Сексуальное поведение

Едва ли верно считать пубертат «возрастом пробуждения либидо», но бесспорно, что начало развернутых проявлений либидо приходится именно на этот период. Широкий круг сексуальных проявлений в этом возрасте обусловлен не только биологическими, но и социокультурными факторами. Взрыв сексуальной активности в этом возрасте намного резче, чем довольно равномерное повышение уровня андрогенов, а сходство этого уровня у мальчиков и девочек пубертатного возраста никак не объясняет различий маскулинных и фемининных ролей/идентичностей и различий сексуального поведения мальчиков и девочек [Kinsey A. et al., 1953]. Поэтому даже такое принятое мнение, как то, что гормоны обеспечивают энергетику пубертатной сексуальности, а средовые факторы – направление и стиль сексуальной активности, составляет лишь одну сторону проблемы. Другую образует тот факт, что сексуальная активность может значительно опережать сексуальную зрелость и потребность.

Для адекватного понимания подростковой сексуальности важен учет по крайней мере трех обстоятельств. Первое заключается в том, что сексуальность еще изолирована от других составляющих любви. В древнеиндийском трактате «Ветви персика» читаем: «Три источника имеют влечения человека – душу, разум и тело. Влечения душ порождают дружбу. Влечения разума порождают уважение. Влечения тела порождают желание. Соединение трех влечений порождает любовь». У подростка все эти влечения и порождаемые ими переживания в значительной мере автономны, и он, ища себя в любви, чаще всего мечется между этими крайностями, не умея объединять их. У мальчиков этот разлад особенно драматичен: их, как точно отмечено, влечет к женщинам, которых они не любят, и они любят женщин, к которым не влечет. Любовь и телесное влечение еще исключают друг друга. Любовь‑дружба, любовь‑идеализация, любовь‑мечта, влюбленность издали, целомудренная возвышенность отношений – с одной стороны, и отвергаемая, вызывающая отвращение, но и влекущая «низменность» телесных отношений – с другой. У некоторых людей этот конфликт духовного и телесного («возвышенного» и «низменного») сохраняется в течение всей жизни. Столкновение романтической любви с развивающейся сексуальностью драматично для подростка вне зависимости от того – умеют ли взрослые увидеть и понять эту драму, переживаемую как жизненная катастрофа (например, у А. П. Чехова в рассказе «Володя», у Ремарка в романе «На западном фронте без перемен»). Но зрителей в этой драме нет, ибо все, с кем подросток общается, особенно – родители, товарищи, педагоги, желая того или нет, догадываясь о том или нет, становятся ее участниками и так или иначе влияют на финал.

Второе обстоятельство заключается в том, что переживание сексуального влечения, только в этом возрасте отливающееся в форму эротики, часто оказывается значительно сильнее самого влечения. Весьма и весьма ограниченные возможности реализации сексуального влечения и неограниченные возможности эротических представлений и фантазий создают своеобразную и напряженную (порой – чрезвычайно) психоэстетическую диспропорцию, выход из которой может быть чреват крайними формами сексуальною поведения.

Наконец, третье обстоятельство состоит в том, что сексуальное поведение на этом этапе носит прежде всего и преимущественно характер сексуального экспериментирования – самостоятельного, гомосоциального и лишь затем гетеросексуального с формированием окончательной сексуальной направленности.

Пубертатная мастурбация «представляет собой суррогатное средство, позволяющее снять или смягчить проявления физиологического дискомфорта, порождаемые биологической потребностью, не находящей адекватного удовлетворения»[42]. Вместе с тем, она и способ сексуального экспериментирования, испытания созревающих сексуальных функций.

Подростковая мастурбация – этап, который проходят (сообщают о ее наличии в подростковом возрасте) 96 % мужчин и 62 % женщин [Kinsey A. et al., 1948, 1953]. Начинаясь в среднем в 14,1 лет ±3,8 года, она длится 4,3 года ±2,6 года с частотой 3,5±3 раза в неделю; очевидно, что не каждый человек укладывается в эти усредненные параметры. Среди опрошенных В. В. Даниловым [см. Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1986] девушек к 13½ годам имели опыт мастурбации 22 %, к 15½ годам – 37,4 %, к 17 ½ годам – 50,2 % и к 18½ годам – 65,8 %. Она наиболее часта среди здоровых в будущем мужчин и наиболее редка среди страдающих в будущем сексуальными расстройствами [Васильченко Г. С., 1977].

