Лишь Екатерина II сумела до некоторой степени вернуть монархии ее былое значение.

Но она не могла справиться с укоренившейся к этому времени диктатурой дворянства и вынуждена была продолжать раздачу дворянам привилегий и поместий.

Одновременно она предпринимала некоторые шаги, направленные на дальнейшую европеизацию и гуманизацию русской жизни («просвещенный абсолютизм»).

Однако в условиях диктатуры дворянства и углублявшегося бесправия крестьян они выглядели достаточно двусмысленно. Многие историки видят в них не более чем обычную социальную демагогию, главная цель которой заключалась в создании более привлекательного образа России за рубежом.

Петровские реформы изменили многое, как в самой России, так и вокруг нее. Опыт Северной войны убедил соседей России, что завоевать ее практически невозможно как по причине огромных размеров, так и благодаря обновленной первоклассной армии и сильному флоту. Осознали это и в самой России.

Ее военный потенциал отныне мог быть направлен не столько на оборону, сколько на расширение границ. В XVIII в. во внешней политике России ярко проявился «имперский», т.е. силовой, подход к решению территориальных и национальных проблем.

Однако не следует забывать, что в те времена еще шло формирование государственных территорий, закрепление границ. Понятия «агрессия» еще не существовало. Все государства стремились увеличить свои владения и расширить сферы влияния в окружающем мире. Европейские державы энергично строили свои колониальные империи, вовлекая их ресурсы в экономический организм метрополии.

Те страны и народы, которые в силу различных причин не могли быть превращены в колониальные (например, Турция), включались в новый мировой порядок как периферийные элементы и в соответствующем качестве были задействованы в различных комбинациях европейской политики.

Многонациональная Российская империя существенно отличалась от современных ей колониальных империй, созданных Англией, Францией. Испанией. Португалией, Голландией и другими европейскими странами. Пароды, добровольно или по принуждению вошедшие в ее состав, не испытывали национального унижения, так как русские, в сущности, не являлись в империи господствующим народом.

Сумев организовать и освоить огромное геополитическое пространство от Тихого океана до Балтийского и Черного морей, русские как нация не приобрели для себя каких-либо существенных выгод или привилегий. Более того, положение основной массы русского народа — крепостного крестьянства, было не менее, если не более, тяжелым, чем положение населения так называемых «национальных окраин».

Важнейшим принципом строительства Российской империи было включение в состав правящего класса верхушки национальных меньшинств. Так повелось еще со времен киевских князей, в дружине которых варяги мирно уживались с yrpo-финнами, а крещеные степняки со славянами. Так было и в новое время, когда дворянства едва ли не наполовину состояло из лиц неславянского происхождения. Все это позволяло более эффективно интегрировать разноязыкие племена и народы в уникальную геополитическую общность.

Принципиальное значение имела и другая традиция российской государственности — невмешательство но внутреннее устройство малых народов.Это, конечно, не исключало цивилизующего воздействия России, которое обычно шло исподволь, без принуждения.

Народы, населявшие Российскую империю, в том числе и русский, расселялись по территории страны смешанно, «чересполосно», что содействовало монолитности государства.

Правительство сознательно отказалось от национального принципа при административно-территориальном делении империи. И петровские провинции, и екатерининские губернии расчерчивались, исходя из численности населения, по возможности игнорируя всякие этнические границы. И в этом был глубокий государственный смысл.