Существование и исчезание ассоциации

(запоминание и забвение)

Если какие-нибудь душевные образования, запечатленные в душе опытом жизни или намеренным заучиванием, предоставить на некоторое время самим себе и затем снова вызвать, насколько это еще возможно, в сознании, то оказывается, что за это время в них произошли двоякого рода измене­ния. Во-первых, некоторые отдельные члены запечатленных связей постепенно изменились; воспро­изведенные представления не соответствуют вполне первоначальным переживаниям, место которых они тем не менее занимают. И, во-вторых, образовавшиеся между ними ассоциативные связи ослабели; взаимное воспроизведение членов не происходит с прежней быстротой и уверенностью, а оно оказывается спутанным или совсем прекращается. И о том, и о другом процессе мы имеем уже некоторые более подробные сведения.

Изменения отдельных членов. 1. Кто из нас не знает того, что образы воспоминания постепенно становятся все более и более неясными и смутными. Вы вспоминаете, что вчера встретили господина в каком-то красном жилете, бросавшемся в глаза. Но какой это был красный цвет, с оттенком ли желтого или голубоватого цвета, вы уже не помните. Никто не станет покупать новой материи к существующему уже платью, опираясь только на свою память: он всегда может ошибиться в известных пределах. <...> Первые стадии этого процесса стирания, как его можно назвать, были изучены в многочисленных исследованиях и для различного рода впечатлений. Так, например, Вольфе сравнивал тоны средней высоты с тонами того же числа колебаний или на четыре единицы отличного с различным промежутком времени между ними и нашел, что после двух секунд число случаев, объективное равенство которых было правильно узнано, составляло 94%, после 10 секунд - 78 и после 60 секунд - около 60%. Леманн пользовался для этого серыми дисками, яркость которых различалась на 1/15; после 5 секунд различие это было одним наблюдателем узнано во всех случаях, после 30 секунд только в 5/6, а после 2 минут — только в 1/2 числа случаев. <...>

Не было, конечно, недостатка в попытках распространить эти исследования и на большие промежутки времени, чем секунды и минуты. Но здесь получился совершенно неожиданный результат: исследования не указывали дальнейшего изменения, т.е. с дальнейшим увеличением времени неуверенность сравнения едва изменялась. Более того, в некоторых случаях при оценке, например, различных величин на глазомер или промежутков времени не удалось установить никакой зависимости вообще между сравнивающим суждением и, следовательно, образом воспоминания, мыслимым в известной связи с ним, с одной стороны, и временем — с другой. <...> Очевидно, что здесь играют известную роль некоторые осложняющие моменты, затушевывающие при известных условиях процесс возрастающей неточности наших образов воспоминания, так что мы не можем больше установить его при помощи наших методов исследования. Какого рода эти условия, в общих и существенных чертах выяснено точным наблюдением над тем, как может быть, в большинстве случаев происходит запоминание различных впечатлений и сравнение их с родственными впечатлениями, данными впоследствии. Если я хочу заметить себе цвет лежащей передо мной красной ленты, то точный оттенок и яркость этого красного цвета я запомню лишь на очень короткое время; и чем больше пройдет после этого времени, тем большую неуверенность я обнаружу, когда придется выбирать именно этот красный цвет среди других различных оттенков. Но если я сознательно воспринял только цвет как красный и, может быть, еще назвал его мысленно, то неуверенность позднейшего сравнивающего суждения тем, самым введена в определенные тесные границы; до самого отдаленного будущего мне не грозит опасность, поскольку я помню еще о цвете, смешать его с коричневым или розовым цветом. Общее значение этого факта может быть выражено следующим образом: данное отдельное и сохранившееся в памяти впечатление не остается в моей душе как некоторое изолированное образование, которое с течением времени становится только все более и более неопределенным; нет, оно сейчас же становится в известное отношение к какому-нибудь более общему представлению, вследствие упражнения ставшему нам более привычным. Оно воспринимается в определенной категории и большей частью обозначается также соответствующим словом. Данное впоследствии сходное впечатление сравнивается затем не столько с образом воспоминания о первом впечатлении — образом, потерявшим уже до известной степени свою определенность, — сколько с той категорией, к которой я отнес это впечатление; второе" впечатление я тоже отношу к известной категории и затем сравниваю обе категории. Различные оттенки серого цвета я прямо воспринимаю как яркий, очень яркий и т. д.; различные цвета — как травянисто-зеленый, лимонно-желтый и т. д.; грузы — как тяжелые, не очень тяжелые, очень легкие; пространственные величины я оцениваю по отношению их, например, к сантиметрам, величины времени я оцениваю с точки зрения отношения их к секундам или к какому-нибудь темпу, и т. д. Эти же рубрики, если только они сохраняются в памяти, нисколько не меняются с течением времени. Поэтому мы, при сравнении с ними позднейших впечатлений, находим как будто всегда одну и ту же неопределенность прежнего переживания, т. е. именно широту того общего представления, благодаря которому оно было воспринято. <...>

