КОНЦЕПЦIЯ IНДУСТРIАЛЬНОГО СУСПIЛЬСТВА

Концепция «промышленной системы» или «индустриального общества» возникла под влиянием «спутникового» шока. В её рамках интеллектуалы Запада пытались осмыслить перспективы общественных изменений, выявившихся в ходе революционных научных и технических нововведений.

Творцами концепции считают француза Раймона Арона (1905–1983 гг.) и американца Уолта Ростоу ( род. в 1916 г.). К ней примыкали З. Бжезинский, Дж. Гэлбрейт, Г. Кан, другие известные социологи, экономисты и философы. Отцами термина (и идеи) «индустриальное общество» считают Анри де Сен-Симона и Огюста Конта. В 1960 году У. Ростоу опубликовал книгу «Стадии экономического роста. Некоммунистический манифест». Р. Арон известен работами: «Восемнадцать лекций об индустриальном обществе» (1962); «Социология индустриальных обществ: набросок политических режимов» (1965); в русском издании: «Демократия и тоталитаризм» (1993)), а также книгой «Разочарование в прогрессе» (1969).

Поскольку большая часть человечества в настоящее время переживает процессы индустриализации, проясним характерные черты «индустриального общества» или «промышленной системы». Так называют особую стадию в развитии человеческого общества, которой присущи следующие признаки:

1. Технологической основойиндустриального общества является паровая машина (устройство, замещающее или усиливающее функции физического труда) и современный завод: система машин и технического оборудования. Социальным символом индустриального общества является завод.

2. На базе машинных предприятий осуществляется массовое производство товаров. Машины обеспечивают транспортное сообщение и производство услуг. Для индустриального общества характерна экономика, ориентированная на сбыт товаров, произведенных в рамках специализации производства и разделения труда. Ему присуще полное отделение производства, сосредоточенного на предприятиях, от потребления, осуществляемого в быту.

3. Хозяйство обществ индустриального типа включает три сектора: первичный (добывающий), вторичный (обрабатывающий) и третичный (сектор услуг). Однако, ведущими отраслями его производства являются отрасли, которые обеспечивают покупателей товарами, а хозяйство машинным оборудованием и химическими препаратами.

4. Универсальным социоэкономическим принципом индустриального общества является «закон цены», который, как невидимая рука, поддерживает равновесие между спросом и предложением.

5. Главным субъектом социальной активности является предприятие и экономическая группа. Индустриальное общество опирается на частное и акционерное предпринимательство, а также на сектор государственной собственности, практикующий приватный тип управления.

6. В индустриальном обществе (с системой частного предпринимательства) доминирует собственность на капитал, свободная конкуренция и максимизация прибыли.

7. Расширение рынка сбыта товаров в индустриальном обществе происходит в результате открытия новых континентов и захвата колоний.

8. Индустриальному обществу присущи централизация политической власти, парламентская система и иерархия классов.

9. Целями идустриальной системы провозглашаются прибыль, материальное благополучие и процветание общества.

10. Индустриальное общество — общество высокого массового потребления товаров длительного пользования (автомобилей, холодильников, ...).

11. Трудовые конфликты и тяга к социальным переменам порождают систему профсоюзов и рабочее движение.

12. Универсальным стандартом всех социальных ценностей в индустриальном обществе являются материальные ценности: удовлетворение физиологических и физических потребностей человека.

13. Главными проблемами индустриального общества являются безработица, войны, международные конфликты и угроза фашистской диктатуры.

14. «Дух индустриального общества стал духом возрождения человеческой свободы, что с этической точки зрения означает уважение фундаментальных прав и придание значимости достоинству человека, а также распространение духа братской любви для ликвидации неравенства» (Й. Масуда. Комп’ютопiя).

Перечисленнные признаки индустриального общества сгруппированы по оси системы машин и техники. Поэтому методологической основой концепции служит технологический детерминизм,которыйсчитает социальные системы производными от состояния технических систем и следствием функционирования последних. История индустриального общества как бы смыкается с историей промышленности, техники и индустриализации. Двигателем развития объявляется «прогресс экспериментальных знаний и их воплощение в действительность, в труд людей, — то, что мы называем техническим прогрессом ... Именно технический прогресс является решающим фактором экономического и, следовательно, социального прогресса» (Ж. Фурастье. Технический прогресс и капитализм с 1700 по 2100 год).

