Эрнест Хемингуэй (Ernest Hemingway) 1899—1961

Прощай, оружие (A Farewell to Anns)

Роман (1929)

Действие романа происходит в 1915—1918 гг. на итало-австрийском фронте.

Американец Фредерик Генри — лейтенант санитарных войск ита­льянской армии (итальянской — потому что США еще не вступили в войну, а Генри пошел добровольцем). Перед наступлением в городке на Плавне, где стоят санитарные части, — затишье. Офицеры прово­дят время кто как умеет — пьют, играют в бильярд, ходят в публич­ный дом и вгоняют в краску полкового священника, обсуждая при нем разные интимные вещи.

В расположенный по соседству английский госпиталь приезжает молодая медсестра Кэтрин Баркли, у которой во Франции погиб жених. Она сожалеет, что не вышла за него замуж раньше, не пода­рила ему хоть немного счастья.

По войскам проносится слух, что надо ждать скорого наступления. Надо срочно разбить перевязочный пункт для раненых. Австрийские части находятся близко от итальянцев — на другой стороне реки. Генри скрашивает напряжение ожидания ухаживанием за Кэтрин, хотя его смущают некоторые странности ее поведения. Сначала после

попыткиее поцеловать он получает пощечину, потом девушка сама целует его, взволнованно спрашивая, всегда ли он будет добр к ней. Генри не исключает, что она слегка помешанная, но девушка очень красива, и встречаться с ней лучше, чем проводить вечера в офицер­ском публичном доме. На очередное свидание Генри приходит осно­вательно пьяным и к тому же сильно опаздывает — впрочем, свидание не состоится: Кэтрин не совсем здорова. Неожиданно лей­тенант чувствует себя непривычно одиноким, на душе у него муторно и тоскливо.

На следующий день становится известно, что ночью в верховьях реки будет атака, туда должны выехать санитарные машины. Проез­жая мимо госпиталя, Генри на минуту выскакивает повидаться с Кэт­рин, та дает ему медальон с изображением святого Антония — на счастье. Приехав на место, он располагается с шоферами в блиндаже;

молодые ребята-итальянцы дружно ругают войну — если бы за дезер­тирство не преследовали родных, никого бы из них здесь не было. Нет ничего хуже войны. Проиграть ее — и то лучше. А что будет? Австрийцы дойдут до Италии, устанут и вернутся домой — каждому хочется на родину. Война нужна только тем, кто на ней наживается.

Начинается атака. В блиндаж, где находится лейтенант с шофера­ми, попадает бомба. Раненный в ноги, Генри пытается помочь умира­ющему рядом шоферу. Те, кто уцелел, доставляют его к пункту первой помощи. Там, как нигде, видна грязная сторона войны — кровь, стоны, развороченные тела. Генри готовят к отправке в цент­ральный госпиталь — в Милан. Перед отъездом его навещает священ­ник, он сочувствует Генри не столько потому, что того ранили, сколько потому, что тому трудно любить. Человека, Бога... И все же священник верит, что когда-нибудь Генри научится любить — душа у него еще не убита — и тогда будет счастлив. Кстати, его знакомую медсестру — кажется, Баркли? — тоже переводят в миланский гос­питаль.

В Милане Генри переносит сложную операцию на колене. Неожи­данно для себя он с большим нетерпением ждет приезда Кэтрин и, как только она входит в палату, переживает удивительное открытие:

он любит ее и не может без нее жить. Когда Генри научился пере­двигаться на костылях, они с Кэтрин начинают ездить в парк на про­гулку или обедают в уютном ресторанчике по соседству, пьют сухое белое вино, а потом возвращаются в госпиталь, и там, сидя на балко­не, Генри ждет, когда Кэтрин закончит работу и придет к нему на

242

всю ночь и ее дивные длинные волосы накроют его золотым водопа­дом.

Они считают себя мужем и женой, ведя отсчет супружеской жизни со дня появления Кэтрин в миланском госпитале. Генри хочет, чтобы они поженились на самом деле, но Кэтрин возражает: тогда ей придется уехать: как только они начнут улаживать формальности, за ней станут следить и их разлучат. Ее не беспокоит, что их отношения никак официально не узаконены, девушку больше волнует неясное предчувствие, ей кажется, что может случиться нечто ужасное.

