Из песен провансальских трубадуров. Гильом де Кабестань (конец XII в.)
Когда впервые вас я увидал, То, благосклонным взглядом награжден, Я больше ничего не пожелал, Как вам служить — прекраснейшей из донн. Вы, Донна, мне одна желанной стали. Ваш милый смех и глаз лучистый свет Меня забыть заставили весь свет. И голосом, звенящим, как кристалл, И прелестью бесед обворожен, С тех самых пор я ваш навеки стал, И ваша воля — для меня закон. Чтоб вам почет повсюду воздавали, Лишь вы одна — похвал моих предмет. Моей любви верней и глубже нет. Я к вам такой любовью воспылал, Что навсегда возможности лишен Любить других. Я их порой искал, Чтоб заглушить своей печали стон. Едва, однако, в памяти вы встали, И я в разгар веселья и бесед Смолкаю, думой нежною согрет. Не позабуду, как я отдавал Перед разлукой низкий вам поклон, Одно словцо от вас я услыхал — И в горе был надеждой окрылен. И вот, когда доймут меня печали, Порою радость им идет вослед. Ужели ей положите запрет? Снося обиду, я не унывал, А веровал, любовью умудрен: Чем больше я страдал и тосковал, Тем больше буду вами награжден. Да, есть отрада и в самой печали.. Когда, бывает, долго счастья нет, Уменье ждать — вот весь его секрет. Ах, если б другом вы меня назвали! Так затрепещет сердце вам в ответ, Что вмиг исчезнет всех страданий след.(Согласно легенде, в Гильома де Кабестань была влюблена жена его сеньора. Сеньор, догадавшись о любви своей супруги к поэту, воспевавшему ее в стихах, убил Гильома и приказал подать жене за обедом его зажаренное сердце. Узнав, чем ее накормили, несчастная покончила с собой.)
Из стихов немецких миннезингеров. Генрих фон Фельдеке (XII в.)
Дни весенние настали, Я весною весела Я не ведаю печали, — Госпожа произнесла. — Всегда была мне жизнь мила. Вновь птицы мне защебетали. Пока душа не знает зла, Тоска меня смутит едва ли. Он мне понравился сначала. Мне служить он дал обет. Его я очень отличала. Теперь ему скажу я: «Нет!» Ему во вред был мой привет. Ему моих поблажек мало. Осрамит на целый свет! Пора мне проучить нахала! Он хуже глупого дитяти. Он приличий не постиг. Он вдруг разнежился некстати И домогался напрямик, Как неотесанный мужик,— Легко сказать! — моих объятий. Он в обхожденье груб, он дик. Обычных он лишен понятий. Ну, был бы он любезней малость! Вожусь я долго с ним, и что ж! Напрасна вся моя усталость! Когда бы только был похож. Мой рыцарь на других вельмож! Другим к лицу любая шалость. И все-таки, как он хорош! Он простоват... Какая жалость! К порочной он склонял усладе Меня сегодня и вчера. Он тщетно молит о награде. Столь безрассудная игра Не доведет нас до добра. Остался рыцарь мой внакладе. Одуматься ему пора. Он душу губит шутки ради.Дата добавления: 2015-12-29; просмотров: 641;