Критика понятия «причинность». «Отношения между идеями» и «факты».

Если на опыте, наблюдая одно явление, мы наблюдаем вместе с ним (или вслед за ним) и второе, - то мы можем придти к выводу, что первое явление есть причина второго. Например, мы наблюдаем вместе огонь и дым, холод и снег, свет солнца и тепло, - и заключаем, что они связаны причинно-следственной связью.

Но если взглянуть на это с позиции эмпирика (то есть, предполагая, что все, что мы знаем, мы знаем из опыта), то нужно будет заключить, что нам не дана причина наблюдаемых феноменов. Вот если бы предположить, что наш разум обладает чудесной способностью заглядывать за пределы наблюдаемых явлений в самую суть вещей! Тогда можно было бы говорить о знании им истинной причинно-следственной связи.

Позволю себе, комментирую Юма, вновь привести сравнение с картиной: на опыте дана только поверхность, только краски, только то, что нарисовано на картине. Нам не дана та структура, которая создает и поддерживает картину. Разум, основанный на опыте, не может (по Юму, по крайней мере) заглянуть в самую суть вещей и выяснить, как на самом деле все устроено. Понятие «причинно-следственной связи» молчаливо предполагает такую его способность.

Человеческий разум (человеческое восприятие) просто так устроено, что, пронаблюдав определенную последовательность феноменов достаточно большое количество раз, мы начинаем полагать, что между этими явлениями существует связь, связывающая их с необходимостью (жестко и однозначно). Мы начинаем полагать, что поняли, что за явлением А всегда должно следовать явление Б, что может быть только так, а иначе не возможно. А на самом деле, это реально наличествующее у нас, понятие «причинно-следственной связи» формируется в результате привычки (и у него нет других оснований).

Юм различает истины, которые могут быть даны человеческому разуму на два рода: 1) отношение между идеями и 2) факты. Пример истины первого рода: «квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов». Для того чтобы убедиться в истинности этого утверждения, разуму достаточно самого себя (он должен просто порассуждать и убедиться, что это так, и иначе быть не может). Истины математики и геометрии даны человеческому разуму с необходимостью (для того, чтобы их познать, разуму не нужен мир, теорема Пифагора верна, даже если в реальности не существовало ни одного треугольника, это просто – отношение между идеями).

Все же наши знания о мире, о внеположной сознанию реальности, - это истины факта. Все наше знание о мире, о вещах основано на понятии «причинности» (которое, как уже говорилось, не вполне обоснованно и корректно). Какие у нас основания утверждать, что Солнце взойдет завтра? Только те, что оно всходило до сих пор. В утверждении «Солнце завтра не взойдет» нет логического противоречия (это не невозможно), в то время как 2+2 совершенно точно не может равняться пяти, а квадрат не может быть круглым.

Просто оно до сих пор всходило, мы наблюдали именно такой порядок явлений. И наше знание о мире основывается на предположении, что этот обычный порядок явлений будет сохраняться и в дальнейшем.

До сих пор мир, данный нам на опыте, был упорядочен так-то и так-то. Наши познавательные способности не могут гарантировать, что этот обычный порядок явлений будет и дальше сохраняться (потому, что мы не знаем его последних оснований). Все наше знание о мире, согласно Юму, будет носить вероятностный характер (Солнце, скорее всего, взойдет завтра).

/Постойте, но мы же знаем, почему Солнце взойдет завтра! Потому что планета наша вращается вокруг своего светила по такой-то траектории, подчиняясь, как и другие планеты, закону движения небесных тел (закону гравитации).

А что такое научный закон (например, закон гравитации)? Ни что иное, как констатация последовательности явлений, которая наблюдается всегда (до сих пор наблюдалась). В самом законе не содержится внутренней необходимости, в силу которой, он бы всегда исполнялся, наука не растолковывает «почему?», она только описывает «как». Наука не объясняет явления (это невозможно, вопрос «что такое гравитация?» был бы некорректен), она лишь упорядочивает их/.

