ВНУТРИПАРТИЙНАЯ ЦЕНЗУРА КАК СРЕДСТВО БОРЬБЫ ЗА ВЛАСТЬ

Внутрипартийный цензурный режим и его особенности. Цензурование произведений В.И. Ленина, Л.Д. Троцкого, оппозиционеров разных оттенков. Репрессии против Н.И. Бухарина и его школы. Сталинская забота о «Комсомольской правде».

На первых порах в 20-е годы роль идеолога партии выполнял Н.И. Бухарин (1888–1938), интеллигентный, культурный, успешно справлявшийся с этой ролью. Книга Н. Бухарина и Е. Преображенского «Азбука коммунизма» (1919), связываемая впоследствии в основном с именем Бухарина, стала главным теоретическим, методическим трудом для каждого большевика. Ее главы публиковались в газетах и журналах, она выходила отдельными изданиями 40 раз, была переведена на многие языки. Именно эту книгу Сталин постарался впоследствии заменить на «Краткий курс истории ВКП(б)».

Особые заслуги Н.И. Бухарин имел в разгроме так называемого троцкизма, в вытеснении троцкистов с основных постов в журналистике. На их места ставились молодые, энергичные, интеллектуальные представители, как их назовут, бухаринской школы – его воспитанники и ученики по Коммунистическому университету, Институту красной профессуры, где Бухарин преподавал: А. Слепков, А. Айхенвальд, Е. Гольдберг, Г. и Д. Марецкие, А. Зайцев, Е. Цетлин, А. Стецкий, П. Петровский и др. Например, А. Слепков был редактором «Комсомольской правды», затем работал в «Правде» и журнале «Большевик», редактором которых был Бухарин. Членами редакции «Правды» были А. Зайцев, Д. Марецкий, В. Астров. Опираясь на Бухарина и на его «школу», Сталин сумел наладить жесткий внутрипартийный цензурный режим, исключавший даже в социалистической по сути партии плюрализм мнений. Строгая внутрипартийная цензура вообще характерна для большевизма. В.И. Ленин в этом отношении заложил прочные традиции. После Октября такая цензура все больше ужесточалась.

Правда, для партийной элиты и в 30–40-е годы были исключения. Так, она могла читать эмигрантские издания в созданных спецхранах главных библиотек страны, партийных центрах, позднее избранные от партии могли даже знакомиться с «Бюллетенем оппозиции», который выпускал в изгнании в 1929–1941 гг. Л.Д. Троцкий; использовать полученные знания в своих выступлениях. Но главная кара – отлучение от партии и тем самым потеря целого ряда жизненных преимуществ – применялась партийной властью независимо от номенклатурного ранга.

О характере внутрипартийной цензуры свидетельствуют эпизоды последних дней жизни В.И. Ленина, пользовавшегося к тому времени непререкаемым авторитетом. Даже его произведения, когда он лично не мог их отстаивать: был серьезно болен, подверглись цензуре высшей партийной инстанции – Политбюро. С большими осложнениями вышла, например, в свет ленинская статья «Как нам реорганизовать Рабкрин?», содержавшая идею создания механизма контроля за деятельностью Политбюро и Генсека. Она натолкнулась на полное неприятие большинства партийной верхушки, а В. Куйбышев даже предложил в утешение вождя издать специально для него номер «Правды» с этой статьей. Лишь под давлением Л.Б. Каменева и Л.Д. Троцкого ленинское произведение появилось в Центральном органе партии, но и то с купюрой важных для содержания слов: «чтобы ничей авторитет, ни генсека, ни кого-либо из других членов ЦК. не мог помешать им сделать запрос» (партийная цензура исключала подчеркнутые слова В.И. Ленина – Г.Ж. Речь шла о запросах членов Рабкрина).

