Структура общественного производства

Во второй половине XX в. произошло существенное измене­ние структуры общественного производстваразвитых стран. В этой структуре выделяются три основных сектора: первичный — добывающие отрасли и сельское хозяйство; вторичный — обра­батывающая промышленность и третичный — сфера услуг (таблица 10.3).

К концу 60-х годов во всех этих странах и прежде всего в США в силу возросшей эффективности сельского хозяйства и добывающей промышленности отмечались резкое снижение удельного веса первичного сектора в структуре ВВП и выдви­жение на одно из доминирующих мест в национальном хо­зяйстве сферы услуг при стабильной доле обрабатывающей промышленности.

Таблица 10.3

Отраслевая структура экономики развитых стран (%%)

Источник: OECD Economic Outlook, April, 2006

Структурной перестройке экономики развитых стран спо­собствовал энергетический и сырьевой кризис 1973—1975гг, по­ложивший начало развитию нематериалоемких отраслей и свер­тыванию неэффективных производств.

Освоение энергосберегающих технологий сопровождалось снижением энергоемкости производства. В результате за период 1973—1985 гг. ВНП стран — членов ОЭСР вырос на 32%, а по­требление энергии — только на 5%.

Зависимость развитых стран от поставщиков ресурсов стала активно преодолеваться со второй половины 70-х годов. К тому же развитые страны активизировали разработку собственных запасов полезных ископаемых.

Вместе с тем промышленность продолжала оставаться ведущей отраслью материального производства, и технологиче­ский процесс в 60—80-е годы исходил в первую очередь из потребностей промышленности. С конца 60-х годов амери­канские и западноевропейские производители начали перено­сить массовое производство трудоемкой и ресурсоемкой про­дукции за пределы своих границ, прежде всего в страны Юго-Восточной Азии, закладывая тем самым основу для их уско­ренного индустриального развития.

Доля промышленности в ВВП по­степенно сокращалась вплоть до конца 80-х годов. В 90-е годы она стабилизировалась и составляет в настоящее время 28.3%.

В структуре ВВП в 70-е годы снизилась доля транспорта, сельского хозяйства, строительства при одновременном увели­чении доли информационных отраслей, производства вычисли­тельной техники и программного обеспечения, т.е. наукоемких отраслей промышленности. На потребительском рынке появи­лись принципиально новые товары - персональные компьюте­ры, системы сотовой и спутниковой связи и т.п.

К началу 80-х годов в хозяйственной структуре стран стал формироваться четвертичный сектор,охватывающий наукоем­кие технологии и производство новой информации и знании.

На основе достижений второго этапа НТР (80 – 90-е годы), получившего название микроэлектронной революции, начался переход наиболее развитых стран к новой «информационной цивилизации», или деиндустриальному обществу. Его ос­новной чертой является соединение достижений НТР со все более социально ориентированной рыночной экономикой, а главной движущей силой — производство и потребление не материальных благ, а различных информационных ценностей, бурное развитие информатики и телекоммуникаций, постоян­ное обновление и быстрое внедрение передовых технологий, увеличение выпуска наукоемкой продукции, совершенствова­ние системы организации и управления всеми сферами жизнедеятельности общества. Главным фактором развития стано­вится человек с его интеллектом, высоким уровнем образова­ния и профессиональной подготовки, деловой и обществен­ной активности.

Экономический рост

Ускоренное развитие сферы услуг послужило одной из основных причин замедления экономического роста в 70—90-е годы. В сфере услуг производительность труда тради­ционно ниже, чем в промышленности, а расходы на внедрение технических новшеств высоки.

Другой причиной замедления экономического роста в разви­тых странах в тот период явился рост мировых цен на сырье и энергоресурсы, начавшийся еще в конце 60-х годов. С 1965 по 1970гг. нефть подорожала более чем на 15%, уголь — почти на 20, серебро — на 40, никель — на 60, а медь более чем на 70%*. Вплоть до 1975 г. цены на нефть, черные и цветные металлы продолжали расти, несмотря на сокращение спроса.

Кроме того, впервые за послевоенные годы в развитых стра­нах получил развитие серьезный инфляционный процесс, резко обесценивший доходы большей части населения. Согласно офи­циальным данным Федерального казначейства, уровень цен в США в 1973 г. вырос на 87%, а в 1974 г. — на 12,3%. За период 1972—1982 гг. стоимость жизни в США выросла на 133%. Ин­фляция в ФРГ, Франции и Великобритании превысила в 1974 г. 10% в годовом исчислении.

Впервые в истории развитых стран инфляционные процес­сы протекали в условиях экономического спада. Это явление получило название стагфляции. Замедление экономического роста и снижение инвестиционной активности сопровождались ростом безработицы. В западноевропейских странах и США в 1973-1975 гг. она выросла более чем вдвое. С 1979 г. началась новая волна роста цен на нефть, и к 1 июля 1980 г. цена на нее достигла 34,72 долл. за баррель (для сравнения, в начале 1999 г. цена на нефть опускалась до 10,2 долл. за баррель). На­чался быстрый рост цен и на другие базовые виды сырья, обусловивший новую инфляционную волну.

Правительство США и западноевропейских стран пытались изменить ситуацию путем усиления государственного вмеша­тельства в экономику, что привело к увеличению государствен­ных расходов и повышению доли ВНП, перераспределяемого через бюджет. Государственные расходы в развитых странах выросли с 1970 по 1990 гг. на 75%.

Увеличение правительственных расходов сопровождалось об­разованием дефицита бюджета и государственного долга. Суммарный государственный долг стран - членов ОЭСР вырос с 42% их ВНП в 1974г. до более чем 77% в середине 90-х годов. Кроме того, рост государственных расходов требовал увеличения налогов. К началу 80-х годов налоги становятся в развитых странах основным препятствием для экономического роста.

Капитал, не находящий прибыльного приложения внутри развитых стран, прежде всего в США, устремился в страны Юго-Восточной Азии и Латинской Америки. Более дешевые японские товары, а позднее и товары из стран Юго-Восточной Азии стали серьезно конкурировать с продукцией развитых стран и на их внутренних ранках. Из года в год нарастало отрицательное сальдо у США и стран Западной Европы в торговле с Японией, а позд­нее и с другими странами. В итоге на протяжении 70-80-х го­дов несколько снизилась доля США в мировом промышленном производстве, мировой торговле и мировых инвестициях, но они сохранили свои позиции лидера развитых стран.

Преодоление возникших сложных социально-экономических проблем стало возможным на пути неоконсервативных эконо­мических реформ, получивших название «рейганомики» в США и «тэтчеризма» - в Великобритании. Главной целью этих ре­форм являлась активизация предпринимательства, частных про­изводственных инвестиций и венчурного капитала, направляе­мого в сферу разработки новых высоких технологий. Эта цель могла быть реализована только путем радикального снижения налогов с корпораций и частных лиц и обуздания инфляции, а также проведения активной государственной денежно-кредитной политики.

Основным рычагом обуздания инфляции стало повышение уровня процентной ставки, достигшей в США в 1981—1982гг. беспрецедентного уровня, — 20% годовых. В результате мало­эффективные производства вытеснялись из экономики, а выжи­вали лишь сильнейшие. Процесс сопровождался увеличением безработицы, ростом бедности и социальной напряженности.

Главная цель — рост производственных инвестиций — была достигнута. Они направлялись, в первую очередь, в высокотех­нологичные отрасли. Высокие учетные ставки процента в США привлекли крупнейшие иностранные инвестиции, что позволи­ло продолжить технологическую перестройку экономики на ос­нове достижений второго этапа НТР.

В 80-е 90-е годы в литературе был популярен тезис об устойчивом отставания европейских стран от США и Японии по темпам экономического роста. Для такой точки зрения были основания: в 50-е и 60-е годы Япония демонстрировала ежегодный прирост ВВП в среднем на 9.4%, тогда как в Западной Германии эта цифра не превышала 6.3, в Италии – 5.6, во Франции – 5%. В 90-е годы первенство перешло к США, где темпы роста ВВП в 1992-1994 гг. составляли в среднем 3.9% в год.

Когда мы говорим о Японии, речь идет о классическом образце догоняющего развития, обеспечивающего ускоренный промышленный рост на основе импортированных технологий и наращиваемых объемы применяемых труда и капитала. Не следует забывать, что в Японии доля инвестиций в ВВП выросла с 17 до 35%, тогда как отдача на вложенный капитал упала с 34 до8%, а производительность экономики в целом застыла на уровне 65% американской.

Иное дело США. Здесь хозяйственный рост был обеспечен радикальным изменением структуры экономики за счет стремительного расширения информационного и коммуникационного секторов (с3.4 до 6.8% ВВП), повышения внутреннего спроса (в среднем на 5.3% ежегодно), превосходившего динамику ВВП, и гигантского притока инвестиций, не в последнюю очередь обусловленного спекулятивным вздуванием котировок на фондовом рынке (принесшим американским инвесторам 5.5 трлн. долларов за один 1999 г.).

Как в той, так и в другой ситуации факторы быстрого экономического роста имели несколько искусственный характер. В Японии таким фактором служил экспорт, поглощавший до 60% всего прироста промышленной продукции, в США – высокий спрос на инвестиционные товары со стороны американских компаний (затраты на эти нужды в 1995-2000 гг. росли на 13% в год. Для европейцев же ориентиром был внутренний спрос на конечную продукцию. Они наращивали торговые операции внутри ЕС и при этом уступая Японии в 60-е годы и США в 90-е, уверенно обгоняли в 60-е США, а в 90-е – Японию. Теперь факторы, ускорявшие развитие обоих прежних лидеров себя исчерпали, и в 2001 г. ЕС впервые обошел по темпам экономического роста и США, и Японию.

