УХОД ОТ ЖЕНСТВЕННОСТИ 8 страница

1. У мальчиков этого возраста мы встречаемся с аналогичными проявлениями в форме желания иметь грудь или родить ребенка.

2. Эти проявления не оказывают никакого влияния на поведение ребенка в целом у обоих полов. Мальчик, страстно желающий иметь грудь, как у матери, может в то же самое время вести себя во всем с совершенно мальчишеской агрессивностью. Девочка, бросающая восхищенные и завистливые взгляды на гениталии брата, может вместе с тем демонстрировать все признаки настоящей маленькой женщины. Таким образом, мне кажется, вопрос о том, полагать ли подобные проявления в таком ран-118

нем возрасте выражением элементарных инстинктивных требований, или отнести их к другой категории, остается открытым.

3. Эта, третья возможная категория напрашивается, если мы примем предположение, что любой человек предрасположен к бисексуальности. Важность этого предположения для нашего понимания механизма психической деятельности всегда подчеркивалась самим Фрейдом. Мы можем предположить, что хотя при рождении человека его пол уже фиксирован физически, в результате исходной бисексуальной предрасположенности, которая, несмотря на подавление в процессе развития, всегда присутствует в нем, психологическая позиция ребенка по отношению к собственной половой роли сначала может характеризоваться как неуверенная и экспериментирующая. У ребенка как бы нет убежденности в своей половой принадлежности и, следовательно, он наивно высказывает бисексуальные желания. Мы можем пойти дальше и предположить, что эта неуверенность исчезает только пропорционально растущему чувству объектной любви. Чтобы пояснить сказанное, я могу указать на заметную разницу, между диффузными проявлениями бисексуальности в раннем детстве, имеющей игровой, мимолетный характер, и ее проявлениями в так называемый латентный период. Если в этом периоде девочка желает быть мальчиком (кстати, было бы целесообразно исследовать, как часто у девочек встречается это желание, и какими социальными факторами оно обусловлено), то способ, которым это желание определяет ее поведение в целом (предпочтение мальчишеских игр или образа действия, отказ от женских черт), показывает, что такое желание исходит совсем из другого уровня ее сознания. Картина латентного периода, столь отличная от картины раннего детства, уже представляет собой исход ментальных конфликтов 3, через которые прошла девочка, и не может, следовательно, если не прибегать к особым теоретическим ухищрениям, быть объявлена проявлением мас-кулинных желаний, заложенных биологически. Другая посылка, на которой Фрейд строит свою концепцию, относится к эрогенным зонам. Фрейд предполагает, что ранние генитальные ощущения и манипуляции девочки сосредоточены исключительно на клиторе. Он считает весьма сомнительной любую раннюю вагинальную мастурбацию и даже утверждает, что существование влагалища остается совершенно „необнаруженным". Чтобы решить этот очень важный вопрос, мы должны еще раз потребовать обширных и точных наблюдений над нормальными детьми. Джозин Мюллер 4 и я сама уже в 1925 году выража-119

ли сомнение по этому поводу. Более того, большая часть сведений, которые мы по этому поводу получили от интересующихся психологией гинекологов и педиатров, заставляет предположить, что в раннем детстве вагинальная мастурбация по крайней мере так же обычна, как и клиторальная. Данные, на которых основано это предположение, таковы: достаточно частые наблюдения признаков раздражения влагалища, таких, как покраснение слизистой и выделения из него, относительно нередкое обнаружение во влагалище инородных тел, и, наконец, весьма распространенные жалобы матерей, что их дочки засовывают палец во влагалище. Известный гинеколог Вильгельм Липман на основе своего опыта утверждал 5, что в раннем детстве и даже в самые первые годы жизни, вагинальная мастурбация даже гораздо более обычна, чем клиторальная, и что только в более позднем детстве соотношение меняется в пользу клиторальной. Это общее впечатление не может заменить систематических наблюдений и, следовательно, не может привести к окончательному выводу. Но оно убедительно показывает, что исключения, которые признавал и сам Фрейд, по-видимому, не такое уж редкое явление. Наиболее естественно — попытаться пролить свет на этот вопрос путем психоанализа, хотя это и нелегкая задача. Даже в самом лучшем случае материал, поставляемый сознательной памятью пациентки, или воспоминания, всплывающие в процессе анализа, не могут трактоваться как абсолютные свидетельства, потому что здесь, как и везде, мы должны принимать во внимание механизм вытеснения. Другими словами, у пациентки могут быть веские причины не помнить вагинальных ощущений или мастурбации. Верно и обратно: точно также мы должны с долей скепсиса относиться к тому, что ей было незнакомы кли-торальные ощущения 6. Другое осложнение состоит в том, что к психоаналитику приходят как раз те женщины, от которых трудно ожидать даже обычной естественности в отношении к вагинальным процессам. Это почти всегда женщины с нарушенным, отклоняющимся от нормы ходом развития, женщины, чья вагинальная чувствительность пострадала в большей или меньшей степени. В то же время, даже единичные или случайные различия получаемого психоаналитиком материала, могут иметь существенное значение. Я обращусь здесь к собственному опыту. Примерно в двух третях клинических случаев выявлялось следующее:

1. Выраженный вагинальный оргазм, достигаемый мануальной вагинальной мастурбацией, перед любым половым актом и одновременно — фригидность в форме вагинизма и недостаточ-120

ной секреции при коитусе (таких случаев было только два, но ошибиться было невозможно); я думаю, что в общем, при мануальной генитальной мастурбации предпочтение оказывается клитору или половым губам;

2. Спонтанные вагинальные ощущения, по большей части сопровождающиеся заметной секрецией, возникают в ситуации неосознаваемого стимулирования, например, при слушании музыки, езде в автомобиле, качании, расчесывании волос и в определенных ситуациях переноса; никакой мануальной вагинальной мастурбации; фригидность при коитусе.

3. Спонтанные вагинальные ощущения при экстрагениталь-ной мастурбации, то есть при определенных движениях тела, при тесной шнуровке или при особых садомазохистских фантазиях; отсутствие половых сношений из-за стабильно доминирующего страха, возникающего при любом прикосновении ко влагалищу — будь то мужчина при совершении полового акта, гинеколог при осмотре или сама женщина при мастурбации или медицинской гигиенической процедуре. На данный момент мои впечатления можно суммировать следующим образом: при мануальной генитальной мастурбации клитор избирается чаще, чем влагалище, но спонтанные генитальные ощущения, являющиеся результатом общего полового возбуждения, более часто локализуются во влагалище. Я думаю, что с теоретической точки зрения следует придавать большую важность этому относительно часто встречающемуся спонтанному вагинальному возбуждению, возникающему даже у пациенток, совершенно неосведомленных относительно существования влагалища или имеющих слабое представление о нем, так как последующий психоанализ не выявляет у них воспоминаний или свидетельств о каких-либо попытках вагина-льного совращения или мастурбации. Подобный феномен, естественно, наводит на вопрос: не выражается ли с самого начала половое возбуждение в заметных вагинальных ощущениях? Для ответа на этот вопрос мы должны были бы располагать куда более обширным материалом, чем может добыть из своих наблюдений отдельный психоаналитик. Тем не менее, в пользу моей точки зрения говорят определенные факты. В первую очередь — это фантазии об изнасиловании, предшествующие не только началу половой жизни, но начинающиеся задолго до пубертата, и достаточно распространенные, чтобы не заслуживать пристального интереса. Я не вижу возможности объяснить их происхождение и содержание чем бы то ни было Другим, если мы не признаем существование вагинальной сексу-121

