Теоретический компонент географического знания

Продолжая рассматривать основные положения методологии географии как ядра науки, обратимся к существенным чертам ее теоретического компонента, некоторые стороны которого уже характеризовались выше (см. гл. 4).

Теоретический компонент знания состоит из гипотез, теорий, законов и принципов. География располагает рядом теорий и гипотез, однако методологический анализ данного вопроса еще только предстоит сделать. В методологии и логике создано учение о гипотезе и теории, сформулированы требования, правила образования и употребления данного вида утверждений. Представляется целесообразным с позиций этих правил проверить соответствие географических гипотез и теорий их статусу.

Во многих работах теоретические обобщения связаны с математизацией науки. Это и понятно, так как широкое внедрение математических методов в географию предъявляет все более высокие требования к теоретическому уровню данной науки. В то же время математизация способствует упорядочению теоретической базы географии. Возникающие в связи с этим проблемы вызывают необходимость их осмысления как географами, так и математиками и философами, потому что основные трудности здесь сопряжены не с методикой, а с методологией.

Д. Харвей, формулируя смысл общей теории в географии, считает, что она должна выяснять связи между самостоятельными теориями пространственных структур и производными теориями временных процессов. Мы не думаем, что временные процессы – производные. Например, в ходе становления палеогеографии и палеогеографических исследований сложились собственные теоретические представления о временных процессах. Однако в других отраслях географии они не нашли должного отражения.

Под теорией географии мы понимаем научное направление, изучающее в обобщенном, главным образом, абстрактном, формализованном аспекте предмет географии на разных иерархических уровнях в динамике как целостное явление, а также пути моделирования состояния и развития объекта исследования, основные модели и их характеристики. Теория науки исследует также ее понятийно-терминологический аппарат и логические основания применения общенаучной методологии.

Под гипотезой же понимается научное предположение, объясняющее какой-либо феномен или решение определенной проблемы, не имеющее полного экспериментального или опытного подтверждения. Получение последнего позволяет гипотезе стать теорией.

Гипотезы, как предположения, возникают на любом этапе и уровне познания. Их можно подразделить на догадки, кото­рые основаны на еще несистематизированном опыте, чаще всего на интуиции, и версии, которые чаще называют рабочими гипотезами и являются также одним из первоначальных предположений, однако основанном на некоторых фактах. Догадку и вер­сию можно опровергнуть исходя из наличного знания. Но без версии научный поиск невозможен, так как исследование в условиях неограниченного роста проблемной ситуации нельзя проводить без руководящей идеи. Путем отбрасывания версий или их подтверждения исследователь оконтуривает проблему все четче и находит путь поисков. Гипотеза – это предположение, основанное на системе знаний о предмете. Ее нельзя опровергнуть, находясь в кругу привычных фактов и теорий.

Оценивая с этих позиций взгляды Б. Варениуса относительно единства геосфер, можно их охарактеризовать как блестящую догадку, так как они не были основаны на фактах изучения структуры геосфер. Взгляды Ф. Рихтгофена, П. И. Броунова и других о поверхности Земли как области взаимодействия геосфер уже были рабочей гипотезой, которая в трудах А. А. Григорьева преврати­лась сначала в гипотезу, а затем и в учение о географической оболочке.

Поскольку научная гипотеза опирается на развитую теорию и является обобщением всего знания, постольку ее трудно отличить от теории и происхо­дит законная путаница между гипотезой и теорией. Говорят, например, о тео­рии происхождения жизни, теории мобилизма, теории климатического оптиму­ма, ледниковой теории несмотря на их гипотетический характер.

Гипотеза, таким образом, является результатом умственной деятельности. Поэтому эмпирическое естествознание всегда относилось к ней с предубеждением, хотя слово «гипотеза» бытует в науке со времен древнегреческих натурфилософов. Слова Энгель­са: «Формой развития естествознания, поскольку оно мыслит, является гипоте­за»[1] означают, что развитие науки идет не иначе как через формирование гипотез, и что гипотезы являются неотъемлемой частью познания.