Положение на фронте тяжелое. Обе стороны уже выдохлись, и, как сказал Генри один английский майор, та армия, которая послед­ней поймет, что выдохлась, выиграет войну. После нескольких меся­цев лечения Генри предписано вернуться в часть. Прощаясь с Кэтрин, он видит, что та чего-то недоговаривает, и еле добивается от нее правды: она уже три месяца беременна,

В части все идет по-прежнему, только некоторых уж нет в живых. Кто-то подхватил сифилис, кто-то запил, а священник все так же ос­тается объектом для шуток. Австрийцы наступают. Генри теперь с души воротит от таких слов, как «слава», «доблесть», «подвиг» или «святыня», — они звучат просто неприлично рядом с конкретными названиями деревень, рек, номерами дорог и именами убитых. Сани­тарные машины то и дело попадают на дорогах в заторы; к колоннам машин прибиваются отступающие под натиском австрийцев бежен­цы, они везут в повозках жалкий домашний скарб, а под днищами повозок бегут собаки. Машина, в которой едет Генри, постоянно увя­зает в грязи и наконец застревает совсем. Генри и его подручные идут дальше пешком, их неоднократно обстреливают. В конце концов их останавливает итальянская полевая жандармерия, принимая за переодетых немцев, особенно подозрительным им кажется Генри с его американским акцентом. Его собираются расстрелять, но лейте­нанту удается бежать — он с разбегу прыгает в реку и долго плывет под водой. Набрав воздуху, ныряет снова. Генри удается уйти от по­гони.

Генри понимает, что с него хватит этой войны, — река словно смыла с него чувство долга. Он покончил с войной, говорит себе Генри, он создан не для того, чтобы воевать, а чтобы есть, пить и спать с Кэтрин. Больше он не намерен с ней расставаться. Он заклю­чил сепаратный мир — лично для него война кончилась. И все же ему трудно отделаться от чувства, какое бывает у мальчишек, которые сбежали с уроков, но не могут перестать думать о том, что же сейчас происходит в школе.

243

Добравшись наконец до Кэтрин, Генри чувствует себя, словно вер­нулся домой, — так хорошо ему подле этой женщины. Раньше у него так не было: он знал многих, но всегда оставался одиноким. Ночь с Кэтрин ничем не отличается от дня — с ней всегда прекрасно. Но от войны осталась оскомина, и в голову лезут разные невеселые мысли вроде того, что мир ломает каждого. Некоторые на изломе становят­ся крепче, но тех, кто не хочет ломаться, убивают. Убивают самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых — без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, то тебя убьют тоже — только без особой спешки.

Генри знает: если его увидят на улице без формы и узнают, то расстреляют. Бармен из гостиницы, где они живут, предупреждает:

утром Генри придут арестовать — кто-то донес на него. Бармен на­ходит для них лодку и показывает направление, куда надо плыть, чтобы попасть в Швейцарию.

План срабатывает, и всю осень они живут в Монтрё в деревянном домике среди сосен, на склоне горы. Война кажется им очень дале­кой, но из газет они знают, что бои еще идут.

Близится срок родов Кэтрин, с ней не все благополучно — у нее узковат таз. Почти все время Генри и Кэтрин проводят вдвоем — у них нет потребности в общении, эта война словно вынесла их на не­обитаемый остров. Но вот выход в мир, к людям становится необхо­дим: у Кэтрин начинаются схватки. Родовая деятельность очень слабая, и ей делают кесарево сечение, однако уже поздно — измучен­ный ребенок рождается мертвым, умирает и сама Кэтрин, Вот так, думает опустошенный Генри, все всегда кончается этим — смертью. Тебя швыряют в жизнь и говорят тебе правила, и в первый же раз, когда застанут врасплох, убивают. Никому не дано спрятаться ни от жизни, ни от смерти.

В. И. Бернацкая

Иметь и не иметь (То Have and Have Not)

Роман (1937)

Роман, состоящий из трех новелл, относится ко времени экономичес­кой депрессии 1930-х гг.