Техника рассматривается «социо-индустриалами» как выражение рационально-конструктивныхзамысловинженерно-техническихспециалистов. По «индустриалистской» схеме над индустриальным обществом как бы парит технический «логос» в виде факторов, связанных с техническим изобретательством, инновациями и духом науки и техники в целом. Система социальных отношений представляется проекцией технических отношений на остальную жизнь общества. В центр общественной жизни выдвигаются «три великие фигуры технической цивилизации: предпринимателя, инженера и фабричного рабочего ... (причём) инженер — вот кто её негласный повелитель и судьба. Организатор и управляющий оказываются средоточием этого искусственного и усложнённого машинного царства» (О. Шпенглер. Закат Европы. – Т. 2). Выражения типа: «машина управления», люди как простые и заменяемые «винтики системы», «дом–машина» и «город–машина» понимаются многими сторонниками «индустриализма» (например, Л. Мэмфордом, Ле Корбюзье) практически буквально.

Сторонники концепции индустриального общества считают, что традиционные общества являются консервативными структурами, которые почти не затрагиваются общественным прогрессом. Наиболее значительные изменения истории связаны с переходом человечества от аграрной к промышленной ступени развития. Промышленная революция является главным фактором, который обусловил переход от традиционного к «индустриальному обществу». В ходе технического переворота возникло крупное машинное производство, фабричная организация труда, мировой рынок и экономика, построенная на принципах конкуренции. В рамках промышленного строя выросли отношения между трудом и капиталом, возникли крупные города, изменяется структура международного разделения труда, появляются тысячи новых профессий.

Критики «индустриализма» напоминают его апологетам, что растёт, во-первых, техноиндустриальный риск (для общества и человеческой жизни, в частности) при вводе новых технологий. Авария на Чернобыльской АЭС — самый известный случай техногенных катастроф, которые в принципе невозможны в традиционном обществе. (Традиционному обществу присуще другое: наводнения, пожары, землетрясения и эпидемии.) Отсюда, во-первых, — технофобия и лозунг: назад, к естественным формам социальности.

Во-вторых, механизация и автоматизация информационных процессов сопровождается обезличиванием человеческих связей и отношений, к замене человека техническим (а теперь —информационным) устройством.

В-третьих, индустриализация общественной жизни стимулирует технократизацию общественных институтов и отношений: порождает попытки вменить инженерно-техническому корпусу функции организации общественной жизни.

Многое из сказанного критиками верно. Однако, жизнь показывает, что бегство из городов не принимает массовых форм и не сопровождается отказом от комфорта, который принёс с собой промышленный строй. Техника сделала работника придатком машины, но она же освободила человека от функции биологической машины (типа «рикши») и создала объективную возможность для расширения свободного времени и выполнения нами творческих функций. При несомненных издержках, индустриальный прогресс прочно врос в общественную и индивидуальную жизнь человека. И добровольно от его плодов человечество уже никогда не откажется. Концепция «индустриального общества» говорит нам именно об этой закономерности общественного прогресса. И в этом её ценность.

Для определения исторического места индустриального общества необходимо учитывать масштабы и стратегии, которые используют социо-индустриалы.

Основной стратегией при определенииисторических«координат» индустриальнойступениистории выступает логика техноцентризма и техно-социо-экономическая многофакторность.

Масштабамиоценкиисторическогоместа индустриального общества являются глобально-исторические и стадиально-историческиемерки.Например, Раймон Арон применил глобальный — двустадийный масштаб оценки исторического места «промышленной системы». Стадиальная схема пяти этапов эволюции индустриального общества разработана Уолтом Ростоу.

Техноцентризм провёл чёткую границу между технической цивилизацией и традиционным, аграрным, допромышленным миром. Промышленная система рисуется сторонниками «индустриального общества» как заповедное поле развития и применения машинных технологий, превращения машинно-технических систем в конвейерные производства типа заводов Г. Форда. Допромышленное — аграрное общество Р. Арона и других социо-индустриалов не интересует. Они обращаются к нему для того, чтобы подчеркнуть преимущества и исторические корни технической цивилизации.