Как правило, в результате дедукции появляется не одна гипотеза, а не­сколько, из которых в качестве проблемы нового исследования выбирается од­на, которая и ограничивается методами постановки проблемы в виде исследо­вательской задачи. Из перебора альтернатив, каковым, по сути, является любой прогноз, выбираются наиболее рацио­нальные и возможные и выдвигаются как практические рекомендации. Этот выбор до сих пор в географических работах происходит на основе интуиции. Надо учесть, что любая рекомендация направлена на еще неисследо­ванное явление и принципиально не может основываться на фактах, хотя исследователь, изначально, и шел от фактов. Поэтому не следует думать, что основанность прогнозов и рекомендаций на интуиции есть их недостаток.

В гипотезах и теориях отражается важнейшая функция науки – объяснительная, а частично и описательная. Выполняя теоретический анализ, исследователь находится под влиянием определенной парадигмы. Под этим термином мы понимаем исходную концептуальную схему, модель постановки проблем, их решения и методов исследования, господствующих в течение определенного исторического периода в научном сообществе.

Кроме того, выделяются следующие категории в иерархии научных зна­ний: концепция – «совокупность наиболее существенных элементов теории или теорий, точка зрения, руководящая идея для понимания сущ­ности определенных процессов и явлений, конструктивный принцип»; и учение – «совокупность теоретических положений в какой-либо области научных знаний, которая включает в себя ряд теорий, концепций»[2].

Так, пространственно-временные отношения в природе земной поверх­ности нашли отражение в ряде теоретических палеогеографических концепций, в частности в концепции направленно-ритмического развития гео­графической оболочки, которое выразилось в наращивании вещества, ус­ложнении состава, и пространственной структуры, ритмике различной про­должительности и происхождения. Что же касается категории «учение», то характерными примерами мо­гут служить общегеографическое учение о географической среде или физи­ко-географическое учение о географической оболочке.

До сих пор в научной географической литературе отсутствует детально разработанная и достаточно обос­нованная система основных компонентов знания, в связи с чем очень широ­ко встречается «путаница» учений, теорий, концепций. Например, физико-гео­графическое (и экономико-географическое) районирование трактуется и как «учение», и как «теория». Это же относится и к характеристике ТПК, и т.д. Попытки построить стройный свод основных географических представлений предпринимались неоднократно. Известны опыты аксиоматичес­ких построений. Одна из первых таких попыток в области физической географии принадлежит Эрнсту Неефу (1974), из последних – В. С. Преобра­женскому (1987). Но общего признания и, главное, применения и развития эти попытки не получили. Более того, высказывались мнения о ненужности географической аксиоматики. Такую позицию отстаивал, в частности, Д.Л. Арманд.

Для вычленения обще­го содержания и ради цело­стного описания каркаса всей географии и эле­ментов этого каркаса А. В. Дроздов (2001) предлагает использо­вать один общий термин – лейтмотив. Лейтмотивы географии – это те ведущие мо­тивы, побуждения, вопросы и способы действий, на которые отвечают, которыми руководствуют­ся или которые применяют географы при описа­нии, систематизации, анализе, объяснении гео­графических явлений и объектов, а также при разработке предложений об использовании гео­графических явлений и объектов для практичес­ких нужд людей или при попытках управлять эти­ми явлениями и объектами. Таких лейтмотивов он предлагает различать, по меньшей мере, одиннадцать.

1. Географы стремятся выявлять неслучай­ные пространственные сочетания предметов и явлений, возникающие на земной поверхности или в некотором слое по обе стороны вблизи от этой поверхности. Эти сочетания именуются природно-территориальными комплексами, терри­ториально-производственными комплексами, геосистемами, ландшафтами, акваториально-хозяйственными комплексами и т.д. Обобщая, можно называть эти сочетания географическими комплексами или геосистемами.

2. Все явления и предметы географы рассмат­ривают в контексте их пространственного окру­жения и положения, анализируя особенности и следствия их географического положения.

Этот лейтмотив географического исследования хоро­шо разработан (вспомним позиционный принцип Б. Б. Родомана), он весьма популярен и продуктивен. Очень интересны и полезны, напри­мер, карты географического положения, разрабо­танные Ю. К. Ефремовым для некоторых остров­ных дуг Восточной Азии, в частности, для Куриль­ских островов. Вероятно, и географический детерминизм можно считать родившимся в последействии этого лейтмотива географии.