альности. Ибо эти фантазии фактически никогда не останавливаются на какой-то неопределенной идее акта насилия, от которого потом бывают дети. Напротив, фантазии, сновидения и тревога этого типа обычно выдают достаточно безошибочное инстинктивное знание о реалиях полового акта. Маски, под которыми скрывается коитус, так многочисленны, что я укажу только некоторые: преступники, врывающиеся в окно или в дверь, мужчины с пистолетами, угрожающие застрелить; животные и насекомые, проползающие, влетающие или вбегающие внутрь чего-либо (то есть змеи, мыши, моль), животные или женщины, в которых вонзают нож; поезда, въезжающие в станционное здание или туннель. Я говорю об „инстинктивном" знании о половом процессе, потому что мы встречаемся с типичными идеями такого сорта в страхах и сновидениях даже раннего детства, в период, когда еще не может быть рассудочных знаний, почерпнутых из наблюдений или объяснений других людей. Возникает вопрос — не предполагает ли с необходимостью такое инстинктивное знание о процессе проникновения чего-то в женское тело наличия другого инстинктивного знания — о существовании влагалища как рецептивного органа? Я думаю, что ответ должен быть утвердительным, особенно, если мы разделяем взгляды Фрейда, что „сексуальные теории ребенка основываются на его собственном половом устройстве". Ибо такое утверждение может значить только одно, что путь, ведущий ребенка к построению сексуальных теорий, обозначен и определен спонтанно переживаемыми импульсами и ощущениями, возникающими в половых органах. Приняв такое происхождение сексуальных теорий, уже включающее попытку рациональной переработки, мы должны тем более принять его в тех случаях, когда инстинктивное знание находит символическое выражение в играх, сновидениях, различных формах тревоги, то есть, когда это знание в очевидной форме не достигает сферы рассуждений и доводов, которые имеют место в первом случае. Другими словами, мы должны принять, что характерный для пубертата страх изнасилования и инфантильные страхи маленьких девочек базируются на вагинальных ощущениях (или инстинктивных имульсах, идущих от них), подразумевающих проникновение в эту часть тела. Я думаю, что теперь мы должны остановиться на возможном возражении, а именно, что многие сновидения указывают на идею, что отверстие создается, когда пенис впервые жестоко вторгается в тело. Такие фантазии не возникли бы, если бы не существовал инстинкт, их порождающий, и не были реальными ощущения от органов, стоящие за этим инстинктом пассивного 122

восприятия. Сами образы, встречающиеся в сновидениях такого типа, четко указывают на источник этой идеи. Обычно, когда у субъекта проявляется общая тревога о травматических последствиях мастурбации, то она нередко сопровождается сновидениями следующего типичного содержания: сновидица штопает что-то и тут же появляются новые дыры, за которые ей стыдно; она переходит реку или ущелье по мосту, мост разламывается посередине; она идет по скользкому склону, поскальзывается, и ей грозит опасность упасть в пропасть. По таким сновидениям мы можем предположить, что когда эти женщины были детьми и баловались онанизмом, вагинальные ощущения привели их к обнаружению влагалища, и их тревога приняла именно эту форму: страх, что они сделали дырку там, где ее быть не должно. Я хотела бы подчеркнуть здесь, что никогда не была полностью удовлетворена объяснением Фрейда, почему девочки подавляют непосредственно генитальную мастурбацию легче и чаще, чем мальчики. Как нам известно, Фрейд полагает7, что (клитораль-ная) мастурбация вызывает отвращение у маленьких девочек потому, что сравнение клитора с пенисом наносит удар их нарциссизму. Если мы согласимся, что в онанистических импульсах проявляется сила влечения, то нарциссизм не кажется достаточно адекватным по весу, чтобы осуществить их подавление. А вот страх девочки, что она причиняет себе непоправимый вред в области влагалища, может быть достаточно сильным, чтобы она прекратила вагинальную мастурбацию и ограничилась клитором, или даже навсегда отказалась от всякой мануальной мастурбации в области гениталий. Я думаю, что еще одно свидетельство существования этого раннего страха перед вагиналь-ной травмой содержится и в некоторых последующих завистливых сравнениях женщин. Мы часто слышим от пациенток высказывания типа, что „мужчины так славно закрыты" между ног. Таким образом, другая глубочайшая тревога женщины, связанная со страхом, что мастурбация сделала ее неспособной иметь детей, тоже явно относится к чему-то, что находится внутри тела, а не клитору. Есть еще одно свидетельство в пользу существования и большого значения раннего вагинального возбуждения. Мы знаем, что зрелище полового акта производит страшно возбуждающее действие на ребенка. Если мы разделяем взгляды Фрейда, то мы должны принять, что подобное возбуждение продуцирует у девочки в целом те же самые фаллические импульсы проникновения, какие возникают у мальчиков. Но тогда мы должны спросить, откуда идет тревога, с которой мы сталкиваемся при анализе почти каждой пациентки — страх гигантского пениса, ко-123