Факт стал достоянием достаточно широкого круга партийцев, о чем говорит реплика с места на XIV съезде ВКП(б) в 1925 г. Она была сказана в ответ на жалобы Л.Б. Каменева по поводу запрета со стороны октябрьского пленума ЦК его и Н.К. Крупской статей: «При нашем участии даже статьи Ильича не помещались, а вы хотите, чтобы вам разрешили монопольно писать». Несмотря на то, что впоследствии многие члены Политбюро и ЦК отрицали факт попытки запретить статью В.И. Ленина, купюра важных слов из нее, а также коллективное письмо «наличных членов Политбюро и Оргбюро ЦК» губкомам и обкомам, тонко составленное Л.Д. Троцким и содержавшее намеки на недееспособность В.И. Ленина, его оторванность от партии, и отправленное 27 января – сразу после публикации статьи в газете (25 января), свидетельствует о стремлении большинства Политбюро сначала положить произведение Ленина под сукно, а затем уменьшить его эффект. Режим внутрипартийной цензуры усиливался в угоду шедшим к власти сталинистам. В середине 20-х годов от партийно-советской печати были отлучены сначала Л.Д. Троцкий и его сторонники, позднее – любые партийные оппозиционеры. В 1926–1927 гг. Л.Д. Троцкий писал о вдохновляемых «Правдой» условиях «подавления в партии свободы критики и открытой работы партийной мысли»; о том, что «запрещают обсуждение самых коренных вопросов со ссылкой на трудности положения, опасности извне, надвигающуюся угрозу войны». Политбюро принимает особые решения не публиковать статьи, документы, заявления оппозиции. В начале 1927 г. оно запретило печатать статьи Л.Б. Каменева, Н.К. Крупской к предстоящему партийному съезду, интервью X. Раковского французским газетам и др.

В «письме к партийному съезду» «За что нас исключали из партии?» один из ее теоретиков Е. Преображенский возмущается: «Если мне скажут: «Эти требования легальны», то я задаю вопрос, почему же в партийной печати нам не давали и не дают, за исключением аптекарской дозы в «Дискуссионном листке» раз в два года, эти требования защищать? Почему десятки статей оппозиционеров брошены в корзину партийных газет, почему запрещена для печати наша платформа, за печатание и распространение которой, за подпись под которой выброшено из партии более 600 человек только за последние два месяца? Какому сумасшедшему придет в голову вертеть ротатором и создавать нелегальное печатание своих документов, если нормальный партийный режим дает возможность партийному меньшинству напечатать все это в наших общих партийных органах?»

В коллективном заявлении от 6 сентября 1927 г. Г. Зиновьева, А. Петерсона, Н. Муралова, Л.Д. Троцкого «В Политбюро ЦКВКП(б), в Президиум ЦКК и ИККИ» дана наиболее яркая характеристика условий партийной цензуры тех лет, создающих «монополию печати» для большинства партии: «Перед оппозицией двери печати все туже закрываются. Дело идет не только о статьях по спорным вопросам, но вообще об участии в печати оппозиционеров, хотя бы и по бесспорным вопросам. Беседа тов. Троцкого с американской делегацией, организованная по инициативе ВЦСПС, была напечатана в «Правде» в сопровождении кляузного и глупого послесловия, вызвавшего возмущение каждого сколько-нибудь серьезного сторонника большинства. Неудача этого «опыта» привела к тому, что беседа тов. Зиновьева с той же делегацией вовсе не была напечатана, причем к решению не печатать ее пришито белыми нитками решение не печатать бесед тт. Томского и Калинина. Еще откровеннее (если возможно) поступила редакция «Правды» со статьей тов. Радека по поводу казни Сакко и Ванцетти. Редакция не только отказалась напечатать эту статью, – без указания причины, – но и отказалась дать письменный ответ автору о судьбе статьи, чтобы вообще не было следов возмутительного произвола по отношению к партийному писателю-оппозиционеру. Единственным недостатком статьи Радека является то обстоятельство, что она неизмеримо выше нынешнего уровня статей «Правды». Статья тов. Зиновьева «Ленин в июльские дни 1917 года» тоже не напечатана, и редакция «Правды» отказывается даже дать какой-либо ответ».