3. Что и как меняется от места к месту в ха­рактеристиках географических комплексов и их компонентов? Как одни комплексы сменяются другими в пространстве? В чем причины этих из­менений? – таковы классические вопросы, рож­даемые этим лейтмотивом, одним из основных в географическом исследовании.

Он воплощается в сравнительно-географическом методе, составля­ющем существо географического анализа и одно из оснований для последующего синтеза. Он ле­жит в основе построения факторально-динамических рядов геосистем В. Б. Сочавы и А. А. Крауклиса и выделения этими авторами геосистемных инвариантов. Представления о каркасе и узоре как элементах пространственной структуры гео­систем также представляют собой ре­зультат применения этого лейтмотива в геогра­фическом анализе.

4. Выявление географических типов и геогра­фических индивидов, а также соотношений меж­ду ними, вопросы о том, как общее проявляется в частном и частное проявляется, в общем, примени­тельно к географическим объектам и явлениям – это тоже классический лейтмотив географии.

Классификации географических объектов по различным признакам, формы районирования, географическая экстраполяция, поиск географи­ческих аналогов – вот области исследования и практической работы географов, пронизанные этим лейтмотивом.

5. Географическое обобщение и генерализа­ция. Это мощные и традиционные инструменты географического синтеза. И хотя распознавание образов стало уже в определенной мере алгорит­мизируемой операцией, создание географических образов и картографическая генерализация оста­ются сложным делом, отчасти родственным ис­кусству.

К этому лейтмотиву и географы, и писатели обращаются постоянно (вспомним часто ци­тируемые в этой связи статьи Н.Н. Михайлова "Образ места" [12], а также А.А. Минца и В.С. Преображенского "Функция места и ее из­менения" [11]). Наконец, все страноведение, по­жалуй, пронизано лейтмотивом генерализации, как, впрочем, и другими мотивами географичес­кого синтеза (неслучайные пространственные со­четания, от места к месту, тип и индивид).

6. Ориентация, перемещение, распростране­ние воздействий в поляризованном пространст­ве – еще один базовый и многоаспектный мотив географического анализа. Движение на север или на юг, в сторону географических полюсов или экватора, вверх или вниз, обращенность на запад или на восток – от пространственных ориентации и перемещений зависят многие свойства и осо­бенности географических объектов и явлений. При этом ориентация и перемещение в простран­стве по большей части рассматриваются как ори­ентация и перемещение в поле сил – силы тяже­сти, радиации Солнца, культурных и экономиче­ских центров и др. С этим лейтмотивом связано изучение градиентов этих сил и географических проявлений их воздействия.

Так, выделение В.Н. Солнцевым векторных и изопотенциальных географических структур, вероятно, можно счи­тать результатом применения именно этого лейт­мотива, как и многочисленные схемы ординации (например, Л.Г. Раменского).

По-видимому, этот лейтмотив географическо­го исследования нужно разделить на несколько связанных между собой, но различающихся вари­антов. Основаниями для разделения могут слу­жить не только сюжет рассмотрения, к примеру – ориентация объекта (например, солярная или ве­тровая) или его движение в силовых полях (на­пример, движение воздушных и водных масс в по­лях давления и силы тяжести), но и типы воздей­ствующей на объект поляризации пространства. Во-первых, поляризации, обусловленной внеш­ними полями (пример - поле солнечной радиации), и, во-вторых, поляризации, обусловленной действием соседних географических предметов и явлений (очевидно, этот вариант может быть соотнесен так­же с принципом "давления места" Б. Б Родомана). В контексте первого из упомянутых "полевых" ва­риантов географического анализа получены, на­пример, закономерности климатической зональ­ности и периодический закон географической зо­нальности Григорьева-Будыко. В контекст последнего варианта вписываются такие законо­мерности и явления, как ландшафтно-геохимические сопряжения и катены, ландшафтные парагенезисы Ф. Н. Милькова, диффузия нововведений Хагерстранда, закономерности взаимосвязей в сис­теме "центр-периферия", теория центральных мест Кристаллера. Вероятно, в связь с этим лейтмоти­вом можно поставить и выделение А. Ю. Ретеюмом нуклеарных систем или хорионов.

7. "Игра масштабами" (игра масшта­бов). Речь идет и о выявлении, и об использова­нии пространственных масштабных рядов и зако­номерностей. Это характернейший географичес­кий лейтмотив.

