Древнетюркская руническая письменность. Общая характеристика рунического письма. Проблема происхождения тюркской рунической письменности

Ученые полагают, что древнетюркский алфавит возник не раньше VII в., возможно, в первой половине. Рунические тексты старше второй половины VII в. еще не обнаружены. Проблема происхождения древнетюркской руники пока не решена. В науке существует несколько различных точек зрения. Наиболее обоснованным считается согдийский вариант арамейской гипотезы. Он основан на близости форм ряда рунических и согдийских графем, которые по происхождению считаются арамейскими (переднеазиатскими). В.А. Лившиц установил, что прототипом для большинства рун послужило согдийское курсивное письмо и только небольшая их часть могла быть изобретенной. Древнетюркский рунический алфавит состоял первоначально из 37 или 38 знаков геометризированных очертаний и, в отличие от согдийского прототипа, был хорошо приспособлен для фиксации на камне, дереве, металле. Руника достаточно точно передавала фонетические особенности тюркского языка. Большая часть согласных знаков имела два варианта начертания, в зависимости от того, с каким гласным (переднего или заднего ряда) этот согласный употреблялся. Читали и писали справа налево, строки располагались горизонтально, сверху вниз. Древнетюркское руническое письмо п­строено по силлабо-графическому (консонантно-слоговому) принципу: каждый знак, по терминологии В. М. Наделяева, является силлабограммой-литерой, он обозначает слог или отдельную фонему. В орхонском варианте письма 38 знаков (в надписи Тоньюкука — 40), в енисейском — 39. Четыре знака (в енисейском варианте — пять) передают гласные; каждый знак передает две гласные: а—а (е), i—ы, о—у, ö —ÿ. Большая часть графем служит для передачи согласных фонем, причем отдельными знаками передаются их палатальные и велярные варианты; в шести случаях эти варианты не различаются и согласные употребляются как с передне-, так и с заднеязычными гласными. Шесть графем использовались для передачи сочетаний гласного с согласным или согласного с согласным (так называемые лигатуры): oq—uq, ok—iik, yk—ik, It, nt, nç. Только в орхонском варианте имеется отдельный знак для ic.

В системе письма гласные графемы лишь в некоторых позициях обозначались относительно регулярно; однако наличие в языке гармонии гласных звуков и двух рядов графем для обозначения согласных обеспечивает правильное прочтение слов. Слова отделялись друг от друга двоеточием (в ряде енисейских надписей — одной точкой), но не во всех надписях этот знак употреблялся систематически. Направление чтения знаков — справа налево, но в некоторых енисейских надписях знаки располагались слева направо.

Первые попытки объяснить происхождение знаков сибирской руники относятся ко времени, предшествовавшему дешифровке орхонских памятников. Уже Г. И. Спасский, М. А. Кастрен и Г. Вамбери обратили внимание на сходство письмен приенисейских скал с родовыми знаками сибирских татар. Такого рода догадки были обобщены Н. А. Аристовым, который предположил, что «существовавшие с глубочайшей древности родовые тамги были позднее употреблены в качестве букв в орхоно-енисейском алфавите». Гипотезу Н. А. Аристова поддержали Н.Г. Малицкий, С. Аманжолов и др.

При дешифровке рунической письменности В. Томсен отметил близость некоторых рунических знаков буквам «семитско-пехлевийского алфавита». Позднее он вполне определенно указал на генетическую зависимость 23 из 38 рунических знаков от арамейских букв. Арамейский алфавит, переработанный и приспособленный к звуковому строю тюркского языка, пополнился также несколькими знаками неарамейского происхождения. Та же гипотеза была изложена О. Доннером, выделившим как посредствующее звено между арамейским и руническим алфавитами шрифт легенд аршакидских (парфянских) монет II—III вв. н. э.

Гипотеза Аристова и Малицкого была подвергнута критике и отвергнута П. М. Мелиоранским и Д. Н. Соколовым, поддержавшими выводы Томсена и Доннера. Не исключалось, однако, что тамги могли послужить образцами для рунических знаков, прототипы которых отсутствуют в арамейском алфавите. Более того, сами арамейские буквы приобрели известную геометричность начертаний под влиянием привычных для создателей древнетюркского алфавита форм родовых тамг.

Гипотеза Томсена-Доннера не только фиксировала сходство близких по начертаниям знаков, но и указывала на определенный источник заимствования тюрками самой идеи фонетического письма, не вполне, впрочем, свободного от влияния идеографических и силлабических систем. Если о воздействии силлабических систем свидетельствует консонантный дуализм древнетюркской руники, то идеографическое происхождение нескольких знаков было установлено лишь много позднее Е. Д. Поливановым. Однако слабой стороной гипотезы «арамейского источника» была ее историко-хронологическая необоснованность. Разрыв в четыре-пять столетий между последними аршакидскими монетами и первыми датированными руническими памятниками, усугубленный разрывом территориально-политическим, породил своеобразный horrorvacui, обусловивший появление ничем не оправданного исторического построения Е. Блоше. В одной из своих работ этот исследователь пытался доказать, что руника была заимствована тюрками через посредство жужан у гуннов, в свою очередь перенявших один из северосемитских (арамейских) алфавитов. Реальный исторический фон удачной палеографической гипотезы начал проясняться лишь благодаря новым открытиям древних письменностей Центральной Азии.

