Альбер Камю (Albert Camus) 1913-1960

Встреча читателя с рассказчиком происходит в амстердамском баре под названием «Мехико-Сити». Рассказчик, бывший адвокат, имев­ший в Париже обширную практику, после переломного периода в своей жизни переселился туда, где его никто не знает и где он стара­ется отрешиться от своих подчас тяжелых воспоминаний. Он очень общителен и использует бар в некотором роде в качестве храма, где знакомится с понравившимися ему людьми, рассказывает им о своей жизни, о своих прегрешениях и почти всегда добивается того, что его собеседники отвечают ему откровенностью на откровенность и испо­ведуются так, как исповедались бы своему духовнику.

Жан-Батист Клеманс, так зовут бывшего адвоката, раскрывается перед читателем, как перед одним из своих ежедневных собеседни­ков. Работая в Париже, он специализировался на «благородных делах», на защите вдов и сирот, как говорится. Он презирал судей и испытывал чувство удовлетворения оттого, что брался за правое дело. Он зарабатывал себе на жизнь благодаря словопрениям с людьми, ко­торых презирал. Клеманс пребывал в лагере справедливости, и этого было достаточно для его душевного спокойствия. В своей профессио­нальной деятельности он был безупречен: никогда не принимал взя­ток, не унижался до каких-нибудь махинаций, не льстил тем, от кого зависело его благополучие. Наконец, никогда не брал платы с бедня­ков, слыл человеком щедрым и действительно был таковым, извлекая из своей филантропии определенные радости, не последнее место среди которых занимала мысль о бесплодности его даров и весьма ве­роятной неблагодарности, которая за ними последует. Он называл это «вершиной благородства», даже в житейских мелочах ему всегда хо­телось быть выше других, поскольку, лишь возвышаясь над другими, возможно добиться «восторженных взглядов и приветственных криков толпы».

Однажды вечером Клеманс, очень довольный истекшим днем, шел по мосту Искусств, совсем пустынному в тот час. Он остановился, чтобы посмотреть на реку, в нем росло ощущение собственной силы и завершенности. Вдруг он услышал позади себя тихий смех, однако, оглянувшись, никого поблизости не увидел. Смех шел ниоткуда, Сердце его колотилось. Придя домой, он увидел в зеркале свое лицо, оно улыбалось, но улыбка показалась Жану-Батисту какой-то фальши-

вой. С тех пор ему чудилось, что время от времени он слышит этот смех в себе. Тогда-то все и началось.

Клемансу стало казаться, что какая-то струна в нем разладилась, что он разучился жить. Он начал явственно ощущать в себе комеди­анта и понимать, что изо дня в день лишь одно волновало его: его «я». Женщины, живые люди, пытались ухватиться за него, но у них ничего не получалось. Он быстро их забывал и помнил всегда только о себе. В своих отношениях с ними он руководствовался лишь чувст­венностью. Их привязанность его пугала, но в то же время он ни одну из женщин не хотел отпускать от себя, одновременно поддер­живая по нескольку связей и многих делая несчастными. Как Клеманс осознал позже, в тот период жизни он требовал от людей всего и ничего не давал взамен: он заставлял многих и многих людей слу­жить ему, а их самих как будто прятал в холодильник, чтобы они всегда были под рукой и он мог ими воспользоваться по мере надоб­ности. При воспоминании о прошлом стыд жжет его душу.

Однажды в ноябрьскую ночь Клеманс возвращался от своей лю­бовницы и проходил по Королевскому мосту. На мосту стояла моло­дая женщина. Он прошел мимо нее. Спустившись же с моста, он услышал шум рухнувшего в воду человеческого тела. Затем раздался крик. Он хотел побежать на помощь, но не смог пошевелиться, а потом подумал, что уже слишком поздно, и медленно двинулся даль­ше. И никому ни о чем не рассказал.

Его отношения с друзьями и знакомыми внешне оставались преж­ними, но понемножку расстраивались. Те все так же восхваляли его чувство гармонии, однако сам он ощущал в своей душе лишь сумяти­цу, казался себе уязвимым, отданным во власть общественного мне­ния. Люди казались ему уже не почтительной аудиторией, к которой он привык, а его судьями. Внимание Клеманса обострилось, и он от­крыл, что у него есть враги, а особенно среди людей малознакомых, ибо их бесило его поведение счастливого и довольного собой челове­ка. В тот день, когда он прозрел, он почувствовал все нанесенные ему раны и сразу лишился сил. Ему казалось, что весь мир принялся сме­яться над ним.