Отчасти сама структура географии и выделение таких ее разделов, как землеведение, региональная география, ландшафтоведение определяются этим мотивом. Об­щенаучный принцип иерархического рассмотре­ния систем, сам этот феномен системной органи­зации получает в географии свое специальное воплощение в таких известных понятиях и явле­ниях, как климат и микроклимат, местность и урочище, страна и район, имеющих и определен­ное таксономическое, иерархическое и размерномасштабное выражение. Известный девиз "ду­мать глобально, действовать локально", ставший популярным в последние десятилетия в контексте глобальных проблем человечества, очевидно, рожден этим географическим лейтмотивом. Ра­боты Б. В. Виноградова и Ю. Г. Пузаченко, вскры­вающие и объясняющие особенности размерной иерархии экосистем и физико-географических систем, также демонстрируют специфику дейст­вия этого лейтмотива географии, как и законо­мерности строения речной сети, установленные Р. Хортоном. "Правило Ципфа", очевидно, также иллюстрирует значение этого лейтмотива для ге­ографии.

8. Географические анализ, синтез и моделиро­вание посредством картографирования. Неда­ром картам придается магическое значение. Это феноменальный инструмент географии, ее древ­нейший и важнейший, но также и современней­ший лейтмотив, породивший картографию – ог­ромную специальную область знания и деятель­ности. Он пронизывает и дистанционные методы географических исследований, и геоинформаци­онное моделирование. В этом лейтмотиве, по­буждающем географов начинать и завершать свои исследования, используя географические карты, присутствуют и многие другие географи­ческие лейтмотивы (игра масштабами, генерали­зация, ориентация).

Известно, что все люди, в том числе и не обла­дающие профессиональными географическими знаниями, создают так называемые "ментальные карты". Так что лейтмотив этот представляется универсальным. Но он и очень специфичен, по­скольку картография и современные способы ее применения в географических исследованиях опираются на развитые, сложные методологию и методику, обширный инструментарий. Вот выра­зительный пример, иллюстрирующий универ­сальность и одновременно специфичность этого лейтмотива. С некоторых пор в ряде школ Брази­лии, для того чтобы слепые от рождения дети на­учились лучше ориентироваться в пространстве за порогом дома и даже "читать" рельефные гео­графические карты, им предлагают по опреде­ленным правилам играть разноразмерными объ­емными моделями различных знакомых предме­тов, располагая их в различных комбинациях то справа, то слева, то спереди, то сзади, то ближе, то дальше. Так, постепенно дети учатся понимать закономерности организации пространства, опи­раясь не только на сигналы вестибулярного аппа­рата, но и усваивая такие понятия, как ориента­ция, расстояние, масштаб, модель пространства. Существенно, что эту методику обучения разра­ботал не просто педагог, но географ.

9. Районирование, выявление и анализ геогра­фических границ. Это коренной лейтмотив гео­графии, точнее, совокупность или аккорд (по вы­ражению Н. Н. Баранского) тесно связанных мо­тивов. Аппарат районирования в географии развит весьма детально. Концептуальные постро­ения в этом разделе географических исследований богаты и разнообразны. Достаточно популярен и мотив выявления и анализа географических гра­ниц. Барьерные ландшафты, ландшафтно-геохимические барьеры, экотоны, пограничные зоны – все эти понятия и явления постоянно находятся в центре интересов географии. Общенаучные проблемы дискретности-континуальности простран­ства, классификационные проблемы получают в контексте этого лейтмотива свое географичес­кое воплощение. Важно также подчеркнуть, что достижения и представления географии, связан­ные с этим лейтмотивом, успешно переносятся и в другие области знания.

Можно предполагать, что концепция "граничных поверхностей в океане" (Т.А. Айзатулин, В. Л. Лебедев, К. М. Хайлов) сформировалась под существенным влиянием ге­ографических идей и при участии географов.

10. От морфологии – к процессам. Это харак­терный именно для географов способ анализа соотношений между структурами и процессами, способ выяснения вопроса, чем порождается или как связаны между собой структура ("анатомия") и функционирование ("физиология") географи­ческого пространства. Можно сказать, что этот мотив составляет один из стержней географичес­кого исследования.