Согласно Юму, невозможно строгое естествознание; физика и другие связанные с ней науки всегда будут носить лишь вероятностный характер (основываться на допущении, что наблюдавшийся до сих пор порядок явлений будет сохраняться, но, не указывая на причину, почему он должен соблюдаться). Этот вывод из юмовской философии категорически не устроит в свое время Канта. Это послужит отправной точкой для создания кантовской системы: ответу на вопрос «как возможно строгое естествознание?» Кант посвятит свою «Критику чистого разума».

______________________

Итак, Юм доводит эмпиризм до логического конца. Понятие «субстанции» с его точки зрения бессмысленно вообще: как если мы говорим о «материальной субстанции», лежащей в основе воспринимаемых нашими органами чувств вещей, так и если мы говорим о «духовной субстанции», - лежащей в основе всех наших внутренних переживаний «душе». Мы не знаем вещей, каковы они есть сами по себе, мы знаем только вещи, как они даны на опыте. Мы не знаем себя, каковы мы есть по сути (и есть ли у нас эта суть), мы знаем только себя, как мы являемся себе в потоке времени.

Мы не знаем, есть ли мир, или он только кажется (существует ли такая вещь, как «внешний объект»). Впрочем, последнее Юма ничуть не беспокоит. Эксцентричность декартовского сомнения «а не есть ли весь этот видимый мир сон?», по существу, Юму оказывается чужда. Это сомнение возникает только у того, кто допускает, что может быть другая реальность, более подлинная, чем эта (этот мир может оказаться сном, только если мы имеем шанс от него проснуться) (такие сомнения могут возникнуть у «метафизика»). Юм же – прагматик (с его точки зрения: если человеческому восприятию дана лишь поверхность, то только она и существует).

Философия Юма отказывает человеческому разуму в его претензии знать суть чего-либо. Можно сказать, что философия Юма – это философски мотивированный отказ от философии (так как последняя, все же предполагает возможность для разума, так или иначе, заглядывать в суть вещей).

Эмпиризм, доведенный до логического конца, оказывается своего рода тупиком философии. Из этого тупика будет пытаться найти выход Кант. Но уже на совершенно других основаниях.

[1] "Но, оставляя в стороне подобного рода метафизиков, я решаюсь утверждать относительно остальных людей, что они суть не что иное, как связка или пучок (bundle or collection) различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимой быстротой и находящихся в постоянном течении, в постоянном движении. Наши глаза не могут повернуться в глазницах без того, чтобы не изменились наши восприятия. Наша мысль еще более изменчива, чем зрение, а все остальные наши чувства и способности вносят свою долю в эти изменения, и нет такой душевной силы, которая оставалась бы неизменно тождественной, разве только на одно мгновение. Дух - нечто вроде театра, в котором выступают друг за другом различные восприятия; они проходят, возвращаются, исчезают и смешиваются друг с другом в бесконечно разнообразных положениях и сочетаниях. Собственно говоря, в духе нет простоты в любой данный момент и нет тождества в различные моменты, как бы ни велика была наша естественная склонность воображать подобную простоту и подобное тождество». Д. Юм, Трактат о человеческой природе /цит. По Д. Реале, Д. Антисери, Западная философия с древнейших времен до наших дней/.

Тема 15. Философия эпохи Просвещения.

В хронологическом плане Просвещение – это 18-й век. Но не совсем верно утверждать, что Эпоха Просвещения закончилась. Скорее, Просвещение – это определенный образ мысли (определенная модель культуры), которая сформировалась в 18-м веке и (в некотором смысле) продолжает существовать до сих пор.

Представители философии Просвещения: Вольтер (Франсуа Мари Аруэ)(1694-1778), Жан Жак Руссо (1712-1784), Дени Дидро (1714-1784), Жан Леон Д Аламбер (1717-1783), Жюльен Офре Ламетри (1709-1751), Клод Адриан Гельвеций (1715-1771), Поль Анри Гольбах (1723-1789).