абстракций. Ребенку предлагается взгля­нуть на мир глазами божьей коровки, козявочки, мухи, собаки, воробья, утки, чтобы обрести истинно человеческое мировоззре­ние. Как и народные, эти сказки знакомят ребенка со сложными законами бытия, объясняют преимущества и недостатки той или иной жизненной позиции.

Сказки Мамина-Сибиряка — значительное явление в ли­тературе конца XIX века. В них освоены и развиваются луч­шие реалистические традиции народной и литературной сказ­ки. В изображении природы, животного мира, в характере сказочной морали нет фальши. Сказки интересны детям и в наше время. Часть их вошла в учебные книги для чтения в начальной школе.

В.М.Гаршина (1855—1888) современники называли «Гамле­том наших дней», «центральной личностью» поколения 80-х го­дов — эпохи «безвременья и реакции». Писатель одним из пер­вых начал применять в литературном творчестве приемы импрес­сионизма, заимствованные из современной ему живописи, с тем чтобы потрясти воображение и чувства читателя, разбудить его прирожденное сознание добра и красоты, помочь родиться чест­ной мысли. В гаршинских рассказах и сказках складывался стиль. явившийся истоком прозы писателей рубежа XIX—XX веков, та­ких как Чехов, Бунин, Короленко, Куприн.

Высшим авторитетом в современной живописи был для писа­теля И.Е.Репин, в литературе — Л.Н.Толстой. Воображение было для Гаршина важным моментом реалистического видения действительности, при этом точность, конкретная подробность деталей отличают почти все его произведения. Творческие принципы Гаршина во многом отвечают требованиям, некогда предъявленным Белинским к дет­скому писателю.

Гаршин мечтал издать все свои сказки отдельной книгой с посвящением «великому учителю своему Гансу Христиану Андер­сену». Многое в сказках напоминает истории Андерсена, его ма­неру преображать картины реальной жизни фантазией, обходясь без волшебных чудес. Детство и детская литература занимали Гаршина на протяже­нии всего десятилетия творческой жизни. Гаршин переводил для детей сказки европейских авторов, ра­ботал как редактор и критик детской литературы.

В круг чтения детей младшего и среднего школьного возраста вошли в основном сказки Гаршина. Среди них одна имеет подза­головок «Для детей» — «Сказка о жабе и розе» (1884), другая была впервые опубликована в детском журнале «Родник» — «Лягушка-путешественница» (1887). Прочие сказки не предназначались ав­тором для детей, хотя, по воле взрослых, появлялись в детских изданиях, в том числе в хрестоматиях: «Attalea princeps» (1880), «То, чего не было» (1882), «Сказание о гордом Агее» (1886). Гаршинские сказки по жанровым особенностям ближе к фи­лософским притчам, они дают пищу для размышлений.

«Сказка о жабе и розе»была написана под влиянием многих впечатлений — от смерти поэта С.Я.Надсона, домашнего кон­церта А. Г. Рубинштейна и присутствия на концерте одного не­приятного старого чиновника. Произведение являет собой пример синтеза искусств на основе литературы: притча о жизни и смерти рассказана в сюжетах нескольких импрессионистских картин, по­ражающих своей отчетливой визуальностью, и в переплетении музыкальных мотивов. Это скорее поэма в прозе. Угроза безобраз­ной смерти розы в пасти жабы, не знающей другого применения красоты, отменена ценой иной смерти: роза срезана прежде увя­дания для умирающего мальчика, чтобы утешить его в последний миг. Смысл жизни самого прекрасного существа — быть утешени­ем для страждущего.

Вдруг тонкий, свистящий, прерывистый звук раздался в воздухе. Есть такая порода уток: когда они летят, то их крылья, рассекая воздух, точ­но поют, или, лучше сказать, посвистывают. Фью-фью-фью-фью — раз­дается в воздухе, когда летит высоко над вами стадо таких уток, а их самих даже и не видно, так они высоко летят. Немного далее следует уже условное, «очеловечивающее», опи­сание. И утки окружили лягушку. Сначала у них явилось желание съесть ее, но каждая из них подумала, что лягушка слишком велика и не пролезет в горло. Тогда все они начали кричать, хлопая крыльями: — Хорошо на юге! Теперь там тепло! Там есть такие славные теплые болота! Какие там червяки! Хорошо на юге!