торый может ее проткнуть? Эта идея о ненормально огромном пенисе, конечно же не может возникнуть ни в каком другом возрасте, кроме как в раннем детстве, когда пенис отца должен казаться ужасно большим и пугающим. И, далее, откуда идет понимание женской сексуальной роли, проявляющееся в уже упомянутом символе сексуальной тревоги, в которой снова звучит это ранее испытанное возбуждение? И чему можем мы приписать безграничную ревнивую ярость по отношению к матери, проявляющуюся при анализе женщин, когда у них аффективно оживает „первичная сцена"? Каким образом у девочки могла бы сформироваться ревность к матери, если бы она разделяла возбуждение отца? Позвольте мне суммировать вышеприведенные данные. Что мы чаще всего имеем: сообщение о мощном вагинальном оргазме, соседствующим со фригидностью в следующим за ним коитусе; спонтанное вагинальное возбуждение без локальных стимулов, но фригидность при половых сношениях; размышления и вопросы, возникающие из необходимости понять полное содержание ранних сексуальных игр, сновидений и тревог и более поздних фантазий об изнасиловании (впрочем, как и реакций на ранние сексуальные наблюдения); и, наконец, определенное психическое содержание и последствия в виде тревоги, обусловленные у женщин мастурбацией. Собрав все эти данные вместе, я могу выдвинуть только одну гипотезу, дающую удовлетворительный ответ на все эти вопросы, а именно гипотезу о том, что с самого начала влагалище имеет и играет свою собственную сексуальную роль. С таким ходом рассуждений тесно связана проблема фригидности. По-моему, эта проблема состоит не в том, каким образом либидонюзная чувствительность переносится на влагалище 8, а, скорее, в том: почему, несмотря на то, что влагалище уже обладает чувствительностью, оно или отказывается реагировать, или реагирует в непропорционально малой степени на очень сильное либидонозное возбуждение, создаваемое всевозможными эмоциональными и локальными стимулами при коитусе? Несомненно, существует только один фактор, пересиливающий желание наслаждения, и этот фактор — тревога. Здесь мы сталкиваемся с вопросом, что именно означает ва-гинальная тревога, или, скорее, обусловливающие ее инфантильные факторы. Анализ раскрывает прежде всего кастрацион-ные импульсы, направленные против мужчин и ассоциирующуюся с ними тревогу, имеющую двоякий источник: с одной стороны, женщина страшится своих собственных враждебных импульсов, и с другой стороны — возмездия, которое ждет ее по 124

закону талиона, а именно, что органы ее тела будут разрушены, похищены или высосаны. Сами по себе эти импульсы, как мы знаем, по большей части не недавнего происхождения, а могу быть прослежены до инфантильной ярости и мстительных побуждений по отношению к отцу, вызванных разочарованиями и фрустрациями, через которые прошла маленькая девочка. Весьма похожие по содержанию формы тревоги, описанные Мелани Клейн, могут быть прослежены впоть до самых ранних деструктивных импульсов, направленных против тела матери. И снова возникает тот же вопрос страха возмездия, который может принимать многообразные формы, но суть его остается, в общем, одной и той же: все, что проникает в тело или уже находится там (еда, испражнения, ребенок) несет в себе опасность. Хотя эти формы тревоги пока что во многом аналогичны генитальной тревоге мальчиков, они принимают особый характер под влиянием общей склонности к тревоге, которая является частью биологической природы девочек. В этой и предыдущих статьях я уже указывала на эти источники тревоги и здесь я хочу только завершить и подвести итог сказанному ранее:

1. Тревога исходит прежде всего от пугающей разницы между размерами родителя и ребенка, между гениталиями отца и маленькой девочки. Нам не обязательно знать, решается ли вопрос о диспропорции размеров пениса и вагины из непосредственных наблюдений, или эта диспропорция оценивается инстинктивно. Совершенно понятный и реально неизбежный результат — то, что фантазия об удовлетворении напряжения, обусловленная вагинальными ощущениями (то есть страстным желанием принять внутрь себя, получить), дает почву тревоге со стороны Эго. Как я показала в статье „Страх перед женщиной", я уверена, что в этой биологически детерминированной форме женской тревоги мы имеем нечто специфически отличное от первоначальной генитальной тревоги мальчиков по отношению к матери. Когда мальчик фантазирует об удовлетворении генитальных импульсов, он сталкивается с фактом, очень болезненным, но только для его самооценки („мой пенис слишком мал для моей матери"), девочка же стоит перед разрушением части ее тела. Следовательно, в соответствии с их биологическими основами, страх мужчины перед женщиной — генитально-нар-циссический, в то время, как женский страх перед мужчиной — физический.

2. Второй специфический источник тревоги, универсаль-125

ность и значение которого подчеркивается Дали 9,— это наблюдения девочкой менструаций у взрослых женщин. Помимо того, что у девочки могут возникнуть побочные интерпретации о кастрации, она наглядно в первый раз получает подтверждение уязвимости женского тела. Подобным образом, ее тревогу заметно усиливает наблюдение выкидышей или родов матери. Так как в сознании детей и (позднее — когда включается в работу вытеснение) в подсознании взрослых существует тесная связь между половым актом и родами, тревога может принимать форму страха не только перед родами, но и перед коитусом.

3. Наконец, третий специфический источник тревоги — это страх девочки (и снова вследствие анатомической структуры ее тела) перед последствиями своих ранних попыток вагинальной мастурбации. Я думаю, что последствия этого страха могут быть более длительными у девочек, чем у мальчиков, и вот почему: девочка не может реально проверить, какое влияние оказала мастурбация. Мальчик, чувствуя тревогу в отношении своих гениталий, всегда может убедиться, что они на месте и в порядке 10. Девочка не имеет возможности доказать себе, что ее тревога на самом деле безосновательна, напротив, ее ранние попытки вагинальной мастурбации убеждают ее еще раз в факте собственной огромной физической уязвимости 11.Я обнаруживала при анализе, что для маленьких девочек, пытающихся мастурбировать или участвующих в сексуальных играх с другими детьми, причинение себе боли или нанесение небольших ранений, обуславливаемых микроскопическими надрывами гимена 12, отнюдь не является чем-то необычным. Когда общее развитие протекает благоприятно — то есть, когда объектные отношения детства не стали благодатной почвой для конфликтов — с этой тревогой удается успешно справиться, и тогда для женщины открыт путь для принятия своей женской роли. В других случаях неблагоприятное влияние тревоги у девочек оказывается более стойким, чем у мальчиков. Я думаю, на это указывает тот факт, что девочки гораздо чаще, чем мальчики, прекращают прямую генитальную мастурбацию полностью или, по крайней мере, ограничивают ее клитором, более доступным и менее канализирующим тревогу. Нередко все, что связано с влагалищем — знание о его существовании, ваги-нальные ощущения, инстинктивные побуждения — побеждается неослабевающим вытеснением; иными словами, в сознании девочки утверждается и долго держится иллюзия, что влагалище не существует. И эта иллюзия в ряде случаев определяет предпочтение мужской сексуальной роли. 126