Флоридский рыбак Гарри Морган из Ки-Уэста зарабатывает на жизнь тем, что сдает свою моторку разным богатеям, приехавшим

244

сюда половить рыбку. Лодку они нанимают вместе с хозяином — тот хорошо знает, где лучше клев и какая для какой рыбы нужна при­манка. Гарри предпочитает быть в хороших отношениях с законом и взял за правило не связываться с контрабандистами и вообще не за­ниматься незаконным промыслом. Но однажды все меняется.

Зафрахтовавший лодку на три недели американец, с которым Гарри ловил рыбу у побережья Кубы, обманывает рыбака и, испортив тому в придачу снасти, преспокойно улетает, не расплатившись и не возместив убытки.

Морган рассчитывал получить около шестисот долларов, ему надо закупить бензин, чтобы вернуться в Штаты, нужны и деньги на жизнь: у него семья — жена и три дочери-школьницы.

Гарри вынужден идти на противозаконную сделку: за тысячу дол­ларов он соглашается нелегально вывезти с Кубы нескольких китай­цев. Посредник дает понять, что китайцев вовсе не надо доставлять на материк, а просто шлепнуть по дороге. Морган предпочитает убить самого негодяя-посредника, а китайцев высаживает на кубин­скомже побережье, недалеко от того места, где взял их на борт. Ки­тайцы, не понимая, что спаслись от верной смерти, недовольны, что их надули, но открыто не ропщут.

Лиха беда — начало. Гарри, которому надо кормить семью, стано­вится контрабандистом — перевозит виски с Кубы в Ки-Уэст. Од­нажды, когда Гарри вместе с подручным-негром совершает рядовой рейс с грузом виски, их нагоняет катер морской полиции. Им прика­зано остановиться. Когда стражи порядка видят, что на моторке и не думают подчиняться приказу, они открывают стрельбу и ранят Гарри и негра. Тем, однако, удается уйти от преследования, но негр совсем раскис, да и Гарри с трудом бросает якорь в водах рядом с Ки-Уэстом. Штормит. Гарри боится, что посредники не придут за опасным грузом.

С проходящего мимо катера, владелец которого уилли — при­ятель Гарри, замечают, что на лодке Моргана что-то не в порядке. Пассажиры катера — представители закона, они догадываются, что раненый человек на лодке — бутлеггер, и требуют, чтобы уилли по­дошел к суденышку поближе, но тот наотрез отказывается. Мало того, он кричит Гарри, чтобы тот, если у него есть чего лишнее на борту, поскорее бы от этого отделался и пусть знает: уилли его в глаза не видел и покажет это даже перед судом. Своим пассажирам он говорит, что в свидетели к ним не пойдет и вообще, если дойдет

245

до разбирательства, присягнет, что ничего не знает и лодки этой в глаза не видел.

Превозмогая боль в руке, Гарри выбрасывает груз за борт и на­правляет моторку в сторону гавани — ему и негру нужен врач. Может, руку все же вылечат — ему бы она очень пригодилась...

Руку, однако, спасти не удается, теперь у Гарри правый рукав под­колот к самому плечу. Лодка его после последнего случая арестована: законники из Вашингтона, оказавшиеся в тот день на катере уилли, добились-таки своего. Но, как Гарри говорит Другу, он не может до­пустить, чтобы у его детей с голоду подводило животы, а рыть за гроши канавы для правительства он тоже не намерен. Гарри по-прежнему не отказывается от незаконных вояжей — на этот раз ему предлагают доставить на Кубу четырех нелегалов. Его друг Элберт со­глашается помочь Гарри, тем более что за эту работенку хорошо пла­тят. Они дружно решают, что нет такого закона, чтобы человек голодал. Богачи скупают здесь земельные участки, и скоро беднякам придется отправляться голодать в другое место. Гарри не «красный», но, по его словам, его давно зло берет от такой жизни. Для выполне­ния задания Гарри берет напрокат катер у своего друга-бармена.

Мария, жена Гарри, с тех пор как муж согласился на последнее опасное предложение, места себе не находит. Этих двух немолодых людей связывает трогательное чувство, каждого до сих пор волнует простое прикосновение другого, и понимают они Друг друга с полу­слова.