Такой прием незаметного «погружения» читателя из мира ре­ального в мир сказочно-условный особенно любил Андерсен. Бла­годаря этому приему в историю лягушкиного полета можно пове­рить, принять ее за редкий курьез природы. В дальнейшем панора­ма показана глазами лягушки, вынужденной висеть в неудобной позе. Отнюдь не сказочные люди с земли дивятся тому, как утки несут лягушку. Эти и другие детали способствуют еще большей убедительности сказочного повествования. Так же зыбко колеблется мысль автора. Умна лягушка или глу­па? Гениальна ли ее натура или заурядна? А как оценить характер и поведение уток? Сказка заканчивается хорошо или плохо? Что важнее — то, что лягушка спаслась при падении, или то, что погибла ее мечта о южных болотах? Ответы на эти и другие во­просы зависят от размышлений читателя, от его представлений о смысле существования.

7.8.Развитие тем природы, крестьянского быта, детства в стихах А.Блока, С.Есенина, Бальмонта.

А.А. Блок (1880-1921).— крупнейший поэт-символист млад­шего поколения. Главная тема его поэзии — Родина, древняя, современная и будущая, та, чей лик, подобно лику Незнакомки, скрыт «за темною вуалью». Детские стихи А.Блока посвящены в основном природе. Например, «Конец весны»:

Весна! Весна! Поют стрекозы.

Весна! Весна! Поют птенцы;

Уж в чистом поле там жнецы.

Кузнечики в траве стрекочут,

Как будто хочет

Пленить лягушечек в пруду!

В свою потеху,

Да не совсем-то к смеху!..

Талант Блока выходил далеко за рамки символистски-декадентской поэтики. Так было со многими его взрослыми произведениями, так произошло и с детскими. Победило другое — собственная «память детства» традиции устного народного творчества и русской поэзии Пушкина, Тютчева, Фета.

Для специальных сборников — «Круглый год» и «Сказ­ки» — поэт сделал строгий отбор произведений. Сборник «Сказки» включает в себя следующие стихотворения: «Гамаюн, птица вещая» «Черная дева», «Сын и мать», «Сказка о пастухе и старушке», «Старушка и чертенята», «У моря», «В голу­бой далекой спаленке», «Сусальный ангел», «Три светлых царя», «Колыбельная песня», «Сны».

Для сборника «Круглый год» характерен подбор стихотворе­ний по временам года: весна («Вербочки», «Ворона», «На лугу»), лето («Я стремлюсь к роскошной воле», «Дышит утро в окошко», «Полный месяц встал над лугом», «Блудящий огонь»), осень («Зайчик», «Учитель», «Осенняя радость»), зима («Снег да снег», «Ветхая избушка», «Рождество»).

Сравнивая эти сборники, легко можно убедиться, что первый включает произведения более сложные для детского восприятия и написанные Блоком не специально для детей, и отобранные для детского чтения. «Сказки» были адресованы среднему возрасту, а «Круглый год» — младшему.

Пейзажи в «Круглом годе» сродни лучшим пейзажным моти­вам раннего Блока, когда его волновало, что в летний день «за этой синей далью», когда осенью «и день прозрачно свеж, и воздух дивно чист», а «желтый лист кружится». Эту про­зрачность и чистоту красок сохранил поэт для стихотворений, адресованных детям:

Леса вдали виднее,

Синее небеса,

Заметней и чернее

На пашне полоса

И детские звончее

Над лугом голоса.

Даже цветовые эпитеты повторяются (синяя даль — синие не­беса), для них характерна яркость и сочность цветовой гаммы (си­ние и небеса—и черная полоса пашни), динамичность: небеса не просто синие, они весною становятся синее, а пашня тоже не про­сто черная, а чернее. Все как будто омыто обильным весенним до­ждем и освещено щедрым весенним солнцем.

Звонкие детские голоса ассоциируются с образом весны:

Чу, слышен голос звонкий,

Не это ли весна?

Детские голоса становятся «звончее», чей-то «звонкий» голос на мгновение персонифицируется поэтом как голос весны, но тут же дастся реалистический ключ к этой поэтической зарисовке:

Нет, это звонко, тонко

В ручье журчит волна...

«Звончее», «звонкий», «звонко» — сам ряд аллитераций созда­ет неповторимую музыку весны.

Реалистический характер зарисовок «Круглого года», особен­но в таких стихотворениях, как «Ворона», «Зайчик», «Учитель», «Ветхая избушка», «На лугу», может быть, в значительной степени определил долгую и активную жизнь их в детской аудитории, до­школьного и младшего школьного возраста. Каждое стихотворение сборника выра­жает лирическое состояние, наиболее характерное для данного времени года. Реалистически конкретные образы и детали скла­дываются в живую, узнаваемую картину и косвенно передают нюансы настроения, как, например, в стихотворении «Ворона»: