Натуральное хозяйство
Все, что нужно было в хозяйстве, здесь же и производилось. Торговля была развита слабо, ведь производилось не так много, чтобы можно было избыток отправлять на продажу. Да и кому? В соседнюю деревню, где делают то же самое? Соответственно, и деньги значили не так уж много в жизни средневекового крестьянина. Почти все необходимое он делал сам или выменивал. А дорогие ткани, привезенные купцами с Востока, драгоценности или благовония — пусть покупают сеньоры. Зачем они в крестьянском доме?
Такое состояние экономики, когда практически все необходимое производится тут же, на месте, а не покупается, называется натуральным хозяйством. Натуральное хозяйство господствовало в Европе в первые столетия средневековья.
Это не означает, однако, что простыми крестьянами уж совсем ничего не продавалось и не покупалось. Вот, например, соль. Выпаривали ее сравнительно в немногих местах, откуда потом развозили по всей Европе. Соль в средние века использовалась шире, чем теперь, поскольку шла на заготовку скоропортящихся продуктов. Кроме того, крестьяне питались главным образом мучнистыми кашами, которые без соли были совершенно безвкусными.
Помимо каш обычной пищей в деревне были сыры, яйца, естественно, фрукты и овощи (бобовые, репа и лук). На севере Европы те, кто побогаче, лакомились сливочным маслом, на юге — оливковым. В приморских деревнях, конечно же, главной едой была рыба. Сахар, по сути дела, был предметом роскоши. Зато дешевое вино было общедоступно. Правда, его не умели долго хранить, оно быстро скисало. Из разных видов зерна повсюду варили пиво, а из яблок делали сидр. Мясо позволяли себе крестьяне, как правило, лишь по праздничным дням. Стол можно было разнообразить за счет охоты и рыбной ловли.
Жилище
На большей площади Европы крестьянский дом строился из дерева, но на юге, где этого материала не хватало, — чаще из камня. Деревянные дома крылись соломой, которая годилась в голодные зимы на корм скоту. Открытый очаг медленно уступал место печи. Маленькие окошки закрывались деревянными ставнями, затягивались пузырем или кожей. Стекло использовалось лишь в церквах, у сеньоров и городских богачей. Вместо дымохода часто зияла дыра в потолке, и когда топили, дым заполнял помещение. В студеную пору нередко и семья крестьянина, и его скот жили рядом — в одной избушке.
Женились в деревнях обычно рано: брачным возрастом для девушек считалось часто 12 лет, для юношей — 14—15 лет. Детей рождалось много, но даже в состоятельных семьях далеко не все доживали до совершеннолетия.
Вопросы
1. Чем отличалась жизнь в средневековой деревне от известной вам по классической литературе жизни в деревне XVIII—XIX вв., а что было похожим?
2. В каких вопросах сеньор подчинялся решению крестьянской общины и почему?
3. Какими источниками энергии пользовался средневековый крестьянин?
4. Виноградники в средние века распространились в Европе гораздо севернее, чем в наши дни. Как вы думаете, почему?
5. Попробуйте выяснить, из каких областей Европы крестьянину поступала соль.
Из «Пяти книг историй моего времени» монаха Рауля Глабера о голоде 1027—1030гг.
Появился голод этот — в отмщение за грехи — впервые на Востоке. Обезлюдив Грецию, пошел на Италию, распространился оттуда по Галлиям, перекинулся ко всем народам Англии. И весь род человеческий изнывал из-за отсутствия пиши: люди богатые и достаточные чахли с голода не хуже бедняков... Если кто-либо находил что-нибудь съестное для продажи, то мог запрашивать какую угодно цену — и получил бы сколько угодно...
Когда переели весь скот и птицу и голод стал сильнее теснить людей, они стали пожирать мертвечину и другие неслыханные вещи. Чтоб избежать грозящей смерти, некоторые выкапывали лесные коренья и водоросли. Но все было тщетно, ибо нет убежища против гнева Божиего, кроме Него Самого. Страшно рассказывать, до какой степени доходило падение человеческого рода.