В 1906 г. А. Стейн обнаружил на крайней западной оконечности Великой китайской стены, в сторожевой башне близ Дуньхуана, огромное скопление документов. Более семисот из них были написаны на китайском, остальные — на неизвестном языке, письмом, арамейское происхождение которого не вызывало сомнений. Археологические данные, так же как и даты самых поздних из найденных в башне китайских документов, изученных Э. Шаванном, казалось, давали достаточные основания отнести весь архив к середине II в. н. э. В 1911 г. Р. Готьо и А. Коули доказали, что неизвестные документы, найденные в комплексе с китайскими, написаны на согдийском языке согдийским письмом — одной из разновидностей арамейского алфави­та". Согдийские документы, представляющие собой частную переписку, получили известность в литературе как «старые согдийские письма». Сразу же после атрибуции согдийского алфавита Готьо, консультировавшийся с Томсеном, пришел к выводу, что именно этот алфавит послужил моделью древнетюркского рунического письма. В 1922 г. Томсен подтвердил этот вывод, отметив, что между тюркским и согдийским письмом «существуют ясные и неоспоримые соответствия». Вместе с тем для Томсена оставался необъяснимым хронологический разрыв между обеими системами письменности. Датировка палеографически более архаичных енисейских и семиреченских рунических надписей VI—VII вв. порождала новые гипотезы, но не давала ответа на старые вопросы.

О другом возможном пути проникновения к тюркам согдийского алфавита и переработки его в руническое письмо говорит С. В. Киселев: «Если не подлежит сомнению арамейская основа большинства таласо-енисейских литер, проникшая на восток через Среднюю Азию, через согдийское и хорезмийское письмо, то Семиречье, связанное с Хорезмом, колонизованное в значительной части согдийцами и в то же время в VI-VII вв. занятое западными тюрками, становится наиболее вероятным местом первого применения рунической письменности, приспособившей арамейский алфавит к тюркской речи».

Далее С. В. Киселев предполагает, что из Семиречья руническое письмо попало в Восточный Туркестан к племени ягма, которое оставило рунические документы на бумаге; от ягма письменность заимствовали карлуки, а от них — енисейские кыргызы. Орхонские тюрки восприняли руническое письмо непосредственно у западных тюрков, но древнейшие тексты VI-VII вв. на Орхоне еще не выделены.

Если гипотеза Киселева о семиреченском центре происхождения древ­нетюркской руники представляется весьма интересной, то намеченный им путь передачи алфавита на восток не подтверждается приводимыми фактами. Восточнотуркестанские памятники рунического письма никак не могут быть приписаны ягма и отнесены к VI—VIII вв. Они совершенно отличны по своему облику как от семиреченских, так и от енисейских надписей и твердо датируются временем не ранее середины IX в., т. е. временем массового переселения в Восточный Туркестан уйгур, сохранявших традиции рунического письма.

Предположение о семиреченском происхождении руники высказано также А. М. Щербаком, по мнению которого это письмо, «по-видимому, возникло где-то в районе Таласа в результате заимствования или преобразования какого-то другого алфавита и распространялось оттуда в двух противоположных направлениях: на восток (орхонское, енисейское и другие виды письма) и на запад (печенежские руны)».

Таким образом, установлено, что сама идея буквенного письма и его образец, послуживший моделью древнетюркского рунического алфавита, заимствованы тюрками у своих западных соседей — ираноязычных народов Средней Азии, пользовавшихся алфавитами арамейского происхождения. Наиболее вероятным источником заимствования является согдийский алфавит, точнее та разновидность согдийского письма, которой написаны «старые согдийские письма» из Дуньхуана.

В процессе приспособления к тюркскому языку согдийский алфавит претерпел существенные изменения: а) курсивное написание отдельных знаков было заменено раздельным написанием; б) под влиянием форм существовавших у тюрков родовых знаков (тамг) и идеографических сим­волов, а также, возможно, под воздействием фактуры (камень, дерево, металл) плавные закругленные начертания согдийских букв были заменены геометризованными начертаниями; в) поскольку фонетические системы согдийского и тюркского языков различны, не все знаки согдийского алфавита были восприняты, а фонетическая символика рунических знаков не всегда совпадает с фонематической символикой сходных согдийских букв; вместе с тем рунический алфавит был обогащен новыми, отсутствующими в согдийском письме знаками, частью идеографического, частью буквенного характера.

Вопрос о месте и времени возникновения рунического письма, тесно связанный с проблемой его палеографической периодизации, остается неразрешенным. Согласно существующим представлениям, рунический алфавит пережил по меньшей мере три этапа развития, которым соответствуют три устава письма: а) архаический, широко представленный памятниками Семиречья (VI-VII вв.) и Енисея (VI-X вв.); влияние этого устава особенно заметно в Онгинской надписи; б) классический, которым исполнены многочисленные памятники второго Тюркского каганата (первая половина VIII в.); в) поздний, представленный в памятниках эпохи Уйгурского каганата (вторая половина VIII—IX в.) и в «рунах на бумаге» из Восточного Туркестана (IX в.). Некоторые реминисценции архаического начертания рунических знаков можно отметить в Суджинской надписи (середина IX в.), которая, однако, является памятником енисейского круга.

