От науки - к утопическому проектированию

Подобно многим другим социальным мыслителям XIX в. Конт лю­бил пророчествовать, и эта любовь естественным образом вытекала из фаталистской интерпретации социальных законов. Сегодня одни его предсказания выглядят наивными и смешными, другие - основательны­ми и провидческими. Не подтвердилась основополагающая вера Конта в то, что разработанная им вплоть до ритуальных деталей Религия Че­ловечества станет религией человечества. Социальный режим, который он одновременно предсказывает и предлагает - социократия, - основан на строгой иерархии, субординации, точном исполнении предписанных функций. Подобные общества, небольшие по размеру (будущие госу­дарства по размерам не должны превосходить Швейцарию или Бель­гию) и подчиненные единой церкви или Великому Существу (человече­ству), представляют собой нечто среднее между фаланстером Фурье и монастырем.

Не подтвердились такие предсказания Конта, как союз пролетариата и женщин, с одной стороны, и позитивизма — с другой; исчезновение средних классов; семейно-домашняя роль женщины и т. д.

Вместе с тем проблема единства человечества, которую так энергично выражал Конт, и сегодня, в эпоху политических, межнациональных и меж­конфессиональных распрей, остается в высшей степени актуальной. И хотя до общечеловеческого единства далеко, деятельность многочисленных все­мирных и международных организаций свидетельствует о том, что миро­вое сообщество — не фикция. Конт был убежденным и активным сторонни­ком мира, и межнационального, и межклассового. Наряду с Бернарденом де Сен-Пьером он первым отстаивал идею «европейского дома»; наряду с Сен-Симоном он был одним из провозвестников наступления эры ин­дустриализма; он предсказывал процесс деколонизации и т. д.

Пророчества у Конта незаметно перерастали в утопическое проекти­рование, и сам он, осознавая его в качестве такового, применял слово «утопия» к своим проектам [8, 275]. С предложениями об их осуществ­лении он обращается по самым различным и порой неожиданным адресам: и к пролетариату³, и к царю Николаю I, и к великому визирю Ос­манской империи, стороннику европейской цивилизации Решид-паше, и к руководителям Ордена иезуитов. По-видимому, Конт считал утопии не только необходимыми для социальной практики (вследствие того, что они затрагивают не «ум», а «сердце»), но и осуществимыми в дей­ствительности.

Конт вышел из сен-симонистской школы и в известном смысле оста­вался сен-симонистом всю жизнь. Многое сближало его с социалистами, последователями Сен-Симона: Б. П. Анфантеном, С.-А. Базаром и др. Однако были и существенные различия между контизмом, с одной сто­роны, и социализмом и коммунизмом - с другой. Сам Конт усиленно подчеркивал свое несогласие с этими учениями. Он был решительным противником обобществления собственности и политических револю­ций. Главное преимущество позитивизма перед социализмом он видел в том, что позитивизм исходит из необходимости духовного, нравственно­го обновления общества, а социализм стремится «осуществить мирскую реорганизацию независимо от духовной, т. е. построить общественное здание без интеллектуальных и моральных оснований» [7, 169]. Несмот­ря на собственные, иногда весьма энергичные высказывания, принижа­ющие роль индивида, его прав и свобод, Конт не согласен с коммуниста­ми в их стремлении подавить всякую индивидуальность [там же, 158]. Он также против других идей, отстаиваемых социалистами и комму­нистами: идеи равенства, ликвидации иерархии, основанной на разли­чиях в способностях, и замены их «инертной и безответственной коллек­тивностью»; отмены права наследования; ликвидации брака и семьи, за что выступали сен-симонисты.

Несомненно, в социально-политических воззрениях и проектах Кон-та был значителен элемент авторитаризма и будущего тоталитаризма, в частности, отрицание гражданских свобод и прав личности, свободы мне­ний, принципа разделения властей, демократических институтов и т. д. Конт был сторонником активного вмешательства государства в эконо­мику и другие стороны социальной и даже личной жизни. Подобно мно­гим проектам социалистов, его «социократия» несомненно представля­ет собой прообраз тоталитарного режима.