Увы! Горе мне! То, о чем раньше и слышать редко приходилось,— к тому побуждал бешеный голод: люди пожирали мясо людей. На путников нападали те, кто был посильнее, делили их на части и, изжарив на огне, пожирали. Многие, гонимые голодом, переходили с места на место. Их принимали на ночлег, ночью душили и хозяева употребляли их в пишу. Некоторые, показав детям яблоко или яйцо и отведя их в уединенное место, убивали и пожирали. Во многих местах тела, вырытые из земли, тоже шли на утоление голода... Есть мясо людей казалось до такой степени обычным, что некто вынес его вареным на рынок в Турнюс, как какую-нибудь говядину. Его схватили, он не отрицал своего преступления. Его связали и сожгли на костре. Мясо же, зарытое в землю, ночью другой вырыл и съел. Его также сожгли.
Тогда в этих местах стали пробовать то, о чем раньше никто никогда и не слыхивал. Многие вырывали белую землю вроде глины и из этой смеси пекли себе хлебы, чтобы хоть так спастись от голодной смерти. В этом была их последняя надежда на спасение, но и она оказалась тщетной. Ибо лица их бледнели и худели; у большинства кожа пухла и натягивалась. Самый голос у этих людей делался так слаб, что напоминал собою писк издыхающей птицы.
И тогда волки, привлеченные трупами, оставшимися из-за множества покойников непогребенными, стали делать своей добычей людей, чего уже давно не было. И так как невозможно было, как мы сказали, благодаря многочисленности, погребать каждого покойника в отдельности, в некоторых местах люди богобоязненные рыли ямы, а народ называл их «свалками». В этих ямах хоронили сразу 500 и даже еще более трупов, сколько войдет. И валили туда трупы без всякого порядка, полунагие, без саванов. Даже перекрестки дорог и поля, лишенные жнивья, шли под кладбища...
Свирепствовал этот ужасный голод по всей земле в меру грехов человеческих целых три года. На нужды бедных растрачены были все церковные сокровища, исчерпаны все вклады, изначально предназначенные, согласно грамотам, на это дело.
...Люди, истощенные продолжительным голодом, если им удавалось наесться, распухали и тотчас же мерли. Другие же, прикасаясь руками к пище и пытаясь поднести ее ко рту, падали в изнеможении, будучи не в силах исполнить свое желание.
Из поэмы «Крестьянин Гельмбрехт» Вернера Садовника (XIII в.)
В поэме рассказывается о том, как Гельмбрехт, сын мейера (т. е. крестьянина) вздумал стать рыцарем и что из этого вышло. Ниже следует отрывок из поэмы, в котором отец Гельмбрехта пытается урезонить своего сына.
Я отправляюсь ко двору. Благодарю свою сестру, Благодарю за помощь мать, Добром их буду поминать. Теперь купите для меня, Любезный батюшка, коня. С досадой молвил мейер строго: Хотя ты просишь слишком много У терпеливого отца, Тебе куплю я жеребца. Твой конь возьмет любой барьер, Поскачет рысью и в карьер, Не утомившись, донесет Тебя до замковых ворот. Куплю коня без отговорок, Лишь только не был бы он дорог. Но не бросай отцовский кров. Обычай при дворе суров, Он лишь для рыцарских детей Привычен от младых ногтей. Вот если б ты пошел за плутом, И, мерясь силами друг с другом, Мы запахали бы свой клин, Счастливей был бы ты, мой сын. И, даром не потратив силы, Дожил бы честно до могилы. Всегда я верность уважал, Я никого не обижал, Платил исправно десятину И то же завещаю сыну. Не ненавидя, не враждуя Я жил и мирно смерти жду я. — Ах, замолчи, отец любезный, С тобой нам спорить бесполезно. Хочу не прятаться в норе, А знать, чем пахнет при дворе. Не стану надрывать кишки И на спине носить мешки, Лопатой нагружать навоз И вывозить за возом воз, Да накажи меня Господь, Зерно не стану я молоть. Ведь это непристало Моим кудрям нимало, Моим нарядам щегольским, Голубкам шелковым моим На шапке той, расшитой Девицей родовитой. Нет, я не