Как уже доказано, енисейские иадписи не могут быть отнесены ко времени ранее VII в., а в большинстве датируются IX-X вв. Следовательно, палеографическая архаичность не является достаточным основанием для ранней датировки надписей и может быть охарактеризована как региональный признак. Вопрос о нижней дате рунических памятников Семиречья остается, таким образом, открытым, а гипотеза о семиреченском центре возникновения рунического письма — неподтвержденной. Особое положение среди среднеазиатских рунических памятников занимает надпись на бронзовом перстне из комплекса погребения в «муг-хона» (Северная Фергана). Погребения в «муг-хона» (или «курумах») датируются достаточно широко (II в. до н. э. — VIII в. н. э.). Однако семнреченские руники (памятники Таласа) ныне надежно датированы 716-739 гг.

Сведения нарративных источников о письменности у тюрков неопре­деленны. Первое сообщение такого рода принадлежит Менандру Протектору, «История» которого была завершена в 583-584 гг.; рассказывая о приеме тюркского посольства во главе с согдийцем Маннахом византийским императором Юстином II (568), Менандр упоминает послание от кагана, написанное «скифскими письменами» το γρμματώ Σκνθικόν^[22]. Нельзя, однако, утверждать безоговорочно, что эти «скифские письмена» — рунические знаки; скорее, послание было написано по-согдийски. Использование какой-либо третьей системы письма сомнительно. Полулегендарное сообщение, сохраненное арабо-персидской традицией, о написанном по-китайски послании тюркского кагана Хосрову Ануширвану (531-579) опровергается свидетельством китайских источников, отрицающих употребление тюрками иероглнфики.

Более определенно по сравнению со сведениями западных авторов сообщение «Чжоу шу»: «Письмена тюрков напоминают письмена народа ху (согдийцев)». Из этого сообщения явствует, что уже во второй половине VI в. тюрки обладали самостоятельной письменностью, связь которой с письменностью согдийцев бросалась в глаза. Была ли это руническая пись­менность или так называемое «уйгурское» курсивное письмо?

Уйгурское письмо едва ли не до монгольского времени почти ничем не отличалось от позднего согдийского курсива, сформировавшегося лишь на рубеже VII—VIII вв. Поэтому было бы возможным полагать, что в «Чжоу шу» речь идет именно о руническом письме в его наиболее раннем и наиболее близком к старому согдийскому алфавиту варианте. Близость руники именно к старому согдийскому письму уже была отмечена в литературе. Можно предположить, что приспособление старого согдийского алфавита к тюркскому языку началось очень рано, возможно, в период обитания племени ашина (турк) в Гаочане и других оазисах Восточного Туркестана, колонизованных согдийцами (V в.). Как теперь установлено, согдийские письма из Дуньхуана датируются не II в. н. э,, а IV-м; тем самым смущавший В. Томсена хронологический разрыв между старыми согдийскими и тюркскими руническими памятниками практически исчезает. Не исключено, что процесс формирования рунического алфавита нашел завершение уже после образования каганата и после овладения тюрками Средней Азией. Однако следует оговориться, что высказанная здесь гипотеза о времени и месте возникновения рунического письма может быть доказана только открытием в Восточном Туркестане рунических памятников, ранняя дата которых не будет вызывать сомнений.

Наиболее поздние рунические тексты из Монголии и Восточного Туркестана датируются серединой IX в. Есть основания полагать, что руническое письмо было известно там и в первой половине X в. В хронике династии Ляо («Ляоши») сообщается, что основатель киданьской империи Абаоцзи (Тайцзу) во время посещения древней уйгурской столицы на Орхоне летом 924 г. приказал соскоблить надпись с каменной стелы в честь уйгурского Бильге-кагана и заменить ее надписью о своих деяниях, выполненной «киданьскими, тюркскими (туцзюэ) и китайскими письменами»^[27]. «Тюркскими письменами» здесь могли быть названы только древнетюркские руны, так как уйгурский курсив назван «письменами хой-ху» («уйгурские письмена»),

Никаких достоверных данных о бытовании в Центральной Азии рунического письма позднее X в. нет. Однако есть все основания полагать, что к концу X в. оно было полностью вытеснено уйгурским курсивом. Лишь на Енисее, куда не проникло уйгурское письмо, возможно, руника еще была в употреблении и в XII в. Своеобразный вариант рунического письма пережиточно сохранился в X-XI вв. у некоторых тюркоязычных племен Восточной Европы, и, возможно, послужил моделью древневенгерского письма (так называемые «древне­венгерские резы»), памятник которого был впервые найден в Константинополе и описан как litterae incognitae немецким путешественником Г. Дерншвамом (1494-1569).