Двустадийное изображение всемирной истории по схеме «аграрное — промышленное общество» базируется на различении двух типов человеческой деятельности. Индустриальное общество основано на технико-рациональной, в значительной степени онаученной деятельности. Она воплощается в количественно соизмеримые (в обмене) плоды труда и опирается на представления об эквивалентности затрат на их производство, на критерий «больше – меньше». Аграрное общество базируется на качественной определённости различных видов допромышленной деятельности, на их системной востребованности потребностями доиндустриальных социальных организмов по принципу «предпочтительное – менее предпочтительное». Таким образом устанавливаются различия двух разных типов экономик, опосредованно характеризующих технический базис прошлого и современного обществ.

Для техноцентристов, которые делают фокусом своего анализа технику, расхожими являются утверждения о том, что для всемирной истории значение имеет только одно событие: машинная (промышленная) революция и связанная с ней индустриализация различных стран. Они, мол, и прочертили великую пограничную черту между двумя типами обществ: аграрным и индустриальным. Историю развития технического базиса «индустриального общества» техноцентристы начинают с «нулевой», мануфактурно-ремесленной стадии, технологии которой опираются на энергетику человека как биологической машины и двигатели, приводимые в движение силами природы (ветра, падающей воды, гравитации). Собственно «промышленное общество» является, с этой точки зрения, системой машин с паровыми двигателями или электроэнергетикой. Высший предел развития индустриального общества — вытеснение (в ходе НТР) автоматической техникой прежнего, человеко-машинного тандема.

№ В рамках эволюции технического базиса история индустриального общества укладывается в историю стран трёх групп:

— историю стран с высоким уровнем технического развития, обеспеченного процессами НТР в ведущих отраслях производства (США, Япония, ФРГ, Франция, Англия, страны Бенилюкс, Скандинавия, ВПК СССР);

— историю среднеразвитых (в техническом отношении) стран Востока и Юга Европы, азиатских «тигров», государств-гигантов Латинской Америки, бывших «белых» доминионов Британской империи;

— историю развивающихся стран «третьего мира».

В глобальной схеме эволюции технического базиса индустриального общества слабо выражен его социально-экономический анализ. Этот недостаток в определённой мере восполнила теория стадий экономического роста промышленной системы У. Ростоу. Он пытался найти ответы на следующие вопросы: какой толчок разрушил «традиционные» (добуржуазные) общества и направил их на путь модернизации? Какие силы поддерживают регулярный технико-экономический рост? Какое будущее ожидает промышленное общество?

Поиск ответов на поставленные вопросы привёл У. Ростоу к выработке исторической схемы пяти стадий «экономического роста». №

Главная посылка концепции стадий роста заключается в следующем: ускорение общественного развития происходит под влиянием внедрения новых промышленных технологий. Однако, при этом вступает в действие то один, то другой психологический, экономический, социальный, конкретно-исторический, географический факторы или их случайная совокупность.

Первой стадии — стадии «традиционного общества» приписаны негативные социально-хозяйственные признаки: признаки «индустриального общества» как бы наоборот. Это общество не машинного, а ручного труда. Основная масса работников сосредоточена в сфере аграрного производства с низкой производительностью труда и микроскопическими темпами его роста. Хозяйственный и социально-культурный опыт приобретается здесь только с помощью здравого смысла. Этот опыт передаётся не путём расширения образованности общества, а в рамках традиции: от отца к сыну или от деда к внукам. Отсюда первое и второе названия «традиционного общества» как общества донаучного или «доньютоновского». Традиционным обществам присуща окостенелая иерархическая социальная структура и авторитарно-деспотическая форма власти. Иными словами, традиционное общество — это общество простого натурального производства, проедающее почти всё, что оно произвело. Оно консервативно. Именно в подобных обществах вызревали зародыши тоталитарных режимов, считают «индустриалы», забывая при этом о нацистской Германии.

Вторая стадия развития в схеме У. Ростоу — «переходное общество»или стадия создания предпосылок экономического роста. Экономические изменения на этой стадии объявляются следствием действия неэкономических факторов: «человеческих порывов и устремлений». Рост капиталовложений в производство на 10 % опережает прирост населения, но увеличение капиталовложений вызывается, по У. Ростоу, «импульсами ухищрений», которые порождаются духом науки и изобретательства. Наука и хитрость предприниматенля приводит к техническому прогрессу, а последний вызывает социальные изменения и всплеск хозяйственной активности. В результате инициативное меньшинство направляет традиционное общество на путь промышленного развития. Этому же способствует развитие конкурентного международного рынка и погоня за сырьевыми и человеческими ресурсами.