Все подступы к журналистике были перекрыты и для других оппозиционеров, особо это касалось представителей «демократического централизма (децистов)», занимавших в критике сталинизма еще более непримиримую позицию. Они обратились в ЦК ВКП(б) 27 июля 1927 г. с письмом, вошедшим в историю как «платформа 15-ти», где сделан вывод: «Нынешние руководители ЦК подходят к последним пределам сползания с пролетарских позиций». Большинство обещало оппозиции опубликовать в ходе предсъездовской дискуссии ее контртезисы и статьи. Децисты попытались использовать эту возможность, но их документам в периодике места не нашлось. Когда полемическая статья дециста И.К. Дашковского была передана в редакцию «Большевика», ее не только не напечатали в журнале, но и в срочном порядке было собрано Политбюро (август 1927 г.), которое решило: «В виду того, что взгляды, развиваемые Дашковским в его статье, явно враждебные нашей партии, передать вопрос о нем в ЦКК». И.К. Дашковский как «переродившийся элемент, безусловно враждебный партии пролетариата» был исключен из нее. Об этом оповестили «Правда» и «Ленинградская правда». Большинство децистов направило в Политбюро ЦК и Президиум ЦКК ВКП(б) заявление-протест по этому поводу, расценивая исключение из партии своего товарища как «акт терроризирования партии со стороны партаппарата перед лицом предстоящего съезда». Однако XV съезд ВКП(б) 18 декабря 1927 г. исключил децистов из партии «как явно антиреволюционную группу».

Разгрому партийной оппозиции способствовало и то обстоятельство, что под фактическим контролем Н.И. Бухарина оказался актив печати. Бухарин стал основным теоретиком и руководителем рабселькоровского движения, а главное с помощью М.И. Ульяновой, ответсекретаря «Правды», беззаветно преданной ему, а также И. Варейкиса и некоторых других партийных организаторов тесно связал журналистику с массами, к которым оппозиция не могла уже апеллировать через прессу.

Значение Н.И. Бухарина в идеологической жизни государства было столь велико, что Стив Коэн, написавший его наиболее полную политическую биографию, назвал Бухарина «фактическим правителем обширной империи партийной печати и пропаганды», что не соответствует действительности, так как в 1921–1927 гг. журналистика еще имела коллективного руководителя в лице самой партии большевиков, о чем свидетельствуют большое число документов тех лет, решения XI–XIII съездов о печати. Тень будущего реального правителя-диктатора еще только маячила за спиной Бухарина, который, наконец, к 1928 г. почувствует ее и, ужаснувшись, попытается изменить ситуацию, но окажется, что уже поздно. Отработав приемы и методы партийной цензуры на троцкистах и других оппозиционерах вместе с Бухариным, И.В. Сталин жестоко расправился с бывшим соратником и другом.

Как только Бухарин открыто выступил против сталинской линии на свертывание новой экономической политики, опубликовав в «Правде» 30 сентября 1928 г. без ведома ЦК партии статью «Заметки экономиста», Сталин организовал его травлю. 8 октября на Политбюро ЦК рассматривался вопрос об этом произведении. В решении Политбюро «Правда» обвинялась в том, что поместила спорную статью без санкции ЦК. На заседаниях Политбюро и Президиума ЦКК 9 февраля, на пленуме ЦК и ЦКК в апреле 1929 г. уже подчеркивалось, что публикация «Заметок экономиста» создала «опасность дискуссии в партии», имела целью дискредитировать линию ЦК. Действительно, статья Бухарина получила в обществе большой резонанс. Секретарь Рогожско-Симоновского райкома партии Н. Пеньков на собрании партийного актива района 3 октября 1928 г. призывал положить эту статью в основу хозяйственной политики партии, так как она «указывает пути, по которым нужно идти». Секретарь Краснопресненского райкома партии М. Рютин на заседании бюро райкома заявил, что он разделяет установки статьи Бухарина.

В первую очередь Сталин постарался лишить Бухарина опоры в журналистике – была разгромлена бухаринская школа: ее представителей вычищали из редакций ведущих газет и журналов страны. На апрельском (1929 г.) пленуме ЦК и ЦКК Е. Ярославский уже подводил итоги чистки: «Со времени Октябрьской революции не было более неопределенного положения в редакции центрального органа, чем то, которое мы переживали в последние месяцы». Бухарин передоверил руководство «Правдой» политически незрелым людям. Группа членов редколлегии «Правды» во главе с А.Н. Слепковым и В.А. Астровым была обвинена в противодействии и саботаже политики ЦК партии. А.Н. Слепков и В.А. Астров были освобождены от работы в «Правде», ее редколлегия была «укреплена» Г.И. Круминым, М.А. Савельевым, Е. Ярославским.

Дни редакторства Бухарина в «Правде» тоже были сочтены. В 1929 г. Н.И. Бухарин был снят с поста редактора «Правды», затем – «Большевика», вскоре вообще был отлучен от большой политики, вся его публицистическая деятельность строго контролировалась.