Вместе с тем социология Конта, зачастую вопреки его собственным декларациям, в значительной мере проникнута духом либерализма. Это

³ Возникшее в Париже Общество пролетариев-позитивистов, последователей Конта, в 1870 г. было принято на правах секции в Интернационал. Хотя Генеральный Совет Интер­национала подверг резкой критике программу Общества, оно было принято с учетом его рабочего состава. См. об этом письмо К. Маркса Ф. Энгельсу от 19 марта 1870 г. [11,381].

относится к той ее части, которая основана на «объективном» методе, ставит своей главной задачей познание естественных неизменных зако­нов и последующую опору на них в социальной практике. Именно эта сторона контовской теоретической системы главным образом развивалась впоследствии в истории социологической мысли. Идея о том, что соци­альная реальность развивается по своим собственным законам, что она, как и природа, не поддается произвольному манипулированию и при­нуждению, и, следовательно, чтобы эффективно воздействовать на нее, необходимо подчиняться этим, предварительно изученным законам, опи­раться на них, — эта идея лежит в основе либерализма. Ведь, по словам одного из апостолов современного либерализма, нобелевского лауреата Ф. Хайека, главный тезис либерализма сводится к тому, что «при уст­ройстве своих дел мы должны как можно больше использовать стихий­ные силы общества и как можно меньше прибегать к принуждению...» [12, 33]. Именно на этой основополагающей идее базируется «объек­тивная» социология Конта.

Но на этой идее он не останавливается. В его «субъективной» соци­ологии намерение использовать социальные законы и стихийные, само­произвольно развивающиеся тенденции перерастает в намерение заменить эти законы и тенденции целенаправленной деятельностью, управлением, проектированием некой группы людей, понимающих и выражающих общественное благо. Естественные законы, будучи «познанными», как бы перестают действовать и становятся управляемыми, а человек, «по­знавший» их, становится демиургом. «Субъективный» фактор выходит на первый план, подчинение законам сменяется безграничным произво­лом, а наука превращается в проектирование, причем ориентированное не на реальность, а на идеал. Так происходит у Конта превращение со­циологии из науки в утопию.

Социология для Конта была синтетическим мировоззрением, вклю­чавшим в себя, помимо науки, многие другие компоненты, в том числе утопическое проектирование. Вследствие этого слово «социология» на некоторое время было основательно дискредитировано. В середине и второй половине XIX в. многие социальные ученые воспринимали его как социальную утопию фанатичных позитивистов; его использование было тогда равнозначно использованию таких слов, как «позитивизм» или «социократия». Для обозначения же своих исследований и собствен­но науки об обществе они предпочитали пользоваться другими терми­нами, в частности, более нейтральным термином «социальная наука». Лишь впоследствии, прежде всего благодаря трудам Г. Спенсера, а за­тем и других ученых, слово «социология» было реабилитировано. Оно стало обозначать не только социальную доктрину Конта, но вообще на­уку о социальных явлениях, независимо от социальных идеалов иссле­дователя. Одновременно его значение сузилось, так как из социологии исключали (или, во всяком случае, стремились исключать) ее вненауч-ные компоненты.

Заключение

Была ли у Конта наука следствием его утопии или, наоборот, утопия -следствием его научных воззрений или, наконец, наука и утопия у него были независимы друг от друга? Как бы мы ни ответили на этот вопрос, ясно одно: Конт внес важный вклад в становление социологии как научной дисциплины. Он обосновал ее необходимость и возможность. Это обоснование было по сути своей и неизбежно философским и, шире, мировоззренческим: очевидно, что изнутри социологии обосновать ее было невозможно, так как в качестве самостоятельной науки она еще не существовала. Конт понимал, что он находится лишь у истоков создания новой науки. Он наметил ее программу и отчасти пытался ее реализовать. Кое-что из этих попыток соответствовало его программе, кое-что ей противоречило.