Стадия сдвига — третья стадия в периодизации истории У. Ростоу. Она совпадает с промышленной революцией в Англии и других странах Запада. Доля накопления капитала вырастает до 5–10 % от объёма национального дохода. Высокие темпы развития присущи, однако, одной из ведущих отрасли производства: производству тканей, железнодорожному строительству, машиностроению и судостроению. Именно их рост становится экономической нормой «стадии сдвига». Господствующие высоты в социальной и политической жизни общества «сдвига» занимают группы, которые выступают за модернизацию экономических отношений. Однако о характере собственности (в её экономическом и юридическом выражении) У. Ростоу не говорит ничего. Это относится и к его трактовке всех пяти стадий в целом. Разные страны проходят стадию экономического сдвига в разное время: Англия — в 1783–1802 гг., Франция — в 1830–1860 гг., США — в 1843–1860 гг., Германия — в 1850–1873 гг., Япония — в 1878–1900 гг., Россия — в 1890–1914 гг., Канада — в 1894–1914 гг., Индия и Китай — в 1952–1960 гг.

Четвёртая стадия экономического роста — это стадия зрелости или быстрого созревания. Экономическое развитие охватывает несколько взаимосвязанных отраслей. «После сдвига следует длительный период постоянного, пусть с известными флуктуациями, прогресса, по мере того как регулярно растущая экономика распространяет современную технику по всему фронту экономической деятельности. Примерно 10–20 % национального дохода идёт на накопление, тем самым позволяя производству постоянно обгонять рост населения» (У. Ростоу. Стадии экономического роста). На этой стадии промышленно развитые страны сознательно овладевают результатами технологического роста и вступают в эру автоматического и ускоренного роста экономики. «Ведущие секторы (хозяйства) появляются и растут не только вследствии текущих изменений в технологии и возрастающей готовности предпринимателей принять имеющиеся новшества», но и под давлением спроса. В ходе ускоренной урбанизации доля горожан в структуре населения вырастает до 60 – 90 %, изменяется структура занятости. Великобритания достигла технико-экономической зрелости в 1850 году, США — в 1900 году, Германия и Франция — в 1910 году, Швеция — в 1930 году, Япония — в 1940 году, СССР и Канада — в 1950 году.

Эра высокого массового потребления — пятая стадия в схеме экономического роста У. Ростоу. Потребление здесь — главный фактор эволюции: «в собственно техническом смысле центр внимания общества, после того как оно достигает стадии зрелости» перемещается «на проблемы потребления и благосостояния в широком смысле слова». Массовый платежеспособный спрос населения нацелен на приобретение предметов быта длительного пользования: автомобилей, телевизоров, стиральных машин, холодильников ... Широко развивается сфера услуг. В сельском хозяйстве сужается приложение живого труда при росте его производительности. Критерием зрелости общества пятой стадии экономического роста У. Ростоу считал рост тех отраслей производства, в которых производились товары массового спроса и длительного пользования. Пятой — высшей, из достигнутых человечеством, стадии, по выкладкам автора, к 1960 году достигли США, которые начали двигаться к обществу массового потребления с 1913–1914 годов. Тогда же появился символ этой стадии — дешёвый автомобиль, массовый выпуск которого был налажен на конвейерном производстве Генри Форда. Страны Западной Европы, Япония и СССР были готовы вступить в эту стадию, но милитаризация их экономики серьёзно тормозила этот процесс, отмечал У. Ростоу.

Размышлял У. Ростоу и о будущей — шестой стадии роста, контуры которой виделись ему «по ту сторону потребления» предметов ширпотреба. Отсюда его идея трансформации ценностных ориентаций населения индустриального общества по логике «династии Будденброков» — персонажей романа Т. Манна. Старшие Будденброки гонятся за богатством и материальными благами, среднее поколение — за социально-политическим престижем, а младшее, третье — за духовными ценностями, возможностью выразить себя в искусстве (музыке). В обществе будущего, предсказывает У. Ростоу, рост «реального дохода в обычной форме» станет для людей менее значимым. На первый план выступят ценности семейной гармонии. Однако, что и как конкретно «произойдёт дальше — невозможно предвидеть», – в конце концов заключает он.

