Третий период социализации

Он приходится на возраст 6—10 месяцев и непос­редственно связан с активно протекающим половым созреванием. Только сейчас, когда раннее детство за­канчивается и начинается взросление, собака вклю­чается в структуру стаи. В результате это резко ослож­няет для нее возможность легкой смены социальных партнеров и мирного перехода в другую стаю. В этом периоде чужие собаки уже могут проявлять агрессию к подростку, социальное окружение сужается, коли­чество дружественных связей оказывается ограничен­ным, для образования новых нужны уже особые ус­ловия. Суть третьего периода в том, что собака разде­ляет мир по признаку «свои» и «чужие», к понятиям «МЫ» и «Я» добавляется «ОНИ». Последние также, безусловно, являются собаками, но собаками, апри­ори могущими причинить вред, с ними надо быть осторожным. Это особенно явно видно на примере собак-парий, когда молодые собаки уже в отсутствие взрослых начинают самостоятельно проявлять агрес­сию к чужим. Этот этап социализации для собаки за­вершающий.

Поскольку собака воспринимает человека как представителя своего вида, то и людей в ходе после­днего этапа социализации она разделяет на своих и чужих. Реакция на чужих зависит от породы: у сторо­жевых, охранных и подобных им собак отбор велся на агрессивное отношение к чужим, причем в ряде по­род именно появление недоверчивой реакции на посторонних людей происходит очень рано, еще в пери­од становления «Я». У таких пород третий период со­циализации как бы вклинивается во второй, агрессив­ность появляется при первых же, еще очень слабых выбросах в кровь половых гормонов. Однако в других породах, где отбор велся на дру­желюбное отношение к человеку, агрессия на него не появляется и на третьем этапе социализации. У ездо­вых собак мы видим явно выраженную реакцию избе­гания чужих. У ряда собак-компаньонов третий пери­од так полностью и не завершается. Он заканчивается формированием тесного круга общения. Собака очень предана хозяину, его семье, разлука с ними прино­сит ей сильные страдания, но ни нападать на посто­ронних, ни толком избегать их животное так и не научается. Такие породы по сравнению с прочими об­ладают очень высокой инфантильностью, такие соба­ки за всю жизнь так и не становятся совершенно взрослыми, они нуждаются если не в непосредствен­ной опеке хозяина, то в теснейшем общении с ним.

Весьма интересен третий период социализации у собак специализированных охотничьих пород, осо­бенно ярко видно это на примере гончих. С наступле­нием полового созревания, с взрослением не связано замыкание стаи, закрытие ее границ. Такого на боль­ших псарнях просто никогда не происходило, по­скольку состав собак то и дело менялся. Вместо этого идет очень своеобразная трансформация понятия «свой» применительно к человеку. В качестве своего воспринимается охотник с вполне определенной аму­ницией. Для современной гончей подробным призна­ком или атрибутом «своего», человека-охотника явля­ется ружье. Собака, хоть раз побывавшая в поле, пол­ностью доверяет любому человеку с ружьем. Это инте­реснейший случай, когда понятия «МЫ» и «ОНИ» являются атрибутивными у животных.

В ходе третьего этапа молодая собака не просто сталкивается с враждебностью других животных, но и научается определенным образом оценивать уровень опасности от них для себя. Если собака из другой стаи опасна в высшей степени уже тем, что она чужая, то в своей стае часть собак сохраняет к молодому животному дружелюбие, другие только терпят его, зато третьи откровенно третируют. Собака перестает быть личностью только для себя, она приобретает индивиду­альные черты для прочих собак. Щенок по большому счету не имеет пола, а его детский ранг в среде свер­стников совершенно не интересует взрослых живот­ных. При половом созревании молодая собака приоб­ретает в поведении черты, которые для ее соплемен­ников четко ассоциируются с определенным полом, теперь она должна занять свое положение в стае, при­чем в соответствующей полу подсистеме.

Именно на третьем этапе социализации собака включается во взрослую систему иерархии, приобре­тает определенный социальный статус. Тогда же про­исходит бурное формирование межличностных связей как с одногодками, так и с другими, более взрослы­ми собаками. Первичная, щенячья, иерархия практи­чески перестает существовать. Да, память о прежних симпатиях и антипатиях остается, может окрашивать отношения повзрослевших животных, но эти детские отношения перестают быть актуальными. Именно в этом возрасте становится возможным заключение ло­яльного союза, поскольку теперь надо объединять силы против внешнего мира. В расхожей шутке: «Про­тив кого, братцы, дружим?» на самом деле скрыт глу­бокий биологический смысл. Пока окружающие сплошь добры к малышу, он может отвечать лишь большей или меньшей привязанностью, легко меня­ющейся и быстро забывающейся. Но стоит подростку понять, сколь по-разному к нему относятся прочие живые существа, и осознать, что одни могут помочь избежать неприятностей, доставляемых другими, как возникает основа для гораздо более глубокой и проч­ной привязанности, почва, на которой и взрастает лояльный союз.

Лояльный союз всегда выгоден и взаимоприятен. Как бы сильно ни хотел щенок попасть под опеку доминанта, не случится этого, пока в союзе не ока­жется приятной стороны и для последнего. Причем совершенно необязательно искать корни дружествен­ных союзов только в легкости добычи пропитания, гораздо чаще они восполняют дефицит дружествен­ных социальных контактов, снимают излишнее на­пряжение, только так, на наш взгляд, можно объяс­нить заключение союзов не только между однопомет­никами или «бандитами» - изгоями, но и между высо­коранговыми и молодыми кобелями.

О том, какого положения в обществе наиболее часто могут добиться собаки, лишь вступившие на порог зрелости, мы уже говорили. Чаще всего это «по­граничники» и аутсайдеры. Отметим особо, что бег­ство щенка из стаи на втором периоде социализации вовсе не является изгнанием. Стая не отказывалась от него, не стремилась избавиться, этот щенок был лишь одним из массы, уход именно его для стаи был неза­метен. Истинные изгнанники появляются лишь тогда, когда стая начинает видеть в них индивидуальность, когда их личные качества чем-то раздражают сообще­ство. Здесь процесс взаимный: не только собака избе­гает общаться с членами стаи, но и те активно отго­няют ее прочь от себя.

В заключение следует подчеркнуть особенности со­циализации у собаки. Невозможным оказалось выде­лить четкие границы между критическими периодами, сами периоды накладываются друг на друга. Еще не оканчивается критический для понятия «МЫ» период, как активный щенок уже начинает познавать мир индивидуальность, завязывает первичные личностный связи, формирует отношения. Точно так же понятие чуждости, непринадлежности к общности «МЫ» возникает в ряде пород и у особо одаренных интеллектов собак уже во втором периоде социализации. С другой стороны, возникает феномен, немыслимый для дикого животного, — незавершение третьего этапа, про­дленная на оставшуюся жизнь инфантильность, более того, атрибутивность понятия «СВОИ». Все это, на взгляд, показывает не только высочайшую сложность социального поведения собаки, но и делает невозможным слепой перенос поведенческих особенностей диких социальных псовых на собаку. Безусловно, в пове­дении волка и собаки, двух близкородственных видов есть очень много сходного, однако различия в протекании социализации, в самой сути ее периодов более чем достаточны, чтобы не делать выводов о поведении одного вида на основании наблюдений поведения другого без детального анализа.