В условиях становления постиндустриальной экономики важнейшим источником хозяйственного прироста становятся технологические достижения. Именно в этом отношении США добились в 70-е и 80-е годы успехов, которые обусловили их победу над японскими конкурентами и как минимум на десятилетие оставили позади страны Европы. Начиная с первых послевоенных лет ни в одной стране мира не уделялось больше внимания развитию образования, научных исследований и технологических разработок, чем в США. Если в 1940 г. в колледжи поступало менее 15% выпускников американских школ в возрасте от 18 лет до 21 года, то к 1993 г. этот показатель вырос до 62%. К середине 90-х годов США направляли на развитие всех форм образования 635 млрд. долларов в год, институциональные и частные инвесторы ежегодно тратили на научные исследования и разработки в среднем около 240 млрд.

Не приходится удивляться, что с 1993 г. по 2000 г. весь нетто-прирост рабочих мест обеспечивался высокотехнологичными секторами экономики и что США контролировали до 55% патентов в области информационных технологий и коммуникаций, а также 75% мирового рынка программного обеспечения. Особо следует подчеркнуть, что технологический прогресс в США в значительной мере был востребован и стимулировался частным сектором при поддержке венчурного капитала. В середине 90-х венчурные проекты, реализуемые только в штате Массачусетс, превосходили по объему финансирования проекты Великобритании и Франции, вместе взятые.

В 60-80-егоды европейские страны явно отставали в технологической области, причем главной проблемой была слабая восприимчивость хозяйственных систем к новейшим достижениям научно-технического прогресса. В этих условиях европейцы стали искать выход в активной государственной политике, направленной на ускорение технологического развития. Результаты появились довольно скоро и прежде всего в ядерной энергетике, авиастроении и космических исследованиях, в развитии высокоскоростных железнодорожных магистралей, унификации телекоммуникационного рынка и т.д. При этом доля государственного финансирования в подобных проектах нередко достигала 35-40%.

На протяжении 70-90-х годов в общей численности рабочей силы ЕС доля исследовательского персонала росла темпами в 3-6 раз выше американских. В результате структура занятости характеризовалась в 1994г. следующими цифрами: на 10 тыс. занятых в народном хозяйстве США приходилось 74 исследовательских работника, Испании – 30, Великобритании – 51, Германии – 58, Франции – 59, Швеции – 68 человек.

Не менее разительные перемены произошли и в финансировании научно-исследовательских работ: если в 1996г. объем привлеченных в ЕС венчурных капиталов достиг американского показателя шестилетней давности, то за 1998-1999 гг. он увеличился в три раза до 48 млрд. евро. Наконец, необходимо отметить, что в 90-е годы европейцы пошли на серьезное дерегулирование технологического сектора, в значительной степени передав его в частные руки.

Оптимальный подход к использованию высоких технологий в 90-е годы стал решающим фактором современного экономического ренессанса Европы. В конце ХХ века Япония, США и ЕС избрали принципиально разные подходы к использованию научно-технического прогресса. В Японии широко внедрялись технологические решения, полученные прежде всего в США. Это позволило набрать бешеные обороты в экспортной деятельности, но сокращение на Западе спроса на массовые индустриальные товары привело Страну восходящего солнца к закономерному экономическому спаду. США сделали акцент на производстве информационных технологий и капитальной продукции, отчасти также экспортировавшихся, отчасти удовлетворявших внутренний спрос в инвестиционном секторе. В этом случае рецессия должна была последовать за снижением инвестиционного спроса, неизбежным по мере рассеивания радужных надежд, связанных с Интернет-экономикой. Европа же использовала свои технологические достижения для производства качественной продукции потребительского назначения, предпочитая, скорее следовать за спросом, чем формировать его искусственным способом.

Установление в ЕС единых стандартов в области связи обеспечило бум в этой отрасли: если в 1994 г. среди 10 крупнейших компаний, производящих телекоммуникационное оборудование, было всего три европейских, а объем продаж их продукции оставался на 10% ниже, чем у входивших в список американских фирм, то уже в 2000 г. в нем присутствовали 5 европейских, в 1.8 раза превосходивших объем продаж своих американских конкурентов. В последние годы среди 12 государств, максимально широко использующих Интернет, постоянно присутствовали 7-8 европейских, причем лидировали в списке Финляндия и Норвегия. ЕС уверенно опережает США по распространенности средств мобильной связи ( в Европе ими пользуется 72.1% населения, в США – 42.7%). Три европейские фирмы – «Nokia», «Siemens» и «Ericsson» - контролируют 49.3% мирового рынка мобильных телефонов (американская « Motorola» - 13.2, а японские «Panasonic», «NEC» и «Mitsubishi» - 11.1%).

На рубеже столетий европейские страны вступили в конкуренцию с США и в областях, где прежде американское превосходство даже не оспаривалось, например, в производстве вооружений и самолетостроении.