С того момента он стал пытаться найти ответ на эти насмешки, которые на самом деле звучали внутри него. Он стал эпатировать слу­шателей своих публичных лекций по юриспруденции и вести себя так, как никогда бы не позволил вести себя прежде. Он распугал всю свою клиентуру.

С женщинами ему стало скучно, поскольку он больше с ними не играл. Тогда, устав и от любви, и от целомудрия, он решил, что ему остается предаться разврату — он прекрасно заменяет любовь, пре­кращает насмешки людей и водворяет молчание, а главное, не налага­ет никаких обязательств. Алкоголь и женщины легкого поведения давали ему единственное достойное его облегчение. Затем на него на­пала безмерная усталость, которая и до сих пор его не оставляет. Так прошло несколько лет. Он уже думал, что кризис миновал, однако вскоре понял, что это не так, крик, раздавшийся на Сене в ту ночь за его спиной, не умолк и при любом удобном случае напоминал о себе даже после переезда Клеманса в Амстердам.

Однажды в баре «Мехико-Сити» он увидел на стене картину «Не­подкупные судьи» Ван Эйка, украденную из собора св. Бавона. Хозяи­ну обменялее на бутылку джина один из завсегдатаев его заведения. Эту картину разыскивала полиция трех стран. Клеманс убедил запу­ганного хозяина отдатьее ему на хранение. С тех пор картина нахо­дится в его квартире, он рассказывает о ней всем своим собе­седникам, и каждый из них может донести на него. Подсознательно к этому он и стремится, чувствуя свою неискупимую вину перед той девушкой, которую он не спас, понимая, что теперь уже никогда не представится возможность вытащитьее из воды. А тяжесть на сердце останется с ним навсегда.

Е. В. Семина

Чума (La peste) Роман-притча (1974)

Роман представляет собой свидетельство очевидца, пережившего эпи­демию чумы, разразившейся в 194... году в городе Оране, типичной французской префектуре на алжирском берегу. Повествование ведет­ся от лица доктора Бернара Риэ, руководившего противочумными ме­роприятиями в зараженном городе.

Чума приходит в этот город, лишенный растительности и не зна­ющий пения птиц, неожиданно. Все начинается с того, что на улицах и в домах появляются дохлые крысы. Вскоре уже ежедневно их соби­рают по всему городу тысячами, В первый же день нашествия этих

мрачных предвестников беды, еще не догадываясь о грозящей городу катастрофе, доктор Риэ отправляет свою давно страдающую каким-то недугом жену в горный санаторий. Помогать по хозяйству к нему переезжает его мать.

Первым умер от чумы привратник в доме доктора. Никто в горо­де пока не подозревает, что обрушившаяся на город болезнь — это чума. Количество заболевших с каждым днем увеличивается. Доктор Риэ заказывает в Париже сыворотку, которая помогает больным, но незначительно, а вскоре и она заканчивается. Префектуре города ста­новится очевидна необходимость объявления карантина. Оран стано­вится закрытым городом.

Однажды вечером доктора вызывает к себе его давний пациент, служащий мэрии по фамилии Гран, которого доктор по причине его бедности лечит бесплатно. Его сосед, Коттар, пытался покончить жизнь самоубийством. Причина, толкнувшая его на этот шаг. Грану не ясна, однако позже он обращает внимание доктора на странное поведение соседа. После этого инцидента Коттар начинает проявлять в общении с людьми необыкновенную любезность, хотя прежде был нелюдимым. У доктора возникает подозрение, что у Коттара нечиста совесть, и теперь он пытается заслужить расположение и любовь ок­ружающих.

Сам Гран — человек пожилой, худощавого телосложения, робкий, с трудом подбирающий слова для выражения своих мыслей. Однако, как потом становится известно доктору, он в течениеуже многих лет в свободные от работы часы пишет книгу и мечтает сочинить поисти­не шедевр. Все эти годы он отшлифовывает одну-единственную, пер­вую фразу.

В начале эпидемии доктор Риэ знакомится с приехавшим из Франции журналистом Раймоном Рамбером и еще довольно моло­дым, атлетического сложения человеком со спокойным, пристальным взглядом серых глаз по имени Жан Тарру. Тарру с самого своего при­езда в город за несколько недель до разворачивающихся событий ведет записную книжку, куда подробнейшим образом вносит свои наблюдения за жителями Орана, а затем и за развитием эпидемии. Впоследствии он становится близким другом и соратником доктора и организует из добровольцев санитарные бригады для борьбы с эпиде­мией.

