Противоречивые тенденции в системе духовных ценностей иудаизма.

Иудаизм - современное название древнейшей монотеистической религии мира. Название происходит от греческого слова “иудаисмос”, которым в начале новой эры обозначали религию еврейского народа. О мировом значении этой религии нельзя сказать выразительнее и лучше русского мыслителя Н.Я. Данилевского: “среди него (еврейства) выработалось то религиозное миросозерцание, которое подчинило себе самые высокие развитые цивилизации и которому суждено было сделаться религиею всех народов, единою, вечною и непреходящую ее формой[12]. Более того, он полагал, что иудаизм является основой особой еврейской цивилизации. Естественно, что говоря о “всех народах”, автор имел ввиду единоверных ему приверженцев христианства, которое зародилось в иудаизме и в значительной степени прямо переняло его религиозную традицию. Эту мысль продолжает великий русский религиозный философ В. Соловьев, подчеркнув, что только у евреев религия принимает форму Союза или Завета между Богом и человеком как между существами, “хотя и неравносильными, но нравственно однородными”[13].

Иудаизм утверждает, что, следуя всеми силами предписаниям Торы и ее раввинистических толкований, человек может вести жизнь, наполненную божественно направляемой святостью, и что именно так он может достигнуть совершенства и единения с Богом.

Для иудаизма Тора и обширная традиция ее интерпретации — сложный, но верный путь к святой жизни и близости к Богу. Но, как уже было сказано выше, иудаизм — в высшей степени вариативная религия. Это не просто неподвижный комплекс верований и моделей поведения, существовавших тысячелетия, иудаизм — это также и религиозная способность воспринимать самые разнообразные идеи и убеждения, находящиеся подчас в видимом противоречии друг с другом. Так, например, в противоположность к вышеупомянутому фокусированию на интерпретации Торы и внешнем соблюдении заповедей в иудаизме существует другой край, который позволяет и допускает более простой, спонтанный контакт между человеком и Богом. Особый характер простого, непосредственного прикосновения к божественному раскрывается в одной легенде из «Книги благочестивых» (XIII в., Германия), старше нашего раввинистического мифа об Акибе и Моисее почти на тысячу лет. Легенда рассказывает о пастухе, который не умел молиться и поэтому, по обыкновению, каждый день говорил: «Господин мира! Наверняка ты знаешь, что если бы у тебя был бы скот и ты поручил бы мне о нем заботиться, я взял бы плату с других, а с тебя не взял бы ничего, потому что я люблю тебя!» И так шло время. Однажды с пастухом повстречался ученый человек, который услышал, как тот молится, и сказал: «Глупец! Нельзя так молиться!» И когда пастух спросил, как надо это делать, мудрец научил его традиционному порядку молитв и всем положенным словам. Так, пастух перестал молиться своим обычным способом, но и то, чему его научил мудрец, тоже вскоре забыл и перестал молиться вовсе. Он боялся молиться по-старому, так как сведущий человек запретил ему. Однажды ночью тому человеку приснился сон, в котором некий голос велел ему: «Пойди к пастуху и скажи ему, чтобы он продолжал молиться так, как делал это до встречи с тобой, а не то грех падет на тебя, ибо ты отнял у меня одного из тех, кто принадлежит миру грядущему». Ученый муж поступил так, как ему было велено. «Вот, — заключает легенда, — ни изучающий Тору, ни исполняющий Закон не будут вознаграждены больше, чем тот, кто имеет в сердце стремление к добру, ибо это великое дело. Ведь Всеблагой желает наши сердца! Поэтому пусть у людей будут добрые мысли и пусть обращены они будут к Святому! Благословен Он!»

3.2 Ценность человеческой личности и обоснование иудаизмом её прав.

Человек в иудаизме - цель и венец сотворения мира. Согласно талмудическим воззрениям, человек - нечто среднее между небесными и земными созданиями. Он может возвысится и занять своё место среди существ небесных, если будет следовать Торе. И наоборот, если он не следует Торе, то становится существом полностью земным, "приземленным". Человек сам волен выбрать свой путь и сам несет ответственность за свой выбор. Так как человек создан по образу и подобию Божию, то иудаизм всегда проявляет заботу не только о душе, но и о теле. В отличие от некоторых других религиозных систем, в иудаизме не поощряется "умерщвление плоти", одиночество считается ненормальным состоянием, отсутствие семьи - величайшем несчастьем. Вообще, нет в иудаизме ценности выше, чем человеческая жизнь. В талмудическом трактате "Санхедрин" сказано: Если человека заставляют преступить заповеди Торы, угрожая ему смертью - пусть преступит, но не умрет". Исключение составляет лишь запрет идолопоклонства, кровопролития и разврата.

С пониманием ценности человеческой личности связано обоснование иудаизмом её прав. Каждый еврей имеет право свободно высказываться по любому вопросу общественной жизни; мнение меньшинства не должно подавляться мнением большинства, ибо истина не определяется числом голосов. Поэтому, в частности, в талмудических дискуссиях фиксируются даже индивидуальные высказывания, идущие вразрез с точкой зрения всех остальных участников. Жизнь в изгнании наложила свой отпечаток на отношение иудаизма к неевреям, чужим религиям и государствам. В ортодоксальном иудаизме любой человек, независимо от национальности, прежде всего - человек, созданный по образу и подобию Божьему. Ценность человеческой жизни одинакова высока, идет ли речь о еврее или нееврее. Поэтому евреи обязаны соблюдать по отношению к неевреям те же самые морально-этические заповеди Торы: "не убий", "не укради", " не прелюбодействуй" и т. д. например, врач-еврей обязан пренебречь субботним отдыхом, если стоит вопрос о спасении жизни пациента - нееврея. Однако два тысячелетия изгнания, положения "чужаков", те или иные формы преследований способствовали развитию национального недоверия. Евреи склонны очень обостренно воспринимать высказывания в свой адрес - даже если эти высказывания абсолютно безобидны. Недружественное отношение к тому или иному еврею, подчас заслуженное, воспринимается в еврейской среде преувеличенно. Впрочем, пылкие выражения симпатий к еврейству тоже вызывают настороженность. Боязнь антисемитизма глубоко засела в сознании народа, и трагические события ХХ века лишь усиливают её.

Такое положение не могло не привести к появлению резких высказываний в иудейских источниках по отношению к неевреям. И эти высказывания звучат тем более жестко, чем суровее были гонения на иудаизм и евреев.