Анализируя исторические особенности индустриализации разных стран, У. Ростоу, Э. Тоффлер, Д. Гэлбрейт и Р. Дарендорф рассматривали варианты развития «промышленного строя» к грядущему «единому индустриальному обществу» на путях конвергенции и дивергенциистран с близкими техническими базисами, но с различными социально-экономическими и политическими системами. Индустриализация ведёт к накоплению черт сходства в хозйственных отношениях и социально-политических институтах обществ, которые первоначально были противоположными по своей исторической сути. Чем выше степень идустриализации таких обществ, тем ближе они друг к другу и к модели «единого» индустриального общества. Капитализм и социализм являются частными случаями движения к единообразию индустриального строя. «Я искренне надеюсь, что благодаря общности ... в итоге наступит конец доктрине неизбежного конфликта между экономическими системами», — писал Д. Гэлбрейт в книге «Жизнь в наше время».

Схожесть технического развития буржуазного Запада и социалистического Востока служила подтверждением логики роста единообразия «индустриальных обществ», вплоть до функциональной идентичности бюрократических аппаратов западных корпораций и советской номенклатуры. Похожая ситуация возникает и сейчас при сопоставлении индустриального развития Северной и Южной Корей, Китая и Тайваня, Кубы и латиноамериканских стран. Любопытны варианты приобщения к мировой индустриальной системе нефтедобывающих стран, в которых бытуют структуры феодального и родоплеменного типа (Нигерия, эмираты Персидского залива, страны Юго-Восточной Азии). Развивающиеся страны с сырьевой и портово-транспортной экономикой в своём большинстве также втянуты в индустриальную систему мирового хозяйства через участие в международном разделении труда. Однако, вместо гражданского общества и демократических институтов, во многих из них сложились трайбалистские (Африка и Океания), авторитарные (хунты стран Латинской Америки), традиционалистские (Иран, Ирак, Пакистан, Ливия), фашистские (Германия, Италия, Испания, Португалия 30–40 годов ХХ века) и тоталитарные режимы (СССР, страны восточной Европы и Азии). Поэтому современное «индустриальное общество» оказывается пёстрым клубом стран с широким спектром социально-экономических и политико-идеологических отличий, но с родственным техническим базисом.

Для исследования тенденций их перехода в стадию развитого промышленного типа необходимы не монолинейные,аиные средства исторического анализа. Не следует ли тогда «индустриальному обществу» приписать статус цивилизации?Врядли!Современные мировые цивилизации опираются на различающие их религиозно-культурные ценнности христианства, ислама, буддизма ... Процессы же индустриализации не знают цивилизационных границ.

Более того, процессы конвергенции (сближения) и дивергенции (расхождения) экономических, социальных и политических структур стран, которые пошли по пути промышленного развития, позволяют говорить об их всемирно-исторической совокупности или об «индустриальном» универсуме: техническом «космосе», промышленной «вселенной». Если стать на «универсумную» точку зрения, то социально-историческая «вселенная» десятков конкретных индустриальных обществ будет представлена многовариантными возможностями, формами и направлениями исторического развития, включая:

1). Осевое (типичное), опережающее, догоняющее и отстающее развитие стран по ступеням технического прогресса;

2). Переплетение взаимодействующих зигзагообразных, циклических, отчасти регрессивных «траекторий» движения этих стран в направлении гражданского общества, демократии, политического и идеологического плюрализма, создания равных возможностей для всех членов общества, а также в направлении роста их социальной мобильности, материального и культурного достатка.

Подобные методологические средства остро необходимы. Они проясняют и делают работающей логику моделирования всего «универсума» индустриального общества.

2. «ПОСТIНДУСТРIАЛЬНЕ CУСПIЛЬСТВО»

В 60-е годы ХХ века активизировались поиски новой модели общества и истории, которая выглядела бы более привлекательной, чем схема индустриального общества.