Зимой в Ки-Уэст съезжается много известных и просто богатых людей. Их проблемы не похожи на проблемы Гарри, им не надо ежедневно с риском для жизни добывать деньги на пропитание. Они пьют и затевают дешевые интрижки — как миссис Брэдли с писате­лем Ричардом Гордоном; та коллекционирует писателей точно так же, как и их книги. Пассажиры оказываются опаснее, чем ожидал Гарри. Они ограбил банк, а при посадке в катер без всяких причин прихлоп­нули Элберта. Под дулом автомата Гарри отчаливает от берега, пони­мая, что кубинцы после завершения всех дел и его тоже пустят в расход. Кубинцы не скрывают, что они революционеры, они грабят и убивают людей, но это все только ради революции и будущего торже­ства справедливости, ради рабочих людей.

Господи, думает Гарри, чтобы помочь людям, они грабят и при этом убивают таких же простых людей. Все сошли с ума. Гарри по­нимает, что ему надо опередить кубинцев и, чтобы не обречь себя на

246

заклание, напасть первым. В удобный момент он выхватывает спря­танный заранее автомат и сражает кубинцев несколькими очередями. Однако один кубинец находит в себе силы сделать ответный выстрел и ранит Гарри в живот.

Лежа на дне лодки, Гарри мучительно думает, что же теперь будет делать Мария. Как вырастит девочек? Ничего, как-нибудь проживет, она женщина с головой, А вот я откусил больше, чем смог проже­вать. На лодке куча денег, а я ни цента не могу передать семье.

Дрейфующую в открытом море лодку замечает катер береговой охраны. Много чего повидавшие на своем веку полицейские, подойдя поближе, не могут скрыть замешательства при виде залитой кровью палубы. Гарри еще жив, хотя и без сознания. Он что-то бормочет. «Человек один не может ни черта», — слышат ступившие на борт охранники. Ясно, что здесь разыгралась страшная драма — в мертве­цах полицейские узнают преступников, ограбивших банк. Но какова во всем этом роль Гарри? Лодку медленно тянут на буксире к при­стани мимо стоящих у причала яхт богачей.

А на этих яхтах идет своя жизнь. На одной — выпускник Гарвар­да миллионер уоллэйс кутит с неким Карпентером, вконец разорив­шимся типом, о котором говорят, что если его сбросить с высоты пятисот футов, то он благополучно приземлится за столом какого-ни­будь богача.

На других яхтах — другие люди и другие заботы. На самой боль­шой и роскошной — шестидесятилетний хлебный маклер ворочается на постели, встревоженный последним бухгалтерским счетом. День­ги — его единственная страсть: ухода жены, с которой прожил двад­цать лет, он даже не заметил. На яхте рядом известный плейбой спит со своей любовницей — женой знаменитого голливудского режиссе­ра. Та лежит подле него без сна, размышляя, пить ли снотворное и почему мужчины такие негодяи.

Марии сообщают о случившемся. Вместе с дочерьми она сидит в больнице, все четверо истово молятся, чтобы муж и отец остался жив. Но Гарри умирает, так и не придя в сознание, и Мария чувствует, что с ним что-то умерло у нее внутри, она вспоминает, какой он был задорный, сильный, похожий на какое-то редкое животное. Лучше его не было мужчины на свете. Теперь ей придется тоже стать мерт­вой — как большинству людей.

В. И. Бернацкая

247

По ком звонит колокол (For Whom the Bell Tolls)

Роман (1940)

Американец Роберт Джордан, добровольно участвующий в граждан­ской войне в Испании на стороне республиканцев, получает задание из центра — взорвать перед наступлением мост. Несколько дней до наступления он должен провести в расположении партизанского от­ряда некоего Пабло. О Пабло говорят, что в начале войны он был очень смел и убил фашистов больше, чем бубонная чума, а потом раз­богател и теперь с удовольствием ушел бы на покой. Пабло отказыва­ется участвовать в этом деле, сулящем отряду одни неприятности, но Джордана неожиданно поддерживает пятидесятилетняя Пилар, жена Пабло, которая пользуется у партизан неизмеримо большим уважени­ем, чем муж. Тот, кто ищет безопасности, теряет все, говорит она. Ее единогласно избирают командиром отряда.