Среди страдающих аноргазмией женщин в 3 раза чаще, чем среди достигающих оргазма, встречаются не мастурбировавшие в пубертатном периоде [Свядощ А. М., 1984].

У подростков с пубертатной мастурбацией связаны сложные, порой достигающие невротического уровня, переживания. Даже подростка, не отягощенного традиционными запугиваниями (судя по брошюрам для подростков, их авторы разделяют расхожее мнение о мастурбации как о вредной, болезненной привычке мальчиков; чего же при этом можно ждать и требовать от житейского «здравого» смысла?), акт мастурбации столько же влечет, сколько отталкивает. Разрядка полового влечения еще слишком нова, чтобы не казаться предосудительной. Удовлетворение возникающего желания становится тщательно скрываемой даже от себя самоцелью, а волевые задержки еще недостаточны [Иванов Н. В., 1966]. Неизбежное поражение, которое терпит подросток (как, впрочем, и все поколения до него) в борьбе с «демоном мастурбации», может вести к снижению самоуважения, сомнениям в своей полноценности, опасениям за будущее. Предшествующая мастурбации внутренняя борьба, следующие за мастурбаторным актом угрызения совести, опасения, неприязнь к себе – все это приводит к внутренне конфликтному сопряжению физического удовлетворения и душевного дискомфорта. Мастурбация при этом может приобретать оттенок навязчивого влечения: чем больше на ней фиксация и стремление перебороть себя, тем больше потребность в разрядке и меньше ее эффект, что может вести к эксцессивной мастурбации [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1986а]. Личностные конфликты такого рода присущи в основном мальчикам, хотя и не обязательно каждому. Девочки порой просто не знают, что мастурбация – не мужская привилегия, а потому не считают себя мастурбирующими.

Часто используемое выражение «взаимная мастурбация» по форме и содержанию неверно [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1985], а обозначаемые им действия следует относить к петтингу (гомо‑ и гетеросексуальному).

Петтинг – взаимные сексуальные ласки, приводящие к сексуальному возбуждению и включающие в себя любые действия, кроме интромиссии. По глубине петтинг может быть поверхностным, или легким (от объятий и поцелуев до ласк выше талии и через одежду), и глубоким, или тяжелым (ласки обнаженного тела, ласки ниже пояса вплоть до орально‑генитального контакта). По сексуальной направленности он может быть, как отмечалось, гетеро‑ и гомосексуальным, завершенным (приводящим к оргазму) и незавершенным [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1986а]. Сходная с петтингом техника ласк, предшествующих интромиссии, не является петтингом, т. е. замещающей формой сексуального поведения.

К 18 годам более 80 % опрошенных А. Kinsey (1948, 1953) американских юношей и девушек имели опыт петтинга. По данным опросов В. В. Данилова [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1986а], к 17½ годам 92 % девушек имели опыт легкого петтинга, который в каждом четвертом случае был завершенным. Модельные данные о возрастной динамике петтинга получены M. Schoffield (1968) при опросе около 2000 английских юношей и девушек в возрасте 15–19 лет [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1979, 1986а].