Мир двигался за рамки индустриального общества. Но куда? Станет ли оно обществом праздного изобилия, превращающим человека в бездумного потребителя? Вступает ли человек в гипериндустриальное общество? — «Либо мы ... движемся к обществу, отличающемуся большей способностью к самоизменению, чем индустриальное общество, и которое условно может быть названо постиндустриальным обществом?» (А. Турен. От обмена к коммуникации: рождение программированного общества). Политиков, экономистов, социологов и философов всё больше интересовало, что нас ожидает по ту сторону горизонта индустриального общества, каковы варианты его трансформации. Таких вариантов к началу 70-х годов было преложено более двадцати. В названии многих вариантов был префикс «пост-», но фаворитом идеологов всё же стала терминологическая конструкция «постиндустриальное общество».

«Постиндустриальным обществом» названо общество, которое приходит на смену индустриальному обществу. (Слово post = «пост» означает на латинском «после».) Приставка «пост» в названиях концепций общества, приходящего на смену индустриальному, вызывала чувство «увядания, свойственным нашему веку, — ощущением (его) конца», — признавал У. Дайзард. Однако, концепция постиндустриального общества содержала и заряд исторического оптимизма: . Ведь так назвали форму общественной жизни и стадию развития будущего общества, которое возникнет не позднее первой четверти двадцать первого века.

Историческое место «постиндустриального общества» наиболее полно раскрыл американский социолог, философ и экономист Дэниел Белл (р. 1919). Исходя из идеи «трёхсекторной экономики» Колина Кларка и Ж. Фурастье, Д. Белл постулировал три стадии эволюции общественной организации:

Первая стадия триады — доиндустриальное общество или общество, построенное на состязании людей с природой. В концепции индустриального общества этой стадии соответствует «традиционное общество». Жизнь доиндустриального общества, пишет Д. Белл, зависит от природных богатств и примитивной (физической) рабочей силы людей и животных. Основной сферой экономики этого общества является сельскохозяйственная сфера. Это общество консервативно, посколько ориентировано на стабильно-природные аграрные циклы. Экономический рост доиндустриального общества ограничивается демографическими процессами, в ходе которых прирост продукции «съедается» приростом населения. Главными социально-политическими институтами этого общества являются церковь и армия.

Вторая стадия триады Д. Белла — индустриальное общество или общество, построенное на состязании человека с искусственной, созданной человеком природой. Потенциал этого общества зависит от источников природной энергии и естественных сил, взятых на вооружение человеком. Хозяйственный рост индустриального общества производен от организации выпуска массовой товарной продукции и наличия рынков массового сбыта. Господствующим сектором экономики этого общества является сфера промышленности, особенно — её обрабатывающие отрасли. Главными элементами организации хозяйственной жизни на этой стадии служат корпорации и фирмы.

Третья стадия всемирно-исторической триады Д. Белла — постиндустриальное общество. Оно построено на состязании человека с человеком. Постиндустриальное общество в большей степени, чем доиндустриальное и индустриальное общество, зависит от сферы обслуживания и кодификации теоретического знания. Человеческий фактор играет здесь всё более активную роль. В постиндустриальном обществе тон задают университеты и «высоколобые» интеллектуалы: учёные и технократы. Но основные решения в нём будут по-прежнему принимать представители компаний и политических групп.

Что же представляет собою постиндустриальное общество в деталях? Как определяются его необходимые и существенные признаки? Однозначного ответа на этот вопрос нет. Нет единодушия даже в методологии определения и числа этих признаков. Одни насчитывают 5, другие 15, третьи 10 признаков этого общества. Методология их выделения тяготеет то к сциентизму — акцентации примата научного знания (Ж. Фурастье), то к технологическому детерминизму — к ссылкам на определяющее воздействие (на общество) технологического роста (Д. Белл). Имеются попытки совместить первое и второе: «В технетронном обществе, — так З. Бжезинский именует постиндустриальное общество, — научное и техническое знание, в дополнение к обогащению производственных способностей, быстро оплодотворяет почти все аспекты жизни, прямо воздействуя на них» (Z. Brzezinski. Betwee two ages. Americas role in the Technotronic Era).

