Внутригрупповые конфликты

Традиционные классификации конфликтов далеко не всегда включают внутригрупповые конфликты. Это связано с тем, что обычным основанием для разграниче­ния видов конфликта являются его стороны (личностные образования одного субъек­та, разные субъекты или группы людей), а при вычленении внутригрупповых конфлик­тов это основание явным образом нарушается. Действительно, кто является сторо­нами внутригруппового конфликта? Либо отдельные члены группы, либо отдельные группировки внутри нее, либо член группы и остальная ее часть (позиция которой, как правило, персонифицируется лидером или другим активным членом группы). Это стало основанием для принятого мне­ния, что внутригрупповые конфликты фактически не имеют самостоятельной фено­менологии и принимают форму либо межличностных, либо межгрупповых конфлик­тов.

.

Возможно, в меньшей мере, чем межгрупповые конфликты, но и внутригрупповые конфликтные явления также испытали на себе влияние оценок с позиций их социальной нежелательности.

Традиционная точка зрения не только социологов, но и психологов, работавших с группами, состояла в том, что конфликты являются негативным явлением для группы и задача состоит в их устранении.

Тенденция к поиску «социальной гармо­нии» в группах берет свое начало еще от школы «человеческих отношений». Избе­гание конфликта, рассматриваемого как «социальная болезнь», и способствование «равновесию» или «состоянию сотрудничества», понимаемым как «социальное здо­ровье», составляет основную программную ориентацию Элтона Мейо и его индуст­риальной социологии. Все его исследования проводились с разрешения админист­рации предприятий и в сотрудничестве с ней и были направлены на помощь менед­жменту в решении его проблем. Мейо в принципе не допускал возможности того, что индустриальная система может содержать конфликтные интересы. Один из видных представителей теории «человеческих отношений», Ф. Ротлисбергер так формулировал суть программы Мейо и его школы: «Как в индустриальной организа­ции между различными социальными группами может поддерживаться удобное ра­бочее равновесие таким образом, чтобы ни одна группа в организации не была в оппозиции по отношению к другим?».

4.1. Козер: позитивные функции внутригрупповых конфликтов

Возможно, именно в противовес доминировавшим идеям Л. Козер в своей рево­люционной работе о позитивных функциях конфликта уделил довольно много вни­мания позитивным возможностям внутригрупповых конфликтов. Его основные идеи сводятся к следующему:

1) Позитивными для группы будут являться те конфликты, которые не затрагивают осно­вы существования группы, способствуя лишь переориентации норм и отношений, принятых в группе, соответственно возник­шей необходимости. Напротив, если конф­ликт связан с важнейшими ценностями группы, он подрывает ее основы и несет в себе тенденцию к ее разрушению.

2) Благодаря конфликту оказывается возможным первичное установление един­ства или его восстановление, если оно было ранее нарушено. Однако не каждый тип конфликта будет способствовать укреплению группы, равно как и не во всех группах конфликт может реализовывать подобные функции. Наличие этих пози­тивных потенций конфликта определяется его типом, равно как и особенностями группы.

3) Каждая группа содержит потенциальные возможности конфликта в силу перио­дически возникающего соперничества между требованиями индивидов. Характер группы будет существенно влиять на особенности этих конфликтов, в частности на их функции. Так, Козер полагает, что чем группа теснее, тем конфликт интенсивнее.

4) Он аргументирует это тем, что высокая частота взаимодействия способствует интенсификации эмоциональных проявлений индивидов, в том числе и враждебности, возникновение которой, опять же в силу тесного взаимодействия, будет восприниматься как опасность и подавляться, а следовательно, аккумулироваться. Поэтому, если все же в такой сплоченной группе возникает конфликт, то протекать он будет с особенной ин­тенсивностью в силу «накопленного» недовольства и полного личностного вовлечения, характерного для группы с тесными связя­ми. Конфликт в группах этого типа будет угрожать самим их основам, а следователь­но, носить разрушительный характер.

