Развивается ли наука как постепенное накопление неопровержимых истин или модель развития науки должна быть существенно иной?

Это другая актуальная проблема философии и методологии науки, пред­ставленная в литературе как противостояние кумулятивных и некумулятивных концепций. Суть кумулятивной концепции в том, что знания о реальных свойст­вах, отношениях, процессах природы и общества, однажды приобретенные нау-

кой, накапливаются, кумулируются, образуя своего рода фонд, постоянно рас­тущий, увеличивающийся, что обусловливает рост и развитие знания. Кумуля­тивная концепция опирается на следующие методологические принципы: суще­ствуют неизменные, раз навсегда установленные, окончательные истины, кото­рые накапливаются; заблуждения не являются элементом научного знания, не представляют интереса для его истории и методологии; наука жестко отделена от ненаучных форм знания, в том числе от философии; весь накопленный исто­рией науки запас знаний остается без изменений. Ничто не отбрасывается, про­образ и истоки нового всегда можно найти в старом знании, что отражено в из­вестном высказывании: «новое - это хорошо забытое старое». Существуют ли основания для такой концепции? Безусловно, да.

Кумулятивность человеческих знаний - это давно замеченный и известный факт. Так, Аристотель в 1У в. до н.э. описал около 500 видов животных; французский естествоиспы­татель ХУIII века К.Бюффон в своем главном труде «Естественная история» в 36 томах описывал уже десятки тысяч видов животных; в наше время зафиксировано свыше полуто­ра миллионов видов. Как свойство, присущее знанию, кумулятивность характеризует его историческое развитие наряду с другими свойствами. Оно фиксирует социальность науки и научного прогресса, тот факт, что в науке суммируются усилия одного поколения ученых, а также такую важную особенность, как преемственность и необратимость научного твор­чества, т.е. значимость усилий всех поколений ученых. Французский математик А.Пуанкаре, размышляя о науке, отмечал, что «она является коллективным творчеством и не может быть ничем иным; она как монументальное сооружение, строить которое нужно века и где каждый должен принести камень, а этот камень часто стоит ему целой жизни. Следовательно, она дает нам чувство необходимой кооперации, солидарности наших тру­дов с трудами наших современников и наших последователей» (Пуанкаре А. О науке. М., 1983. С. 510).

Эти идеи образуют исходных пункт и фундамент понимания развития нау­ки. Однако от объективного свойства кумулятивнос^ти следует отличать к о н ц е п ц и ю, которая стремится объяснить развитие науки только кумулятивно-стью. Но кумулятивизм не объясняет и не учитывает многие важные моменты реальной науки, динамичность ее прошлого, закономерности науки как целост­ной системы, эволюцию и изменение структуры; он не объясняет, как происхо­дит переоценка и качественный отбор накапливающихся знаний. В нем отсутст­вует процедура критики, отрицания, выявления противоречий нового и старого знания. Очевидно, что реальная история науки - это не только накопление, но и

постоянное отбрасывание, критическое преодоление разрабатываемых идей, ги­потез, теорий и методов. Тому множество примеров.

Так, отброшено схоластическое и мистическое учение У.Гарвея (XVII век) «О природе и нравах крови», но созданная им механическая картина циркуляции крови, описание большого и малого кругов кровообращения в «Анатомическом исследовании о движении сердца и крови у животных» (1628) включены в кумулятивный фонд науки. С.Аррениус разрабатывал и пропагандировал две главные идеи: о панспермии, т. е. переносе зачатков жизни через космос световым давлением, и теорию электролитического раствора. Если первая гипотеза после открытия действия космической радиации на биологические объек­ты, по-видимому, потеряла свое значение, то теория электролитического раствора отмече­на Нобелевской премией и вошла в фундамент науки, хотя и претерпела существенные изменения в понимании ее природы.