Вернёмся к взглядам Д. Белла, главного представителя этой концепции. При определени специфики постиндустриального общества Д. Белл выдвигает техноцентристкие критерии. «Сегодня кривая технического прогресса круто пошла вверх, — напоминает он, — и это говорит о том, что мы переживаем третью по счёту всемирную технологическую революцию» (Д. Белл. Грядущее постиндустриальное общество. Опыт социального прогнозирования). Но это не прежние — машинные технологии. Поэтому в числе признаков постиндустриального общества им названы следующие:

1). В экономической сфере — формирование сервисной экономики: переход от производства товаров к расширению производства в сфере услуг;

2). В структуре занятости — переход ведущей роли к классу профессионалов и технических специалистов;

3). Осевым принципом постиндустриального общества является главенствующее значение в общественной жизни теоретических знаний как источника новаторства и формулирования принципов политики;

4). Ориентиры будущего: особая роль технологии и технологических оценок. В принятии решений: создание «интеллектуальной технологии»;

5). Возможность самоподдерживающегося технологического роста.

Перейдём к деталям. В ходе третьей технологической революции машинная технология уступает место интеллектуальной. Механические, электрические и электромеханические системы заменяются электронными. Кибернетическая техника вытесняет операции человека с машинами, которые характерны для индустриального общества. Внедряются миниатюрные элементы электронно-информационных систем. Информация преобразовывается в цифровую форму. Программное обеспечение приводит к ускорению решения многих задач. С помощью компьютерной техники информация, сведенная в кодифицированные системы знаний, направляет практическую деятельность людей.

Постиндустриальное общество представляет новый тип социально-технологической организации и новый образ жизни, который вытесняет индустриальную систему точно так же, как последняя когда-то вытеснила традиционно-аграрную. В индустриальном обществе обезлюдели деревни,пишет Д. Белл. В постиндустриальном обществе обезлюдевают заводы. В новом обществе теряет былую роль промышленное производство, основанное на принципах стандартизации и массовости. На смену ему идёт сервисная экономика. В 1956 году более 50 % работающего населения США было занято в сфере обслуживания.К 2000 году в сфере обслуживания здесь занято уже более 70 % рабочей силы. Многим услуги предоставляются в гуманитарной (образование, здравоохранение, услуги «социальных работников») и в профессиональной сфере (услуги по анализу и планированию, программированию, дизайну) ... Ныне 10–15 % рабочей силы в американском обществе заняты в промышленном производстве. Менее 4 % рабочей силы составляют фермеры. Более 30 % носителей рабочей силы входят в професиональную, техническую и управленческую прослойку в США. А это составляет свыше 125 млн. человек.

Отмеченные сдвиги в структуре занятости постиндустриального общества являются следствием перехода от производства индустриально-товарного типа к экономике обслуживания, точнее к её «интеллектуальному сектору». Чем же вызывается подобный сдвиг? — Главенствующим положением в обществе теоретических знаний как источника новаторства и формулирования политических принципов. Любое общество существует на основе знаний, заявляет Д. Белл. Но постиндустриальное общество опирается не на знание вообще, а на интеллектуальную технологию. В цепи: добывающий сектор — производящий — обрабатывающий сектор, постиндустриальное общество охватывает обрабатывающий сектор, основа основа которого — обмен информацией и знаниями при помощи телекоммуникаций и компьютеров. Капиталом здесь является не овеществлённый труд (как это было в индустриальном обществе), а овеществлённое в товаре или в услуге знание,полагает Д. Белл.

Каждое общество, считают «постиндустриалы», имеет «нервный узел» — фактор, лежащий в основе социально-экономической организации общества. Для капиталистического общества — это частная собственность (на землю), для индустриального — использование машин для производства товаров, для постиндустриального общества — производство знаний. Конечно, научное знание влияет на общественную жизнь не прямо, а опосредованно. Поэтому лидерами в обществе постиндустриального типа остаются рассчётливые политики, а не «высоколобые интеллектуалы». Учёные являются только инициаторами новых разработок и технологий, имеющих практические приложения. Решения принимает политик.