5) В группах, члены которых не столь тесно связаны между собой, конфликт будет с известной вероятностью менее деструктивным. Это обеспечивается за счет боль­шего числа конфликтов, возникающих в группах этого типа, что ведет к распределе­нию энергии и не дает возможности ее аккумуляции. Это, в свою очередь, создает определенную гарантию локализации каждого отдельного конфликта на обстоя­тельствах его возникновения. Отсюда Козер с известной долей уверенности утвер­ждает, что многочисленность конфликтов находится в обратной связи с их интен­сивностью.

6) Существенное значение для внутригруппового конфликта будет иметь и харак­тер отношений группы с внешней средой. Так, группы, находящиеся в состоянии более или менее постоянного противоборства с другими группами, будут иметь тен­денцию к более полному личностному вовлечению своих членов в общую деятель­ность и к подавлению отклонений от группового единства и разногласий. Большая терпимость к внутригрупповым конфликтам будет характерна для групп, отноше­ния которых с внешней средой более уравновешены.

Социальные конфликты, возникающие в группе из-за каких-то конкретных про­блем, связанных с ее деятельностью и целями, и направленные на эти проблемы, Козер называет реалистическими. Они являются средствами достижения конкрет­ных результатов и могут замещаться альтернативными способами взаимодействия, более адекватными для достижения данного результата. Нереалистические конф­ликты вызываются, в свою очередь, потребностью реализации напряжения участ­никами взаимодействия или одним из них. В этом случае конфликт не направлен на достижение конкретных результатов, а «противник» может быть заменен любой «подходящей» мишенью. Таким образом, в реалистическом конфликте существуют альтернативы в отношении средств решения проблемы и достижения желаемых результатов, а в нереалистическом конфликте альтернативы возможны лишь при выборе антагониста.

7) Конфликт внутри группы может являться механизмом трансформации норм применительно к новым условиям. Гибкие структуры выигрывают от конфликтов, которые, модифицируя старые нормы и помогая созданию новых, обеспечивают преемственность в новой ситуации. Такой механизм переприспособления труден в случае ригидных отношений: подавляя конфликт, они заглушают полезный сигнал, тем самым усиливая напряжение и увеличивая опасность разрушения.

8) Внутренний конфликт также служит средством выявления у членов группы про­тиворечивых интересов и тем самым способствует возможности нового согласова­ния, обеспечивая восстановление необходимого равновесия.

9) Конфликты часто обусловливают создание ассоциаций и коалиций внутри групп, благодаря чему обеспечивается взаимодействие между членами всего объе­динения, уменьшается изоляция, создается почва для реализации индивидуальной активности членов группы.

В целом, указав на позитивные возможности конфликта в гибких социальных структурах, Л. Козер называет его важнейшим стабилизирующим механизмом, ме­ханизмом приспособления норм к новым условиям.

4.2. К. Левин: «пространство свободного движения»

В уже упоминавшейся работе по семейным конфликтам Левин описывает основ­ные факторы возникновения конфликтов в малой группе. Его исходной посылкой является представление о том, что большую часть своей жизни взрослый человек действует не просто как индивид, но как член социальной группы.

В качестве наиболее важного фактора, определяющего частоту конфликтов в группах, Левин называет общий уровень напряжения, в котором существует чело­век или группа. Приведет ли конкретное событие к конфликту — в решающей сте­пени зависит от уровня напряжения или социальной атмосферы в группе. Особое значение, по его мнению, при этом приобретают:

1. Степень удовлетворенности — неудовлетворенности потребностей че­ловека, особенно базисных, например потребности в безопасности. Конф­ликты будут более серьезными, если вовлекаются центральные потребности. Однако Левин напоминает, что неудовлетворенные потребности имеют тен­денцию становиться доминирующими, что объективно увеличивает вероят­ность конфликтов.

2. «Количество пространства свободного движения» человека. Достаточ­ное пространство свободного движения является условием удовлетворения индивидуальных потребностей и адаптации к группе. Напротив, ограничен­ность «свободного движения» ведет к росту напряжения. Левин ссылается на свои эксперименты с демократической/автократической атмосферой в группах: в автократических группах напряжение выше и результируется в апатии или агрессии.

3. Внешний барьер: наличие или отсутствие возможностей выйти из не­приятной ситуации. Напряжение или конфликт часто ведут к тенденции покинуть эту ситуацию. Если это возможно, сильное напряжение не будет развиваться. Напротив, отсутствие такой возможности как результат внеш­него барьера или внутренних препятствий провоцирует развитие сильного напряжения и конфликта.