буду помогать Тебе ни сеять, ни пахать. — Останься, сын,— отец в ответ,— Я знаю, Рупрехт, наш сосед, Тебе в невесты прочит дочь. Согласен он, и я не прочь, Отдать за ней овец, коров, Всего до девяти голов Трехлеток и молодняка. А при дворе наверняка, Сынок, ты будешь голодать, На жестком ложе засыпать. Тот остается не у дел, Кто восстает на свой удел, А твой удел — крестьянский плуг, Не выпускай его из рук. Хватает знати без тебя! Свое сословье не любя, Ты только попусту грешишь, Плохой от этого барыш. Клянусь, что подлинная знать Тебя лишь может осмеять. А сын твердит с упорством бычьим: Освоюсь с рыцарским обычьем Не хуже знатного птенца, Что вырос в горницах дворца. Когда мою увидят шапку И золотых кудрей охапку, Поверят, что не знался с плугом, Не гнал волов крестьянским лугом, И клятвой присягнут везде, Что не ступал по борозде. Мне в каждом замке будут рады, Когда надену те наряды, Что подарили мне вчера И мать, и добрая сестра. В них походить на мужика Не буду я наверняка. Признают рыцаря во мне, Хотя, случалось, на гумне Я молотил свое зерно, Да было то давным-давно. Взглянув на эти две ноги, Обутых важно в сапоги Из кордуанской кожи, Не вздумают вельможи, Что частокол я городил И что мужик меня родил. А жеребца сумеем взять, Тогда я Рупрехту не зять: Мне дочь соседа не нужна. Нужна мне слава, не жена. Сынок, умолкни на мгновенье, Прими благое наставленье. Кто старшим внемлет, тот по праву Сыскать сумеет честь и славу. А кто презрит отца науки, Себе готовит стыд и муки И пожинает только вред, Благой не слушая совет. Ты мнишь в своем богатом платье Сравняться с прирожденной знатью, А это у тебя не выйдет. Тебя лишь все возненавидят. Случись беда, найдись изъян, Никто, конечно, из крестьян Тебе не выкажет участья, А будет только рад несчастью. Когда исконный господин Залезет к мужику в овин, Отнимет скот, ограбит дом, Он выйдет правым пред судом. А если ты возьмешь хоть кроху, Сейчас поднимут суматоху, Не унесешь оттуда ног И сам останешься в залог. Не станут верить ни словечку, Оплатишь каждую овечку. Сообрази, что если даже Тебя убьют, поймав на краже, То опечалятся немного, Решат, что послужили Богу. Оставь, мой сын, все эти враки, Живи с женой в законном браке. -Пусть будет все, что суждено, Я еду. Это решено. Мне должно знаться с высшим кругом. Учи других возиться с плугом И утирать соленый пот. Я нападу на здешний скот И погоню добычу с луга. Пускай быки ревут с испуга, Пустившись вскачь, как от огня. Мне не хватает лишь коня — С друзьями мчать напропалую, Я только лишь о том тоскую, Что мужиков до этих пор Не гнал, хватая за вихор. Я бедность не хочу сносить, Три года стригунка растить, Телушку пестовать три года, Не много от того дохода. Чем честно бедствовать с тобой, Уж лучше я пушусь в разбой, Одежду заведу из меха, Нам зимний холод не помеха, — Всегда найдем и стол, и кров, И стадо тучное быков. Спеши, отец, к купцу ты, Не медля ни минуты, Купи скорее мне коня, Я не хочу терять ни дня. 
Карта мира (XV в.)
Вопросы
1. Как вела себя церковь во время голода, описанного Раулем Глабером?
2. Почему Гельмбрехт рвется покинуть свое сословие, а отец его от этого удерживает?
3. Попробуйте приблизительно оценить размеры имущества отца Гельмбрехта и его соседа Рупрехта. Какими они были крестьянами — бедными, средними или зажиточными?
4. Попробуйте выяснить, из чего состояло хозяйство отца Гельмбрехта, какие работы должна была выполнять его семья?
5. К какому сословию, по вашему мнению, принадлежал, автор псимы, назвавшийся Кернером (полного его имени никто не знает).
6. Попробуйте угадать, чем кончилась история с «крестьянином Гельмбрехтом».
7. Как представляют себе крестьяне рыцарей и почему сложился именно такой их образ?
Дата добавления: 2015-12-29; просмотров: 630;