В. Бунге (1967, с. 203) писал: "Вне зависимости от характера и вида перемеще­ния оно оставляет след на Земле, иначе говоря, участвует в создании ее геометрии. В свою оче­редь геометрия вызывает перемещения". В об­щем виде это высказывание неоспоримо, но в каждом конкретном случае географы стремятся выяснить, что первично. И чаще всего начинают исследование с морфологии или геометрии гео­графического пространства, поскольку именно они даны нам явно, в то время как наблюдать и изучать процессы гораздо сложнее. Но неоспори­мы и успехи географов, стремящихся возможно бо­лее полно и глубоко изучать прежде всего функци­онирование геосистем. Это направление со времени пионерных работ А. А. Григорьева принесло гео­графии существеннейшие достижения. Та­кие книги как "Структура почвенного покрова" В.М. Фридланда (1984) или "Рисунок ландшафта" А.С. Викторова (1986) по-прежнему пишутся и попол­няют золотой фонд географии. Так что смысл лейтмотива "от морфологии к процессу" не в про­тивопоставлении, а в синтезе пространственного и процессного подходов географии.

11. Пространственные очертания времени. С этим лейтмотивом связано отображение геогра­фической специфики отношений между прост­ранством и временем.

Например, попытки приме­нить в географии принцип эргодичности (Г. П. Ка­линин, Ю. Г. Симонов). Вероятно, именно этим мотивом руководствовался Г. А. Гольц, выявляя временные константы, определяющие очертания зон маятниковых миграций. Этот лейтмотив, оче­видно, привел А. Д. Арманда и В. О. Таргульяна к представлениям о характерном времени геогра­фических объектов. Он получил воплощение в концепции метахронности природных процессов К. К. Маркова. Наконец, в соответствии с ним вы­страиваются сценарии географических прогно­зов, основанные на палеогеографических дан­ных, а также экономико-географические постро­ения, опирающиеся, например, на концепцию циклов Кондратьева. Для географических пост­роений в контексте этого лейтмотива характерна цепочка "цикл-стадия-структура". Это и класси­ческие циклы Дэвиса в геоморфологии, и сукцессионные ряды в геоботанике.

Кроме этих одиннадцати лейтмотивов геогра­фии, безусловно, могут быть названы и другие. Не исключено, что к таковым будет отнесен мо­тив географического воплощения информацион­ного подхода. Однако, по мнению Дроздова, наиболее успешно и продуктивно в географии пока применяется скорее аппарат информационного анализа, а не концептуальные положения инфор­матики, хотя некоторые из таких положений и оказались полезны. Так, используемые Ю. Г. Пузаченко представления о значении редких и уни­кальных событий и явлений для географических оценок весьма плодотворны.

По мнению Дроздова путем наполнения каркаса из одиннадцати на­званных лейтмотивов географическими за­кономерностями и обобщениями, этим лейтмоти­вам соответствующими может сложиться компендиум географии.

Вот почему мы обращаем внимание на весьма полезную и плодотворную попытку В. П. Максаковского упорядочить схему иерархии научных знаний исходя из следующего иерархического соподчинения: учение – теория – концепция – гипотеза – понятие – термин[3]. Выделим некоторые существенные стороны в разработанной им иерархии, касающиеся прежде всего общегеографических категорий.

Так, к числу общегеографических учений им отнесены учения: о географической среде; о геосистемах, о геоэкологии, о конструктивной географии (возможно, таковым является и учение о географическом положении). Общегеографическими являются теории регионального развития (регионализма) и географических оценок. Среди концепций общегеографическими названы концепции: геотехнических систем; мониторинга ок­ружающей среда; географической экспертизы; проблемного страноведения; поляризованного ландшафта. Особое место занимают научные концепции, тесно связанные с учением о природопользовании, которое, очевидно, следует отнести к общегеогра­фическим. Это концепции - устойчивости и изменчивости геосистем; природно-ресурсного потенциала; ресурсных циклов; территориальных сочетаний природных ресурсов. Примерами общенаучных гипотез, имеющих непосредственное отношение к системе географических наук, в частности, являются гипотеза дрей­фа материков, гипотеза «парникового эффекта», гипотеза стабилизации численности населения Земли.