Все эти рассуждения, как мне кажется, говорят в пользу гипотезы, что за „провалом попытки обнаружить" существование влагалища стоит отрицание его существования. Остается решить вопрос о том, какую важность имеет существование ранних вагинальных ощущений или „обнаружение" влагалища для общей концепции ранней женской сексуальности. Хотя Фрейд и не утверждает этого определенно, тем не менее, исходя из его построений, достаточно ясно, что если влагалище первоначально остается „неоткрытым", это один из сильнейших аргументов в пользу предположения о биологической детерминированности первичности зависти к пенису у маленьких девочек или их первоначальной фаллической организации. Ибо, если не существует ни вагинальных ощущений, ни желаний, а все либидо сосредоточено на клиторе, принимаемом за фаллос, тогда и только тогда мы можем безоговорочно согласи-тя, что маленькие девочки, за недостатком собственного источника специфического удовольствия или удовлетворения любого специфически женского желания, должны обратиться к концентрации всего своего внимания на клиторе, затем к сравнению клитора с пенисом у мальчиков, и затем, так как они фактически проигрывают при этом сравнении, почувствовать себя определенно достойными сожаления 13. Если, с другой стороны, как я предполагаю, маленькая девочка имеет опыт вагинальных ощущений и переживает соответствующие импульсы, она должна с самого начала иметь живое понимание специфического характера собственной сексуальной роли и, таким образом, первичная зависть к пенису с силой, постулированной Фрейдом, вряд ли может полностью объяснить это понимание. В этой статье я показала, как из гипотезы о первичной фаллической сексуальности вытекают следствия, важные для теории женской сексуальности в целом. Если мы принимаем, что существует специфически феминная первичная вагинальная сексуальность, то тем самым предыдущая гипотеза, если не полностью исключается, то по крайней мере так резко ограничивается, что вышеупомянутые следствия становятся весьма проблематичными. 1 X. Дейч. „Психоанализ женских половых функций". 2 В следующей работе я надеюсь обсудить вопрос ранних объектных отношений, рассматриваемых на основе фаллической установки маленькой девочки. 3 К. Хорни. „О происхождении комплекса кастрации у женщин". 127

4 Джозин Мюллер. „Проблема развития либидо в генитальной фазе у девочек" Int. J. Psycho-Anal., Vol. XIII (1932). 5 В частной беседе. 6 Во время дискуссии, последовавшей за моим докладом о фаллической фазе, прочитанным в 1931 году перед Германским Психоаналитическим Обществом, Бем сообщил о некоторых случаях, когда пациентки вспоминали только вагиналь-ные ощущения и вагинальную мастурбацию, а существование клитора было им неизвестно. 7 3. Фрейд. „Некоторые психологические последствия анатомической разницы полов" (1927). 8 В ответ на предположение Фрейда, что либидо может „прилипнуть" так крепко к клиторальной зоне, что становится трудно или невозможно переместить чувствительность во влагалище, я рискну противопоставить Фрейду самого Фрейда, потому что именно сам Фрейд убедительно показал, с какой готовностью мы переключаемся на любую новую возможность извлечь удовольствие, и как могут быть эротизированы процессы, далекие от сексуального содержания — движения тела, речь или мысль, и что то же самое верно даже для мучительных переживаний, таких как боль или тревога. Имеем ли мы право предполагать в таком случае, что при половом акте, предоставляющем самые широкие возможности для получения удовольствия, женщина откажется от их достижения! Так как я думаю, что эта проблема реально не возникает, я не могу последовать за предположениями X. Дейч и М. Клейн о переносе либидо с оральной в генитальную зону. Не может быть сомнения, что во многих случаях существует тесная связь между этими зонами. Единственный вопрос — должны ли мы считать, что либидо „переносится", или попросту в случаях, когда оральная установка возникла рано и продолжает существовать, она неизбежно должна проявляться также и в генитальной сфере. 9 К.Д.Дали. „Комплекс менструации" (1928). 10 Это реальное обстоятельство должно более всего приниматься в расчет, так же как и сила бессознательных источников тревоги. Например, мужская тревога о кастрации может усилиться в результате фимоза. 11 Небезынтересно вспомнить, что гинеколог Вильгельм Липман (не разделяющий взглядов психоаналитиков) в своей книге „Психология женщины" говорит, что „уязвимость" женщины — одна из специфических черт ее пола. 12 Подобные переживания часто выплывают на свет при анализе, во-первых, в форме воспоминаний о травмах в районе гениталий, испытанных в более позднем периоде жизни, возможно при падении. На эти воспоминания пациентки реагируют с ужасом и стыдом, несоразмерным с причиной. Во-вторых, это может быть переполняющий пациентку страх перед подобным ранением. 13 Хелен Дейч пришла к выводу о таком базисе зависти к пенису в процессе логических рассуждений. См. X. Дейч „Значение мазохизма в сознании женщины" Int. J. Psycho-Anal., Vol. XI (1930).