Конт внес серьезный вклад в формирование онтологических парадигм социологического знания, т. е. ключевых представлений о социальной реальности. Он доказывал ставший парадигмальным тезис о том, что со­циальная реальность - часть всеобщей системы мироздания. Он обосно­вал идею автономии «социального существования» по отношению к индивидуальному. Он одним из первых разрабатывал такие парадигмаль-ные понятия, как «социальный организм» и «социальная система». (Прав­да, он еще не различает общество и человечество, считая, что это одни и те же сущности, развивающиеся одинаковым образом). Конт сформули­ровал эволюционистскую парадигму, доказывая, что все общества в сво­ем развитии раньше или позже проходят одни и те же стадии. Он обосно­вал разделение обществ на военный и индустриальный типы, которое впоследствии продолжили и развили другие социологи. Его идеи лежат в основе разнообразных теорий индустриализма и технократии. Он зафик­сировал выдвижение на авансцену социальной жизни и рост значения новых социальных категорий: предпринимателей, банкиров, инженеров, рабочего класса, ученых. Он был родоначальником одной из главных со­циологических традиций - традиции исследования социальной солидар­ности (обозначаемой также терминами «согласие» и «сплоченность»).

В эпистемологическом аспекте огромное значение имел тезис Конта о том, что структура и развитие общества подчинены действию законов, которые необходимо изучать и на основе которых следует строить соци­альную практику. Его различение социальной статики и социальной ди­намики в той или иной форме сохранилось на протяжении всей истории социологии, а также проникло в смежные науки. Сохраняют свое значе­ние и многие из его постулатов, касающиеся методов социологии: на­блюдения, эксперимента, сравнительно-исторического метода и т. п. Даже его мистический «субъективный» метод оказал известное влияние на судь­бы социологической мысли.

В этическом аспекте важную роль в развитии социологии сыграло обоснование Контом выдающейся роли ученого в современном обще­стве. Его вклад в профессиональную этику новой науки состоял прежде всего в доказательстве необходимости преобладания наблюдения над воображением и в громком призыве не «проклинать» и не «хвалить» социальные факты, а изучать их; тем самым он актуализировал приме­нительно к социологии важнейший для научной этики тезис Спинозы: «Не смеяться, не плакать, а понимать». Правда, сам Конт в своей «субъек­тивной» социологии и «позитивной политике» часто следовал противо­положным принципам. Но он с такой силой обосновывал этику непред­взятого, свободного от всяких догм, беспредпосылочного исследования, что позитивизм в социологии всегда связывался именно с такой этикой. Именно она и стала главной для профессии социолога.

Что касается значения Конта для институционально-организацион­ной стороны развития социологии, то здесь можно говорить не о пря­мом, а лишь о косвенном его влиянии. Время институционализации со­циологии при нем еще не наступило. Как говорил сам Конт, «колыбель не может быть троном». В его время социология находилась еще в колы­бели. Нельзя сказать, чтобы социология когда-нибудь или где-нибудь до сих пор находилась «на троне». Но в том, что она сегодня занимает вполне достойное место среди наук о человеке, заслуга Конта несомненно велика.

Литература

1. Comte A. Catifchisme positiviste. P., 1852.

2. Comte A. Cours de philosophic positive. T. IV. P., 1839.

3. Сен-Симон. Избр. сочинения. М.; Л., 1948. Т. 1.

4. Конт О. Дух позитивной философии (Слово о положительном мышлении). СПб., 1910.

5. Comte A. Discours sur l'esprit positif. P., 1905.

6. Comte A. Cours de philosophie positive. T. V. P., 1841.

7. Comte A. Systeme de politique positive. T. 1. P., 1851.

8. Comte A. Systeme de politique positive. T. IV. P., 1854.

9. Comte A. Systeme de politique positive. Т.П. P., 1852. 10. Comte A. Systeme de politique positive. T. III. P., 1853. И. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 32.

12. Хайек Ф. Дорога к рабству/ Пер. с англ. Н. Ставиской. Лондон, Нина Карсов, 1983.