Значение новых «интеллектуальных технологий» для постиндустриального общества эквивалентно роли машинных технологий в индустриальном обществе. «Поскольку технология есть инструментальный способ рационального действия, я назвал эти новые разработки «интеллектуальной технологией», — пишет Д. Белл. — «Все они дают возможность поставить на место интуитивных суждений алгоритмы, то есть чёткие правила принятия решений. Эти алгоритмы могут быть материализованы в автоматической машине, выражены в компьютерной программе или наборе инструкций, основанных на какой-либо статистической или математической формуле, представляющей собой способ формализации суждений и их стандартного применения во многих различных ситуациях» (Д. Белл. Социальные рамки индустриального общества). К числу этих технологий Д. Белл относит методы, которые необходимы для понимания проблем, происходящих в экономике: методы линейного программирования, анализ систем, теорию информации, теорию решений, теорию игр и моделирования, «цепи Маркова», метод Монте-Карло, метод экстремальных стратегий. Их применение позволяет выявить повторяемости в множестве случайных ситуаций и в условиях неопределённости выбрать оптимальные решения. Современные нововведения сопровождают экономический рост элементами неуверенности. Скачок капиталовложений, технологическая безработица и дефицит кадров новых специальностей, вытеснение ранее построенных производств, которые ещё на ходу, но уже морально устарели — всё это грозит огромным ущербом фирмам, которые являются владельцами предприятий в постиндустриальном обществе. Отсюда такое внимание делового мира к прогнозу и экспертному заключению, ориентирующим дельца в конъюнктуре.

Саморазвивающийся технологический рост — заключительный признак постиндустриального общества. Западных социологов и экономистов тревожит нестабильность экономического развития, чередование «прекрасных эпох» с «дурными периодами» хозяйственной жизни. Постиндустриальное развитие общества, по идее Д. Белла, призвано сгладить нестабильность экономики. Однако, кроме надежд на развитие корпораций по производству научного знания, описания роли транснациональных корпораций и перечня ожидаемых технических новаций, Д. Белл ничего не сообщает, в том числе — о «саморазвитии» этого роста. Ссылась на идею У. Ростоу о необходимости для будущего 10 % прироста вложений в экономику, Д. Белл предсказывает новые рубежи технологического развития, которое обеспечит рост производительности труда и обезопасит общество от застоя и дряхления. «Саморазвивающийся» технологический рост на деле оказывается сознательно спланированным с помощью технической и экспертной информации.

Впечатляющая в целом картина постиндустриального общества имеет бросающиеся в глаза недостатки:

во-первых, она нацелена на структурные изменения в обществе достаточно отдалённого, гипотетического будущего;

во-вторых, переход к постиндустриальному обществу не ведёт к новой цельной общественной организации. Постиндустриальным, по Д. Беллу, станет не всёбудущее общество, а лишь одно из его измерений.Подобная «ампутированная» модель постиндустриального общества — следстивие «осевой» методологии, пропагандируемой автором идеи;

в-третьих, модель Д. Белла (как он сам признаёт) ничего не говорит о политической сфере общественной жизни, сфере политических кризисов, политических решений и деятельности групп, принимающих эти решения.

Итак, модель постиндустриального общества была возведена в ранг важнейшего теоретического инструмента решения острых проблем второй половины ХХ века. По замыслу её первооткрывателей, постиндустриальная экономика должна была освободить человека от тяжёлого, монотонного, неавтоматизированного труда, накормить растущее население Земли, сделать мир более безопасным, комфортным и уютным. Вскоре, однако, последовало несколько нефтяных кризисов, прокатились войны, в которые оказались вовлеченными страны­ – претенденты на место в постиндустриальное общество (США, страны НАТО, Япония, восточно-азиатские «тигры»). Деградации подверглась экология промышленно развитых регионов Земли. Произошла Чернобыльская трагедия и некоторых вновь потянуло «назад — к природе». Не была преодолена опасность глобального термоядерного конфликта и в политической атмосфере начала витать концепция «звёздных войн» (СОИ). «История оказалась более непостоянной и непокорной в своей реакции на творчество духа или техники», — признал Д. Белл в статье «Постиндустриальное общество. Что принесут 1970 – 1980 годы?» Ориентиры «постиндустриализма» меркли. Популярность стали набирать концепции «информационного» и «постэкономического» общества.

И всё же концепция «постиндустриализма» не умерла естественной смертью. Во-первых, западная социально-философская мысль так и не выработала концепции, которая пришла бы ей на смену и оказалась бы равной ей по популярности. Во-вторых, мощный кризис 1998 года в азиатских странах, исповедывающих достаточно скомпрометированную «до-пост-индустриальную» модель развития, а также усиление в современном производстве роли интеллектуального фактора и «догоняющее» развитие стран Восточной Европы и Китая возродили интерес к идее постиндустриального общества. В настоящее время она гибридизируется с другими концепциями общественного развития.