ПСИХОГЕННЫЕ ФАКТОРЫ ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ЖЕНСКИХ РАССТРОЙСТВ Прочитано на заседании Чикагского общества гинекологов 18 ноября 1932 года В последние 30—40 лет в гинекологической литературе ведутся споры о влиянии психических факторов на специфически женские заболевания. Спектр мнений самый широкий. С одной стороны, существует тенденция отводить этим факторам второстепенное значение — чтобы подчеркнуть, например, что, конечно, существуют, мол, эмоциональные факторы, но рассматривать их следует в зависимости от конституции, эндокринных желез и прочей физиологии. С другой стороны, мы видим тенденцию приписывать психогенным факторам огромное значение. Сторонники этой точки зрения склонны видеть в них главные причины не только более или менее очевидных функциональных расстройств, таких как ложная беременность, вагинизм, фригидность, нарушения менструального цикла и т. д., но также заявляют о возможном психогенном влиянии при таких формах патологии, как преждевременные роды и перенашивание, при эндометриозе, бесплодии и некоторых других заболеваниях. Сомнений в том, что физические изменения могут быть вызваны психическими стимулами, нет с тех пор, как это было обосновано в экспериментах Павлова. Мы знаем, что психогенная стимуляция аппетита вызывает секрецию в желудке, что сердечный ритм и перистальтика кишечника могут быть ускорены под влиянием страха, что определенные вазомоторные изменения, например покраснение, могут быть выражением стыда. Мы располагаем также довольно точной картиной того, по каким путям эти стимулы следуют из центральной нервной системы на периферию, к органам. И все же мне кажется, что мы делаем слишком резкий скачок, когда от такой довольно простой схемы связи психического стимула с физическим изменением, переходим к вопросу, не воз-5 К.Хорни 129

никает ли дисменорея вследствие психических конфликтов. Я думаю, что фундаментальное отличие одной схемы или связи фактов от другой лежит не столько в самом процессе возникновения дисменореи, сколько в методологическом подходе к изучению этого процесса. Можно создать экспериментальную ситуацию, в которой мы будем стимулировать аппетит у человека, имея возможность измерить секрецию желез его желудка. При этом можно точно замерить изменение секреции, происходящее при реакции испуга, но нельзя создать экспериментальную ситуацию, вызвающую дисменорею. Эмоциональные процессы, отвечающие за дисменорею, слишком сложны, чтобы их можно было однозначно воспроизвести в экспериментальной ситуации; и даже если мы сможем в ходе эксперимента поставить испытуемую в некие очень сложные эмоциональные условия, нельзя ожидать никаких конкретных результатов, потому что дисменорея никогда не является результатом только одного эмоционального конфликта, а всегда предполагает ряд эмоциональных предпосылок, заложенных в основу заболевания в различное время. По этой причине экспериментальное изучение подобных проблем оказывается невозможным. Метод, который может раскрыть для нас связь между определенными эмоциональными воздействиями и симптомом, например, дисменореей, должен быть, и это очевидно, основан на работе с предысторией случая. Такой метод поможет нам понять особую эмоциональную структуру личности пациентки и корреляцию ее эмоций и симптомов через индивидуальную специфику истории ее жизни. Я знаю только одну психологическую школу, которая предлагает такое глубинное проникновение в личность пациента с достаточно высокой степенью научной точности — это психоанализ. В процессе анализа мы получаем такую картину происхождения, содержания и динамической напряженности воздействия психических факторов, которая на самом деле существует в реальной жизни. И это знание необходимо, если мы действительно хотим с научной точки зрения подойти к вопросу о том, вызываются ли функциональные расстройства эмоциональными факторами или нет? Я не буду здесь входить в детали метода, а только в очень сжатой форме представлю некоторые эмоциональные факторы, которые исходя из своего опыта психоаналитика, я считаю существенными для понимания функциональных женских расстройств. Я начну с факта, привлекшего мое внимание своим настойчивым повторением. Мои пациентки обращались к анализу по самым разным психологическим причинам: тревога по всевоз-130