С момента объявления карантита жители города начинают ощу­щать себя, словно в тюрьме. Им запрещено отправлять письма, ку-

паться в море, выходить за пределы города, охраняемого вооружен­ными стражами. В городе постепенно заканчивается продовольствие, чем пользуются контрабандисты, люди вроде Коттара; возрастает раз­рыв между бедными, вынужденными влачить нищенское существова­ние, и состоятельными жителями Орана, позволяющими себе покупать на черном рынке втридорога продукты питания, роскоше­ствовать в кафе и ресторанах, посещать увеселительные заведения. Никто не знает, как долго продлится весь этот ужас. Люди живут одним днем.

Рамбер, чувствуя себя в Оране чужим, рвется в Париж к своей жене. Сначала официальными путями, а затем при помощи Коттара и контрабандистов он пытается вырваться из города. Доктор Риэ между тем трудится по двадцать часов в сутки, ухаживая за больны­ми в лазаретах. Видя самоотверженность доктора и Жана Тарру, Рам­бер, когда у него появляется реальная возможность покинуть город, отказывается от этого намерения и примыкает к санитарным дружи­нам Тарру.

В самый разгар эпидемии, уносящей огромное количество жиз­ней, единственным человеком в городе, довольным положением вещей, остается Коттар, поскольку, пользуясь эпидемией, сколачивает себе состояние и может не волноваться, что о нем вспомнит полиций и возобновится начатый над ним судебный процесс.

Многие люди, вернувшиеся из специальных карантинных учреж­дений, потерявшие близких, теряют рассудок и жгут свои собствен­ные жилища, надеясь таким образом остановить распространение эпидемии. В огонь на глазах равнодушных владельцев бросаются ма­родеры и расхищают все, что только могут унести на себе.

Поначалу погребальные обряды совершаются при соблюдении всех правил. Однако эпидемия приобретает такой размах, что вскоре тела умерших приходится бросать в ров, кладбище уже не может принять всех усопших. Тогдаих тела начинают вывозить за город, где и сжигают. Чума свирепствует с весны. В октябре доктор Кастель со­здает сыворотку в самом Оране из того вируса, который овладел го­родом, ибо этот вирус несколько отличается от классического его варианта. К бубонной чуме добавляется со временем еще и чума ле­гочная.

Сыворотку решают испробовать на безнадежном больном, сыне следователя Огона. Доктор Риэ и его друзья несколько часов подряд наблюдают атонию ребенка. Его не удается спасти. Они тяжело пере-

живают эту смерть, гибель безгрешного существа. Однако с наступле­нием зимы, в начале января, все чаще и чаще начинают повторяться случаи выздоровления больных, так происходит, например, и с Гра­ном. Со временем становится очевидным, что чума начинает разжи­мать когти и, обессилев, выпускать жертвы из своих объятий. Эпидемия идет на убыль.

Жители города сначала воспринимают это событие самым проти­воречивым образом. От радостного возбуждения их бросает в уны­ние. Они еще не вполне верят в свое спасение. Коттар в этот период тесно общается с доктором Риэ и с Тарру, с которым ведет откро­венные беседы о том, что, когда закончится эпидемия, люди отвер­нутся от него, Коттара. В дневнике Тарру последние строки, уже неразборчивым почерком, посвящены именно ему. Неожиданно Тарру заболевает, причем обоими видами чумы одновременно. Док­тору не удается спасти своего друга.

Однажды февральским утром город, наконец объявленный откры­тым, ликует и празднует окончание страшного периода. Многие, од­нако, чувствуют, что никогда не станут прежними. Чума внесла в их характер новую черту — некоторую отрешенность.

Однажды доктор Риэ, направляясь к Грану, видит, как Коттар в состоянии помешательства стреляет по прохожим из своего окна. Полиции с трудом удается его обезвредить. Гранже возобновляет на­писание книги, рукопись которой приказал сжечь во время своей бо­лезни.

Доктор Риэ, вернувшись домой, получает телеграмму, в которой говорится о кончине его жены. Ему очень больно, но он осознает, что в его страдании отсутствует нечаянность. Та же непрекращающаяся боль мучила его в течение нескольких последних месяцев. Вслушива­ясь в радостные крики, доносящиеся с улицы, он думает о том, что любая радость находится под угрозой. Микроб чумы никогда не уми­рает, он десятилетиями способен дремать, а затем может наступить такой день, когда чума вновь пробудит крыс и пошлет их околевать на улицы счастливого города.

Е. В. Семина