Петер Вайс (Peter Weiss) 1916-1982

Дознание (Die Ermittlung)

Оратория в одиннадцати песнях (1965)

В соответствии с первоначальным замыслом автора, который хотел создать современную «Божественную комедию», композиция пьесы, в которой использованы материалы франкфуртского процесса над на­цистскими преступниками 1963—1965 гг., повторяет строение 1-й и 2-й частей эпопеи Данте: в каждой «песне» — три эпизода, а всего их — тридцать три, как у Данте. Восемнадцать подсудимых представ­ляют в пьесе подлинных лиц, представших перед судом в 1963 г., и фигурируют под своими настоящими именами, а девять безымянных свидетелей (двое из них — на стороне лагерной администрации, а остальные — бывшие узники) резюмируют испытанное и пережитое сотнями людей.

1-й свидетель, служивший начальником станции, на которую при­бывали эшелоны с людьми, утверждает, что ничего не знал о массовом уничтожении людей и не задумывался над тем, какая участь ждет узников, обреченных на рабский труд, приносивший огромные барыши филиалам предприятий Круппа, Сименса и «И. Г. Фарбен». 2-й свидетель, отвечавший за отправление эшелонов, говорит, что не

знал, кого перевозят в вагонах, так как заглядывать в них ему было строго запрещено. 3-й свидетель, бывший узник, рассказывает о том, как их выгружали из вагонов, строили, избивая палками, по 5 чело­век в ряд, отделив мужчин от женщин с детьми, а врачи — Франк, Шатц, Лукас и Капезиус, сидящие ныне на скамье подсудимых, вместе с другими офицерами определяли, кто из новоприбывших трудоспособен. Больных и стариков отправляли в «газ». Процент тру­доспособных обычно составлял треть эшелона. Подсудимые утвержда­ют, что они пытались отказаться от участия в селекциях, но высшее начальство объясняло им, что «лагерь — это тот же фронт и всякое уклонение от службы будет караться как дезертирство». 8-й свидетель утверждает, что с апреля 1942 по декабрь 1943 г. у заключенных было изъято ценностей на 132 миллиона марок. Эти ценности посту­пали в рейхсбанк и имперскому министерству промышленности.

Свидетели из бывших узников рассказывают о тех условиях, в ко­торых они жили: в бараках, рассчитанных на пятьсот человек, зачас­тую размещалось вдвое больше; на каждых нарах лежало шесть человек, и поворачиваться на другой бок приходилось всем сразу, а одеяло было одно; топили в бараках редко; каждому узнику выдавали одну миску: для умывания, еды и в качестве ночной посудины; в дневном рационе содержалось не более 1300 калорий, тогда как при тяжелой работе человеку необходимо не менее 4800 калорий. В ре­зультате люди так ослабевали, что тупели и не помнили даже своей фамилии. Выжить мог только тот, кто сразу же мог устроиться на какую-нибудь внутрилагерную должность: специалистом или во вспо­могательную рабочую команду.

Свидетельница, бывшая узница, которая работала в политическом отделе лагеря под началом Богера, рассказывает о зверских пытках и убийствах, которые совершались у нее на глазах. Она составляла спис­ки умерших и знала, что из каждой сотни новоприбывших узников спустя неделю оставалось в живых не более сорока. Богер, сидящий на скамье подсудимых, отрицает, что применял пытки при допросах, но когда его уличают во лжи, ссылается на приказ и на невозмож­ность иным способом добиться признания от преступников и врагов государства. Подсудимый убежден, что телесные наказания следовало бы ввести и теперь, чтобы предотвратить огрубение нравов, а также для воспитания несовершеннолетних.

Бывшая узница, которая провела несколько месяцев в десятом

блоке, где проводились медицинские эксперименты, рассказывает о том, как молодым девушкам облучали яичники рентгеновским аппа­ратом, после чего удаляли половые железы и испытуемые умирали. Кроме того, проводились опыты по искусственному оплодотворению: на седьмом месяце беременности женщинам делали аборт, а ребенка, если он оставался живым, умерщвляли и вскрывали.

Бывшие заключенные рассказывают суду о подсудимом Штарке. В те годы унтершарфюреру Штарку было двадцать лет и он готовился к экзаменам на аттестат зрелости. Свидетели показывают, что Штарк принимал участие в массовых расстрелах и собственноручно убивал жещин и детей. Однако защитник обращает внимание суда на юный возраст Штарка, на его высокие духовные запросы (он вел с заклю­ченными дискуссии о гуманизме Гёте), а также на то, что после войны, попав в нормальные условия, Штарк изучал сельское хозяйст­во, был референтом экономической консультации и вплоть до своего ареста преподавал в сельскохозяйственном училище. Подсудимый Штарк объясняет суду, что с раннего детства привык верить в непо­грешимость закона и действовать согласно приказу: «Нас отучили ду­мать, это за нас делали другие».

Свидетель расстрелов, бывший студент-медик, который работал в команде, убиравшей трупы, рассказывает о том, как во дворе один­надцатого блока, у «черной стенки», встретили свою смерть тысячи людей. При массовых казнях обычно присутствовали комендант лаге­ря, его адъютант и начальник политического отдела с сотрудниками. Все подсудимые отрицают свое участие в расстрелах.

Один из свидетелей обвиняет фельдшера Клера в умерщвлении уз­ников при помощи инъекций фенола в сердце. Подсудимый сначала отрицает, что собственноручно убивал людей, однако под давлением улик во всем признается. Выясняется, что жертвами феноловых инъ­екций стало около тридцати тысяч человек. Один из подсудимых, бывший лагерный врач, признается суду, что для своих исследований пользовался человеческим мясом, поскольку солдаты охраны съедали говядину и конину, которую поставляли для бактериологических опы­тов.

Свидетель, который был врачом из заключенных и работал в зондеркоманде, обслуживавшей крематории, рассказывает суду о том, как для массового умерщвления узников применяли препарат си­нильной кислоты, газ «Циклон-Б». В зондеркоманде, подчинявшейся доктору Менгеле, работало восемьсот шестьдесят узников, которых

через определенное время уничтожали и набирали новый состав. Но­воприбывших, отобранных для уничтожения, заводили в раздевалку, в которой помещалось около двух тысяч человек, объясняя им, что их ждет баня и дезинфекция. Потом их загоняли в соседнее помещение, которое даже не было замаскировано под душевую, и сверху, в спе­циальные отверстия в потолке выбрасывали газ, который в связанном состоянии имел вид зернистой массы. Газ быстро испарялся, и через пять минут все умирали от удушья. Потом включали вентиляцию, газ выкачивали из помещения, трупы перетаскивали к грузовым лифтам и поднимали наверх, к печам. Свидетель утверждает, что в лагере было убито более трех миллионов человек и каждому из шести тысяч сотрудников лагерной администрации было известно о массовом уничтожении людей.

Подсудимый Мулька, адъютант коменданта лагеря, заявляет суду, что только к концу своей службы в лагере он узнал об акциях унич­тожения. От лица всех подсудимых он заявляет: они были убеждены, что все это делается ради достижения «какой-то тайной военной цели», и лишь подчинялись приказам. Обращаясь к суду, он говорит о том, что во время войны они исполняли свой долг, несмотря на то что им приходилось трудно и они были близки к отчаянию. А теперь, когда германская нация «своим трудом снова заняла ведущее поло­жение», разумнее заняться «другими делами, а не упреками, которые за давностью лет давно пора забыть».

В. В. Рынкевич