Ослабление ассоциационной связи. Все когда-либо созданные ассоциации постепенно исчезают. Это значит, что вызванные в сознании по тем или другим причинам члены ассоциационной связи с течением времени вызывают все более и более скудные и полные пробелов представления об остальных членах этой связи; иначе говоря, с течением времени требуется все большая и большая затрата труда, чтобы поднять эту связь на определенную духовную высоту, чтобы она могла быть, например, безошибочно воспроизведена. По общему своему характеру процесс этот протекает совершенно так, как только что описанный, в котором отдельные члены становятся все более и более определенными: сначала чрезвычайно быстро, затем медленнее и, наконец, очень медленно. Но никогда, по-видимому, процесс не прекращается совершенно, а развивается, конечно, если не происходит повторения впечатлений, вполне правильно, до полного разрушения ассоциационной связи. Развитие этого процесса в подробностях очень легко проследить с помощью метода экономии: устанавливают, какой минимум повторений необходим в различные позднейшие времена, для того чтобы снова выучить заученные когда-либо вещи. Чтобы дать об этом приблизительное представление, приведу здесь результаты длинного ряда опытов, полученные мною с 13-членными рядами. Если выразить часы, сбереженные при последующем заучивании, в процентах часов, потребовавшихся для первого заучивания тех же рядов, то мы получим, что при последующем заучивании

Ассоциационная связь, созданная процессом заучивания, сначала круто падает с достигнутой высоты, а затем продолжает падать весьма медленно: по истечении одного часа необходимо уже более половины первоначальной работы для воспроизведения ряда, а по истечении одного месяца эта работа возрастает лишь до 4/5.

В случае рядов более длинных, для первого запоминания которых требуется сравнительно больше работы, процесс забвения, как бы в возмещение за этот больший труд, происходит с меньшей скоростью. Но значительно медленнее он происходит в случае вещей осмысленных; смысл, в столь значительной мере облегчающий первое запоминание, и впоследствии гораздо сильнее связывает между собой члены, чем это могут сделать различные ассоциационные связи. Так, заученные наизусть стансы Дон Жуана Байрона я 24 часа спустя заучивал во второй раз с 50% экономии повторений, тогда как при упомянутых выше рядах из слогов эта экономия составляла не более 34%. До полного нарушения таких ассоциаций дело не доходит, по-видимому, даже после очень длинных промежутков времени. Недавно я снова заучил значительное число упомянутых стансов Байрона, заученных мною до первого воспроизведения впервые 22 года назад и с тех пор никогда не попадавшихся мне на глаза. Потребное для нового заучивания их время было в среднем на 7% меньше, чем для заучивания других стансов того же стихотворения, до тех пор никогда еще не заученных. Гораздо значительнее была экономия в случае стансов, заученных наизусть, каждый раз до первого воспроизведения не один только, а много раз, именно в течение 4 следующих друг за другом дней, для чего потребовалось приблизительно вдвое больше повторений, чем для первого заучивания. 17 лет спустя те же стансы были вновь заучены с экономией почти в 20% сравнительно с новыми стансами. Сознательного воспоминания о тех или других подробностях здесь не было точно так же, как их не было и в упомянутом первом случае, тем не менее следы созданных столько времени тому назад ассоциаций проявлялись порой и для непосредственного сознания в поразительной быстроте, с которой удавалось вновь овладеть стихотворением.

1. Эббингауз Г. Основы психологии, СПб., 1912. Кн.II. С. 183-188, 192-193, 196-211, 220-224.

2. В пропущенном отрывке автор пишет о методах экспериментального исследования памяти. В настоящей хрестоматии они представлены в тексте Флореса. (Примечание редакторов-составителей.)

А.А. Смирнов

Произвольное и непроизвольное запоминание

(Смирнов А.Л. Проблемы психологии памяти. М.: Просвещение, 1966. С. 37-43, 62-83.)