4. Степень совпадения или расхождения целей членов группы. Левин отме­чает, что в групповом взаимодействии конфликты зависят от степени, в кото­рой цели участников противоречат друг другу, и от их готовности учитывать точку зрения другого.

Напомним, что проблема адаптации индивида к группе формулируется К. Левином следующим образом: как может индивид найти достаточное пространство сво­бодного движения для удовлетворения своих собственных персональных нужд внут­ри группы, не затрагивая ее интересы?

4.3. М. Дойч: зависимость внутригрупповой ситуации от характера взаимосвязей между членами группы

На основе своей теории кооперации и конкуренции Дойч следующим образом характеризует особенности групп с кооперативной системой взаимосвязей в срав­нении с конкурентными:

1. Для кооперативного типа групп характерна более эффективная внутригрупповая коммуникация; больше идей вербализуется; члены группы более вни­мательны друг к другу, более восприимчивы к идеям других и более подвер­жены их влиянию.

2. В ходе дискуссий проявляются большая дружественность и взаимопомощь. Члены кооперативной группы в целом больше удовлетворены группой и ее решениями и более благожелательно принимают вклад других его участни­ков.

3. В кооперативных группах проявляется большая координация усилий, боль­шее разделение труда, большая ориентация на решение задачи, большая пря­мота в обсуждениях и более высокая продуктивность (если групповая задача требует эффективной коммуникации, координации усилий, разделения тру­да или разделения ресурсов).

4. В кооперативных группах достигается большее согласие с идеями других, большее чувство базисного сходства в убеждениях и ценностях, большее до­верие к идеям друг друга и ценностям, которые другие члены группы вклады­вают в свои идеи.

5. Кооперативный процесс ведет к определению конфликтных интересов как проблемы, которая должна быть решена совместными усилиями. Коопера­ция облегчает признание законности интересов друг друга и необходимости поиска решения, которое отвечало бы потребностям всех. Она стремится скорее ограничивать, чем расширять масштаб конфликтных интересов. По­пытки повлиять на другого ограничиваются убеждением.

В противоположность этому конкурентный процесс стимулирует такую позицию, при которой разрешение конфликта может быть только навязано одной стороной другой. Целью участников становится усиление собственной позиции за счет ущем­ления интересов другой стороны. Конкуренция увеличивает масштаб проблем в кон­фликте, в результате чего конфликт становится делом общего принципа и больше не ограничивается рамками конкретного вопроса «здесь-и-сейчас». Эскалация кон­фликта увеличивает его мотивационное значение для участников и интенсифици­рует их эмоциональную вовлеченность в него. В свою очередь, эти факторы могут способствовать оценке собственного проигрыша как менее приемлемого и даже бо­лее унизительного, чем могло бы быть взаимное поражение. Дублирование усилий, при котором соперники становятся зеркальными образами друг друга, более веро­ятно, чем разделение усилий. В попытках повлиять на другого скорее будут исполь­зоваться принудительные средства.

4.4.Отечественные исследования: развитие групп.

Для отечественной науки также характерен переход от традиционно негатив­ной интерпретации конфликтов как «болезни коллектива» к более объективному интересу к роли противоречий в существовании и развитии социального целого.

Диалектический закон развития через возникновение и разрешение противоре­чий в полной мере относится к социальным образованиям, что может быть проил­люстрировано примерами из практики внутригруппового взаимодействия. Напри­мер, студенты-первокурсники поначалу образуют чисто номинальную группу, объединенную по формальному принципу. Их первые контакты осуществляются на дос­таточно поверхностном уровне, межличностный выбор обусловлен внешними или случайными причинами. Однако постепенно отсутствие отношении между ними при­ходит в противоречие с потребностью в этих отношениях, которая обусловлена как эмоциональным стремлением к формированию более устойчивых межличностных связей, так и инструментальной необходимостью в информационном обмене, взаи­мопомощи, связанной с проблемами учебного процесса, и т. д. Постепенно столь же очевидной становится потребность в наличии у группы «официальных представите­лей», могущих отстаивать ее интересы, представлять ее во внешних инстанциях и т. д. Начинает формироваться функционально-ролевая структура группы и т. д.