Сталин занял освободившуюся вакансию идеолога партии и страны, руководителя всей системы журналистики. Поле битвы было расчищено. В борьбе с Н.И. Бухариным и его сторонниками и учениками он использовал весь вместе с бывшим идеологом выработанный арсенал средств партийной цензуры и усовершенствовал его, расширив число нечистоплотных приемов полемики. Так, 28 октября 1936 г. в «Правде» появилась передовица, изображавшая А.И. Рыкова, сторонника Н.И. Бухарина, меньшевистским прихвостнем, выступавшим в 1917 г. за явку В.И. Ленина на суд Временного правительства. Это не соответствовало истине. В «Правде» была помещена статья об Академии наук, содержавшая клевету на избранного академиком Бухарина и создававшая ему репутацию врага. Протесты Рыкова и Бухарина были оставлены без внимания. 23 февраля 1937 г. на пленуме ЦК ВКП(б) они неоднократно говорили о такого рода приемах прессы. Бухарин, например, сказал: «Но если публика все время читает в резолюциях, которые печатают в газетах, и в передовицах «Большевика» о том, что еще должно быть доказано, как об уже доказанном, то совершенно естественно, что эта определенная струя, как директивная, просачивается повсюду. Неужели это трудно понять? Это же не просто случайные фельетончики».

Убрав Бухарина и его сторонников из центральной прессы, Сталин держит теперь ее под постоянным прицелом. В июне 1929 г., после того как в апреле был снят с поста ответственного редактора Бухарин, Политбюро вообще упразднило этот пост, создав бюро редакционной коллегии «Правды» в составе Г.И. Крумина, Н.Н. Попова, Е. Ярославского. Бухарин, голосуя против, писал в ЦК: «Фактически от работы отстранена М.И. Ульянова, старая работница «Правды», инициаторша рабселькоровского движения, и при том без предварительного разговора с ней. Выведен т. Марецкий. Введен Н.Н. Попов, в эпоху гражданской войны бывший меньшевиком».

6 сентября 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) опросом членов Политбюро приняло особое решение «О редакции “Правды”». В нем осуждались возражения против реорганизации Центрального органа как «гнилая попытка прикрыть факт начавшегося было летом 1928 г. хозяйничанья в редакции «Правды» группы молодых, совершенно партийно не выдержанных и отнюдь не авторитетных товарищей: Слепкова, Марецкого, Е. Цетлина (личного секретаря т. Бухарина)». Решение подчеркивало правильность предпринятых мер, так как благодаря им «была в полной мере обеспечена необходимая связь «Правды» с ЦК ВКП(б) и правильная политическая линия ЦО». Однако уже в декабре в письме В.М. Молотову И.В. Сталин констатирует: «С редакцией «Правды» неблагополучно. Заворачивает там всем, видимо, Ковалев с Наумовым (оба бывшие троцкисты) и некоторыми другими работниками (аппаратными). Попова уже взял в руки Ковалев. А Крумин продолжает “плавать”». Сталин считает, что газета публикует невыдержанные статьи, и сообщает, что он с Кагановичем «вовремя перехватили это дело и успели вовремя (поздно ночью) исправить некоторые «неясные» места в статье Пятакова». Статья Ю.Л. Пятакова «За руководство» выйдет в «Правде» 23 декабря 1929 г. Письмо показывает, что главный цензор страны бдит даже ночью. Переписка Сталина с Молотовым, С. Орджоникидзе и др. свидетельствует, что Генсек был постоянным цензором «Правды».

Одновременно его хватало в этом смысле и на основную молодежную газету страны. Приведем два достаточно ярких примера. 18 июня 1929 г. «Комсомольская правда», выходившая с 1925 г., опубликовала статью Л.А. Шацкина «Долой партийную обывательщину». Ею газета начала разговор о беспринципности, о необходимости большей самостоятельности комсомолу и критической осмысленности партийной линии. 22 июля Политбюро осудило статью, освободив Шацкина от обязанностей члена редколлегии «Правды». 25 июля оно предложило редколлегии «Комсомольской правды» поместить статью, разъясняющую ошибки Шацкина, а Бюро ЦК ВЛКСМ обсудить меры по укреплению редакции молодежной газеты. Л.А. Шацкин пытался в письме в ЦК ВКП(б) от 17 августа протестовать против необъективной критики его взглядов как в постановлении Бюро комсомола, так и в редакционной статье «Правды». Однако 22 августа Политбюро утвердило резолюцию ЦК ВЛКСМ, осуждавшую «оппортунистические взгляды Шацкина».