Во второй половине ХХ века кумулятивизм, как выразитель основных идей стандартной концепции научного знания, был подвергнут критике на ос­новании бесспорных новых положений о природе науки и ее развитии. Стало очевидным, что в развивающемся знании истина продолжает развиваться, су­ществует как относительная истина; разграничение истины и заблуждения, науки и ненауки также относительны; обоснование принципов научного зна­ния, теорий и научных дисциплин не может быть окончательным, оно опреде­ляется исторически достигнутым уровнем знания; наука не автономна, но взаимодействует с философией и культурой; преемственность, сохранение предполагает с необходимостью преобразование.

Классическим примером кризиса кумулятивистской модели науки служит так называемый кризис в основаниях математики в начале ХХ века. Математики были убе­жденными сторонниками классической кумулятивистской эпистемологии, представляя свою науку как идеал строго доказанного и неопровержимого знания. Известны с горе­чью прозвучавшие в 1925 году слова крупнейшего математика Д.Гильберта: «Подумай­те: в математике — этом образце достоверности и истинности — образование понятий и ход умозаключений, как их всякий изучает, преподает и применяет, приводит к нелепо­стям. Где же искать надежность и истинность, если даже само математическое мышле­ние дает осечку?» ( Гильберт Д. Основания геометрии. М. - Л., 1948. С. 349). Он про­должал искать «окончательное» обоснование математики, обращаясь, в частности, к чувственной наглядности как гаранту абсолютной непогрешимости математических выводов. Программа оказалась невыполнимой, а австрийский математик и логик К.Гёдель в начале 30-х годов показал несостоятельность идеи полного и окончательно­го обоснования математики, вообще полной формализации научного знания. Но это оз­начало, что кризис коснулся не собственно математики, которая продолжала развивать­ся, а кумулятивистской методологии, которую необходимо было пересмотреть, что и

было осуществлено в дальнейшем (Черняк В.С. Особенности современных концепций развития науки // В поисках теории развития науки. М., 1982. С. 16—25). Ограниченность кумулятивистской концепции науки сказывается еще и в том, что из поля зрения выпадает проблема научного творчества, осуществле­ния научного открытия. Если абсолютизировать идею социальности науки, то можно прийти к отрицанию роли отдельных ученых, а исследование предста­вить как анонимный научный процесс. Наконец, следует отметить, что в рам­ках этой концепции, по существу, нет «механизма» предвидения и прогнозиро­вания развития будущего науки.

Существенные издержки такого представления о развитии науки давно уже осознаются различными мыслителями, что породило разнообразные неку-мулятивистские концепции, часто впадающие в другую крайность и отрицаю­щие преемственность в развитии науки. Примером такого подхода может слу­жить тезис о «несоизмеримости теорий», сформулированный Т.Куном и П.Фейерабендом. В своих рассуждениях они исходили из того, что каждая но­вая фундаментальная теория, объясняя тот же эмпирический материал из раз­личных онтологических оснований, имеет принципиально иной понятийный аппарат. Даже в том случае, когда используются одни и те же термины, они по­лучают иное содержание.

Канадский философ Я. Хакинг рассматривает три вида несоизмеримостей: не­соизмеримость вопросов (тем) — несовпадение областей исследования сравниваемых теорий; разобщение — непонимание различных стилей рассуждения ученых разных школ или эпох, например, Парацельса, (ум. 1541), предлагавшего лечить болезнь, под­хваченную на рынке, ртутью, потому что ртуть — знак Меркурия, который, в свою оче­редь, - знак рынка); наконец, несоизмеримость смысла — значений терминов, которые обозначают теоретические, ненаблюдаемые объекты (например, «планета» по-разному понимается в системе Птолемея или Коперника, «масса» — в механике Ньютона или теории относительности Эйнштейна) (Хакинг Я. Представление и вмешательство. М., 1998.С. 78-87).

Отсюда следует, что и факты, лежащие в основе сравниваемых теорий и сформулированные на языках этих теорий, также различны, что подтверждает их несоизмеримость. Надо также учесть, что используются разные критерии оценки и выбора теорий - вот почему выяснение степени преемственности теорий является методологической трудностью.