Теоретическое понимание роли противоречий в общей динамике развития груп­пы может быть дополнено результатами экспериментальных исследований. Так, при изучении процессов коллективообразования во временных юношеских группах были выявлены противоречия между возрастающими потенциальными возможнос­тями группы и ее актуальной деятельностью, а также между растущим стремлени­ем членов группы к самореализации и самоутверждению и одновременно усилива­ющимися тенденциями включения личности в групповую структуру. При этом было выявлено, что развитие группы имеет скачкообразный характер: в результате обострения противоречий и их последующего разрешения происходит переход группы с одного уровня развития на другой. В сущности, тот факт, что именно благодаря внутригрупповым противоречиям осу­ществляется развитие группы и ее переход на более высокий уровень функциони­рования, и является достаточно убедительным подтверждением конструктивных возможностей конфликта.

Очевидная значимость проблематики внутригрупповых конфликтов явно кон­трастирует с недостатком их эмпирических исследований. Кроме уже упоминав­шейся проблемы нечеткой очерченности понятия внутригруппового конфликта (преимущественное сведение его к межличностной или межгрупповой форме), традиционны ссылки на методические трудности в его изучении (например, на уровне методических решений, как мы увидим далее, внутригрупповая конфликтность фактически сводится к сумме межличностных напряженностей).

Т. Полозова, автор ряда работ по проблемам внутригрупповых отношений и кон­фликтов, считает, что конфликтообразующие факторы делятся на две категории: «1) несовместимость индивидуально-прагматических намерений, характеризую­щая поверхностный слой эмоциональных непосредственных отношений в группе, и 2) противоречивость сложной системы предметно-деятельностных взаимосвязей, характеризующая глубинные слои активности в группе». Автором было выделено два вида внутригрупповых конфликтов — предметно-дело­вые и личностно-прагматические. Чем выше уровень развития группы, тем реже личностно-прагматические интересы являются причиной конфликтов внутри груп­пы. И напротив, наиболее частыми причинами конфликтов становятся предметно-деловые разногласия, Кроме того, в высокоразвитых и эффективных группах имеет место более конструктивное протекание конфликтов, они менее осложнены нега­тивными эмоциональными компонентами.

Хотя различение двух видов конфликтов — деловых и личных — является до­вольно традиционным, при решении практических задач по урегулированию и раз-

решению конкретного конфликта мы, как правило, имеем дело со сплавом делового и личного. Переход одного вида конфликтов в другой подтверждается данными спе­циальных исследований. Н. И. Фрыгина изучала когнитивные конфликты, возника­ющие в процессе коллективной творческой деятельности. В этом случае противо­поставления и столкновения различных точек зрения считаются не только есте­ственным компонентом выработки коллективных решений, но и их важным факто­ром. При этом подобные противоречия могут переходить из предметной плоскости в эмоциональную, что ведет к разрушению эффективного творческого процесса. Аналогичные процессы происходят и в научных коллекти­вах. Разногласия, возникающие в предметно-научной сфере, часто воспринимают­ся как личные противоречия.

В исследовании А. С. Морозова использовалась ситуация конфликта мне­ний. При этом было обнаружено, что замерявшиеся объективными методами эмоци­ональные реакции испытуемых на конфликтную ситуацию были интенсивнее при конфликте со значимыми для них партнерами, с которыми имелась выраженная симпатия или антипатия, чем при несовпадении мнений с безразличным партнером.

Вовлеченность члена группы во внутригрупповые конфликты может определять­ся его позицией. Так, Р. Кан и его коллеги, рассматривая ролевые конфликты в орга­низациях, нашли, что степень объективного конфликта, испытываемого субъектом, зависит от позиции, которую он занимает в организации. Наибольшей конфликтно­стью характеризуются позиции у границ организации; меньшей интенсивностью, но большей частотой возникновения конфликтов, — позиции у внутриорганизационных границ.

В отечественной психологии многие проблемы группы разрабатывались в русле создания психологической теории коллектива; отсюда имеющиеся эмпирические данные о связи конфликтности в группах с уровнем ее развития.