Петтинг – безусловно, более зрелая форма удовлетворения сексуального влечения, чем пубертатная мастурбация. Но разрядка сексуального влечения – лишь одна сторона этой формы поведения. Вопрос о его психологическом и ролевом значении практически не ставился. Ранее нами показано [Исаев Д. Н., Каган В. Е., 1986а], что петтинг – суть отражение и один из путей формирования взрослого сексуального поведения, феномен прежде всего психологический и лишь затем физический. Петтинг – это форма общения и школа общения в области сексуального поведения. Зрелая сексуальность предполагает умение партнеров понимать друг друга не только на вербальном уровне взаимных инструкций и пожеланий, но и на уровне действий, дающих возможность чувствовать и предвосхищать реакции партнера, находить с ним «общий язык ласк». Техника петтинга используется в предварительной и завершающей любовной игре, отсутствие которой или осуществление на уровне взаимного непонимания примитивизирует и огрубляет половой акт, низводя его до «сексуального потребления» и становясь причиной сексуальных дисгармоний и дисгамий, требующих лечения, нарушенных межличностных отношений партнеров [Kratochvil S., 1985]. Пубертатно‑юношеский петтинг как раз и является своеобразной школой освоения этой важной стороны человеческих и сексуальных отношений. В нем совершаются первые и необходимые шаги по объединению платонического и чувственного компонентов любви, первые опыты сексуальности как общения, возможного лишь при хорошем «переводе» чувств на язык ласк. Опыт петтинга формирует диапазон приемлемости ласк и учит считаться с диапазоном приемлемости партнера, т. е. подводит к овладению этикетом сексуального общения (термин С. С. Либиха).

Сказанное не означает уместности популяризации петтинга среди подростков, но должно определять трезвый и реалистический подход воспитателей к этому явлению.

Начало половой жизни долгое время было темой для сентенций типа: «Лучший способ половой жизни для молодежи – воздержание». Обратимся к фактическим данным. Средний возраст первой близости для мужчин составляет 17–18, а для женщин – 19 лет, но за «средними» скрывается вариативность, зависящая от культурных, образовательных, социальных и других характеристик [Голод С. И., 1969, 1973). А. Тавит и X. Кадастик (1980) указывают, что к 17–19 годам опыт половой жизни имеют 66,5 % мужчин и 47,2 % женщин. Уже только этих данных достаточно, чтобы стала ясной необоснованность жалоб старших поколений на «развращенность современной молодежи».

Мотивы первой близости не исчерпываются только «высокой любовью» или «низкой похотью». В сложном мотивационном комплексе прослеживаются самые разнообразные мотивы: любовь, потребность в доверительном общении, сексуальное желание, любопытство, настояния партнера, пример сверстников, желание быть «как все», совращение, прямое или косвенное понуждение и т. д. Но чем меньше возраст первой близости и начала половой жизни, тем более фрагментарны и незрелы ее мотивы. У каждой 10‑й женщины и каждого 4‑го мужчины первая близость происходила на фоне алкоголизации, особенно частой (38,4 %) у мальчиков‑подростков [Тавит А., Кадастик X., 1980].

Сдерживающие мотивы включают в себя моральные убеждения (чаще у женщин), отсутствие достаточной потребности (чаще у женщин), страх последствий (чаще у женщин), страх обнаружения, страх заражения (чаще у мужчин), просто отсутствие удобного случая [Голод С. И., 1969]. Реакция на начало половой жизни не обнаруживает достоверных различий в зависимости от возраста и пола. Прогнозировать на основании таких реакций дальнейшую динамику половой жизни трудно, но из опрошенных M. Schoffield больше половины мужчин и женщин продолжили сексуальные отношения в течение первого же месяца после первой близости. Большинство исследователей подчеркивают, что, вопреки расхожему мнению о склонности подростков к промискуитету, они чаще всего «моногамны» в своем сексуальном поведении.

На возраст начала половой жизни влияет не только сила либидо, но и существующие в обществе установки, которые тем более либеральны, чем выше уровень урбанизации, образования и благосостояния. Но в рамках конкретного общества, конкретной культуры установки на добрачное сексуальное поведение практически не зависят ни от социального статуса, ни от образования, ни от места жительства, ни даже от традиций родительской семьи [Кутсар Д., Тийт Э., 1982]. В целом же становится все более явной дезактуализация двойного стандарта, демократизация установок в отношении добрачного поведения. Это не может не сказываться на сексуальном поведении подростков: некритическое объединение подростков, юношей и девушек, молодых мужчин и женщин в одну группу «молодежи» при обсуждении проблем сексуальности может играть роль сексуальной стимуляции.