Пилар — ярая республиканка, она предана народному делу и ни­когда не свернет с выбранного пути. В этой сильной, мудрой женщи­не таятся многие таланты, обладает она и даром ясновидения: в первый же вечер, посмотрев на руку Роберта, она поняла, что тот за­вершает свой жизненный путь. И тогда же увидела, что между Робер­том и девушкой Марией, прибившейся к отряду после того, как фашисты убили ее родителей, а ее самое изнасиловали, вспыхнуло яркое, редкое по силе чувство. Она не препятствует развитию их лю­бовных отношений, а зная, как мало осталось времени, сама подтал­кивает их друг к другу. Все время, что Мария провела с отрядом, Пилар исподволь врачевала ей душу, и теперь мудрая испанка пони­мает: только чистая, настоящая любовь исцелит девушку. В первую же ночь Мария приходит к Роберту.

На следующий день Роберт, поручив старику Ансельмо наблюдать за дорогой, а Рафаэлю — следить за сменой часовых у моста, отправ­ляется вместе с Пилар и Марией к Эль Сордо, командиру соседнего партизанского отряда. По дороге Пилар рассказывает, как начиналась революция в маленьком испанском городке, на их с Пабло родине, и как народ расправился там с местными фашистами. Люди встали в две шеренги — одна напротив другой, взяли в руки цепы и дубинки и прогнали фашистов сквозь строй. Так делалось специально: чтобы каждый нес свою долю ответственности. Всех забили до смерти — даже тех, кто слыл хорошим человеком, — а потом сбросили с обры­ва в реку. Все умирали по-разному: кто принимал смерть с достоин­ством, а кто скулил и просил пощады. Священника убили прямо во

248

время молитвы. Да, видимо, Бога в Испании отменили, вздыхает Пилар, потому что, если бы он был, разве допустил бы эту братоубий­ственную войну? Теперь некому прощать людей — ведь нет ни Бога, ни Сына Божия, ни Духа Святого.

Рассказ Пилар пробуждает в Роберте Джордане собственные мысли и воспоминания. В том, что он сейчас воюет в Испании, нет ничего удивительного. С Испанией связаны его профессия (он препо­дает испанский в университете) и служба; он часто бывал здесь до войны, любит народ Испании, и ему совсем не все равно, как сло­жится судьба этого народа. Джордан не красный, но от фашистов добра ждать не приходится. Значит, надо эту войну выиграть. А потом он напишет обо всем книгу и тогда освободится наконец от того ужаса, который сопровождает любые войны.

Роберт Джордан предполагает, что при подготовке к взрыву моста он может погибнуть: в его распоряжении слишком мало людей — семеро у Пабло и столько же у Эль Сордо, а дел полно: надо снимать посты, прикрывать дорогу и т. д. И надо же такому случиться, что именно здесь он встретил свою первую настоящую любовь. Может, это все, что он еще может взять от жизни? Или это вообще вся его жизнь и вместо семидесяти лет она будет длиться семьдесят часов? Трое суток. Впрочем, горевать тут нечего: за семьдесят часов можно прожить более полную жизнь, чем за семьдесят лет.

Когда Роберт Джордан, Пилар и Мария, получив согласие Эль Сордо достать лошадей и принять участие в операции, возвращаются в лагерь, неожиданно начинает идти снег. Он валит и валит, и это не­обычное для конца мая явление может погубить все дело. К тому же Пабло все время пьет, и Джордан боится, что этот ненадежный чело­век может здорово навредить.

Эль Сордо раздобыл, как и обещал, лошадей на случай отступле­ния после диверсии, но из-за выпавшего снега фашистский разъезд замечает следы партизан и лошадей, ведущие в лагерь Эль Сордо. Джордан и бойцы из отряда Пабло слышат отзвуки боя, но вмешать­ся не могут: тогда может сорваться вся операция, так необходимая для успешного наступления. Весь отряд Эль Сордо погибает, фашист­ский лейтенант, обходя холм, усеянный трупами партизан и солдат, осеняет себя крестом и мысленно произносит то, что можно часто услышать и в республиканском лагере: какая гнусная вещь война!