Через несколько дней после выхода произведения Шацкина «Комсомольская правда» 29 июля напечатала статью Я.Э. Стэна «Выше коммунистическое знамя марксизма-ленинизма», продолжавшую разговор, начатый Шацкиным, несмотря на критику со стороны Политбюро. Это вызвало гнев высочайшего цензора. 29 июля он пишет в преддверии заседания Политбюро ЦК партии письмо, позволяющее увидеть технологию сталинской цензуры, ее репрессивный характер. Возражая против публикации статьи Стэна, он квалифицирует ее помещение как «либо глупость редакции «Комсомольской правды», либо прямой вызов Центральному комитету партии». Он подвергает содержание произведения Я.Э. Стэна резкой критике: «Называть подчинение комсомольцев (а, значит, и членов партии) генеральной линии партии «службизмом», как это делает Стэн, – значит призывать к пересмотру генеральной линии партии, к расшатке железной дисциплины партии, к превращению партии в дискуссионный клуб». Такого отзыва, где бы так были сконцентрированы основные грехи, с которыми боролся и будет бороться Сталин, еще трудно найти. Возможно, это было связано с личными мотивами, так как Сталин слушал лекции Я.Э. Стэна по проблемам экономики, читавшего курс специально для него.

Далее в своей разработке «Для понедельничьего заседания Политбюро ЦК», обобщая «факты», вождь обвиняет молодых публицистов в групповщине: «Так именно начинала у нас свое антипартийное дело всякая оппозиционная группа. С этого начал свою «работу» Троцкий. От этой же печки танцевал Зиновьев. Этот же путь избрал себе Бухарин. На этот путь становится и группа Шацкина – Авербаха – Стэна – Ломинадзе, требуя (по сути дела) свободы пересмотра генеральной линии партии, свободы ослабления партдисциплины, свободы превращения партии в дискуссионный клуб». Характерен в письме этот рефрен о свободе – от частного факта (статья Стэна) до обобщения.

Сталин продолжает линию, начатую им по очищению журналистики от «оппортунистов» и т.п. Он считает, что изобретенная им группа Шацкина и К° стремится превратить «Комсомольскую правду» – «если уже не превратила» – в свой боевой орган. Для этого она пытается превратить «Молодую гвардию» в свой теоретический журнал. Для этого «Комсомольская правда» противопоставляется «Правде», а «Молодая гвардия» – «Большевику». Строки рабочего письма Генсека полны экспрессии и гнева: «Пора положить конец этому безобразию. Пора призвать к порядку и обуздать эту группу». Организационные выводы соответствуют тону письма:

«1) Немедля пересмотреть состав редакции «Комсомольской правды» и «Молодой гвардии», поставив во главе их партийно-выдержанных товарищей,

2) Раскритиковать идеологические шатания группы Шацкина – Стэна – Авербаха – Ломинадзе, <...>

4) Показать, что слепковцы и шацкинцы – два сапога – пара».

Особенно интересно последнее предложение Сталина по объединению новых молодых оппортунистов с представителями бухаринской школы. Это методологическое указание найдет применение в практике как НКВД, так и цензуры.

8 августа 1929 г. Политбюро ЦК ВКП(б) одобрило резолюцию ЦК ВЛКСМ о «Комсомольской правде» и рекомендовало редакциям «Правды» и «Большевика» выступить с анализом ошибок Шацкина и Стэна. 15 августа Политбюро утвердило редакционную коллегию молодежной газеты, упразднив, как и в «Правде», институт ответственного редактора и его заместителей. Их обязанности возлагались на руководящую тройку из состава редколлегии газеты.

Цензорский раж Сталина проявлялся и в дальнейшем. Генсек упорно и настойчиво работал днем и ночью над искоренением инакомыслия в любой форме, со всеми изгибами и перегибами в его понимании генеральной линии партии, над превращением прессы в послушный централизованный рупор партии, исключавший всякий плюрализм мнений, что для однопартийной системы государства крайне негативно, поскольку вело к процветанию казенщины и бюрократизма, укреплению административно-командной системы и культа личности.