Связь конфликтности и ее характера с уровнем развития группы была подтверж­дена с помощью исследования семантического поля понятия «конфликт». Оказа­лось, что оно отличается значительным своеобразием в группах разного уровня раз­вития. В группах высокого уровня развития понятие конфликта имело синоними­ческий ряд слабой эмоциональной нагруженности, а сами конфликтные ситуации описывались в рамках социальной нормы. В группах низкого уровня развития сино­нимы понятия «конфликт» имели сильную эмоциональную нагруженность, а конф­ликтные ситуации выходили за пределы социальной нормы.

При изучении групповых реакций на конфликтные ситуации (конфликтная ситу­ация создавалась за счет введения разнообразных помех в групповую деятельность на гомеостате) сравнивались группы разного уровня развития и группы, составлен­ные из лиц с аномалиями развития. Было обнаружено, что в группах-коллективах в ответ на вводимые помехи возникали компенсаторные реакции, тогда как для осталь­ных были характерны агрессивные реакции, рассогласованность и т. д. Серия прове­денных исследований позволила прийти к выводу о том, что между реакцией группы на стрессовую ситуацию и уровнем ее развития существует определенная зависи­мость. Группы высокого уровня развития отвечают на подобные ситуации высокой сопротивляемостью и повышением эффективности своей деятельности. Группы сред­него уровня развития адаптируются к ситуациям, не снижая эффективности. В груп­пах низкого уровня развития наблюдаются дезорганизация, агрессивные реакции, резко снижается эффективность.

В экспериментальных исследованиях В. С. Агеева группы ставились в из­начально неравные условия межгруппового взаимодействия. При этом были зафик­сированы разные виды влияния этой ситуации на внутреннюю атмосферу и меж­личностные отношения в группах. В ряде случаев наблюдались позитивные эффек­ты: усиление внутригрупповой солидарности и сплоченности, укрепление межлич­ностных отношений и повышение удовлетворенности от принадлежности к группе. Однако, по свидетельству Агеева, чаще происходило обратное: удовлетворенность от пребывания в группе уменьшалась, внутригрупповые связи ослабевали или раз­рушались, увеличивалась внутригрупповая конфликтность, усиливалось стремле­ние покинуть группу и т. д. Разнообразие возможных реакций группы на конфлик­тные, фрустрирующие, стрессовый ситуации подтверждается данными московских психологов, занимавшихся исследованием уровня развития групп и его влияния на их психологические особенности.

Среди исследователей, изучавших связь конфликтности и уровня развития груп­пы, достаточно общепризнано, что группы разного уровня развития обнаруживают разный тип реакции на конфликтные или стрессовые ситуации. Общая тенденция состоит в том, что высокоразвитые группы реагируют по преимуществу мобилиза­цией усилий на преодоление возникших трудностей, а группы низкого уровня раз­вития — внутренней дезорганизацией. Кроме того, в группах низкого уровня разви­тия больше вероятность возникновения внутренних конфликтов из-за отсутствия единой сформировавшейся системы общих целей и ориентации. Теоретически, ис­ходя из представлений о групповой сплоченности как о ценностно-ориентационном единстве, можно прогнозировать уровень потенциальной конфликтности за счет несовпадения индивидуальных и групповых установок. Вообще, представление о том, что «зрелая группа... способна разрешать свои внутренние конфликты», довольно распространено.

Другое направление исследований, традиционное для отечественной психоло­гии, связано с изучением зависимости социально-психологических явлений от дея­тельности группы. Полученные данные позволили А. И. Донцову сделать вывод, что «внешне наблюдаемые проявления межличностного конфликта — напряженность эмоциональных связей, сопровождающуюся совокупностью конфликтных дей­ствий, — можно проинтерпретировать как своеобразное преломление во взаимоот­ношениях тех реальных противоречий, которые определяют динамику развития пред­метной активности в группе». Вывод, что «такой, казалось бы, "чисто" эмоциональный феномен, как межличностный конфликт, вне анализа деятельностных взаимосвя­зей конфликтующих сторон, понят быть не может», предполагает, что «необходи­мым моментом исследования механизмов возникновения внутригруппового конф­ликта становится изучение системы предметных взаимосвязей индивидов, основой которых служит социально обусловленное проблемно-целевое содержание совмес­тной деятельности».