На этом неудачи не заканчиваются. В ночь перед наступлением из лагеря сбегает Пабло, прихватив с собой ящик со взрывателем и бик-

249

фордов шкур — важные для диверсии вещи. Без них тоже можно управиться, но это сложнее, да и риску больше.

Старик Ансельмо докладывает Джордану о передвижениях на до­роге: фашисты подтягивают технику. Джордан пишет подробное до­несение командующему фронтом генералу Гольцу, информируя того, что противник явно знает о готовящемся наступлении: то, на что рас­считывал Гольц — внезапность, теперь не сработает. Пакет Гольцу со­глашается доставить партизан Андрее. Если тот успеет передать донесение до рассвета, Джордан не сомневается, что наступление перенесут, а вместе с ним и дату взрыва моста. Но пока надо гото­виться. ..

В последнюю ночь, лежа рядом с Марией, Роберт Джордан как бы подводит итог своей жизни и приходит к выводу, что она прожи­та не зря. Смерти он не боится, страшит его только мысль: а вдруг он не выполнит свой долг надлежащим образом. Джордан вспомина­ет деда — тот тоже участвовал в Гражданской войне, только в Аме­рике — в войне между Севером и Югом. Наверное, она была так же страшна, как и эта. И видимо, прав Ансельмо, говоря, что те, кто сражается на стороне фашистов, — не фашисты, а такие же бедняки, как и люди в республиканских отрядах. Но лучше не думать обо всем этом, иначе пропадет злоба, а без нее не выполнить задания.

Наутро в отряд неожиданно возвращается Пабло, он привел с собой людей и лошадей. Сбросив под горячую руку в пропасть дето­натор Джордана, он вскоре почувствовал раскаяние и понял, что про­сто не в состоянии оставаться один в безопасности, когда его былые товарищи будут сражаться. Тогда он развил бешеную деятельность, всю ночь собирая по окрестностям добровольцев на акцию против фашистов.

Не зная, добрался Андрес с донесением к Гольцу или нет, Джор­дан с партизанами снимаются с места и движутся через ущелье к реке. Решено оставить Марию с лошадьми, а остальным заняться — в случае начала наступления — каждому своим делом. Джордан и ста­рик Ансельмо спускаются к мосту и снимают часовых. Американец устанавливает динамит у опор. Теперь, будет ли мост взорван, зависит только от того, начнется наступление или нет.

А тем временем Андрес никак не может пробиться к Гольцу. Преодолев первоначальные трудности при переходе линии фронта, когда его чуть не подорвали гранатой, Андрес застревает на самом последнем этапе: его задерживает главный комиссар Интернацио­нальных бригад. Война меняет не только таких, как Пабло. Комиссар

250

за последнее время стал очень подозрительным, он надеется, что ему удастся, задержав этого человека из фашистского тыла, уличить Гольца в связях с врагом.

Когда Андрес в конце концов чудом добирается до Гольца — уже поздно: наступление отменить нельзя.

Мост взорван. При взрыве погибает старик Ансельмо. Те, кто уце­лел, торопятся отойти. Во время отступления снаряд разрывается рядом с лошадью Джордана, та падает и придавливает всадника. У Джордана сломана нога, и он понимает, что не может ехать с осталь­ными. Главное для него — убедить Марию оставить его. После того, что у них было, говорит девушке Джордан, они всегда будут вместе. Она увезет его с собой. Куда бы она ни поехала, он всегда будет с ней. Если уйдет она, уйдет и он — так она спасет его.

Оставшись один, Джордан застывает перед пулеметом, привалив­шись к стволу дерева. Мир — хорошее место, думает он, за него стоит драться. Приходится убивать, если нужно, — только не надо любить убийство. А сейчас он попытается хорошо завершить свою жизнь — задержать здесь врага, хотя бы убить офицера. Это может решить многое.

И тут на поляну выезжает офицер вражеской армии...

В. И. Бернацкая